Глава 46. Вокруг было слишком темно, что бы хоть что-то разглядеть, потому было не совсем ясно, открыты глаза или закрыты – особой разницы не наблюдалось.Вокруг было слишком темно, что бы хоть что-то разглядеть, потому было не совсем ясно, открыты глаза или закрыты – особой разницы не наблюдалось.
Она никак не могла разобрать, где находится, и не могла до конца осознать даже, кто она сама такая. Вроде бы, я – это я, но кто эта «я» и чем оно отличается от других, осознать не получалось. И что-то такое странное помнилось о ее имени, вроде бы оно у нее – двойное… Единственное, что можно было осознать в полной мере – физическое состояние.
Невероятная головная боль. И тело настолько слабое, что даже нормально вдохнуть не представлялось никакой возможности – будто грудную клетку придавило огромным камнем. Неприятно “стреляло” руку где-то в области локтя. А еще… какое–то странное ощущение, и непостоянное, как другие… что-то иногда сдавливало ее ладонь…
И голоса кругом… голоса… Два громких, женских, кажется, один – мужской, не очень громкий и сильно знакомый, и еще… еще один. Ангельский.
***
– Позвольте мне объяснить.
– Объясняйте.
– Было бы славно, если б вы убрали пистолет.
– Он вам не мешает.
Васса с нарастающим напряжением взирала на мужчин, один из которых крепко сжимал рукоять висящего на боку меча, а второй – держал палец на курке револьвера.
– К ней сейчас нельзя. Она спит. И вы ее не разбудите. Это – полностью моя вина. Но от нас сейчас ничего не зависит – она сама должна…
– Ваша вина, говорите? Думаю, несколько грамм свинца во лбу ее искупят, – пробирающим до мурашек голосом прервал мужчину Эрик.
– Не стоит. Вы в меня не попадаете, да и Сан это не понравится.
Эрик нехорошо усмехнулся.
– Вы считаете?
– Сами посудите. У нее не один раз была возможность убить меня. Если бы она хотела – давно бы уже сделала это сама.
– Эрик, он прав. Не стоит, – не выдержала Васса.
– И давайте не будем забывать, что, на данный момент, в рукопашном бою преимущество на моей стороне, – Цугуми неприятно ухмыльнулся. В глазах Эрика на секунду блеснула едва сдерживаемая ярость, весьма испугавшая стоящую рядом девушку, но он ничего не сказал.
– Нам нужно поговорить. Наедине, – серьезно произнес Цугуми, неотрывно смотря в неприятно–желтые, звериные глаза. Еще несколько секунд Эрик стоял, внимательно глядя на мужчину и, видимо, что-то для себя решая, прежде чем опустил пистолет и кивнул противнику на входную дверь. Как только мужчины вышли на улицу, Васса сорвалась с места и кинулась в комнату Сандры.
По правде сказать, ей никогда не нравилось, как Сан–сан обставила свою комнату – все такое темное. Мрачное, даже постельное белье – и то черное. И мысль, внезапно пришедшая ей в голову, еще больше напугала и без того взволнованную девушку.
«Как этот траурный колорит сейчас к месту…»
Тяжелые шторы были задернуты, газовый рожок – прикручен. Единственным источником света в этой до невозможности черной комнате была маленькая свечка, стоящая на тумбочке возле кровати. Рядом, на маленьком стуле сидела Джунко и, кажется, дремала. Васса тихо подошла к кровати и взглянула на лежащую на ней женщину.
Такое умиротворенное выражение лица.
Такое <i>страшно</i> умиротворенное.
Васса осторожно тронула Джунко за плечо, и она тут же вскинула голову, испуганно оглядываясь.
– Госпожа Васса… – едва слышно выдавила из себя девушка, прежде чем кинулась в ее объятия.
– Ну–ну, тихо… Все будет хорошо…
***
– …Я ничего не буду ей говорить. А вас прошу передать это письмо, когда она очнется – а я уверен, что это произойдет в скорейшем времени. Там содержится информация, которая будет ей весьма интересна.
Эрик принял письмо из слегка подрагивающих рук мужчины и спрятал в складках плаща.
– Больше я не потревожу ни ее, ни вас. Что касается вашего… вознаграждения…
– Это излишне, – холодно прервал его Эрик, сложив руки на груди.
– Да. Пожалуй, вы правы, – с виноватой улыбкой согласился Цугуми, смотря куда-то вверх.
– Знаете… – тихо произнес мужчина после довольно продолжительного молчания, – Не смотря на то, что она показывает себя сильной и бесстрашной, она очень… слабая. Слабая и хрупкая. Как цветок, выросший на бесплодной земле. Ей нужна постоянная поддержка и защита, иначе она просто выйдет за пределы своих возможностей и… увянет. Ей… – Цугуми запнулся, и было видно, что слова эти даются ему тяжело, – ей… нужна клятва. Клятва верности. Вы… готовы ли вы дать ей эту клятву? – он внимательно посмотрел на Эрика, и в его взгляде читалась одновременно и злость, и принятие происходящего.
– Если вы готовы – то лучше не затягивайте с этим.
Эрик неоднозначно хмыкнул и, развернувшись на каблуках, пошел к дому.
– Эрик! – услышал он, уже закрывая дверь, и обернулся.
– <i>Любите и оберегайте ее.</i>
Мужчина медленно кивнул.
***
– Что ты здесь делаешь?
– Меня больше интересует, что ты здесь делаешь, мой дорогой, – медовым голосом произнесла женщина, убирая за ухо спадающую на лицо прядь.
– Я не обязан перед тобой отчитываться.
– Ну конечно, не обязан. Но ты мог бы со мной поделиться – все же, я не чужой тебе человек.
– Действительно? – вздернув бровь, зло усмехнулся Цугуми.
– Если ты запамятовал, я – твоя жена.
– Насколько мне известно, жена должна преследовать интересы мужа, а не прямо противоположные, – с нажимом произнес мужчина.
– Я и преследую. Ты ведь хотел убить ее. Посмотри, как я хорошо придумала, и все так…
– Я никогда. Не хотел. Ее. Убивать, – железным голосом отчеканил он, сделав несколько шагов к женщине.
– Но…
– Я хотел понять, почему она так поступила с учителем. Но когда она лежала в бреду, она говорила во сне. Ему отрубили голову у нее на глазах. Это не она его убила, самой себе она врать не станет, тем более она вообще не умеет врать. А это значит, она не виновата передо мной ни в чем.
– Но ведь есть свидетели…
– Ты рассказала мне о том, что Сан убила Сейшина. Откуда мне знать, может, и свидетели подкуплены тобой – ты ведь всегда была против нее, – продолжая наступать, повысил голос Цугуми.
– Но она убила твоего отца! – воскликнула женщина, будто стараясь зацепиться хоть за что-то.
– И правильно сделала! Таким мерзавцам, как он, на земле не место.
– Но Цугуми!..
– Я любил ее... – едва слышно произнес мужчина, – Если бы я хоть немного разобрался в ситуации… Все могло быть по–другому. Мы… могли бы… – мужчина остановился на полуслове, тяжело вздохнул и, повернувшись к женщине спиной, покачал головой, – Впрочем, теперь это уже не важно.
– Нет. Важно. – Минако смолкла, будто собираясь с силами, и после продолжительного молчания, наконец, решилась:
– Цугуми. Только я умоляю тебя, ответь мне честно. Не пытайся уйти от ответа или смягчить его, мне нужна правда от тебя. Я хочу услышать правду. Ты… когда–нибудь, хоть когда–нибудь, любил меня так же, как любишь ее? – голос Минако дрожал, и сама она как-то странно покачивалась из стороны в сторону, будто колыхаемая порывами ветра.
Мужчина обернулся на нее, и взгляд его был полон грусти и сожаления.
– Неужели… никогда? – мертвым голосом спросила женщина. Он лишь коротко покачал головой.
– Ах… ах... чертово… проклятое.. чудовище!!!
***
(POV С. Э.)
Мне снился странный сон.
Вначале я услышала крик. Очень знакомый голос, но на моей памяти никогда он не звучал настолько дико и пугающе. Настолько бесчеловечно, будто у какого–то дикого зверя вырвали из груди сердце. Что могло заставить человека кричать ТАК?
Я лежала в своей кровати, и тело мое слушалось меня с большим трудом, будто было не моим. Я встала и решилась пойти на этот крик, а он все продолжался, не умолкая ни на секунду.
В доме никого не было, но всюду горел свет, и ощущалось присутствие жизни. На чайном столике стоял сервиз на три персоны.
Мне почему–то захотелось взять с собой какое–нибудь оружие. Что-то внутри меня говорило – этот крик звучит из–за меня. Я – причина боли этого существа. Не найдя кайкэна, я сняла со стены висевший на ней малазийский крис[41].
Спустившись по лестнице, я вышла в сад, и, никого там не обнаружив, обошла вокруг дома.
В тот момент, когда я вышла к воротам, я поняла, что не сплю.
|