Студопедия — Сентиментализм и его роль в развитии русской литературы, своеобразие эстетического идеала.
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Сентиментализм и его роль в развитии русской литературы, своеобразие эстетического идеала.






Во второй половине XVIII в. во многих европейских странах распространяется новое литературное направление, получившее название сентиментализм. Его появление было вызвано глубоким кризисом, который переживал феодально-абсолютистский режим. В сентиментальной литературе нашло отражение настроение широких слоев европейского общества. По идейной направленности сентиментализм — одно из явлений Просвещения. Антифеодальный пафос его произведений особенно четко выражается в проповеди внесословной ценности человеческой личности. Лучшими образцами сентиментальной литературы были признаны «Сентиментальное путешествие по Франции и Италии» Стерна, «Векфилдский священник» Голдсмита, «Юлия, или Новая Элоиза» Руссо, «Страдания юного Вертера» Гете.

В отличие от классицистов, сентименталисты объявили высшей ценностью не государство, а человека, потребностям которого, по их мнению, должны отвечать государственные законы и учреждения. Несправедливым порядком феодального мира просветители-сентименталисты противопоставляли вечные и разумные законы природы. В связи с этим природа выступает в их произведениях не только как объект созерцания и любования, но и как высшее мерило всех ценностей, в том числе и самого человека. Официальным учреждениям абсолютистского государства сентименталисты противопоставили союзы, основанные на природных, родственных отношениях или взаимных симпатиях: семью и дружбу. В семье они видели самую прочную социальную ячейку, а в хорошем домашнем воспитании ребенка — залог его будущих гражданских добродетелей. Следующей ступенью формирования общественного поведения человека считалась дружба, в которой главную роль играет сходство взглядов, вкусов, убеждений.

Первостепенное место в представлениях сентименталистов занимают чувства, или, как говорили в России в XVIII в., чувствительность. От этого слова (по-французски sentiment) получило название и само литературное направление. В отличие от классицизма, философской основой которого был рационализм, сентиментализм опирался на сенсуалистическую философию английского ученого Локка, объявившего отправной точкой познания — ощущения. Чувствительность понимается сентименталистами не только как орудие познания, но и как область эмоций, переживаний, как способность отзываться на радости и страдания других людей, т. е. как основа общественной солидарности. В Словаре Академии Российской, выпущенном в конце XVIII в., слово «чувствительность» определялось как «качество трогающегося человека несчастиями другого».

Как и любой дар природы, чувствительность нуждается в воспитании и руководстве со стороны родителей и наставников. На чувствительность влияет и положение человека в обществе. Люди, привыкшие заботиться и думать не только о себе, но и о других, сохраняют и развивают природную чувствительность; те, кто огражден богатством или знатностью от труда и обязанностей, быстро утрачивают ее, становятся грубыми и жестокими.

Политическое устройство общества также влияет на природу человека: деспотическое правление убивает в людях чувствительность, ослабляет их солидарность, свободное общество благоприятствует формированию социальных эмоций. Чувствительность, по учению просветителей-сенсуалистов, — основа «страстей», волевых импульсов, побуждающих человека к различным, в том числе и общественным, действиям. Поэтому в лучших произведениях сентиментализма она — не прекраснодушие, не слезливость, а драгоценный дар природы, определяющий его гражданские добродетели.

Чувствительность лежит в основе и творческого метода писателей-сентименталистов. Классицисты типизировали моральные качества людей, создавали обобщенные характеры ханжи, скупца, хвастуна и т. п. Их интересовал не конкретный, реальный человек, а черты, присущие типу. Главную роль у них играл абстрагирующий разум писателя, вычленяющий однотипные психологические явления и воплощающий их в одном персонаже.

Творческий метод сентименталистов покоится не на разуме, а на чувствах, на ощущениях, отражающих действительность в ее единичных проявлениях. Их интересуют конкретные люди с индивидуальной судьбой. В связи с этим в произведениях сентиментализма часто выступают реально существовавшие лица, иногда даже с сохранением их имени. Это не лишает сентиментальных героев типичности, поскольку их черты мыслятся как характерные для той среды, к которой они принадлежат. Герои в произведениях сентиментализма четко делятся на положительных и отрицательных. Первые наделены природной чувствительностью. Они отзывчивы, добры, сострадательны, способны к самопожертвованию, к высокой, бескорыстной любви. Вторые — расчетливы, эгоистичны, высокомерны, педантичны, жестоки. Носителями чувствительности, как правило, оказываются представители демократических слоев общества: крестьяне, ремесленники, разночинцы, сельское духовенство. Жестокосердием наделяются представители власти, дворяне, высшие духовные чины.

Открытие сентименталистами нового вида мироощущения было ступенью в поступательном движении литературного процесса. Вместе с тем его проявление часто приобретало в произведениях сентименталистов слишком внешний и даже гиперболизированный характер, выражалось в восклицаниях, слезах, обмороках, самоубийствах. Для сентиментализма характерны, как правило, прозаические жанры: повесть, роман (чаще всего эпистолярный), дневник, «путешествие», т. е. путевые записки, помогающие раскрыть внутренний мир героев и самого автора.

В России сентиментализм зарождается в 60е годы, но лучшие его произведения — «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева, «Письма русского путешественника» и повести Карамзина — относятся к последнему десятилетию XVIII в. Как и в других литературных направлениях, общность творческого метода писателей не означает тождества их политических и социальных взглядов, В русском сентиментализме можно выделить два течения: демократическое, представленное творчеством А. Н. Радищева и близких к нему писателей — Н. С. Смирнова и И. И. Мартынова, и более обширное по своему составу — дворянское, видными деятелями которого были М. М. Херасков, М. Н. Муравьев, И. И. Дмитриев, Н. М. Карамзин, П. Ю. Львов, Ю. А. Нелединский-Мелецкий, П. И. Шаликов.

В отличие от западноевропейского сентиментализма, где основной общественный конфликт был представлен взаимоотношениями между третьим сословием и аристократией, в русском сентиментализме героями-антагонистами стали крепостной крестьянин и помещик-крепостник. Представители демократического течения, сочувствуя крепостным крестьянам, настойчиво подчеркивают их нравственное превосходство над крепостниками. В их произведениях чувствительности крестьян противопоставлено душевное огрубение, жестокость помещиков. Сентименталисты-демократы не идеализируют жизнь крестьян, не боятся показать ее антиэстетические подробности: грязь, нищету. Чувствительность героев представлена здесь наиболее широко и разнообразно — от умиления и радости до гнева и возмущения. Одним из ее проявлений может быть суровое возмездие своим обидчикам.

Дворянские сентименталисты также говорят о моральном превосходстве крестьян над помещиками, но факты насилия, бессердечия и произвола крепостников представлены в их произведениях в виде исключения, как своего рода заблуждение обидчика, ж чаще всего завершаются его чистосердечным раскаянием. С большим удовольствием пишут они о добрых, гуманных помещиках, о гармонических отношениях между ними и крестьянами. Дворянские сентименталисты последовательно обходят грубые черты крестьянского быта. Отсюда известный налет пасторальности на изображаемых ими деревенских сценах. Гамма чувствительности героев здесь гораздо беднее, чем в демократическом сентиментализме. Сельские жители, как правило, добры, любвеобильны, смиренны и послушны. И все же было бы неправильно называть дворянский сентиментализм реакционным явлением. Главная его цель — восстановить в глазах общества попранное человеческое достоинство крепостного крестьянина, раскрыть его духовное богатство, изобразить семейные и гражданские добродетели. И хотя писатели этого течения не отважились поставить вопрос об отмене крепостного права, но их деятельность подготавливала общественное мнение к разрешению этой задачи.

 

 

33. Классицистическая трагедия. Идейно-художественное своеобразие трагедии А.П. Сумарокова «Димитрий Самозванец». Образ Самозванца в трагедии Сумарокова и трагедии А.С. Пушкина «Борис Годунов».

 

Литературную славу принесли Сумарокову трагедии. Он первый ввел этот жанр в русскую литературу. Восхищенные современники называли его «северным Расином». Всего им написано девять трагедий: «Хореев», «Гамлет», «Синав и Трувор», «Артистона», «Семира», «Ярополк и Демиза», а спустя десять лет еще и «Вышеслав», «Дмитрий Самозванец» и «Мстислав».

Сумароков широко использовал в своих трагедиях опыт французских драматургов XVII-XVIII вв. — Корнеля, Расина, Вольтера. Но при всем том в трагедиях Сумарокова были и отличительные черты. В трагедиях Корнеля и Расина наряду с политическими имели место и сугубо психологические, трагедии Сумарокова же носят резко выраженную политическую окраску. Авторы французских трагедий писали пьесы на античные, испанские и «восточные» сюжеты. В основу большей части трагедий Сумарокова положена отечественная тематика. При этом наблюдается интересная закономерность. Драматург обращался к самым отдаленным эпохам русской истории, легендарного или полулегендарного характера, что позволило свободно варьировать те или иные факты. Важным для него было не воспроизведение колорита эпохи, а политическая дидактика, провести которую в массы позволил исторический сюжет. В трагедиях Сумарокова республиканская тема отсутствует. Как убежденный монархист, он мог тирании противопоставить только просвещенный абсолютизм.

Трагедии Сумарокова представляют собой своеобразную школу гражданских добродетелей, рассчитанную не только на рядовых дворян, но и на монархов. В этом — одна из причин недоброжелательного отношения к драматургу Екатерины II. Не посягая на политические устои монархического государства, Сумароков затрагивает в своих пьесах его нравственные ценности. Рождается коллизия долга и страсти. Долг повелевает героям неукоснительно выполнять их гражданские обязанности, страсти — любовь, подозрительность, ревность, деспотические наклонности — препятствуют их осуществлению. В связи с этим в трагедиях Сумарокова представлены два типа героев. Первые из них, вступая в поединок с охватившей их страстью, в конце концов преодолевают свои колебания и с честью выполняют свой гражданский долг. К ним относятся Хорев (пьеса «Хорев»), Гамлет (персонаж из одноименной пьесы, представляющей собой вольную переделку трагедии Шекспира), Трувор (трагедия «Синав и Трувор») и ряд других.

Проблема обуздания, преодоления личного «страстного» начала акцентируется в репликах действующих лиц. «Преодолей себя и вознесися паче», — поучает Трувора новгородский боярин Гостомысл, «Бери свою любовь и овладей собой» (Ч. 3. С. 136), — вторит Гостомыслу его дочь Ильмена.

Сумароков решительно переделывает одну из лучших трагедий Шекспира «Гамлет», специально подчеркивая свое несогласие с автором. «„Гамлет" мой, — писал Сумароков, — на Шекспирову трагедию едва-едва походит» (Ч. 10. С. 117).

Ко второму типу относятся персонажи, у которых страсть одерживает победу над государственным долгом. Это прежде всего лица, облеченные верховной властью, — князья, монархи, т. е. те, кто, по мысли Сумарокова, должен особенно ревностно выполнять свои обязанности:

Потребно множество монарху проницанья,

Коль хочет он носить венец без порицанья.

И если хочет он во славе быти тверд,

Быть должен праведен и строг и милосерд (Ч. 3. С. 47).

Трагедия «Дмитрий Самозванец» — единственная из пьес Сумарокова, основанная на достоверных исторических событиях. Это первая в России тираноборческая трагедия. В ней Сумароков показал правителя, убежденного в своем праве быть деспотом и абсолютно неспособного к раскаянию. Свои тиранические наклонности Самозванец декларирует настолько откровенно, что это даже вредит психологической убедительности образа: «Я к ужасу привык, злодейством разъярен, //Наполнен варварством и кровью обагрен» Сумароков разделяет просветительскую идею о праве народа на свержение монарха-тирана. Разумеется, под народом подразумеваются не простолюдины, а дворяне. В пьесе эта идея реализуется в виде открытого выступления воинов против Самозванца, который перед лицом неминуемой гибели закалывает себя кинжалом. Следует отметить, что незаконность правления Лжедмитрия мотивируется в пьесе не самозванством, а тираническим правлением героя: «Когда б не царствовал в России ты злонравно, // Димитрий ты иль нет, сие народу равно» (Ч. 4. С. 76).

Заслуга Сумарокова перед русской драматургией состоит в том, что он создал особый тип трагедий, оказавшийся чрезвычайно устойчивым на протяжении всего XVIII в. Неизменный герой сумароковских трагедий — правитель, поддавшийся какой-либо пагубной страсти — подозрительности, честолюбию, ревности — и в силу этого причиняющий страдания своим подданным. Герои сумароковских пьес мало идеализированы. Обращают на себя внимание пространные монологи. Высокому строю трагедии соответствуют александрийские стихи. Каждая трагедия состоит из пяти актов. Соблюдаются единства места, времени и действия.

Также Сумароковым были написаны 12 комедий, например: «Тресотиниус», «Чудовищи», «Приданое обманом», «Лихоимец». Автор так и не написал ни одной «высокой комедии», но все же в процессе становления русской национальной драматургии комедии Сумарокова сыграли свою положительную роль. Одна из особенностей комедий Сумарокова: в них, как правило, слуги оказываются морально выше, умнее, находчивее, чем господа.

 

Димитрий Самозванец, Шуйский, Георгий, князь Галицкий; Ксения, дочь Шуйского; Пармен, наперсник Димитриев; Начальник стражи, Бояре и прочие.

Написанная на материале из эпохи Смутного времени, трагедия была наиболее современной из всех. Автор изменяет фактам истории только в любовной интриге: Ксения – невеста князя Галицкого. Ко времени ее создания наследник престола Павел достиг совершеннолетия, и по закону должен был занять престол. Но Екатерина II и не думала отказываться от власти. Поэтому изображение Димитрия как узурпатора носило самый злободневный характер. Но еще в большей степени усиливалось политическое звучание трагедии откровенным требованием Сумарокова свергнуть с престола царя-тирана. Характер Димитрия был задан даже до начала пьесы – первое издание трагедии вышло с портретом! Однако характерно, что Сумароков, осудив Димитрия за все его антигосударственный и антинародные злодейства, совсем не ставит ему в вину «самозванство». Не порода, а дела венчают монарха. Тираноборческая направленность трагедии подкреплялась еще антиклерикальной тенденцией. Конфликт трагедии в противоречии между абстрактным идеалом государя и монархом-тираном, охваченным пагубными страстями. Димитрий исполнен презрения к России и хочет подчинить ее власти католического Рима.

В речах положительных героев (Ксении, Шуйского, Георгия, Пармена) создается образ добродетельного монарха, заботящегося о своих подданных, защитника народа, строго соблюдающего законность.

Действия героев, как и развязка трагедии (появление восставших), лишены какой-либо реальной мотивировки и являются результатом авторской воли.

Большой заслугой Сумарокова было то, что освобождение от тирана в его трагедии выпало на долю «народа». Таким образом, любой монарх, не соответствующий идеалу просвещенного монарха, может быть свергнут.«Димитрий Самозванец» положил начало русской политической трагедии.

 

САМОЗВАНЕЦ —

1) Герой трагедии А.П.Сумарокова «Димитрий Самозванец» (1771). Исторический прототип — Лжедмитрий I, он же, вероятно, Юрий (Григорий) Отрепьев. В 1601 г. Самозванец объявился в Польше под именем Димитрия, сына Ивана IV Грозного; летом 1604 г. с небольшим войском двинулся на Русь и 20 июня следующего года занял Москву. Через месяц был венчан на царство; в ночь с 16 на 17 мая 1606 г. убит в результате боярского заговора. Исторические сведения для сюжета трагедии Сумароков мог получить из материалов Г.-Ф.Миллера и князя М.М.Щербатова, работавших в то время над «Летописью о многих мятежах и разорении Московского государства от внутренних и внешних неприятностей», а также из анонимной рукописной «Повести, како восхити неправдою на Москве царский престол Борис Годунов». Среди использованных материалов могли быть мемуары Ж.Map жерета, французского офицера, служившего в России в период правления Бориса Годунова. В сюжете пьесы Сумарокова исторические мотивы сплетены с вымышленными. Выбор фабулы о самозваном царе для автора был связан с актуальными политическими вопросами. Проблема пьесы в том, что реальный монарх, тем или иным путем получивший власть, как правило, далек от идеального государя, достойного такой власти, образ которого создавали деятели Просвещения. С. Сумарокова свойственны не просто низкие, но патологические страсти и желания. Уже к началу пьесы он, по словам его наперсника мудрого Пармена, «много варварства и зверства сотворил», превратив «прекрасный град» Москву в темницу для ее жителей. Игнорируя предостережения наперсника, С. задумывает новое преступление, требует новой жертвы: он пытается заставить дочь князя Шуйского, Ксению, стать его женой. Свою же нынешнюю жену, «католичку», собирается отравить. С. не беспокоит, что Ксения — невеста князя Галицкого, Георгия. Он берет под стражу обоих, демонстрируя свое право использовать их в своих интересах. Законом отныне становится сама «царска власть», а основанием закона — «царска страсть». «Беззаконная воля» царя делает всякого подданного «ползающей тварью», «червем на земли». Этическая проблематика сюжета сплетена с политической и религиозной. Философско-религиозный спор об истинной православной вере, с которого начинается пьеса, переходит в политическую и нравственную коллизию истинного и мнимого царского величия. (С.: «Здесь царствуя, я тем себя увеселяю, / Что россам ссылку, казнь и смерть определяю».) Образ С. предстает как средоточие зла, не имеющего пределов. Герой одержим ненавистью к людям, упорной, маниакальной идеей погублен ия России, Москвы и всего народа, подвластного царю. С. как характер неизменен во внутреннем своем содержании. В нем нет контрастных начал, противоположных свойств и их борьбы. Сумароков представляет мир С. воплощением произвола темных страстей и ненависти ко всему, устроенному иначе. Монологи героя демонстрируют его жуткое одиночество (непременный атрибут в изображении тирана в классицистической трагедии): «Беги, тиран, беги. Кого бежишь?.. Себя? Не вижу никого другого пред собою. Беги!.. Куда бежать? Твой ад везде с тобою». Царя, объявившего себя богом для своих подданных, терзает страх. Он ощущает его с первых и до последних минут действия. Ночь перед смертью С. проводит в кошмарных снах. Когда же начинается восстание народа против деспота, С. пронзает себя кинжалом и, по ремарке Сумарокова, «издыхает». Трагедия «Димитрий Самозванец» была одной из самых популярных пьес драматурга. Легендарный успех снискал себе И.А.Дмитревский, исполнявший роль Д.С. с 1771 по 1797 г. Эту роль играли выдающиеся актеры XVIII»Шв. И.И.Калиграф, П. А.Плавильщиков.

2) Герой трагедии А.С.Пушкина «Борис Годунов» (1825), инок Чудова монастыря Григорий Отрепьев, «бедный черноризец», «монашеской неволею скучая», бежавший из Москвы «к украинцам в их буйные курени», чтобы объявиться затем в Польше под именем спасенного царевича Димитрия и в этом облике заявить права на трон московский, избрав своей жертвой того, кто на нем сидит. Хотя трагедия Пушкина названа (в окончательной редакции) именем другого лица, С. в полной мере является ее героем и в этом качестве сопоставим только с Борисом Годуновым. Как и тот, С. верховенствует в иерархии образов, его поступки во многом определяют движение драматургической фабулы. У Бориса и С. самые большие роли по количеству стихов, по числу сцен, в которых они участвуют (Годунов — в шести картинах, С. — в девяти). Тот и другой наиболее связаны с центральным драматургическим событием, каковым является убийство Димитрия. Борис — прямой виновник «ужасного злодейства»; С., можно сказать, его наследник, сумевший воспользоваться плодами содеянного Годуновым. В развитии сюжета Борис и С. выступают как равновеликие силы (в смысле их драматургической функции). Это обстоятельство Пушкин подчеркнул в одном из вариантов названия трагедии: «Комедия о царе Борисе и о Гришке Отрепьеве» (слово «комедия» здесь употребляется в старинном значении всякого драматического произведения независимо от жанра). Расположение главных персонажей в системе событий делает неизбежной коллизию, перерастающую в драматургический конфликт. Между тем смысл трагедии несводим к борьбе Бориса и С. за обладание венцом и бармами Мономаха. С этой точки зрения существенно дополнение, внесенное Пушкиным в первый вариант названия: «Комедия о настоящей беде Московскому государству, о царе Борисе и о Гришке Отрепьеве». Тут обнаруживается парадоксальная общность героев, политическая судьба которых осмысливается в отношении к судьбе народной. Вовлеченные в противоборство, они, эти герои, приносят настоящую беду государству московскому. Отсюда символическая симметрия образов, давно замеченная исследователями. Оба приобретают власть путем физического устранения законного наследника (Борис — Димитрия, С. — Федора, сына Годунова), оба — детоубийцы, лжесвидетели и самозванцы, принесшие на Русь «страшное, невиданное горе». Подобие героев не означает тождества. Различия между ними проявляются на разных уровнях: от сюжетики до художественной поэтики. Борис долго и последовательно достигает высшей власти, одолевая соперников, уничтожая противников. С. добывает власть легко: она будто сваливается в его руки. Образ Бориса монологичен, погружен в себя, ему почти недоступен диалог, тогда как характер С. более всего раскрывается в диалогических сценах (с Пименом, с приставами на литовской границе и особенно в агоне с Мариной Мнишек). Борис Годунов вступает на престол с мыслью «свой народ в довольствии, во славе успокоить». С. ни минуты не задумывается над тем, ради чего, собственно, нужна ему царская власть, какую идею он хочет в ней претворить. (Туг явное расхождение с историческим Лже-дмитрием I, весьма последовательным в реформаторских начинаниях деятелем, помышлявшим перестроить Русь на европейский лад, при котором впервые стали брить бороды и появился первый театр.) Герой Пушкина — это в самом деле «сосуд диавольский» (по аттестации Патриарха), дожидающийся, чтобы его наполнили каким-либо содержанием, чтобы его волю к власти увязали с какими-то геополитическими интересами. Первые критики трагедии упрекали Пушкина в том, что его С. «не имеет решительной физиономии» (П.А.Катенин). Казавшееся современникам серьезным упущением поэта на самом деле плод художественного замысла. Таков сей «сосуд диавольский», что постоянно перевоплощается, меняет личины и весь свой облик (точно хамелеон — по характеристике В.М.Непомнящего). Эта способность к трансформации инока в царевича эффектно показана в сцене со злым чернцом, опущенной в окончательной редакции (в считанные секунды «бедный черноризец», тоскующий от неволи монастырского житья, уловив тонкий намек собеседника, преображается: «Решено! Я — Димитрий, я — царевич»). С. — homo ludens, человек играющий, как со своей судьбой, так и с судьбами возмущенных им народов. Трансформация и перевоплощение — непременные атрибуты затеянной им игры. Это свойство героя Пушкин особо отметил в ремарках, при обозначении его реплик. В сценах «Келья Чудова монастыря» и «Корчма» он назван Григорием. В польских картинах чаще всего фигурирует как Самозванец; двинув рать на Москву, превращается в Лжедимитрия. Несколько раз Пушкин, словно забыв о самозванстве героя, называет его Димитрием. Это обозначение приходится на две самые знаменитые реплики С.: «Тень Грозного меня усыновила» и «Довольно: щадите русскую кровь». В ряду исторических прообразов С. Пушкин называл Генриха Наварре кого: «Подобно ему он храбр, великодушен и хвастлив, подобно ему равнодушен к религии — оба они из политических соображений отрекаются от своей веры, оба любят удовольствия и войну, оба увлекаются несбыточными замыслами, оба являются жертвами заговоров» (письмо к Н.Н.Раевскому, 1829). Из отмеченных автором свойств три (хвастовство, любовь к удовольствиям, способность увлекаться) обнаруживают характерные черты героя, созданного десять лет спустя. Это Хлестаков. Феномен хлестаковщины, не открытый еще Гоголем, в лице С. впервые заявил о себе. Ведь и у Хлестакова нет «решительной физиономии». Оба — герои-фантомы, существующие более в сознании других, нежели «в себе». При различии исходных ситуаций (обман Отрепьева — осознанный, у Хлестакова — совершенно непреднамеренный) тот и другой порождают цепную реакцию событий, которыми не управляют. Решение С. двинуть на Москву рать происходит в момент, когда она по сути уже движется. Остановить ее движение не способны ни Марина Мнишек, угрожающая Отрепьеву разоблачением, ни он сам, усыновленный тенью Грозного. Пушкин отмечал «романтический и страстный характер моего авантюриста». С., бесспорно, романтический герой. (Тут еще одно расхождение с образом Бориса Годунова, который наследует традиции героя классицистической трагедии.) Как романтический герой, С. «глядит в Наполеоны». Он одержим страстями; ему, по словам Пушкина, «очень подходит» любовная интрига. Страсти, владеющие душой С., «гордыней обуянной», рождают «бесовские мечтанья», но они же, по закону романтической иронии (инверсии), сохраняют в нем человеческое начало, непонятное и недоступное тем, кто использует его как орудие собственных интересов (прежде всего Марине Мнишек). Страстная натура героя не дает угаснуть живым человеческим чувствам. С. предельно искренен в любви (Марина насквозь лицемерна), он почти рыдает над издыхающим конем; по-царски величественно и милосердно требует щадить русскую кровь. Однако он не царь и не царевич, а самозванец, который своим самозванством дал «предлог раздоров и войны». По мере того как раздор и война охватывают государство московское, герой стушевывается и исчезает из действия за несколько сцен до окончания трагедии. Его роль, начатая с пробуждения в келье Пимена и с рассказа о проклятом сне, — сном и заканчивается. Последняя ремарка, относящаяся к С.: «Ложится, кладет седло под голову и засыпает». Явившийся из сновидений герой-фантом символически возвращается туда, откуда пришел. В опере М.П.Мусоргского «Борис Годунов» (1868-1872) роль С. утратила свою многомерную символику, зато приобрела большую сценическую эффектность и стала коронной партией теноров, многие из которых приобрели в ней мировую славу. Театральная судьба пушкинского С. была не столь яркой. Тем не менее эту роль играли выдающиеся актеры: В.В.Самойлов (1870, Александрийский театр), А.П.Ленский (1880, Малый театр), И.М.Москвин (1907, МХТ), Б.А.Бабочкин (1934).

 

34. Предромантизм в русской литературе. Своеобразие повести Н.М. Карамзина «Остров Борнгольм».

 

Предромантизм (преромантизм)это комплекс идейно-стилевых тенденций в литературах европейских стран и США (конца XVIII — начала XIX вв.), предвосхитивших романтизм. Сохранял ряд черт сентиментализма, но положил начало бескомпромиссному отрицанию просветительского рационализма. Проникнут пафосом самоопределения и утверждения личности, интересом к средневековью и «естественному», не затронутому цивилизацией обществу. Наиболее полно комплекс идей предромантизма выразил Ж. Ж. Руссо. Богата литература предромантизма в Англии, возродившая ряд фольклорных жанров и создавшая готический роман. В Германии предромантизм проявился у писателей «Бури и натиска».

Предромантические тенденции очень хорошо видны в повествовательной прозе Карамзина, ярчайший же пример — «Остров Борнгольм»

Написанная и опубликованная в 1794 г. в альманахе «Аглая» повесть «Остров Борнгольм» тематически соотнесена с «Письмами русского путешественника», представляя собой своеобразный эпилог книги. В ней повествуется о возвращении путешественника из Англии в Россию морем и о посещении датского острова Борнгольма, где его ожидала еще одна дорожная встреча и сопряженное с нею переживание. Но скрытые смыслы повествования «Писем...» выведены в повести «Остров Борнгольм» на поверхность. Если «Письма...» могут внушить слишком доверчивому читателю уверенность в том, что объективно-очерковый план повествования есть его единственная конечная цель, то «Остров Борнгольм» изначально исключает возможность такого прочтения.

Так размышления Карамзина о роковых страстях и приносимых ими конфликтах делают повесть «Остров Борнгольм» закономерным этапом на пути эволюции карамзинской прозы от психолого-аналитического к историко-философскому типу мировидения, который найдет свое окончательное воплощение в исторической повести «Марфа-посадница» и «Истории государства Российского».

Открывающий «Остров Борнгольм» рассказ повествователя о себе обусловлен событиями прошлого, воспоминания о которых составляют сюжет повести. Меланхолия, печаль, уход из мира «холодной зимы» в ограниченное пространство «тихого кабинета», трансформирующихся в развитии сюжета в ограниченное пространство острова и безбрежного моря, объясняются ужаснувшей героя тайной, скрывающей причину проклятия борнгольмским старцем любовников. Загадочность углубляется при каждой встрече с участниками преступления (гревзендским незнакомцем, узницей борнгольмского замка, стариком) и, наконец, раскрытая повествователю тайна остаётся недоступной читателю, в связи с чудовищностью злодеяния. Читателю остаётся только догадываться, что суть преступления – в противоречащей законам губительной страсти, осмысляемой и как «дар природы», и как преступление против добродетели.

Каждый из персонажей, по-своему оценивая «ужасное преступление», является в повести носителем определённой идеологии. Гревзендский незнакомец, встреча с которым вызывает у автора любопытство и предположение о роке, убившем в нём чувства, не соглашается с тем, что его страсть к Лиле – преступление, не смиряется с наказанием и мечтает о встрече с возлюбленной. Потеря души героем связана со скепсисом, итогом чего явилось переориентирование отношения к морально-нравственным законам. Он низвергает представления о границах дозволенного, оправдывая свой бунт «законами сердца», согласными с законами природы. В песне незнакомца излагается позиция личности, отрицающей Творца и данных им законов, и как следствие – святость души подменяется святостью природы: «Священная природа! Твой нежный друг и сын Невинен пред тобою Ты сердце мне дала…». Узница борнгольмского замка, осознав свою преступность, «лобызает руку», наказавшую её. Но, оказывается, – искупить преступление, признав себя виновной только перед старцем, – недостаточно, вернуть героиню к жизни не способны никакие физические и моральные страдания, так как раскаяния в содеянном она не испытывает. На прямой вопрос, невинно ли её сердце, Лила отвечает более чем определённо для того, чтобы можно было понять: полного раскаяния она не испытывает («Сердце моё могло быть в заблуждении»). Старец, охраняя добродетель и, взяв на себя роль судьи, наказывает преступников, и сам страдает вместе с ними. Все трое – мертвы для жизни.

Трагическая ситуация Борнгольма – лишь гиперболизированное, сведённое в одну точку, сфокусированное отражение состояния и внешнего мира. Мир отчуждённого замка, образно отразившим двоемирие и замкнутость (жители замка существуют вне связи с уже «островным» внешним миром, остров словно поделен на две части) оказывается идентичным тому миру, которому принадлежит повествователь и который может постичь судьба Борнгольма, где нарушены и разрушены границы преступного и дозволенного, где в человеке обретает власть природное начало. Вызванные ужасом и безысходностью, печаль и близкое к скепсису разочарование повествователя, не случайно заставляют обратить его взор к небу: «Вздохи теснили мою грудь – наконец я взглянул на небо – и ветер свеял в море слезу мою».

 

Природа всех страстей, по мнению Карамзина, одинакова. Этот вывод позволяет ему поставить любовь в один ряд с корыстолюбием, честолюбием. Любовник, забывший о разумных законах природы, совершает тот же проступок, что в человек, посягнувший на чужую собственность или жизнь. Тем самым произведения с любовным сюжетом могут перекликаться с событиями из политической и социальной жизни общества. Так мы подходим к проблематике повести «Остров Борнгольм», написанной Карамзиным в 1793 г. под непосредственным влиянием революционных событий во Франции.

В основе повести — тема преступной любви брата и сестры, т. е. очевидное нарушение разумных и «естественных» границ любовной страсти. «Законы осуждают // Предмет моей любви»,[1] — признается герой повести. Речь идет о нравственных законах, основой которых являются не только чувства, но и рассудок.

Возлюбленная героя повести уже осознала свою вину. «Я лобызаю руку, которая меня наказывает», — говорит она. На вопрос путешественника, невинно ли ее сердце, она отвечает, что ее сердце могло быть в заблуждении.

Это признание почти дословно совпадает со словами самого Карамзина в «Разговоре о счастии»: «...заблуждение сердца, безрассудность, недостаток в просвещении — виною дурных дел». Роль судьи и палача берет на себя хозяин замка, отец преступных любовников. Его положение не менее трагично: защищая добродетель, он вынужден карать собственных детей.

В повести нагнетается атмосфера тайн и ужасов. Мрачен и страшен остров Борнгольм, еще страшнее таинственный замок; ужасна участь молодой узницы, но ужаснее, по словам автора, проступок, приведший ее в темницу. Он настолько страшен, что автор не решается поведать о нем читателю. Перенесение событий в готический замок имеет художественное объяснение, поскольку просветители считали средневековье эпохой разгула неразумных страстей.

Сюжетный план повести переходит в другой, более широкий, общественно-политический. События развиваются в Западной Европе. Они приурочены к началу революции во Франции. На это в произведении есть недвусмысленный намек. Так, на просьбу старца известить о «происшествиях света», путешественник отвечает: «Свет наук... распространяется более и более, но еще струится на земле кровь человеческая, лиются слезы несчастных, хвалят имя добродетели и спорят о существе ее». Тем самым повесть строится по принципу соотнесенности разрушительных любовных страстей со столь же разрушительными общественными страстями. Первое дается крупным планом, второе служит для него отдаленным фоном. Но именно общественные политические события 1793 г. вызвали к жизни мрачный, трагический рассказ о людях, слепо доверившихся голосу страсти и жестоко поплатившихся за свою безрассудную любовь.

Проблематику «Острова Борнгольм» продолжает повесть «Сиерра-Морена» (1795). Здесь та же тема неистовых страстей, сметающих на своем пути все нравственные препоны и приводящих героев к страданиям, раскаянию, гибели. «Испанский» колорит повести художественно мотивирует «огненный» характер переживаний героев. В конце произведения — выход в мир политических со бытии: «Безумные существа, человеками именуемые, я вас оставил! Свирепствуйте в лютых своих исступлениях, терзайте, умерщвляйте друг друга!»Эти выводы не вытекают из сюжета, где никто никого не «умерщвляет», но они легко соотносятся с событиями 1793 г. Анализ повестей «Остров Борнгольм» и «Сиерра-Морена» позволяет сделать следующие выводы. Появление предромантических произведений Карамзина вызвано общей для многих европейских литератур причиной — кризисом просветительских взглядов под влиянием революционных событий во Франции. Карамзин застал самое начало этого кризиса и остается на просветительских позициях: он еще верит в способность разума управлять страстями. Изображая мрачных, неистовых героев, он, в отличие от романтиков, не сливается с ними, а смотрит на них со стороны со смешанным чувством ужаса и сострадания.

 

35. «Вздорные оды» А.П. Сумарокова как пародия на одический стиль М.В. Ломоносова.

...Однако необходимо отметить существенную разницу между пародиями Г.Р.Дер-жавина и А.П.Сумарокова, хотя объект их один - оды М.В.Ломоносова, которые уже в 1740-е годы воспринимались как своеобразный канон русской торжественной оды. А.П.Сумароков писал "вздорные оды", ведя активную полемику с М.В.Ломоносовым и В.К.Тредиаковским о языке и форме оды, а Г.Р.Державин - в начале XIX века, когда сам жанр вызывал острую критику со стороны романтиков, был скомпрометирован поэтами-эпигонами классицизма. В этот период поэт не раз заявлял о своем нежелании "петь героев", в связи с изменением политической обстановки в России (см. "Анакреонтические песни"). В зависимости от целей, ставившихся поэтами, изменяются содержание и форма пародий. "Вздорные оды" выявляют устойчивые элементы одического канона. Помимо этого, А.П.Сумароков точно воспроизводит формальный канон торжественной оды и, почти точно цитируя "любимые" словосочетания, доводит их до абсурда в своеобразных поэтических передержках, тем самым выступая против метафорического языка од М.В.Ломоносова, ассоциативных скачков".

 

36. Особенности и характер историзма повестей Н.М. Карамзина «Наталья, боярская дочь» и «Марфа Посадница».

 

Кроме «Бедной Лизы» в «Московском журнале» была опубликована историческая повесть Карамзина «Наталья, боярская дочь» (1792). Своеобразие первой исторической повести Карамзина состоит в том, что в ней прошлое показано не с парадной, официальной стороны, а в его домашнем облике. Героиня повести Наталья — единственная дочь престарелого вдовца боярина Матвея Андреева. Изображается уединенная теремная жизнь молодой девушки, ее скромные забавы вместе с соседками-подругами. Главное содержание повести — любовные переживания героини, начиная с непонятных ей самой тревожных томлений и кончая всепоглощающей страстью, овладевшей ею при встрече с избранником ее сердца. Наталье разрешалось появляться за пределами дома только в церкви и то под присмотром мамки. Здесь-то и происходит ее знакомство с Алексеем Любославским, сыном опального боярина, вынужденным скрываться в подмосковных лесах. По убедительной догадке А. Старчевского, отправной точкой при создании повести послужил «брак царя Алексей Михайловича с Натальей Кирилловной Нарышкиной, воспитанницей боярина Матвеева». Но от этой исторической основы в повести, кроме имен, ничего не осталось. Историзм произведения носит пока еще поверхностный характер и ограничивается предметами быта, одежды, оружия XVII в.

Допетровская старина прославляется как время, когда русское дворянство еще не было затронуто иноземным влиянием, принимавшим в XVIII в. зачастую самые уродливые формы. Эта идеализация распространяется и на нравы XVII в. Наряду с образцовым монархом выведен столь же справедливый боярин, правая рука государя — отец Натальи Матвей Андреев. Прототипом его был один из сподвижников царя Алексея Михайловича, воспитатель матери Петра I боярин Артамон Сергеевич Матвеев, воспетый Рылеевым в одной из его дум. Этот дипломат и военачальник был отправлен в ссылку при царе Федоре Алексеевиче и трагически погиб в 1682 г. во время первого стрелецкого бунта.

В повести Карамзина факты биографии А. С. Матвеева поделены между двумя героями. Первая, благополучная часть его жизни послужила материалом для образа отца Натальи — боярина Матвея Андреева. История опалы и ссылки А. С. Матвеева вместе с малолетним сыном Андреем отразилась в судьбе боярина Любославского и его сына Алексея. Карамзинский боярин Матвей представлен мудрым и нелицеприятным наставником царя, защитником всех обиженных. Он выступает как посредник между народом и верховной властью. Не боясь опалы, говорит царю все, что думает, справедливо разрешает судебные споры, всегда стоит только за правду. Особое место отведено хлебосольству и нищелюбию отца Натальи; филантропия всегда была одним из краеугольных камней общественной программы Карамзина. Семейные, домашние добродетели служат у Карамзина надежной опорой для общественных. Боярин Матвей — идеальный отец и столь же идеальный гражданин. Алексей Любославский — нежный сын, образцовый супруг и вместе с тем отважный воин. Даже в Наталье любовь к мужу пробуждает воинский пыл, и вместе с Алексеем она выходит на ратное поле. Разумеется, не следует видеть в этом произведении верное отражение социальных и семейных отношений XVII в. Перед нами типичная утопия дворянского просветителя конца XVIII в., перенесшего на прошлое свое представление об идеальном сословно-монархическом государстве и противопоставившего этот идеал общественным отношениям своего времени.

 







Дата добавления: 2015-10-15; просмотров: 2751. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Композиция из абстрактных геометрических фигур Данная композиция состоит из линий, штриховки, абстрактных геометрических форм...

Важнейшие способы обработки и анализа рядов динамики Не во всех случаях эмпирические данные рядов динамики позволяют определить тенденцию изменения явления во времени...

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ МЕХАНИКА Статика является частью теоретической механики, изучающей условия, при ко­торых тело находится под действием заданной системы сил...

Теория усилителей. Схема Основная масса современных аналоговых и аналого-цифровых электронных устройств выполняется на специализированных микросхемах...

Что такое пропорции? Это соотношение частей целого между собой. Что может являться частями в образе или в луке...

Растягивание костей и хрящей. Данные способы применимы в случае закрытых зон роста. Врачи-хирурги выяснили...

ФАКТОРЫ, ВЛИЯЮЩИЕ НА ИЗНОС ДЕТАЛЕЙ, И МЕТОДЫ СНИЖЕНИИ СКОРОСТИ ИЗНАШИВАНИЯ Кроме названных причин разрушений и износов, знание которых можно использовать в системе технического обслуживания и ремонта машин для повышения их долговечности, немаловажное значение имеют знания о причинах разрушения деталей в результате старения...

Вопрос 1. Коллективные средства защиты: вентиляция, освещение, защита от шума и вибрации Коллективные средства защиты: вентиляция, освещение, защита от шума и вибрации К коллективным средствам защиты относятся: вентиляция, отопление, освещение, защита от шума и вибрации...

Задержки и неисправности пистолета Макарова 1.Что может произойти при стрельбе из пистолета, если загрязнятся пазы на рамке...

Вопрос. Отличие деятельности человека от поведения животных главные отличия деятельности человека от активности животных сводятся к следующему: 1...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.013 сек.) русская версия | украинская версия