Глава XVII Слуга Мойры

— 29 —

 

Март, 1987 год. Базель-Штадт. Беттинген. Поместье главы клана Моргот

 

Мортимер Моргот был видным мужчиной с ястребиными чертами лица и широкими плечами. Воспитанный, обходительный, не лишенный доли театральности. Уважаемый в обществе сильный лидер ковена, талантливый заклинатель, любящий отец и муж.

Таким его знали все.

 

Но мало кто знал, что он предпочитал снимать эту дружелюбную маску и надевать противоположную ей. Тирана и деспота, который поколачивал молодую супругу, а иногда даже поднимал руку на пятилетнего сына. Редко кому доводилось видеть фанатичный блеск в его карих глазах, когда он возвращался с очередного собрания Братства. Приходя домой, Мортимер часами стоял возле картины с изображением невероятно красивой женщины и улыбался, как безумец.

— Уже очень скоро, сынок, — шептал заклинатель маленькому Мариусу. — Уже совсем скоро.

 

В такие дни Мортимер усаживал его к себе на колени и рассказывал удивительные легенды. О богах и чудовищах, о великих битвах с проклятыми и о многом другом. Но больше всех Мариусу нравилась история о могущественной заклинательнице Кхалессе, той самой красавице с полотна, которой было подвластно все на свете.

Мариус всегда слушал с интересом. Он любил вечера, когда отец был улыбчив и добр, а не кричал на мать и на него. Эллин не одобряла подобные сказки, но не перечила мужу, стараясь не злить его. Эти истории — меньшее, что мог рассказать один из лидеров Братства своему наследнику. Она всей душой не желала видеть сына таким же, как Мортимер.

— А расскажи о ее страже, папа! Расскажи о Фенрире!

 

Истории о могучем проклятом, первом из бессмертных, приводили Мариуса в восторг.

 

— Фенрир был великим воином, не знавшим поражений. Перед ним трепетали даже самые сильные из заклинателей.

— Но они все равно одолели его?

 

— Одолели, но им пришлось объединить всю свою магию. В пламени этой силы был закален меч, которым они убили Фенрира.

— А что стало с мечом? Кому он достался?

 

В свои пять он уже прекрасно знал, что артефакты очень ценны.

 

— Об этом я расскажу тебе в другой раз...

 

* * *

 

В тот субботний вечер Мариус ждал возвращения отца. Целый день он провел с двоюродным дедом и учился азам магического искусства.

— Твой сын очень талантлив, Эллин, — обратился Эрих к своей племяннице.

 

Леди Эллин была невысокой молодой женщиной, скорее миловидной, чем красивой. Длинные черные волосы она собирала в высокую прическу, открывая лебединую шею и покатые плечи. Элегантная и утонченная, предпочитающая строгие платья и дорогие украшения, Эллин являлась одной из уважаемых леди в магическом обществе.

Женщина улыбнулась, но тень печали легла на ее лицо. Любой матери было бы приятно слышать подобное о своем чаде, но Эллин думала о том будущем, которое Мортимер уготовил для сына. Братство не упустит талантливого мага.

 

— Я обязательно научу тебя кое-чему, когда ты подрастешь, мой мальчик, — Эрих был полон энтузиазма.

Он принялся копаться в огромном сундуке. Наконец, выудив оттуда трость, протянул ее Эллин. Мариус не проявил интереса к артефакту и вполуха слушал разговор взрослых, надеясь, что перед приходом отца успеет поиграть с Алисой, дочерью прислуги.

— Она принадлежала моему прадеду, — набалдашник трости венчала оскаленная волчья морда. — Магия, проводимая через артефакт, позволит не просто усиливать заклятия, но и создавать нечто новое. Ты понимаешь, дорогая племянница? Немногие сегодня могут похвастаться подобным. Мортимер будет рад, вот увидишь.

После занятий Эрих уехал, а Эллин, сославшись на недомогание, закрылась в своих комнатах, оставив сына на попечение гувернантки. Когда няня задремала в кресле, Мариус улизнул из комнаты. Алису он нашел на кухне. Мать девочки жила и работала кухаркой в их доме. Девочка была на год старше Мариуса. Рыжая, с россыпью веснушек и милой улыбкой, она походила на маленькую лисичку. Они выросли вместе. У них были общие маленькие тайны, игры и прочие шалости.

— Я слышала как твой отец говорил с Эрихом о том, что тебе нужен страж, — доложила Алиса, заплетая косички круглолицей кукле с большими глазами и розовыми щеками.

Девочка, выросшая среди заклинателей, рассуждала обо всем со знанием дела.

 

— Мне не нужен страж, — невозмутимо отозвался он, забираясь на стул. Алиса отвлеклась от своего занятия и повернулась к другу.

— У всех заклинателей есть стражи.

 

— А у меня нет! — не сдавался Мариус. — Если только он не будет таким же, как Фенрир.

 

— Кто такой этот Енрир? — нахмурив рыжие брови, поинтересовалась девочка.

 

— Фенрир! Он был стражем Кхалессы.

 

— Но ведь это сказки. Я слышала, как твой отец рассказывал их.

 

— Истории о Фенрире не сказки! Он жил очень давно и его убили, но после были такие как он, и сейчас есть один.

— Ты все придумываешь, — Алиса продолжила плести косички кукле.

 

— Вот и нет! — подпрыгнул на стуле Мариус. — Его зовут Гаррет, и он служит королю! Я видел его на празднике.

— Ну может королю этот Енрир и служит, но ты же не король. Насупившись, мальчик убежал из кухни, но Алиса увязалась следом.

— Не обижайся, — догоняя, примирительно произнесла она. — Давай лучше поиграем.

 

В огромном поместье ребята знали много укромных уголков, и излюбленной игрой у них были прятки. Они проверили спящую няню и спустились в гостиную.

— Ты водишь, — сказала Алиса.

 

Мариус не возражал и, повернувшись к камину, стал считать вслух.

 

— Только не подглядывай, — предупредила она.

 

Он слышал ее шаги за спиной и возню.

 

—...девять, десять, кто не спрятался, я не виноват, — но едва Мариус осмотрелся, раздумывая, откуда же начать поиски подруги, как вдруг она громко чихнула, и тяжелая ткань, укрывавшая картину, упала на пол.

— Ой, — Алиса удивленно моргнула, повернулась и, задрав голову, уставилась на полотно.

 

— Какая красивая! — восхищенно выдохнула девочка.

 

— Отец говорит, что она была правительницей, но злые заклинатели предали ее и убили. Но однажды она вернется и отомстит, а после снова будет править.

— Она не может вернуться, ее же убили.

 

— Раз отец говорит, значит может. Магия может все! Скоро я сам буду с ней управляться. И кое- чему Эрих меня уже научил.

— И чему же это?

 

Мальчик хитро улыбнулся, вытянул вперед руку, зажатую в кулак, и зажмурился. Он простоял так несколько минут, но ничего не произошло и, разжав ладонь, разочарованно вздохнул.

— Ничего ты не умеешь, — но только девочка успела договорить, как серебряное свечение охватило пальцы Мариуса и взмыло в воздух, приняв форму небольшой мерцающей сферы.

— Я же говорил!

 

Он был доволен собой и потому упустил из виду, как магическая сфера пустилась в свободное плавание по гостиной и, оказавшись у витражного окна, взорвалась подобно фейерверку. Цветные осколки витража брызнули во все стороны, дети едва успели спрятаться за спинкой высокого кресла. Алиса тихо всхлипнула, и тут же раздались тяжелые шаги.

— Скорее, уходи, а то и тебе достанется, — перепуганный Мариус подтолкнул подругу к двери, ведущей в столовую.

Как только Алиса выскочила из гостиной, вошел отец, а следом и мать. Взгляд заклинателя не предвещал ничего хорошего.

— Что тут случилось? — Эллин выглядела встревоженной.

 

Она плотнее укуталась в махровый халат. Через разбитое окно тянуло весенней прохладой.

 

— Это так ты следишь за нашим сыном? — гневно поинтересовался маг и задержал взгляд на кукле, валяющейся на полу. Мариус заметил, куда смотрит отец, и задвинул игрушку ногой под кресло.

Эллин не нашлась, что ответить, и потупила взгляд.

 

— Пошла вон! — взревел Мортимер.

 

Женщина взглянула на сына и, не проронив ни слова, ушла.

 

— Прости, отец. Это случайно получилось, — попытался оправдаться Мариус.

 

Мортимер не слушал его. Он вытянул руку и, сжав пальцы в кулак, резко отдернул назад, словно ухватился за невидимый канат. Игрушка проскользила по натертому до блеска паркету и оказалась у ног заклинателя. Брезгливо посмотрев на куклу, Мортимер отшвырнул ее носком ботинка.

— Запомни одну вещь, Мариус! Наша магия не предназначена для глаз простых смертных. Они нам не ровня! С этого дня я запрещаю тебе общаться с дочерью поварихи. Ты понял меня?

 

Мальчик вытер рукавом нос:

 

— Но Алиса моя подруга.

 

— Она тебе не друг, и никогда им не будет! Она простой человек. Грязь под нашими ногами. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Мариус упрямо молчал и смотрел на родителя исподлобья.

 

— Я не слышу?!

 

Разозлившись не на шутку, маг наотмашь ударил его по щеке. Он всхлипнул и прижал ладонь к лицу. В глазах заблестели слезы.

— Твой сын все прекрасно понял, — неожиданно раздался приятный женский голос. — Он очень смышленый мальчик, Мортимер. Тебе стоит быть мягче.

Моргот резко выпрямился и повернулся, уставившись в полумрак.

 

— Во имя Тьмы, что ты тут делаешь?

 

— У нас встреча, или ты забыл? — женщина деланно удивилась.

 

Мариус пытался рассмотреть взявшуюся из неоткуда незнакомку, но та стояла в тени. Он видел только подол длинного черного одеяния.

— Я все прекрасно помню, — огрызнулся заклинатель. — Но не помню, чтобы приглашал тебя сейчас.

— Мне не нужно твое приглашение, Мортимер, — тон невидимой собеседницы стал жестче. Маг покраснел от злости. Он долго молчал, но наконец, совладав со своим гневом, проговорил:

— Отправляйся в свою комнату, Мариус. Ты наказан! И запомни, наша беседа еще не закончена.

 

Повторять дважды не пришлось. Уже на пороге мальчик обернулся и увидел, как в круг света ступила высокая женщина, закутанная в черный балахон. На мгновение Мариусу показалось, что она посмотрела на него. Он прикрыл за собой дверь и поспешил к себе.

— 30 —

 

Январь, 2006 год. Чехия. Прага

 

Зима укрыла Прагу белым одеялом. Ветер закручивал в танце колючие снежинки, бросал их в лицо и играл полами длинного черного пальто. Он ждал очень долго. Наблюдая за игрой света ночных огней Града, отражающихся в зеркале Вталвы, Мариус чувствовал себя неуютно под взорами святых — извечных стражей Карлова моста.

Странное чувство. Моргот всегда считал, что вера людей сродни магии. Поддерживаемая миллиардами, она тоже способна творить чудеса. И дело вовсе не в божественном проявлении, а в силе. Достаточно просто верить — и чудо свершится. Любое заклятие основывается не только на знаниях, но и на вере в собственные возможности. Без нее едва ли что-то получится. Смертным этого не понять. Они подобны слепым котятам и не способны видеть так, как заклинатели. Не видят как устроено пространство, сотканное из множества нитей, и им не узнать, что, переплетая эти нити, можно совершать невероятные вещи.

Снег замел мостовую и припорошил лики святых. Мариус неспешно прогуливался мимо и размышлял над историей. Той, что писалась уже без участия семей. После Войны заклинатели почти не вмешивались в ход истории и больше не пытались играть в богов, позволив людям быть хозяевами в этом мире. И те использовали эту возможность. Многие из них сами уподобились

 

богам, вершили историю и творили поистине страшные поступки. Их войны были не менее разрушительными и кровавыми.

Мариус перехватил трость, и едва видимая человеческому глазу искра сорвалась с набалдашника и растаяла в воздухе. Теплое магическое дыхание коснулось рук, забралось под кожу, покалывая, змейкой пробежало вдоль позвоночника, разгоняя кровь и не позволяя замерзнуть еще больше. Терпение заклинателя иссякало, и когда он собрался вернуться в гостиницу, заметил ее.

Многоликая шла по мосту. Мариус не сводил с Оракула глаз, с любопытством изучая новый иллюзорный облик. Чужой, но в то же время знакомый. Его уже давно перестало интересовать чьи личины использует провидица. Все это только маски. Она не ограничилась мороком и приоделась. Многоликая не изменяла черному цвету: шелковая туника, расшитая серебряными ниткам с полукруглым вырезом на груди, джинсы, высокие сапоги на плоской подошве и легкий плащ.

— Ты опаздываешь, — с напускной серьезностью проговорил маг.

 

— Я как раз вовремя, — она положила ладони ему на плечи и заставила обернуться.

 

Несмотря на поздний час и погоду, на мосту было достаточно туристов. Кто-то гулял парами, кто-то в одиночестве, наслаждаясь тишиной зимнего вечера.

— Что именно я должен увидеть?

 

Многоликая вытянула руку и указала на молодую пару. Широкоплечий мужчина с коротко стрижеными светлыми волосами. Простая неброская одежда. Под распахнутой кожаной курткой маг увидел ремни кобуры, и уже после отметил выправку военного.

— Он офицер, — провидица угадывала его мысли.

 

Девушка стояла к ним лицом, и Морготу удалось хорошенько ее рассмотреть. Она была не старше его самого. Невысокая, с копной кудрявых, шоколадного оттенка волос. Выразительные черты лица и красивая улыбка.

— Ее зовут Марилли.

 

Молодые люди смеялись и держались за руки.

 

— Необычное имя, — пожал плечами заклинатель. — И что нам это дает?

 

— Вслушайся хорошенько, Мариус. Проговори по буквам, задумайся. Или ты думаешь, что мы приехали сюда поглазеть на туристов?

— Кто знает, — широко улыбнулся Моргот. — От тебя всего можно ожидать.

 

— Я серьезно, — на чужое лицо легла знакомая тяжелая тень. Маска дала трещину, обнажая истинную суть. — Имя — анаграмма. Ее мать слишком держалась за свое прошлое и за чудовище, которое любила.

Заклинатель нахмурился.

 

— Не может быть... — выдохнул он.

 

— Она — Рималли.

 

— Тьма Всемогущая!

 

— О, ты прав, — теперь улыбалась Многоликая.

 

Мариус знал, что Лиаму удалось невозможное. Книги и записи, оставленные Мортимером, говорили о том, что никто не мог повторить эксперимент их далеких предков. У человека и заклинателя не

 

может быть детей. Об этом было известно испокон веков и не раз подтверждалось. Но свитки, найденные в Константинополе до того, как город разобрали на сувениры, открыли Братству знания, о которых никто не мог и помыслить.

Кхалесса была дочерью заклинателя и смертной женщины. Полукровка подчиняла себе Тьму — первозданную материю, породившую мир и все живое. Она творила магию по желанию. О таком заклинатели могли лишь мечтать.

Братство хранило тайну константинопольских свитков, как зеницу ока. Как только в Дамьетте была найдена скрижаль, они поняли, что им не под силу сплести начертанное заклятие и пробудить богиню. Тогда в Братстве всерьез задумали создать того, кто по одному лишь желанию возродит к жизни Кхалессу.

— Все дело в крови, ведь так? — Мариус вопросительно посмотрел на Оракула. — Лиам первый из Рималли, кто пошел не по той стезе, угодил в Братство и окончательно свихнулся на экспериментах.

— Так, — кивнула она.

 

— Значит, Кхалесса тоже была Рималли?

 

Многоликая промолчала, а Мариус понял, что прав. Как же он не догадался обо всем раньше? Теперь понятно, почему до Лиама никому не удалось обзавестись детьми-полукровками.

Маг внимательно наблюдал за девушкой.

 

— Ты хорошо спрятала ее от отца. Скрывающий оберег? Заклинатель понял это, когда Многоликая указала ему на пару. Оракул кивнула.

— Где ты его раздобыла?

 

— В сокровищнице Лайнела много интересных вещей. Можешь мне поверить, король о половине из них даже не подозревает.

— Как и о скрижали? Она пожала плечами.

— Если нет, то совсем скоро узнает. Мариус не сводил глаз с молодой пары.

— Ты хочешь забрать оберег, — он не спрашивал, все было и так понятно.

 

— Время почти пришло. Через полтора месяца этот человек умрет, — Многоликая говорила о спутнике Марилли. — Как только девушка останется без оберега, Лиам найдет ее. Не сразу, но этот час настанет, и к тому времени мы будем готовы.

Моргот продолжал хмуриться:

 

— Почему сейчас?

 

— Бывает так, что Судьба предоставляет шанс лишь однажды.

 

— Какой шанс?

 

— Встретить свою истинную любовь, — она улыбнулась. — Все должно произойти при определенных обстоятельствах. Этот мужчина не тот, с кем ей суждено быть и, к сожалению, он

 

обречен.

 

— И кому же так повезет? — лукаво поинтересовался маг.

 

— Уж точно не тебе, — в тон ему ответила Оракул.

 

— Ну, конечно.

 

Им пришлось отвернуться, когда пара прошла мимо.

 

— Знаешь, — неожиданно заговорила Многоликая. — Однажды я поклялась отомстить Братству, — в карих глазах вспыхнул гнев, морок дрогнул, всего на миг разоблачая иллюзию и показывая то, что было скрыто — уродливый шрам. — Отомстить за все, что они со мной сделали. За тех, кого забрали у меня. Отомстить за свою жизнь, за ее конец в самом начале. Но потом я поняла, что они сами приведут себя на порог гибели и мне нужно только посодействовать. Того, кто поможет мне, я выбрала еще семь веков назад. В его горячую голову пришлось вложить немало всего, выбить много дури, которой все равно еще осталось с избытком.

Немного потрясенный подобными откровениями, Мариус не сразу нашелся, что сказать.

 

— Полагаю, Гаррет еще не в курсе.

 

— Он узнает обо всем в свое время.

 

— И будет страшно зол.

 

— В этом весь он, — Оракул улыбалась.

 

— А когда ты определила в союзники меня?

 

— Когда увидела маленького мальчика, получившего оплеуху от отца, с которым он не желал соглашаться.

Моргот замер, как если бы в него попало поражающее заклятие. Он помнил тот вечер.

 

— Уже тогда я знала, что ты станешь не просто моим союзником, но и то, что без тебя все закончится, не успев даже начаться...

— 31 —

 

Апрель, 1987 год. Базель-Штадт. Беттинген. Поместье главы клана Моргот

 

С того дня прошло больше месяца. Мортимер выставил кухарку с дочкой за дверь на следующий день. Тогда Мариус видел Алису в последний раз. Он запомнил свою подругу маленькой, яркой, как солнышко, девочкой с пластырем над левой бровью — ее зацепило разлетевшимися осколками витража.

Эрих продолжал заниматься с внучатым племянником, а Эллин взялась учить сына музыке. По распоряжению леди Моргот в гостиной поставили пианино, что вызвало неудовольствие главы семьи, но возражать Мортимер не стал. Первое время мальчик скучал по Алисе и их играм, но со временем стал забывать. Занятия выматывали его. Ему нравились уроки с Эрихом, но совершенно не нравилось разучивать ноты. Отец почти не бывал дома. Временами Мариус тосковал по нему и вечерам, которые проводил с ним.

В один из таких дней Мариус спустился в гостиную ближе к четырем. Он знал, что мама будет ждать, чтобы позаниматься музыкой перед ужином, но леди Эллин не оказалось на месте. Вместо нее на мягком пуфике сидела незнакомка и играла красивую грустную мелодию. Мариус повис на перилах и уставился на незваную гостью. Она сидела к нему спиной, и он видел только ее длинные черные волосы.

 

— Где моя мама? — важно поинтересовался Мариус. Мелодия оборвалась.

— Она скоро придет.

 

Глаза мальчика удивленно распахнулись — этот голос ему уже доводилось слышать.

 

— Вы мой новый учитель музыки? Она рассмеялась.

— Нет, Мариус.

 

— Тогда кто вы? И откуда знаете, как меня зовут?

 

Черноволосая незнакомка все же повернулась. На ее симпатичном лице играла улыбка.

 

— Меня пригласила твоя мама, и я жду ее.

 

Мариус хмурился, придирчиво рассматривая женщину. Его что-то смущало, но он не мог понять, что именно.

— Это ведь вы приходили к папе, тогда?

 

— Ты наблюдателен, — кивнула она.

 

— Вы заклинательница?

 

— Не совсем.

 

— Но я чувствую вашу магию.

 

Мариус понял, что было не так, но ввиду своей неопытности разобрался не сразу. Эрих уже учил его, как распознавать чужую силу.

Она выразительно приподняла брови.

 

— Не только наблюдателен, но и еще талантлив не по годам.

 

Мариус перепрыгнул через оставшиеся ступеньки и приблизился к ней.

 

— Вы морочите меня, зачем? — сцепив руки за спиной, мальчик привстал на носочки. — Как ваше имя?

Ответов он не получил: в комнату вошла Эллин. Она замерла на пороге, испуганно переводя взгляд с сына на женщину в черном.

— Иди к себе, Мариус. Быстро! — добавила она.

 

Мариусу не оставалось ничего другого, как подчиниться. Еще раз взглянув на незнакомку, которая проводила его улыбкой, он поднялся к себе.

* * *

 

Леди Моргот была напряжена. Она с опаской смотрела на ту, кого все называли Многоликой, ожидая вот-вот увидеть ее истинное лицо. Прежде ей не доводилось встречаться с Оракулом. Будучи впечатлительной, Эллин старалась держаться подальше от того, что могло повлиять на ее богатое воображение.

— У вас чудесный сын, леди Эллин, — Многоликая улыбнулась, но заметив, что хозяйка дома не настроена вести светскую беседу, перешла к делу. — Для чего вы пригласили меня?

 

— Я думала, Оракулу будет известно все наперед.

 

— Распространенное заблуждение, — произнесла Оракул. — Все считают, что мне открыт каждый шаг любого из живущих, известны все их мысли и поступки. Это не так. Но из поколения в поколение старшие заклинатели стращают своих детей подобными баснями и придумывают различные суеверия. Например, если посмотреть мне в лицо, то можно накликать на себя беду и несчастья, — Многоликая закрыла крышку пианино и добавила: — Вы ведь тоже боитесь?

Эллин смутилась и промолчала.

 

— Но вы правы. Я знаю, что вас тревожит и зачем искали встречи со мной. Просто хотела быть вежливой и услышать все из ваших уст.

— Простите, — наконец выдавила она. — Я действительно опасаюсь того, чего никогда не смогу понять.

— Ценю подобную честность, Эллин, — кивнула провидица. — И уверяю, что вы не увидите того, чего так боитесь.

Заклинательница прошла по просторному залу и присела на край дивана — напротив провидицы. Она нервно смяла край юбки и долго молчала, прежде чем заговорить.

— Я знаю, что вы ведете дела с моим супругом. Вы заодно с Братством?

 

— Нет, — склонила голову Многоликая. — Я просто храню чужие тайны, как свои собственные.

 

— Но вы знаете какую политику ведет Братство, и чего оно добивается. Их должен кто-то остановить! Почему вы не расскажите обо всем Совету и королю? Ведь это длится уже не одно столетие, — леди повысила голос и забыла о своем смущении.

— А почему вы не попросите короля об аудиенции и не соберете Совет, чтобы открыть его лидерам правду? — подалась вперед Оракул и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Вы боитесь. За себя, за свою семью, за сына, — она выдержала паузу. — Я тоже боюсь. Не за себя, а за жизни сотен людей, как и за вашу. Будет война, и после нее не останется ничего. Придет время, и Братство падет. Без жертв не обойдется, но это будет куда меньшая цена.

Повисло тягостное молчание, которое нарушила провидица:

 

— Но вы позвали меня обсудить не это.

 

Эллин нервно облизала пересохшие губы и расправила юбку на коленях.

 

— Мой сын... Я не хочу, чтобы он стал таким же, как Мортимер. Я не хочу для него того будущего, которое может предложить Братство, — в ее глазах была мольба. — Я знаю, как все устроено... В смысле ваша магия. Судьба… Она многогранна, и есть много возможных исходов.

— Не всегда.

 

— Прошу, скажите, что есть другой путь для моего мальчика!

 

Многоликая медленно поднялась, отбросила назад длинные волосы и прошла к окну. Солнце почти зашло, и лиловое небо завораживало. Эллин наблюдала за ней, затаив дыхание.

— Очень давно один человек сказал мне, что заклинатели платят не только за свою магию, но и за принятые решения, цена за которые порой слишком высока.

— Цена? — Эллин не сразу поняла, о чем говорит Оракул.

 

— Вы готовы заплатить за будущее своего сына?

 

Леди Моргот поколебалась, но затем кивнула.

 

— Тогда будьте тверды в своих убеждениях, — Многоликая набросила на голову капюшон плаща. — До самого конца!

— 32 —

 

Октябрь, 1994 год. Базель-Штадт. Беттинген. Поместье главы клана Моргот

 

— Он мой сын, а значит, все будет так, как я скажу! Сегодня я возьму его с собой. Мариус уже взрослый и должен узнать больше о том, что совсем скоро станет смыслом его жизни!

— Хватит! Я терпела слишком долго! Он никуда с тобой не пойдет и никогда не присоединится к Братству. Я не желаю, чтобы его казнили, когда о вашей организации прознает Совет Верат.

Прислуга, привыкшая к ссорам четы Моргот, даже не высовывала носа из своих комнат. Мариус сбежал вниз и отослал своего стража на поиски Эриха.

— Глупая тварь! Как ты смеешь мне перечить? Хлесткая пощечина заставила Эллин отпрянуть.

— Отец прекратите! — Мариус ворвался в гостиную.

 

— Не указывай мне, щенок!

 

Он ожидал, что отец ударит и его, но тот только схватил Мариуса за руку и потащил за собой.

 

— Пошли, нас уже давно ждут.

 

Мортимера отшвырнуло от сына, протащило по гладкому полу и впечатало в каминную кладку. Зацепило и Мариуса. Он упал и ударился головой. Из глаз брызнули слезы. Моргот-старший приподнялся и ошеломленно уставился на жену. Эллин была полна решимости. Магия вокруг нее неистово мерцала яркими всполохами.

— Я убью тебя! — прорычал заклинатель.

 

Мариус ощутил как по коже пробежал мороз. От разлитой силы двух заклинателей перехватывало дыхание.

— Уходи, Мариус! Найди Эриха! — крикнула леди Моргот. — И помни, что я люблю тебя!

 

Мортимер собирался применить сплетенное заклятие, но Эллин его опередила. В следующий миг гостиную охватило магическое пламя. Мальчик едва успел отползти в сторону, как прямо перед ним выросла стена из огня. На него дыхнуло жаром, и он вскочил на ноги.

— Мама!

 

Огонь не позволил приблизиться. Удушливый, разъедающий дым, крики и невероятный всплеск магической силы. Мариуса буквально выдернули оттуда. Сработал скрытый за картиной механизм. Эрих тащил его за собой по тоннелю до самого выхода. Мариус упирался, задыхался, кашлял и умолял деда вернуться за матерью.

Пламя охватило большую часть дома и полыхало до тех пор, пока не поглотило всех и вся. Магия Эллин умерла вместе с ней и забрала с собой во Тьму того, кого она считала чудовищем.

— 33 —

 

Январь, 2006 год. Чехия. Прага

 

С балкона гостиничного номера открывался прекрасный вид на Стобашенную жемчужину Европы.

 

Ему нравился этот город. Тихий и спокойный. Здесь даже дышалось по-другому. Облокотившись о кованые перила, Мариус стоял так очень долго. Погруженный в мысли и воспоминания, он не замечал холода.

Она подошла незаметно и бесшумно, остановилась рядом и вложила в его ладонь кулон на золотой цепочке. Металл еще хранил тепло магии и энергию бывшей хозяйки.

— Даже не буду спрашивать, как ты его достала.

 

— Проще, чем ты мог подумать, — в голосе Многоликой звучала усталость. — Спрячь его. Так, чтобы никто не нашел.

Он внимательно рассмотрел один из самых сильных и редких артефактов. Тонкая работа. Изогнутые линии украшения покрывал узор из сложных символов. Они едва светились, но заметить это мог только заклинатель. Мариус убрал кулон в карман брюк.

— Что тебя тревожит? — она коснулась его плеча и заглянула в глаза.

 

— Будущее.

 

— Не поверишь, меня тоже.

 

— Еще прошлое, — после этих слов Оракул отвернулась, а маг сделал вид, что не заметил. — Отец заколол бы себя фамильным атаме, если бы узнал, что его единственный наследник стал слугой Мойры.

— Слугой? — она действительно удивилась. — Так ты сравниваешь себя с теми безумными идолопоклонниками?

— Что-то общее, несомненно, есть. Они были заклинателями, исполняющими волю дочерей Маары.

 

— Я не дочь Маары. Сила досталась мне не от нее, в отличие от моих предшественниц, — и, помолчав, добавила. — Но ты прав, Мортимер видел тебя одним из членов Братства. Быть может, сейчас ты не стоял бы со мной на этом балконе, а давал советы Лиаму Рималли или пакостил лидерам Совета вместе со Стефаном Стриксом.

— Ну, — улыбнулся заклинатель и положил руки на перила по обе стороны от нее. — Эта реальность прельщает меня куда больше.

— Я должна тебе кое-что рассказать. До того, как произошел пожар... — Мариус понял и не дал ей договорить, приложив к губам палец.

— Ничего не говори, — он не хотел вспоминать о прошлом и бередить раны, которые не залатает даже время.

— Так ты знал?

 

— Я был любознательным ребенком и на память никогда не жаловался, а подслушивать разговоры взрослых было моим любимым занятием. Лишь через много лет я все понял. Эллин, — он всегда называл мать по имени, — была упрямой, и держалась за свои убеждения до конца.

— Она бы тобой гордилась.

 

— Возможно.

 

— Точно, — прошептала Оракул, а когда он провел рукой по ее щеке, попыталась отвернуться.

 

Маска раскололась, и невидимые осколки растаяли в воздухе. Иллюзия рассеялась. Но Мариус не позволил провидице отвернуться и поцеловал. Губы были горячими, ее дыхание, касающееся кожи, обжигало. Многоликая обхватила его за шею, притягивая ближе. Незачем было останавливаться,

 

да и не хотелось.