Рациональности как данныеДля понимания области наблюдаемых событий поведения нет никакой необходимости в формулировании определения рационального действия. Этот результат имеет важное и парадоксальное следствие: он позволяет нам исследовать свойства рационального действия как никогда тщательно [8]. Для рассмотрения рациональных характеристик деятельности можно не использовать образ идеального ученого как средство конструирования дескриптивных категорий поведения — рациональное, нерациональное, иррациональное и арациональ- ное являются таковыми категориями, — а подойти к ним с эмпирической задачей описания их так, как они обнаруживаются по отдельности в приведенном выше списке рациональностей или в группах этих характеристик. Использующий этот подход должен был бы рассмотреть склад ума субъекта и характерные для него отношения с другими людьми как факторы, возможно, объясняющие наличие этих рациональностей, но без иронического сравнения. Свойства рациональности следует рассматривать не как методологический принцип для интерпретации деятельности, а лишь как эмпирически проблемный материал. Тогда они обладали бы статусом лишь данных и должны были бы объясняться так же, как объясняются более привычные свойства поведения. Точно так же, как мы можем спросить, какое отношение имеют свойства определенного статуса к вероятности целеустремленного поведения, или организованного инакомыслия, или к поиску «козла отпущения», или к вероятности профессиональной мобильности, или к чему-то еще, мы можем спросить: как свойства определенного статуса обусловливают меру рациональности действий субъекта? Тогда настоятельно требуют ответа вопросы следующего рода. Почему рациональности научного теоретизирования нарушают плавное течение действий, регулируемых установкой обыденной жизни? Что есть такого в социальных условиях, что делает невозможным взанмопереход указанных двух «установок» друг в друга без резкого нарушения непрерывности действия, регулируемого каждой из них? Каковы должны быть социальные условия, чтобы огромное число людей, живущих сегодня в нашем обществе, могли не только беспрепятственно усвоить научную установку, но и благодаря успешности ее применения предъявить серьезные претензии тем, для кого эта установка чужда и во многих случаях неприятна? Иными словами, социологи могут устранить рациональные свойства поведения из области философских рассуждений и перенести их в область эмпирического исследования. Можно сформулировать общее правило, охватывающее собой несчетное количество исследовательских проблем;любой фактор, который мы считаем обусловливающим любое из свойств деятельности, является фактором, обусловливающим рациональности. Это правило позволяет утверждать, что такие факторы, как, например, территориальные уелония, количество лиц в сети, уровень сменяемости, правила, определяющие, между кем может происходить коммуникация, временные паттерны сообщений, распределение информации, а также 2(1 * 308 Глава 8. Рациональные свойства научной и обыденной деятельности операции для изменения этого распределения, количество и локализация пунктов «трансформации» информации, свойства правил и языка кодирования, стабильность установившейся в социуме практики, структурированное или ad hoc распространение напряжения в системе, свойства распределения престижа и власти и т. д., следует рассматривать как факторы, детерминирующие рациональные свойства действий, регулируемых установкой обыденной жизни. Заключение Задача этой статьи состоит в выдвижении гипотезы о том, что в действиях, управляемых исходными предпосылками обыденной жизни, научные рациональности можно использовать лишь как неэффективные идеальные модели. Научные рациональности не являются ни стабильными характеристиками, ни санкционируемыми моделями повседневной жизни, и любая попытка стабилизировать эти свойства или добиться их соблюдения в обыденной деятельности лишь увеличит бессмысленность поведенческой среды человека и умножит черты дезорганизации в системе взаимодействия.
|
