Проблема. 1. С точки зрения того, кто принимает решение, существует как от­личительный признак каждого из его «здесь и сейчас» состояния дел

Многое из того, что составляет «суть социологии», состоит из «обосно­ванных данных». Многие, если не большинство ситуаций социологи­ческих исследований есть ситуации выбора, основанного на здравом смысле. Тем не менее дискуссии на страницах учебников и журналов редко признают тот факт, что социологические исследования прово­дятся под покровительством здравого смысла в критических ситуаци­ях, когда принимаются решения о соответствии между наблюдаемы­ми проявлениями и подразумеваемыми событиями. Вместо этого дос­тупные описания и концепции исследовательского принятия решений и решения проблем приписываются следующим противоположным отличительным признакам ситуации того, кто принимает решение [3].

1. С точки зрения того, кто принимает решение, существует как от­личительный признак каждого из его «здесь и сейчас» состояния дел, некая узнаваемая цель со специфическими отличительными призна­ками. Применительно к социологическому исследованию эта цель за­ключается в нынешней проблеме исследователя, для решения которой и предпринимается исследование. Конкретные отличительные при­знаки цели состоят из критериев, посредством которых, для любого нынешнего состояния дел, он принимает решение об адекватности, с которой была сформулирована его проблема. С их точки зрения так­же событие, «адекватное решение», определяется как один из наборов возможных явлений.

2. Исходят из того, что принимающий решение должен установить для себя задачу разработки программы манипулирования каждым последующим нынешним состоянием дел, которое таким образом из­менит каждое нынешнее состояние, что в результате их последователь­ности они придут в соответствие с ожидаемым состоянием, т. е. с це­лью, с решенной проблемой [4].

Эти отличительные признаки могут быть иначе сформулированы в терминах правил доказательства. В качестве подлежащего расчету состояния дел проблему исследователя можно рассматривать как предложение, «обращение» о членстве, т. е. гарантированный статус которого находится на рассмотрении. Правила процедуры, посред­ством которой решается его гарантированный статус, таким образом, операционно определяют то, что понимается под «адекватным реше­нием». В идеальном случае исследовательской активности от иссле­дователя требуется принятие решения о шагах, которые определяют адекватное решение до того, как совершить шаги, о которых принято решение. От него требуется принятие этого решения до проведения операций, посредством которых о возможностях, предлагаемых пред­ложением, будет решено, имели ли они место в действительности или нет. Таким образом, задача принятия решения об адекватном решении имеет логический приоритет перед реальным наблюдением. Следова­тельно, наблюдение считается «запрограммированным», или предпо­лагаемому событию дается «операциональное определение», или со­здаются условия для того, чтобы состоялось предполагаемое событие, или делается «предсказание».

Бросающийся в глаза аргумент от имени этого акцента заключает­ся в том, что документальный метод с точки зрения науки — непра­вильная процедура; что его использование искажает объективный мир в зеркале субъективных предрассудков и что там, где существуют си­туации выбора, основанного на здравом смысле, они играют роль исторических неприятностей. Сторонники таких методов, как те, что используются, например, при проведении опросов и лабораторных экс­периментов, утверждают, что у них «растет» освобождение от ситуа­ций с характеристиками, основанными на здравом смысле, и от доку­ментальных операций с ними. После Второй мировой войны было на­писано огромное количество учебников по методам, предназначенным для борьбы с подобными ситуациями. Эти методы заключались в опи­сании способов трансформирования ситуаций здравого смысла в си­туации, поддающейся расчету. Более конкретно, в описании способов, согласно которым к использованию математических моделей и стати­стических схем заключения прибегают как к подлежащим расчетам решениям проблем принятия строгих решений о точности, объектив­ности и обоснованности. Критериями адекватности исследований считаются огромные суммы, затраченные на их проведение, и многие научные карьеры покоятся на убежденности, что так оно и есть.

Тем не менее общеизвестно, что в огромном числе методологиче­ски приемлемых исследований и, парадоксально, именно в той степе­ни, в какой в них использованы строгие методы, просматривается бро­сающееся в глаза редкое несоответствие между теоретическими свой­ствами предполагаемых социологических результатов исследований и математическими допущениями, которые должны удовлетворяться, если статистические измерения предполагается использовать для бук­вального описания предполагаемых событий. В результате статисти­ческие измерения чаще всего используются скорее как индикаторы, как символы предполагаемых результатов исследования, как пред­ставляющие их или выступающие от их имени, чем как их буквальные описания. Следовательно, там, где решения о социологических дан­ных должны приниматься на основании статистических результатов [5], строгие методы декларируются как решения задач буквального описания на основе «разумных» соображений.

Даже если возможно показать, что эти отличительные признаки присутствуют в социологическом исследовании, не говоря уже о том, что они очевидны, не является ли тем не менее неправильным, что хоть ситуация исследования может получить документальную обработку, о фактическом статусе его результатов будет принято другое решение? Например, разве не об этом свидетельствует наличие структур огра­ничений, налагаемых на анализ после свершившегося факта? И разве не об этом свидетельствует тот факт, что автор полевого исследования, узнавший после изучения своих записей, на какие вопросы он должен

S-2588 получить ответы «в завершающем анализе», может обратиться за гран­том для проведения «подтверждающего изучения гипотезы», возник­шей у него в результате размышлений? Существует ли здесь поэтому какая-нибудь необходимая связь между отличительными признаками ситуации выбора, основанного на здравом смысле, использованием документального метода и корпусом социологических фактов^ Должен ли документальный метод обязательно использоваться профессио­нальными социологами для решения вопроса о точности, объективно­сти и обоснованности? Существует ли необходимая связь между тео­ретическим предметом социологии, как он конституируется установ­кой и процедурами «социологического видения», с одной стороны, и канонами адекватного описания, т. е. доказательством — с другой?

Между методами буквального наблюдения и работой документаль­ной интерпретации исследователь может выбрать первые и достичь строгого буквального описания физических и биологических свойств социологических событий. Это было многократно продемонстрирова­но. До сих пор выбор делался либо ценой пренебрежения свойствами, которые делали события социологическими, либо за счет использова­ния документальной работы для решения проблем «податливых» ча­стей.

Выбор должен зависеть от условий, при которых проводится бук­вальное наблюдение и выполняется документальная работа. Это включает формулирование проблемы социологических доказательств в терминах, которые позволяют дескриптичное решение, и решение этой проблемы. Без сомнения, научная социология — это «факт», но только в том смысле, который вкладывал в этот термин Феликс Ка- уфманн, а именно в терминах набора процедурных правил, которые действительно руководят использованием методов, рекомендованных социологами, и провозглашают полученные данные основанием для дальнейших выводов и исследований. Проблема доказательства за­ключается в том, чтобы сделать этот факт постижимым.