МУРМАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ 4 страница

упрекает Кюстина в незнании книги Свиньина, изданной в 1816--1818 гг. одновременно и

по-французски (перевод, впрочем, аттестован Шницлером как "скверный"-- Schnit.aler. P.

229). В самом начале 1839 г- (рецензия на него в "Северной пчеле" напечатана 27 февраля

1839) был выпущен "Карманный указатель города Санкт-Петербурга с планом. Manuel

portatif

 

 

Комментарии

de Saint-Petersbourg avec un plan" на двух языках -- русском и французском, очевидно,

ускользнувший от внимания Кюстина.

...лучше описание истории и географии России.-- Жан Анри (Иоганн Генрих) Шницлер

(i8oa--1871)-- французский статистик и историк немецкого происхождения, в i820-e гг.

живший в России; Кюстин пользовался его книгами "Опыт общей статистики Российской

империи, с приложением исторического обзора" (1829) и "Россия, Польша и Финляндия"

(1835);

прямые ссылки на Шницлера в тексте "России в 1839 году" дали критикам Кюстина

(например, Шод-Эгу) повод упрекать его в плагиате-- упреки неосновательные, так как

Кюстин заимствовал из Шницлера только факты, да и те воспроизводил не всегда точно (ср.

примеч. к наст. тому, с. 150). Книги Шницлера были выдержаны в духе "искренней

преданности России", причем вта доброжелательность не была специально оплачена русским

правительством (см. донесение Я. Н. Толстого Бенкендорфу от 30 мая / и июня 1838 г.--

ГАРФ. Ф. Ю9. СА. Оп. 4. No i88. Л. 150 об.-- 151). Книгу Кюстина Шницлер оценил (в

письме к Я. Н. Толстому от 11 октября 1843 г.) как "сочинение намеренно злое, но

бесконечно остроумное" (BN. JVAF. No 16606: Fol. 110 verso; ср.: Corbet Ch. L'opinion

frar^aise... P., 1967. P. 225).

С. 156....сегодня высказывать беспристрастные суждения об этом человеке...

небезопасно...-- О культе Петра в николаевскую эпоху см., напр.: Арон-сон М. "Конрад

Валленрод" и "Полтава" // Пушкин: Временник пушкинской комиссии. М.; Л., 1936- Т. 2. С.

43--5њ> Костина Н. Г. Освещение Петра I в русской периодической печати в первые годы

после 14 декабря 1825 года // Уч. зап. Горьковского гос. ун-та. 1966. Серия ист.-филолог.

Вып. 78. С. 653--655; Старые годы. Русские исторические повести и рассказы первой

половины XIX века. М., 1989. Следует, однако, заметить, что к одному из главных

информаторов Кюстина, Баранту, восходит свидетельство о достаточно критической оценке

петровского "западничества", данной Николаем I (см.: Осповат А. Л. Прения о русской

столице // Лотманов-ский сборник. I. М., 1995- ^- 478)- В контексте книги Кюстина, где Петр

предстает не только благотворным реформатором, но и безжалостным мучителем людей и

убийцей собственного сына (см. письмо двадцать шестое), параллель между двумя

императорами наполнялась далеко не только комплиментарным смыслом, на что обратил

внимание Сен-Марк Жирарден в своей рецензии на книгу (статья вторая-- "Journal des

Debats", 24 марта 1844 г.), которую Я. Н. Толстой в своей "антикритике" ("Письмо русского

французскому журналисту о диатрибах французской прессы") назвал эпизодом "дуэли"

между журналистом и монархом {Tolstoy. Lettre. P. 7).

...тайные любовные похождения, которые злые языки приписывают ныне цар-

ствующему императору. -- Толки о волокитстве Николая Павловича, постоянно

циркулировавшие в Петербурге и проникавшие даже в семейное окружение императора (см.:

Сон юности. С. 95)1 впервые в России были опубликованы (и преувеличены) в статье Н. А.

Добролюбова "Разврат Николая и его приближенных любимцев" (1855; чзд- I922)-

Фактическая основа некото-

 

 

Комментарии

 

њ

*

"

•

^

;

'

^

•

I

f

А

f

t

рых подобных слухов рассмотрена в статье: Цявловский М. А. Записи в дневнике

Пушкина об истории Безобразовых // Цявловский М. А. Статьи о Пушкине. М.,

1962. С. 240--251. Упоминания о том, что Николай I, который "долгое время был

образцом супружеской верности, ныне явно пренебрегает женой" (Times, 26 октября

1837 г.), в конце 18зо-х гг. появлялись на страницах враждебной России

европейской прессы довольно часто. Например, осенью 1838 г. сразу несколько

французских газет республиканского направления коснулись отношений

российского императора с его фавориткой Амалией Крюденер, женой русского

дипломата А. С. Крюденера и кузиной (по женской линии) императрицы

Александры Федоровны (ср.: Смирнова-Россет А. О. Дневник. Воспоминания. М.,

1989-С. 8--9)- В этой связи Я. Н. Толстому пришлось помещать в субсидируемой

им газете "La France" (28 октября 1838 r.) опровержение "коварных измышлений",

которые превращают всесильного императора в "героя самого жалкого романа".

С. 157- Господин Репнин управлял империей и императором...-- Князь Николай

Григорьевич Репнин (1778--1845)" B 1816--1834 IT- губернатор Малороссии, с 1834

г. член Государственного совета, вскоре после назначения на эту последнюю

должность был уличен в присвоении казенных денег (которые, однако, потратил на

постройку благотворительного Института полтавского дворянства-- см.: Русский

биографический словарь. СПб., 1913- Т. i6. С. 215) и 28 июня 1836 г. уволен от

службы, после чего выехал за границу, где жил до 1842 г., а затем вернулся на

Украину, где и скончался. Авторы антикюстиновских сочинений подчеркивали, что

Репнин не управлял ни империей, ни императором, а был самым обычным губер-

натором. Кюстин мог слышать историю Репнина, в 1839 г. уже не являвшуюся

свежей новостью, от Баранта, который в свое время (2 июля 1836 г.) доносил Тьеру:

"Император только что произвел строгий и всех поразивший суд. Князь Репнин --

человек, пользующийся большим уважением в армии, в правительстве, при дворе,

был два года назад генерал-губернатором Украины. При принятии мер против

неурожая были допущены большие беспорядки по административной части. Узнав

об этом, император уверился, что в этих скандальных уступках виновен князь

Репнин. Он лишил его всех должностей и учредил судебное дознание" (АМАЕ. Т.

191. Фол. 171; ср. о том же: Notes. P. 155)- Барант, впрочем, интерпретирует историю

Репнина иначе, чем Кюстин; для него это -- проявление борьбы с коррупцией,

которая, однако, ничуть не уменьшается.

...отставка... Щуазеля стала его победой...-- Этьенн Франсуа, герцог де

Шуазель (1719--1785)1 государственный секретарь по иностранным делам в 1758--

177њ ГГ-' благодаря покровительству фаворитки Людовика XV г-жи де Помпадур

пользовался огромной властью; денежные затруднения государственной казны из-

за больших военных затрат вкупе со смертью г-жи де Помпадур стали причиной его

отставки; он удалился в свое имение Шан-телу, немедленно сделавшееся центром

оппозиции, и вскоре получил дозволение вернуться в Париж, где, однако, активной

политической деятельности уже не вел.

 

 

Комментарии

Они обожают императора...-- Ср. эпизод из жизни русского двора, который по ходу

чтения "речей, пересказываемых г-ном де Кюстином", припомнила герцогиня де Дино:

русская родственница при прощании сказала герцогине, что у той сегодня "императорское

лицо" и в ответ на недоумение герцогини пояснила: "Когда в Петербурге у кого-нибудь осо-

бенно доброе лицо, мы называем его императорским" (Dim. P. 278; запись от ад мая 1843!'•')•

Обожание императора Николая Павловича являлось существенным атрибутом социального

этикета буквально всех сословий;

столичной и провинциальной бюрократии (многочисленные свидетельства на этот счет

содержит, к примеру, обширная переписка А. Я. и К.Я.Булгаковых), гвардии (см. в

особенности "Отец Сергий" Л. Н. Толстого), художественной интеллигенции (см., в

частности: Каменская М. Воспоминания. М., 1991 • С. 165--166), духовенства, купечества и

простолюдинов. Возникновению этого культа много способствовала сама наружность

императора, которая "сделалась, так сказать, легендарной по всей России; он представлялся

народу чем-то вроде сказочного богатыря" (Соллогуб В. А. Повести. Воспоминания. Л., 1988.

С. 4'9)-

С. 158....то непременно искусает.-- Примечание Кюстина к изданию 1854 г. (Крымская

война была уже в разгаре): "Автор и сам не подозревал, насколько верны эти слова".

...лейб-медика... несмотря на его русское происхождение...-- В 1829--1839 гг. лейб-

медиком Николая I состоял Николай Федорович Арендт (1785-- 1859)1 происходивший из

давно обрусевшей немецкой семьи.

С. 159- Граф Воронцов-- Иван Илларионович Воронцов-Дашков (1790--1864), к

которому у Кюстина имелось рекомендательное письмо от русского посла в Париже графа

Палена (ср. примеч. к наст. тому, с.

168--169).

...представлюсь ему на балу.-- Представление состоялось перед балом (см. подробно в

примеч. к наст. тому, с. i8i).

Письмо одиннадцатое

С. 161. if июля i8yg года...-- По старому стилю 2 июля....свадьба сына Евгения де Богарне...--

Жених великой княжны Марии Николаевны, герцог Максимилиан Лейхтенбергский (1817--

1852), был сыном принцессы Августы Баварской и Евгения де Богарне (1781--1824).

Следовательно, он приходился внуком виконту Александру де Богарне (1760--1794)>

первому мужу императрицы Жозефины и возлюбленному Дельфины де Кюстин (см. примеч.

к наст. тому, с. 47 и 49)- Евгений Богарне, пасынок Наполеона и его ближайший сподвижник,

носивший в эпоху Империи титул вице-короля Италии, был женат на баварской принцессе

Августе и после 1815 г. удалился в Баварию, где получил от своего тестя Максимилиана I

титул герцога Лейхтенбергского. На его сына падал, таким образом, дальний отсвет славы

Наполеона, что возвышало юного герцога в глазах российского императора, поклонника

французской

 

 

Комментарии

армии (см. признание Николая I французскому дипломату Кюсси: "Я всегда был и остаюсь

величайшим поклонником французской армии. Мы не раз себе в ущерб учились уважать ее; а

какие в ней солдаты!" -- Cussy F. de. Souvenirs. P., 1909" Т. 2. Р. 276). Царь высоко ценил

"имена, напоминающие об эпохе Империи" (Souvenirs. Т. 6. Р. 626), и лично отца жениха,

Евгения Богарне, за "рыцарский характер" и "верность, не пошатнувшуюся даже в

несчастии" (Сок юности. С. 92). "Наполеоновская" тема получила любопытное продолжение

в 1852 г., после смерти герцога Лейхтенбергского; жалея молодую вдову с шестью детьми,

управляющий III Отделением Л. В. Дубельт записал в дневник: "Дай Бог! чтобы она опять,

через год или два вышла замуж и чтобы новые узы утешили ее и государя. Вот бы ей муж

Людовик Наполеон" (Российский архив. М., 1995- Т. 6. С. 139)-

Выбор жениха для великой княжны из числа потомков Наполеона был демонстративен и

подчеркивал отчуждение Николая от Орлеанской династии, правившей Францией,-- тем

более, что в 1837 r- среди возможных супругов Марии Николаевны обсуждалась и

кандидатура старшего сына Луи-Филиппа, герцога Орлеанского (см.: АМАЕ. Т. 192. Fol. 226).

Однако решающим фактором для Николая I явилось согласие жениха переехать на

жительство в Россию, покидать которую его дочь решительно отказывалась (см.: Сон юности.

С. 102). В связи со свадьбой герцог Лейхтенбергский стал российским подданным с титулом

императорского высочества; в манифесте императора по случаю бракосочетания великой

княжны значилось: "Мы утвердим местопребывание ее императорского высочества с

супругом ее

в России" (Северная пчела. No 146. 4 июля 1839)-

В обществе отношение к этому браку было скорее скептическое. "Когда я думаю, что

это будет первая свадьба в императорском семействе, что ангела красоты и добродетели,

любимую дочь императора хотят выдать за сына частного лица, отпрыска не слишком

знатного рода, возвысившегося исключительно благодаря узурпации, моя национальная

гордость страдает, и я тщетно пытаюсь найти оправдания этому выбору",-- писала 18/30

ноября 1838 г. русская католичка С. П. Свечина жене русского вице-канцлера графине

Нессельроде (Lettres et papiers du chancelier comte de Nesselrode. P., 1908. Т. 7. P. 278--279).

Отчет Третьего Отделения за 1839 год отмечал, что "сначала в публике не одобряли брак

русской царевны с лицом, напоминающим России о ее бедствиях в i8i 2 г., и брак сей

почитали ниже достоинства нашего царствующего дома" и "ропот умолк", лишь когда в

народе узнали, что великая княгиня "и по замужестве останется в кругу своего августейшего

семейства" (ГАРФ. Ф. 109. On. 223. No 4- Л. 138 об.). Недовольны были и в Германии:

"Подлая берлинская свора во главе с моим шурином Карлом без умолку позорят бедную

Мари и кричат о мезальянсе и скандальности подобного брака",-- возмущался Николай в

письме к жене 17/29 мая 1839 г. (Schiemann. S. 494)- Осуждала Николая не только родня

жены, но и его собственная сестра, великая герцогиня Веймарская Мария Павловна (см.: РА.

1875. Т. 2. С. 348)" Д& и его сын и наследник Александр Николаевич "тоже не видел ничего

хорошего" в этом мезальянсе (Сон юности. С. 103). Однако была у этого брака и другая

сторона, которая импонировала наблюдателям, лишенным

аристократических предрассудков, -- он был "основан на свободном взаим-;

ном чувстве" (Варнгаген). Петербургские слухи гласили: "Император уже теперь любит

герцога Лейхтенбергского как родного сына и охотно уступил воле великой княжны, которая

еще в двенадцать лет сказала, что не покинет Россию, и принималась плакать, лишь только с

нею заводили разговор | о замужней жизни вне отечества. Козловский уверяет, будто сказал им-

ператрице: "Во дворце вашего императорского величества недоставало • идиллии, но теперь вы

ее получили" (А. И. Тургенев -- Н. И. Тургеневу, 25 мая/ 6 июня 1839 г.-- РО ИРЛИ. Ф. 309.

No 706. Л. з об.). Брак Марии Николаевны оказался, однако, не очень счастливым: еще при

жизни мужа она влюбилась в графа Г. А. Строганова, с которым в 1854 г. обвенчалась тайно от

отца. Толки о разногласиях среди супругов начались вскоре после свадьбы. 27 сентября 1839 г.

А. И. Тургенев сообщал из Петербурга брату Н. И. Тургеневу о том, что слышал от великого

князя Михаила Павловича:

"герцогиня Лейхтенбергская страдает от своего нового состояния (Лейхтен-бергский не

согласился, чтобы детей его воспитывали в греческой вере, и объявил об этом в самый день

свадьбы; надеялись, что он уступит, но надежды не сбылись)" (РО ИРЛИ. Ф. 309. No 706. Л.

52 об.; подл. по-фр.).

С. 162. Живот можно замаскировать, но нельзя уничтожить.-- Очевидцы

свидетельствали, что Николай I реагировал на этот пассаж Кюстина очень эмоционально. По

одной версии, император развеселился: "Читали ли вы Кюстина? -- спросил он после обеда.

-- Живот можно замаскировать, но нельзя уничтожить,-- повторял он, оглядывая самого

себя и смеясь от всего сердца. Орлов сказал мне, что эта фраза весьма забавляет

императора" (письмо австрийского посланника в Петербурге графа Фикельмона своей

невестке графине Тизенгаузен от 23 сентября 1843 г--- Sonis F. de. Lettres du comte et de la

comtesse de Ficquelmont a la comtesse Tiesenhausen. P., 1911. P. 54). По другой-- менее

достоверной-- версии, император разгневался (см.; Головин И. Записки. Лейпциг,

1859- С- 94)-

С. 162--163. Император Александр был... иногда неискренен...-- Характеристика,

восходящая к знаменитому высказыванию Наполеона, назвавшего Александра хитрым

"византийцем" (см.: Las Cases E. Memorial de Sainte-Helene. P., 1968. P. 182; первое изд.--

1823). Кюстин цитирует эти слова со ссылкой на Наполеона ниже (см. наст. том, с. 346).

С. 163. Императрица... так слаба, что, кажется, не имеет сил жить: она чахнет,

угасает...-- Во второй половине 1839 г. императрица Александра Федоровна (1798--i86o)

перенесла тяжелую болезнь: "Она страдала легкими, и ей было запрещено не только

выезжать, но много принимать у себя" (Сон юности. С. 115). "Императрица все

нездорова,-- писал А. И. Тургенев Н. И. Тургеневу 15/27 сентября 1839 г.-- она

простудилась от парижских башмачков и от танцев. О ней все жалеют, и я в особенности

почти искренно. Она исчезает, хотя это состояние может продлиться. Кашель сошел в грудь

(да к тому же у ней какой-то понос и часто возвращается). Боятся, что потеря эта может

изменить к худшему еще характер государя. Кто ему ее заменит в домашней жизни? Детей

переженит и выдаст замуж,

 

 

Комментарии

но дети-- не жена, которую он очень любит. Горизонт здешней жизни может еще более

померкнуть" (РО ИРЛИ. Ф. 309. No 706. Л. 41 об.).

Французский посол Барант 28 сентября 1839 г. докладывал в Париж маршалу Сульту:

"Императрица была тяжело больна. Теперь ей лучше, но состояние ее все равно внушает

тревогу" (АМАЕ. Т. 195- Fol. 134);

a i2 октября 1839 г. уточнял: "Императрица чувствует себя гораздо лучше. Она оправляется от

раздражения в груди, внушавшего самые серьезные опасения. Но возможно ли излечение от

той слабости и того бессилия, в какие она, судя по всему, впала? Это пока сомнительно"

(АМАЕ. Т. i95- Fol. 151)- Только совершенной невинностью Б. Парамонова по исторической

части можно объяснить его трактовку этого сюжета:

императрица якобы была совершенно здорова, Кюстин же так старательно подчеркивал ее

болезненность исключительно потому, что сам был неравнодушен к императору и

подсознательно желал устранить соперницу

(см.: Звезда. 1995- No 2. С. 185).

...от потрясения, которое пережила в день вступления на престол...-- События 14

декабря 1825 г. произвели на Александру Федоровну такое сильное действие, что она заболела

нервным расстройством, последствия которого давали о себе знать до конца ее дней.

...императору-- слишком много детей.-- Александра Федоровна родила четырех

сыновей: Александра (i8i8--1881), Константина (1827--1892), Николая (1831--1891) и

Михаила (1832--1909) ч трех дочерей: Марию (1819--1876), Ольгу (1822--1892) и

Александру (1825--1844)-

...сказала одна польская дама...-- Ж.-Ф. Тарн предполагает (не приводя, впрочем,

аргументов), что этой дамой была княгиня Анна Чарторыйская (урожд. Сапега; 1796--1864),

жена лидера аристократического крыла польской эмиграции в Париже князя Адама

Чарторыйского.

С. 164....император запрещает русским путешествовать...-- Заграничные паспорта

выдавались с разрешения императора людям благонадежным и способным объяснить цель

поездки (например, для лечения), да и то если политическая ситуация была благоприятной.

Ср., например, типичный эпизод николаевского царствования: "Доктора сперва разными

лекарствами меня пичкали и, наконец, объявили, что мне необходимо ехать в Карлс-бад. Д. Н.

Блудов выхлопотал мне, конечно, не без большого труда, дозволение мне ехать за границу,

потому что вследствие июльской революции ^1830 г.) во Франции и последовавших затем

беспорядков и возмущений в Польше и Германии император почти никому не разрешал

отъезда в чужие края" (Кошелев А. И. Записки. М., 199'• ^- б2)- Ч3 французской прессы

Кюстин мог знать, что русское правительство постоянно подозревало подданных в желании

обманом нарушить этот запрет; так, 30 декабря 1837 г- газета "Constitutionnel" сообщала:

"Император, сочтя, что русские и польские дворяне нарочно записываются купцами, чтобы с

большей легкостью получать заграничные паспорта, издал специальный указ о том, что всех

дворян, даже если они числятся в списке купцов первой гильдии и платят подати как купцы,

при испрашивании ими заграничных паспортов следует рассматривать как дворян, каковые

могут получить эти паспорта

l6 А. де Кюстин, т.

 

 

Комментарии

лишь с высочайшего соизволения". Первый секретарь французского посольства в Париже

Серее отмечал в августе 1835 г., что под давлением общественного мнения император "сузил

сферу действия этой запретительной меры, распространив ее на одну Францию", и что указ о

запрещении выезда за границу "постоянно нарушается бесчисленными исключениями"

(АМАЕ. Т. 190. Fol. 161). Тем не менее официальных послаблений в этой области не

происходило. Уже после выхода книги Кюстина, 15 марта 1844 г. был издан указ "О

дополнительных правилах на выдачу заграничных паспортов", еще более ужесточивший эту

процедуру: "Всякий платит сто рублей серебром за шесть месяцев пребывания за границею.

Лицам моложе двадцати пяти лет совсем воспрещено ездить туда. <(...) Сверх того, отныне

местные генерал-губернаторы не могут более выдавать паспортов на выезд заграницу"

(Никчттко. Т. I. С. 280). Одним словом, заключает Никитенко, "приняты все меры к тому,

чтобы сделать Россию Китаем", а Европу -- "какою-то обетованною землей". Именно этот

указ "окатил холодною водою" Вяземского и заставил отказаться от мысли опубликовать

свое опровержение на книгу Кюстина (см. в статье, наст. том, с. 395); шокировал указ даже

таких высокопоставленных чиновников, как канцлер Нессель-роде, которого, по

свидетельству российского посланника в Баварии Д.П. Северина, "история паспортов так

взбесила, что его рвало" (А.И.Тургенев-- Н.И.Тургеневу, ао июля 1844 г., Киссинген -- РО

ИРЛИ. Ф. 309- ^њ 95њ- ^- ^З)- Иностранные наблюдатели хорошо понимали, отчего император

не позволяет своим подданным путешествовать и всячески стремится затруднить своим

подданным сношения с другими странами: "невозможно, чтобы сравнение с заграницей не

пробудило жажду перемен" (АМАЕ. Т. 190- Fol. 162; Серее -- герцогу де Брою, 14 августа

1835!'•)• Во Францию же российских подданных пускали особенно неохотно из-за

неприязненного отношения Николая I к июльскому режиму: даже родному брату, Михаилу

Павловичу, император не позволил в 1837 г. поехать в Париж, хотя великий князь очень этого

хотел (см.: Souvenirs. Т. 6. Р. 40--41)- В 1839 r- "все начальники губерний поставлены (были)

в непременную обязанность не выдавать паспортов российским подданным на проезд во

Францию без предварительного каждый раз сношения с Третьим Отделением собственной

его императорского величества канцелярии о лицах, желающих туда отправиться. Таким

образом, в течение второй половины истекшего года разрешено (было) снабдить паспортами

во Францию 16 лиц. На вступившие же от военных генерал-губернаторов просьбы некоторых

молодых людей о дозволении отправиться в Париж для усовершенствования себя в науках

разрешения не дано, по тому уважению, что нравственное образование там юношества не

позволяет ожидать хорошего влияния на молодых и неопытных людей" (ГАРФ. Ф. 109. On.

223. No 4- Л. 49--49 њб.)- В 1843 г- положение улучшилось, но крайне незначительно:

разрешение выехать во Францию было выдано 74 лицам (Там же. No 8. Л. бд). Запрещения

такого рода обсуждались во французской печати; так, газета "Courrier" в феврале 1838 г.

сообщала, что известный дипломат князь К. В. Ливен в ответ на просьбу о поездке во

Францию получил собствен-

 

 

Комментарии

норучное письмо императора с напоминанием, что князь слишком знатная особа, чтобы

снизойти до двора этого... (здесь газета умолкала, подчеркивая, что не смеет закончить

фразу), a "Gazette de France" 15 мая 1839 г. выражала сожаление о том, что цесаревич,

совершающий поездку по Европе, не побывал во Франции, которая "пала во мнении наций

так низко, что славные государи проезжают мимо, не отдав нам даже простого визита

вежливости".

С. 165. Фалейтор -- правильно: форейтор.

С. (66....к опере "Гюстав".-- Опера "Гюстав III, или Бал-маскарад" (музыка Обера,

либретто Скриба) была впервые представлена в Королевской музыкальной академии 27

февраля 1833 г.; 5-е действие происходит на балу, и по этому случаю были изготовлены

роскошные декорации.

...о своем наряде... предметом серьезных споров...-- Сходные проблемы волновали

накануне маневров в Красном Селе (в августе 1836 г.) посла Баранта, который не стал

надевать мундир национальной гвардии, потому что "почитал дурным тоном изображать

военного, не являясь им", и в результате вовсе не поехал на маневры (Souvenirs. Т. 5- P- 447)-

Причины нелюбви императора к мундиру национальной гвардии понятны: созданная во

время Французской революции 1789--1794 гг- (официально узаконена в октябре 1791 г.),

распущенная Карлом Х в 1827 г. за оппозиционные выступления, возродившаяся в ходе

Июльской революции 1830 г., когда национальные гвардейцы из числа буржуа сражались бок

о бок с простолюдинами, национальная гвардия воплощала тот дух противодействия

монархическим устоям, который был Николаю I глубоко неприятен.

С. 167. Лаяла Рук- - героиня одноименной поэмы (1817) английского поэта Томаса Мура

(i779--1852). В январе 1821 г. прусский король устроил в Берлине праздник в честь своей

дочери, будущей российской императрицы, и ее жениха, великого князя Николая Павловича,

будущего императора. В живых картинах на сюжеты "Лаллы Рук" роль индийской принцессы

Лаллы Рук исполняла невеста, а роль ее жениха Алириса -- жених. С легкой руки

Жуковского, посвятившего великой княгине стихотворение "Лалла Рук" (1821, опубл. 1827),

имена индийской принцессы и русской императрицы оказались навсегда связаны (Лаллой Рук

назвал Пушкин Александру Федоровну в пропущенной строфе VIII главы "Евгения

Онегина"). Кюстин скорее всего не знал этого русского контекста, но о нашумевшем

берлинском празднике мог в свое время слышать -- если, конечно, не упомянул поэму Мура

просто как наиболее яркое воплощение восточной поззт и восточной пышности.

...татарский хан...-- Имеется в виду киргизский хан Джангер Букеев, правивший

Внутренней Киргизской, или Букеевской, Ордой в 1823--1845 гг. Орда была вассальным

казахским ханством; Букей, отец Джангера, был утвержден в звании хана русским

правительством (1812). Управлялась Орда сначала Министерством иностранных дел, а с

1838 г. Министерством государственных имуществ. Джангер прибыл в Петербург в связи с

тем, что 31 июля/12 августа 1839 г. был награжден орденом Анны I степени (см.:

Journal de Saint-Petersbourg, 12/24 августа 1839 г-)- Ср. у Гагерна, побывав-

 

 

Комментарии

шего в России тем же летом 1839 г" "Интересным для меня знакомством была встреча с

киргизским князем Большой Орды, прибывшим предложить императору свои услуги. Он

явился с двумя сыновьями, со своим братом, с главным судьею и с секретарем. Князь и его

второй сын, говорят, очень умны; никогда я не считал возможным встретить на чисто

монгольской физиономии такой отпечаток ума и хитрости. Отношения киргизской орды к

России очень своеобразны. Киргизы еще кочевники, живут они то на русской, то на

китайской границе; кочуют по степи, живя в палатках. (...) Русский император велел

выстроить для князя дворец, в котором он живет два дня в году, из уважения и вежливости.

Затем император назначил для него телохранителей, которыми командует русский офицер;

офицер этот вместе с тем надсмотрщик и контролер" [Россия. С. 681- - 682).

С. 168. Зонтаг Генриетта (наст. имя и фам. Гертруда Вальпургис;

1806--1854) -- немецкая певица, в 1829 г. вышла замуж за сардинского дипломата графа

Росси и на много лет оставила сцену; выступала в салонах тех европейских столиц, где ей

приходилось бывать с мужем; ср. отзыв Вяземского об одном из таких выступлений осенью