Пассаж о Происшедшем у МоряЯ не знаю, где бродил дон Хуан, таких мест было много. Он скрывал, что доволен, он приносил фрукты и приходил ко мне, чтобы поваляться на солнце. Он ловил солнца, как рыбу в сеть. Он говорил, что ловит эти солнца в идеальных окружностях, надетых на шею Хуана Диего. Мы отдыхали уже три дня, открывая безжалостные механизмы состояния в ужасных, тяжелых и трудных разговорах, которые проводил дон Хуан, разыскивая тут и там свидетелей Откровения; Видение породило катастрофу: где-то, в религиозной, духовной и интеллектуальной атмосфере тех лет культура этого времени прилагала громадные усилия к тому, чтобы истолковать язык Откровения. Это усилие, родившееся из удивления, разделилось на части, разделились эмблемы, разделились различные стадии познания – параллельно, по размышлении, однако был грех: близорукость. Легионы держали под контролем дороги, потенциальные противники обдумывали свои маневры, феодальное господство усилилось. Хуан Диего был ловок. Теперь, когда он отсутствовал, его ловкость заключалась в умении исчезать. Однако некоторые ждали его, как будто он мог вернуться. Наступала месть, испанская Корона переживала период угрызений совести и беспредельных раздоров. То были тяжкие, роковые дни. Роковые годы, и они обещали отойти от чар и полностью посвятить себя познанию Девы; они знали, что без Делателя, без Святого Она уже больше никогда не явит себя столь непосредственно и ощутимо. Тогда возросло величие Святого-шамана, и в равной степени уменьшилась бедность преданных ему. Это было нечто вроде непрекращающейся войны. Некоторые колдуны обнаружиди следы Хуана Диего и свято уверовали в Откровение. Другие – их было больше – удалились в пустыни, в леса или в уединенные хижины. Этот процесс продолжается. Он еще не закончился. Есть целая серая армия неверующих, нищих духом, для которых важнее то, что срочно, а не то, что важно. Которые утешаются, становясь конформистами, армия трусов, верящих, что они веруют; и все же ни один из них не взял на себя труд признать, что благодаря жертве Святого-шамана Откровение являет себя в полной мере. ----------000---------- Начало этого последнего стратегического века поведет тебя к южному вектору Тихого океана для того, чтобы снова найти его останки, то, что осталось после кораблекрушения, и его неслыханные сокровища, таимые Небесными Вратами. Ты знаешь, о чем я говорю? Я слышу тебя. Слушаю тебя. Я хочу понять. Небесные Врата, которые ищут все. Которые дух человеческий искал с самого своего появления в мире, и он находит их тайные убежища; разные мелочи, отражения, миражи. Целые жизни тратятся и изнашиваются в бесплодных поисках таинственного туннеля, ведущего на Небо. Туннеля, по которому - по своей воле и повинуясь инстинкту – передвигается Святой-шаман. Они настороже, целые народы постоянно настороже, вследствие этого развилась настоящая пиратская охота за полученными знаниями и технологическим инструментом, они подстерегают его и в этом своем стремлении заглядывают даже за пределы сфер – тех и этих, шаров. Шаров? Да, шаров. Шаров, которые, отскакивая, внезапно появляются внутри их космических кораблей, снаружи их космических кораблей, внутри их телескопов, снаружи их телескопов, внутри их радаров, их антенн, их сотрясаемых судорогами лабораторий, молекулярной структуры, внутри и снаружи – умные наставники, учащие их зажигать свои костры на темной стороне луны. Принимать их сферы. С удивительным энтузиазмом: морской бриз. Мы реализуем парадигму, нечто вроде восточного коана*, _________________________________ * Коан – в дзэн-буддизме: вопрос-загадка, вопрос-головоломка. По утверждению наставников школы Риндзай, занимавшейся распространением дзэн-буддизма в Японии, если ученик, усиленно сосредоточившись на разгадке коана, перейдет от формально-логического мышления к подсознательно-ассоциативному, может наступить «внезапное озарение», «внезапное постижение смысла бытия» и состояние «сатори» - буквально «душевное спокойствие», «ощущение небытия», «внутреннее просветление».
доминиканцы обожают биологию, живые существа. Они входят внутрь живых существ, чтобы разобраться с их памятью, потому что теперь они считают, что у нас, живых существ, воспоминания в виде шариков вкраплены в костный мозг.
Эта пламенная сердцевина – сверкающая вода, Блаженство Хуана Диего. Я еще храню на коже тончайшую татуировку этой воды, сверкающей, как солнечное масло. Превыше всех наук жизнь есть шутка – волшебство – основное событие вселенной, Малиновый Эффект; говорю вам, эффект «как», «почему», «для чего» и «каким образом» возникает из радужной химии безжалостного и изумленного Ничего, жизнь, исступление. - Нужно было бы спросить у Хуана Диего. - Он все еще во власти чар. - Но ведь он скажет нам. - Если захочет. - Она это знает. - Конечно, знает. Ведь это она создала жизнь. Жизнь необходимую или пустую, жизнь удивительную или скучную, жизнь, сознающую самое себя или спящую, жизнь дикую или мечтательную, жизнь, заставляющую бурлить все вокруг себя, или бесконечно легкую, исступление, дуновение, дыхание… Дева владеет всеми тайнами, которые обретает в своем Блаженстве Хуан Диего. Сам Христос, Единственный, получил жизнь от Девы. Этим все сказано.
Мы вновь превращаемся, переходим в состояние упоения (шепчу я дону Хуану). Эта метаморфоза опасна, мы уже пережили это и ускользнули от беды, благодаря чему сделались невидимыми. Мы – капля Океана, мы обладаем всем правом и инстинктивным знанием его берегов, всем правом знания всего Океана, его бездонных глубин и его синевы, неведомой лазури и льдов. Капля не заставит сосуд разлиться, она – содержимое сосуда и сам сосуд. И губы, и жажда. И причащение, полная общность со всем этим. ----------000---------- - Дон Хуан… - Что? - Ты говоришь о Граале: о Чаше. - Я говорю о содержимом Чаши: о Блаженстве. - Теперь я понимаю, почему Святой-шаман все время держится в отдалении. - Он вовсе не далеко, он погружен в себя. Пожалуй, он не может даже пошевельнуться. Ты помнишь, чтó он сказал, когда находился в членах солнца? - Помню… Как ты думаешь, он уже покинул нас? - Но его костры пылают, я знаю это, потому что неразлучные каждую минуту выходят на асотею и воют – я ощущаю это – они лают на орла – и это он – они лают на колибри – и это он – они лают на кецаля, что делает кецаль в самом центре Мехико? Что делает метеорит, проносящийся на бреющем полете? Что делают тут эти мириады прекрасных зеленых попугаев? И журавли? А гуси разве улетают зимой? А феникс? Ты уже видел феникса? Я видел его, входя. Здесь, перед асотеей, я увидел феникса – вымирающую птицу, окутанную легендами.
Это члены солнца. Это чудесный инстинкт его клювов, его перьев, его подсолнухов, его камней, несомых птицами…
- Так значит… - Его костры. - Значит, он поблизости. - Он уже близок к тому, чтобы вернуться на площадку. - Когда – сейчас? - Нет, не сейчас; сейчас он – скажем так – ратифицирует свое посвящение Деве. - Я должен снова услышать его. Надеюсь, ты подкараулишь его так же, как подкараулил ягуара. - Ты ведь знаешь, если я подстерегу его, как ягуара, я поймаю его. - Он же шаман. - Его связи настолько важны, что он должен и не может не скользить в сиянии, не окроплять им… - Он разведет свой костер? - Разведет, но было бы отлично, если бы огонь погорел несколько дней. - Ну, так скажи ему, что мы готовы к восприятию дымовых сигналов. - Кипящая лава.
Волк его пустыни, таящей в себе множество пещер. Волк несет факел и спокойно обходит внутренность пещеры, он ведет за собой шамана. А шаман следует за ним, предусмотрительно держась на некотором расстоянии, чтобы его не сбили с толку сияние факела и изменчивые отражения теней, возникающие каждое мгновние и играющие на сталактитах, на стенах и в расщелинах…Таким образом шаман не сбивается с пути. А кроме того, пещерный волк перекладывает факел в другую лапу всякий раз, когда ощущает ледяной ветер, который обжигает мрак и вливает его во внутреннюю кровь, сине-алую от жизненного сока матери-земли. Что делает там шаман? Он пришел к Тонанцин; он ощутил это жжение, когда купался в леднике заснеженного вулкана, и сразу же отправился туда… именно туда, где рождаются ее создания – во мраке, черпая из него и впитывая жизненные силы; в этот черный сосуд, в темный, наполненный тенями рог, в затмение урны, где в матке бурлит плодоносная смесь, из которой появляются на свет ее птицы.
- Ее птицы? - Все мы – создания странствующие, перелетные; с крыльями. - Похожие на ребенка под Девой? - На Хуана Диего. - Это Хуан Диего в детстве? - Нет, не в детстве, сразу же после рождения, на грани затмения – Тонанцин породила его, как светящуюся красками птицу гуакамайо*, ___________________________________ * Гуакамайо (исп. guacamayo) – попугай ара, крупная, очень ярко окрашенная птица американских тропиков.
благочестивого ангела, который еще не вполне стал ангелом, но уже заявляет о своем новом состоянии и происходящих в нем процессах, освежаясь купанием в лужах. - Его крылья безумно ярких цветов. - Внутри он гуакамайо. А снаружи – темно-коричневая летучая мышь. Знаменитая мифическая летучая мышь-шаман, которая, не имея глаз, воспринимает все интуитивно. Ее порождает матка луны – она же матка Тонанцин, а если она недоглядит, рождается кролик. - Он еще не Ангел… - Но у него уже есть крылья, и он происходит от Божественного. - Ангел окончательно становится ангелом, когда его благочестие достигнет зрелости. Будь он ангелом уже сейчас, его крылья были бы белы чистотой Святого Духа. - Однако он возникает из рождающей его матки, и потому его присутствие еще более впечатляет: это присутствие птицы-носительницы призмы, которую мы именуем по-своему: Кецалькоатлем. - Дева проявила уважение к шаманскому происхождению Святого. - Тонанцин и Кецалькоатль усыновили ребенка. - Ты хочешь сказать, что Хуан Диего – приемный сын древних Богов, Тонанцин и Кецалькоатля? - Конечно. Ты думаешь, кто-либо другой стал бы Наследником, смог бы в указанный ему и самый печальный миг его существования отнести на кладбище и похоронить своих отца и мать? И встретиться со Смуглой Девой? Только Приемный Сын агонизирующих Богов: шаман. - И все это - в одном человеке, в одной судьбе, на пределе человеческой полноты. - Все это – в одном человеке, вышедшем за пределы человеческого, а сейчас погруженного в Блаженство. Теперь ты понимаешь Раскол, результатом которого стали обе Америки, освобождение, благословение и обретение Небесных Врат. Печати ломаются.
Начинает вырисовываться профиль Отшельника. Скоро мы увидим его лицо, улыбающееся как ни в чем ни бывало.
----------000----------
- Ты уже пришел в себя? - Еще нет. Я едва могу дышать, у меня болит грудь, горло тоже болит, спина согнута, сердце разорвано.. Дон Хуан улыбается и тихо произносит: - Ты ведь хотел обойти труп его Братской Матери, и тебе это удалось. - Я же не знал, чтó произойдет. - Этого не знал никто.
|
