Глава 43. Мерзкая погода. Отвратительный мокрый снег, кругом – слякоть и грязные лужи Конец января – будто на дворе март.

 

(POV Цугуми Такогами)

 

Мерзкая погода. Отвратительный мокрый снег, кругом – слякоть и грязные лужи… Конец января – будто на дворе март.

 

Зато под настроение.

 

Никогда не любил зиму. Она тоже не любила, потому что…

 

«Потому что потом все тает и кругом одна вода!..»

 

Мы многое не любили вместе. Дождь, зиму, глубокие озера, моего отца… Мы были будто брат и сестра в детстве. Мы разделяли многие мнения, поверяли друг другу сокровенные тайны, вместе ходили следить ночью за лесными духами… Помню, как жутко я завидовал ей, когда по невнимательности отвлекался и не видел того, что видела она – а она всегда что-то да замечала, какую–нибудь деталь, внезапно возникшего из ниоткуда светлячка, рокот цикад, мелькнувшую тень… И всегда она с огромной радостью рассказывала мне обо всем, что я упустил – и всегда это было интересно и красочно.

 

Ее стихи тоже всегда были очень красочными. Иногда она что-то читала мне. Очень редко. Она любила делиться тем, что создает, но боялась. Лишь когда нам обоим исполнилось семнадцать, я понял, почему.

 

Если бы я знал… Я тысячу раз задавался этим вопросом. Что было бы, если б я знал ее тайну с самого начала? Как бы относился к ней?

 

Разумеется, я бы не стал так злиться на нее.

 

Когда она сняла очки, меня охватил ужас. А потом все заволокло алым туманом ярости.

 

Врала! Все это время она мне врала! Как же безумно я был зол! «Я ношу повязку, потому что у меня болят глаза от яркого света»! Врунья!

 

Она врала, что она – человек, она оказалась демоном! Каким–то мерзким, отвратительным ёкаем!

 

Когда она уже была далеко от меня, Сейшин объяснил мне. Но этим он не унял моего негодования. Как она могла не рассказать мне?! Я делился с ней всеми своими секретами и переживаниями, даже самыми незначительными… А она не рассказала мне о своих глазах!..

 

 

Поначалу я думал, что ее прокляли, что от этих глаз можно было бы как-то избавиться. Я слишком долго был наивным простофилей, полагавшимся на страхи и поверья своей необразованной, увязшей в мистицизме и предрассудках родины. Только когда я встретился с ее отцом, много позднее – я осознал неизлечимость ее недуга. Ее отец почему–то рассказывал о ней, как о чем–то давно прошедшем, будто ее уже и на свете нет – неужели они действительно не знают ничего друг о друге? Я не стал вмешиваться – пусть все течет своим руслом.

 

Я всегда хотел… хотел, чтоб она была чем–то моим. Зависящим от меня. В детстве я всерьез думал, что женюсь на ней. Она всегда так пугалась этого.

 

Я видел ее маленьким слабым зверьком, которого нужно защитить… Когда ее тайна была раскрыта, я выбросил все эти мысли из головы и женился на Минако, как хотел мой отец. В каком–то смысле маленький скорпион разбил мне сердце. А потом это убийство… Я злюсь на нее не из–за моего отца.

 

Я просто не могу понять, как могла она убить нашего учителя?!

 

– Милый, ты в порядке? На тебе лица нет.

 

Как она мне надоела со своей заботой…

 

– Пойду, пройдусь, – бросил я, поднимаясь из кресла.

 

– Будь осторожен.

 

– Сам знаю.

 

(конец POV Ц.Т.)

 

***

 

Экипаж нещадно трясло. К горлу то и дело подступала тошнота, голова сильно болела и кружилась. Сандра вообще не могла вспомнить, когда ей было настолько физически плохо. Но она не могла иначе. В ее голове роились тысячи сценариев развития событий, все возможные варианты – положительные, отрицательные… И она знала, что не успокоится, пока все эти тысячи не соберутся в один единственно–правдивый, реальный вариант. Все должно разрешиться. Должно выясниться.

 

Внезапно сумка, лежавшая на противоположном сидении, зашевелилась.

 

Опять галлюцинации? Или обман зрения? Может, она заснула, и…

 

Из отверстия в ткани показалась плоская голова с высунутым языком–нитью и внимательными сероватыми глазами.

 

– Великий Будда, как ты меня напугал, чертенок! – с облегчением воскликнула женщина, улыбнувшись. – Ну и что мне теперь делать? С тобой в компании по Парижу особенно не погуляешь… – змея заползла к женщине на колени и повернула голову в ее сторону. – А де Шаньи вообще перемрут со страху от такого явления. Эх, ты…

 

Экипаж резко мотнуло, и Сандра едва не упала с сидения.

 

– Можно поаккуратнее? Не дрова ведь везете! – возмущенно крикнула она вознице.

 

– Мадам, дорога шибко ухабистая – не взыщите!

 

Женщина едва слышно застонала. Ехать еще долго. Но оно того стоит! Она должна!..

 

***

 

(POV Ц.Т.)

 

Вселенная, ты чересчур добра ко мне.

 

Я изволил "прогуливаться" всю ночь, гуляя по набережной этой грязной речушки, которую с таким рвением норовят воспеть нынешние литературные светила, любуясь величеством Собора Парижской Богоматери, наслаждаясь тишиной безлюдных улиц...

 

Нет, это просто смешно. Мимо меня пронесся обыкновенный крытый экипаж, ничего особенного, казалось бы... И вдруг, когда экипаж отъезжает от меня на довольно приличное расстояние, из окна его высовывается – как думаете, чья голова? Именно. Ее. С ума сойти. Фортуна соизволила...

 

Естественно, я тут же кинулся вдогонку. Экипаж остановился возле Гранд Опера, на пересечении Скриба и Обер, и она вывалилась из него – вывалилась, потому что едва стояла на ногах. Ее шатало из стороны в сторону, лицо было слишком бледным даже в неясном свете фонаря. Полностью экипирована, и меч при ней. Даже змею с собой притащила, но это не особенно проблематично. Что же ей здесь нужно?

 

– Люцифер, здесь кровь...

 

Осипший, испуганный голос. Вся затряслась от волнения. Хм, значит он все–таки добрался до дома... Ну что ж. Кровопотеря, судя по следам, весьма значительная. Без сторонней помощи он вряд ли бы выжил. И, насколько мне известно, эту помощь ему оказали...

 

– Скорее, Люцифер, он может быть ранен!

 

– Не стоит торопиться.

 

Она резко оборачивается и одновременно вздрагивает. От боли, видимо – при ее состоянии нельзя делать таких резких движений. Здесь бы помогли те самые "движения воды", которые она не любила практиковать...

 

– Ты...

 

– Я. А это – ты. И мы снова встретились. Забавно, правда? Опять я думал о тебе, и ты нашлась. Как тогда, в лесу, помнишь? – мой голос вдруг стал тихим и сдавленным, будто мне сдавили горло.

 

– Помню, – она перешла на японский, и голос ее зазвучал привычнее. Очень напряженно, но привычно.

 

– Мы тогда пошли смотреть на лунного карпа, плавающего только при полной луне...

 

– И ты заблудился. А я тебя нашла, – продолжила она. Я кивнул и сделал шаг вперед. Змея зашипела.

 

– Я даже не звал тебя тогда. Я просто думал о тебе, думал, где ты и ищешь ли меня. И ты сразу же нашлась. Разве это не удивительно? – я продолжал медленно подходить к ней, не обращая внимания на змею. В конце концов, какая разница? Я так давно хотел поговорить с ней... Просто поговорить...

 

– Маленький скорпион...

 

– Цугуми... – она выглядела сбитой с толку и раздосадованной. Змея встала в боевую стойку и готовилась к броску. Я подошел почти вплотную и протянул к ней руку.

 

– Почему же ты... зачем...

 

– Люцифер, место!!!

 

Все произошло слишком быстро. Я не успел отреагировать на внезапный бросок этой чертовой кобры, но она – успела. Она всегда все успевает и замечает. Лучше бы было наоборот.

 

Змея, казалось, сама хотела быстрее освободить жертву от своей смертоносной хватки, пытаясь как-то отползти, но яд уже проник в тело, и дыхание уже начало сбиваться.

 

– Противоядие!.. У тебя есть противоядие?! – бешено выкрикнул я, хватаясь за ее руку. Очки слетели на землю, и на меня обратился взгляд двух огромных черных провалов – шокированный, испуганный. Она молча качает головой и, вывернув руку из моей хватки, одним резким движением отдирает змею. Из двух ранок сразу начинает сочиться кровь.

 

– Только... у меня дома. Мы... не успеем... – еле слышный, дрожащий голос. Сорвавшись с места, я побежал вперед, в надежде высмотреть хоть один... хоть что–нибудь!.. Услышав ржание впереди, я кинулся навстречу фиакру и, на ходу вскочив на одну из лошадей, обрезал уздечку.

 

– Скорее, давай руку! Мы успеем!

 

Она не двигается с места.

 

– Ну же, Акума, давай! – в отчаянии выкрикиваю я, вновь схватив ее за руку. Она поднимает на меня глаза, полные безразличия, и тихо спрашивает:

 

– А какой в этом смысл? Он все равно меня не любит...

 

(конец POV Ц.Т.)

 

***

 

Яркий свет, бивший через занавешенные окна, скользнул по глазам, отразившись в них ослепительным пятном. Из груди вырвался натяжный стон и рефлекторно рука потянулась к очагу боли.

 

– Спокойно. Вам нельзя так резко двигаться, – взволнованный, но по–прежнему прекрасный голос звучит где-то совсем рядом, и чьи–то руки касаются его рук. С трудом открыв глаза, он видит явившегося ему ангела в сияющем ореоле света. Золотые волосы, искрящиеся от солнца, лазурные глаза, прозрачные, как вода... И это выражение лица... она никогда не смотрела на него так...

 

– Как же я рада, что ты очнулся, мой Ангел Музыки...