Картина навсегда

 

В глазах застыла картина навсегда: центральный пост атомного ракетоносца; размеренно и тихо; все по углам; лодка у пирса; послеобеденное время; все переваривают; в едином временном измерении; дремотно.

Вдруг в центральный — ни с того ни с сего — влетает старпом и, наклонившись, орет:

— Суки! Суки! Суки! Все — суки!!! У-у-у, ё-ёлки! — и убегает.

Все застывают. Замирают. Соображают. Думают про себя. Онемело. Остекленело. Минуту, наверное.

Наконец, мимо, внося с собой жизнь, проходит вахтенный: он пришёл из другого отсека, не присутствовал.

Словно подуло. Потихоньку отпускает. Дышится. Движения свободней. Дежурный говорит матросу:

— Ты в трюме был? Давай рысью туда.

Тот в трюм.

Все оживает, восстанавливается и — потекло; размеренно; чинно; послеобеденное время; хорошо; опять все переваривают…

 

Дезертир

 

 

Командиру в/ч 34567.

Объяснительная

Я, лейтенант Козинцев Сергей Николаевич, настоящим докладываю, что 19-го числа сего месяца я самовольно сошел с корабля и убыл в город Владивосток. Ушел я в 15.00, отсутствовал двое суток и прибыл на корабль 21-го сентября в 24. 00.

У меня не было не терпящих отлагательства обстоятельств, ушел с целью, трудно это передать на бумаге, с целью обратить на себя внимание.

Правильнее было бы сразу поговорить с командованием корабля и доложить ему о своих настроениях. Но мне показалось, что после моей поездки, разговор будет серьезнее и конкретнее.

Дело в том, что я не хочу служить в Вооруженных Силах СССР. Об этом я думал ещё в училище. Но там я думал: стерпится-слюбится. Теперь, после того как я уже месяц прослужил в части, я пришёл к выводу, что нет больше смысла мучиться самому и отвлекать командование от прямых обязанностей. Я допускаю мысль, что через два-три года я могу свыкнуться со службой, но я не хочу так служить. Может быть, я в подсознании где-то испугался, но поймите, так служить не хочу. Вероятно, это будет не нужно ни мне, ни флоту.

На флоте есть свои трудности, свои определенные условия, но вся эта система, система начальника и подчиненного, многое, как мне кажется, в ней не нужно, бессмысленно. Я подчеркиваю — мне кажется. Скорее всего, я не прав, но я имею свой взгляд и хочу его придерживаться, не хочу его ломать.

В заключение могу добавить, что мне не нравится отвратительное слово «дезертир», но ещё хуже прожить всю жизнь, в чем-то каясь. Я не жалуюсь. Я готов отвечать за свои поступки, но мне не хочется идти по службе через пьянки, самовольные отлучки и разыгрывать из себя какого-то падшего человека.

22.09.79.

Лейтенант Козинцев.

 

 

ФЛОТ

 

в выражениях, междометиях, афоризмах,

в вопросах и ответах, в бессвязных выкриках…

 

— Что это у вас?

— Это усы, товарищ капитан первого ранга!

— Это не усы, это трамплин для мандавошек.

— Сгниешь на «железе», сгниёшь!.. А я говорю, сгниёшь!.. Да… а вы думали, здесь что?.. Что вы думали?..

— Чего вы тут сявку раз-зявили?! Что вы тут сидите… молью! Я вам тут что?! Что?!! Я вас-с-спрашиваю!!! Мал-чи-те!.. Лучше!!! Я вам верну дар речи, когда это нужно будет!!! Если хотите со мной говорить, то молчите!..

Абсолютно новый крик:

— Что вы тут ходите!.. Ногами!.. С умной рожей!.. Па-дай-ди-те сюда… я вам верну человеческий облик!..

— …по-ротно… на одного линейного дистанции…

— …Ссс-чет! — Раз! — Ииии-раз!!!

— …Поздравляю вас…

— Уууу-ррр-ааа!!!…

— Эй, сколопендра!

— Это вы мне?..

— А кому же! Ползи сюда!..

— Что вы мечетесь, как раненная в жопу рысь! Вы мичман или где?..

— Слушай, что стряслось во вселенной? Умер кто-нибудь из высшего командования или съели твой завтрак?

— Где ваш конспект?

— Сильные не конспектируют…

— Кто вы такой?! Кто вы такой, я вас спрашиваю?! Вот доложите: кто вы такой?!

— Что вы тут разматываете сопли по щекам?! Что вы тут роняете пену на асфальт?! Га-ва-ри-те члена-раздель-на! Члена-раздельна! Каждый свой член в раздельности…

— Где ваш план? Что вы мне подсовываете здесь постоянно?! Это что?! План?! Почему за месяц?! Где за год?! Восстановить немедленно! Жизнь без плана — жизнь впустую!..

— Что вы тут опять написали? Липа должна быть липовой, а не дубовой. Поймите, дело может стоять, но журнал должен идти…

— Что такое флотский смех? Это когда по тебе промахнулись.

— И все-таки, а какова преамбула?

— Че?..

— Преамбула… говорю, какова?

— Че?..

— Дадада!.. Да! Те же яйца, только в профиль! Значить так! Задернить! Восстановить методом заливания! Нештатные тропинки уничтожить! Ямы защебенить! Для чего достать щебенку! Озеро одеть в гранитные берега. Назначаю вас старшим над этим безобразием. Горячку пороть не будем. К утру сделаем.

Через три часа, когда ты уже задернил:

— Так! Все! Дрова в исходное! Удалось отбиться: теперь это не наш объект.

— Видишь ли, Шура, замечания и традиции у нас с русско-японской войны. А может быть, с Чингис-хана… Не устранены ещё… И грань между замечанием и традицией такая стертая… что замечание легко переходит в традицию, а традиция… в замечание… Так что потом, когда мне говорят вот это: «славная традиция» или «беречь и умножать традиции… бережно сохранять»… я все думаю: о чем они говорят… бедные…

— У вас такое лицо, будто вы только что побывали в лапах нашей флотской организации…

— Не организации, а «долбо-ледизма».

— А это как что?

— Дробь БП и долбить лед… до бетона…

— Личный состав, обалдевший от обилия вводных, действует ли по этим вводным?

— А как же! Аж пиджак заворачивается!..

— …и осуществили ремонт методом выхода из дверей…

— Боже мой, сколько не сделано… сколько не сделано… а сколько ещё предстоит не сделать…

— Кяяк сейчас размажу… по переборке! Тебя будет легче закрасить, чем отскрести…

— Говорят, подводнику положено десять метров дополнительной жилой площади. Есть постановление…

— Это только после увольнения в запас…

— Чтоб лечь и умереть спокойно…

— Только не квадратной, а кубической…

— Что это за корыто на вас?

— Это фуражка, товарищ капитан первого ранга!

— Бросьте её бакланам, чтоб они её полную насрали…

— Товарищ капитан третьего ранга, а когда нас накормят?

— Вот если б ты питался от моей груди, то был бы всегда сыт…

— Па-че-му не гла-жён?! Почему?! (По кочану, вот почему.) Времени не хватило?! Я вам найду время? Лучше б ты в море упал. Наберут отовсюду не поймешь каких трюмных!..

Начальник физической подготовки и спорта — флагманский мускул — доложил: «Слишком много у нас больных!»

Принято решение: впредь больных вместо физзарядки выводить на прогулку с… ломами! И знаете, больные резко сократились.

«Ч-т-о ж т-ы с-п-и-ш-ь, с-о-б-а-к-а, т-ы ж г-е-р-м-а-н-с-к-и-й к-о-н-ь… — между прочим, из германского героического эпоса». — «А из японского можешь?» — «Могу: Ч-т-о ж т-ы с-п-и-ш-ь, с-о-б-а-к-а, т-ы ж я-п-о-н-с-к-и-й к-о-н-ь…»

— …Великое, старина, — это простое… Простое, старина, — это плоское… Великое — это плоское, старина…

— Ты мешаешь мне правильно реагировать на те порции света и тепла, которые исходят от солнца лично для меня…

— Ты знаешь, какая самая первая самцовская обязанность?

—?

— Метить территорию. О-собыми выделениями о-собой тер-рриториальной железы… Выходишь… ежедневно и… метишь…

— И последнее, товарищи! Так, с хвостов, встаньте в каре. И последнее. Командующий требует спокойствия и выдержки. В ходе инспекции десять человек сымитировали повешение. Трое доимитировались до того, что повесились…

— Ну как ваш новый зам?

— Видишь ли, Шура, в детстве его так сильно напугали «бабайкой», что ещё с колыбели в ответ на «Коза идет, коза идет» он научился приставлять ладонь торцом к переносице.

— Наберут трусов на флот, а потом хотят, чтоб они умирали гер-роями…

Цок, цок, цок.

— Доложите в центральный: прибыл гражданский специалист к радистам.

— Цэнтралный. Прышол дэвишка, хочет радыстов.

— Я не девушка, я гражданский специалист. К радистам.

— Цэнтралный… ана нэ дэвишка… ана хочет радыстов.

— В пять утра прибыть в казарму!

— Мда-а…

— Не успели с моря приплыть — на тебе…

— Сейчас почти час, в два — дома, в три — на жене, в пять — в казарме…

— Вот они, пассаты, дующие в лицо…

— Мама моя, лучше б я назад в море ушел или в говно упал.

— Страна ты моя Дуремария…

— Вы что-то сказали или мне показалось?

— Вам показалось…

— Ночь. Везде темно. И только в Стране Дураков загорался свет…

— А в Абрам-мысе водку по прописке продают…

— Иди ты! А где её берут?

— Кого? Водку?

— Нет, прописку…

— Внимание, товарищи! Командующий флотом объявил оргпериод флоту! С сегодняшнего дня — якорный режим. Сход запрещен. Экипаж на борту. Сходню сбросить!

— Мать моя женщина, опять семья на якорном режиме…

— Жалуйтесь. В лигу защиты сексуальных реформ…

— Никак не пойму, это что — домой сегодня не пустят?

— Плохо быть деревянным…

— Не-ет, флотом управляют двоечники…

— Вы хотите сказать, что командующий флотом — двоечник?

— А разве командующий флотом управляет флотом?..

— А мне ещё двенадцать лет вот так просидеть на оргпериоде — н все!

— Помрешь, что ли?

— Пенсия…

— А-а…

— А американцы вообще говорят: «Войну им объявим, но не начнем. Они себя сами задолбают оргпериодами…»

Крыса попалась в петлю. Её повесили в боевой рубке с биркой: «Повесилась в результате якорного режима».

— Я вас категорически приветствую. Прошу разрешения подержаться за вашу мужественную руку. Как ваше драгоценное для флота здоровье?

— Безнадежно здоров. Годен только к службе на подводных лодках. Место службы изменить нельзя. У нас нет оснований для беспокойств и переводов. А списывают с плавсостава теперь по двум статьям: трупные пятна и прободение матки.

— Ну с маткой, я думаю, у нас все в порядке.

— Слушай, что это за козёл ходил с вами море удобрять?

— Из института. Мы с ним три вахты проговорили. Я думал, он серьезный мужик, а он кандидатскую пишет…

— «Есть», «так точно», «никак нет» и «ура!» — четыре слова, отпущенных военнослужащему. Как из них сделать кандидатскую диссертацию? Не понимаю…

— Мужики, слушайте, что пишут в нашей любимой газете, удивительное рядом, докладываю близко к тексту: «Крейсер. Ночь. Корабль спит. Устало дышат кубрики. Затихли орудийные стволы. Легкий бриз. Лишь одно окно освещено. Это окно замполита. Стук в дверь. На пороге — старшина трюмный, старшина первой статьи Перфильев.

— Разрешите, товарищ капитан третьего ранга?

— Проходи, проходи… Перфильев…

— Вот, задумка есть, товарищ капитан второго ранга, как бы мне вывести свою команду в отличные?.. — и ещё долго-долго не тушился свет в каюте замполита».

— Во дают, растудыт её в качель… живут же люди… к замполиту тянутся…

— А наш хрючит по ночам, как трофейная лошадь, аж занавески развеваются…

— Почему у вас начштаба зовут Бамбуком?

— Потому что деревянный и растет быстро.

— Факт, как говорится, на лице; я не хочу, чтоб он был у вас на лице.

— Я сейчас соберу узкий круг ограниченных людей; опираясь на них, разберусь как следует и накажу кого попало.

— Я теперь, порой, иногда даже думаю с ошибками.

— Если нет мозгов, бери блокнот и записывай! Я всегда так делаю.

— Я вчера в первый раз в жизни подумал, осмотрелся, осмотрелся, взглянул на жизнь трезво и ужаснулся.

— Поймите вы, созерцательное отношение к жизни нам чуждо, чуждо… Этим занимались древние греки… и хрен с ними.

— Товарищ командир, прошу разрешения быть свободным.

— Вас освободила Великая Октябрьская революция.

— Товарищ командир, прошу разрешения на сход с корабля.

— А зачем?

— К жене.

— Дети есть?

— Двое.

— Остальное — разврат!

— Пачему бревно плавает?!

Командир дивизии уставился в распорядительного дежурного (вахтенные, собаки, проворонили; чёрт, как он возник, неизвестно).

— Почему бревно плавает?

Распорядительный (в первый раз заступивший самостоятельно испуганный лейтенант с чахоточной грудью) испуганно приподнимается, вылезая из очков.

— Вы что… онемели?

— Так… (время идет).

— Я спрашиваю: почему плавает бревно?!!

— Так… удельный вес… этой… воды… он больше…

— Вы что, идиот?!

Лейтенант вздрагивает и смотрит долго.

— Идиот?!!

Лейтенант вздрагивает и смотрит долго.

— Почему… бревно… плавает?!!

Лейтенанта сняли, унесли, откачали, отжали. Комдив имел в виду акваторию, захламленную плавником.

Запись в личном деле: «Передан вместе с материальной частью».