Туллио выбегает из конторы, вытаскивает пистолет и стреляет из него в воздух. Один бандит отвечает на выстрел. Зал и сцена погружаются в полумрак.Из трех точек магазина открывается перекрестный огонь. Слышится звон разбитых стекол витрин и зеркал. Два бандита бросаются наутек, но продолжают стрелять в сторону магазина. Со стороны улицы доносятся звуки сирен полицейских машин и шум резко тормозящих машин. В то время как в дверь магазина начинают проникать все отчетливее голоса людей с улицы, в зале опускается занавес. 21.-
Д Е Й С Т В И Е В Т О Р О Е ========================
Палата в больнице, слабо освещенная светом. Только через неплотно прикрытые жалюзи окна, проникают вовнутрь полоски света, падающие на кровать, на которой спит Туллио. Левая сторона палаты находится в полутьме; слабо различимы контуры Джулианы, расположившейся в кресле. В палату входит медсестра, крупного телосложения, лет под пятьдесят, живая и подвижная. Направляется к окну и поднимает жалюзи. Джулиана тут же просыпается и начинает потирать себе лицо руками. Выглядит усталой и скованной в движениях.
ДЖУЛИАНА: Пусть он поспит еще немножко. Сегодня ночью он уснул поздно. Укол ему не очень помог, плечо беспокоило постоянно. А, что пишут интересно в газетах? МЕДСЕСТРА: Подождите, я сейчас вам их прочту. (Открывает одну газету) Вот, нашла, послушайте, какие заголовки! ИЗВЕСТНЫЙ ЮВЕЛИР ТУЛЛИО ФРАНКИ ПРЕДОТВРАЩАЕТ ОГРАБЛЕНИЕ ЮВЕЛИРНОГО МАГАЗИНА… В другой газете написано следующее… ИЗВЕСТНЫЙ В ГОРОДЕ КОММЕРСАНТ ДАЕТ ОТПОР ПРЕСТУПНИКАМ. Здесь также есть статья с подробностями. НАПАДЕНИЕ НА ЮВЕЛИРНЫЙ МАГАЗИН, РАСПОЛОЖЕННЫЙ В ЦЕНТРЕ ГОРОДА, С ЦЕЛЬЮ ОГРАБЛЕНИЯ. “Ювелирный магазин, расположенный на проспекте Триесте, стал объектом очередного бандитского нападения. Два вооруженных преступника, взяв одну девушку в заложницы на соседней улице, и, используя ее в качестве живого щита”,- бедняжка!- “проникли в магазин с целью его ограбления”,- нет, вы только посмотрите, что творится!- “Управляющий фирмой, синьор Альберто Босси, находился в шоке, застыв как вкопанный, в то время как ему на помощь из задней комнаты бросился его компаньон, синьор Туллио Франки, который принялся стрелять в похитителей, обратив их в бегство, но сам, при этом, во время перестрелки оказался раненным в плечо. Он тут же был доставлен в больницу; врачи полагают, что его рана здоровью не угрожает, и, что он сможет вернуться к нормальной деятельности уже через десять дней”. ТУЛЛИО: А, что сталось с девушкой? ДЖУЛИАНА: Туллио! Как ты себя чувствуешь? Тебе лучше? Тебе удалось немного поспать? МЕДСЕСТРА: Значит, вы уже проснулись! И слышали, что пишут о вас в газетах? ТУЛЛИО: Да, обычные сообщения; как всегда пресса сгущает краски... ДЖУЛИАНА: Будет тебе, что ты говоришь? Это чистейшая правда. Тебе что-нибудь нужно? Может тебе немного поднять подушку? (Подходит к кровати и помогает брату лечь поудобнее). МЕДСЕСТРА: Синьор Франки, вы знаете, все говорят только о вас? А сколько телефонных звонков! ТУЛЛИО: Я хочу знать, что с девушкой? МЕДСЕСТРА: С какой? А, с той синьориной, что привезли сюда вместе с вами вчера вечером? С ней ничего страшного; она была только сильно напугана. Бедная девчонка, мы ее осмотрели и тут же отвезли домой. Сегодня она позвонила первой и сказала, что скоро придет навестить вас. Бедняжка, пережила самый настоящий шок. О, боже, я, с этими разговорами, совсем забыла дать вам успокоительное лекарство! (Протягивает Туллио стакан с лекарством; после чего обращается к Джулиане). Следите, чтобы он не вставал; я зайду немного попозже. (Выходит из палаты).
22.-
ДЖУЛИАНА: (После небольшой паузы) Альберто тоже собирается заскочить к тебе утром. Когда я его оставила вчера вечером, он все еще был в шоке. Сам знаешь, они ворвались в магазин так неожиданно… Мне рассказывали, что события развивались молниеносно. У него даже не было времени, чтобы прореагировать. Всегда так: прежде чем очутиться в подобной ситуации, чего только не передумаешь, но затем, оказавшись застигнутым врасплох, обо всем забываешь на свете. ТУЛЛИО: Сегодня – я король! Потому что меня не убили. Все дело в этом; и, тем не менее, это великолепно. Я смогу скоро вставать, выходить из палаты на прогулки, а там, дай бог, если быстро пойду на поправку, покину больницу и вновь смогу ощутить все прелести настоящей жизни. И должен спешить. Я видел смерть в глаза, она стояла передо мной. Знаешь, что написано на лице смерти? Написано: защищайся и держись! Но держаться за кого, за что? Ты этого не знаешь, хотя держишься, цепляешься изо всех сил за что-нибудь; а, когда этот кошмар заканчивается, и нет больше опасности, и ты можешь снова открыть глаза, ты обнаруживаешь себя снова наедине со своими проблемами. Что я успел сделать за эти годы? В один прекрасный день я отправился в путь в надежде добраться до счастливейшего места на земле, моего места. Я до сих пор не знаю, какого такого места, и существует ли оно на самом деле – но хотел бы добраться до него целым и невредимым, чистым, каким я был в начале этого пути. Мне хотелось бы сказать в тот день, когда я достигну этого места: а, вот и мой дом, дайте мне зеркало, мне надо взглянуть на мое лицо, чтобы удостовериться сумел ли я сохранить его чистоту. И иметь счастье, стоя перед своим отражением в зеркале, повторять себе: это я, я, я, я... МЕДСЕСТРА: (Входит в палату, закрывая за собой дверь) Позвольте? Синьора Джулиана, здесь пришел хронист, с радио. ТУЛЛИО: Этого следовало ожидать. ДЖУЛИАНА: Я удивлена, что никто еще не появился раньше. МЕДСЕСТРА: Так, что, я могу его впустить? ДЖУЛИАНА: Туллио, ты как, в состоянии принять его? ТУЛЛИО: Как сказать... Ладно, впустите его. (Медсестра выходит из палаты). ДЖУЛИАНА: Может, перед тем как впустить сюда хроникера, нам следовало бы договориться насчет того, что мы должны будем говорить с ним? ТУЛЛИО: Только правду. Не мы же совершили нападение с целью ограбления! МЕДСЕСТРА: (Входит в палату в сопровождении хроникера) Располагайтесь. ХРОНИКЕР: Добрый день! Извините за беспокойство, постараюсь не отнять у вас много времени. Мы вполне уложимся в десять минут. ДЖУЛИАНА: Располагайтесь, располагайтесь. ХРОНИКЕР: Можете наслаждаться жизнью, к счастью не случилось ничего страшного. МЕДСЕСТРА: Иначе бы я не впустила вас сюда, была бы против этого. ХРОНИСТ: (вытаскивает микрофон и проверяет свой магнитофон) Раз, два, три, готово, идет запись... Все в порядке. Я уже вам сказал, что не отниму у вас много времени. Всего несколько вопросов. ТУЛЛИО: Ну, что ж, спрашивайте. ХРОНИСТ: Мы находимся в палате номер 15. Здесь находится синьор Туллио... и синьорина...? ДЖУЛИАНА: Я его сестра. ХРОНИСТ: (Подносит микрофон к Джулиане) Говорите, пожалуйста, немного громче. ДЖУЛИАНА: Я его сестра. ХРОНИСТ: Представьтесь, пожалуйста. ДЖУЛИАНА: Джулиана Босси.
23.-
ХРОНИСТ: Стало быть, синьор Босси доводится вашему брату шурином? ДЖУЛИАНА: Да, именно так. ХРОНИСТ: Вы находились в магазине, когда произошла эта история? ДЖУЛИАНА: Нет, в это время я всегдбываю дома. ХРОНИСТ: Вам повезло. ДЖУЛИАНА: Мне позвонили и сказали о том, что случилось с моим братом, и я тут же примчалась сюда. ХРОНИСТ: (Смещает микрофон в сторону Туллио) Разрешите побеспокоить вас, синьор Туллио; вчера вечером я взял интервью также у вашего шурина; о неудавшемся нападении на ваш магазин и бегстве бандитов, я знаю все. Была страшная суматоха, но я узнал от других, что вашему ювелирному магазину всего лишь каких-нибудь десять лет. Это правда? ТУЛЛИО: Говоря по правде, нет. Вот уже десять лет как, после смерти отца, по его желанию, ювелирный магазин является моей собственностью. ХРОНИКЕР: А как же ваша сестра, ей ничего не досталось в наследство? ТУЛЛИО: Наш отец был человеком старых правил. В свое время и его отец, мой дедушка, поступил аналогичным образом, оставив магазин моему отцу. ХРОНИСТ: Интересно. Эта история заслуживает того, чтобы остановить на ней внимание. ТУЛЛИО: Джулиана была оставлена на мое попечительство, и, когда она вышла замуж, я переписал на нее половину магазина. Таково было завещание моего отца. В подобном завещании не было нужды, потому что я все равно поступил бы только таким образом. ХРОНИСТ: Я понял. (Ехидно). И ваша сестра сразу же нашла себе мужа? ТУЛЛИО: Сразу, или потом, но нашла. Вы поинтересовались историей магазина, вот об этом мы и должны с вами говорить. Мой шурин в то время работал служащим в другом ювелирном магазине. ХРОНИСТ: Вот и прояснилась история вашей фирмы. Стало быть, вы оба являетесь экспертами по ювелирным изделиям. ТУЛЛИО: Безусловно, но у моего шурина нет опыта работы ювелирным мастером. В нашей семье, начиная с дедушки, а, может быть, и с прадедушки, о последнем не могу говорить с уверенностью, все, без исключения, кто в большей, а, кто в меньшей степени, были посвящены в это ремесло. Мы создавали себе имя можно сказать с нуля. Мой отец унаследовал от своего отца небольшой магазин, который затем сумел расширить, одновременно утвердив за собой славу ювелира высочайшего класса. Фортуна улыбнулась моему отцу в конце войны, в 43-44-х годах. Бомбардировки тогда становились с каждым днем все более интенсивными, генерируя страх и ужас, в особенности, среди богатых. Вы знаете, богатые люди всегда боятся смерти, но надежда остаться в живых никогда не покидает их. Богатые покупали все без разбора: изумруды, рубины, бриллианты. Не обращая внимания на качество: на ура шел любой камень и по любой цене. Были те, кто продавал, и, кто покупал. В это время под руководством ювелиров, объединивших свои финансовые ресурсы, и, абсолютно игнорировавших имевшие место бомбардировки, сформировалась широкая торговая сеть, для совершения операций по купле и продаже ювелирных изделий. Об этом мы узнали в семье из разговоров отца. ЖУРНАЛИСТ: Разумеется, поскольку последняя война уже принадлежит другой эпохе. ТУЛЛИО: Здесь вы абсолютно правы. ХРОНИСТ: Извините, синьор Туллио, еще один вопрос, после чего я вас оставлю в покое; когда вчера вечером вы принялись стрелять, у вас не проскочила в голове мысль, хотя бы на мгновенье, что такой оборот событий может привести к непредсказуемым, трагическим последствиям? Об этом вчера вечером говорили все, кто собрался возле магазина,
24.-
в особенности, ваш шурин: он был буквально вне себя и кричал, что есть сил: “Он самый настоящий сумасшедший! Сумасшедший! Нас всех они могли перестрелять, как куропаток! Еще неизвестно, чем все это кончится для него!” Я старался успокоить его, но обуянный страхом, это было видно по его глазам, которые буквально выходили из орбит, он не хотел воспринимать никаких доводов. Более того, он сделал несколько заявлений. ТУЛЛИО: Да? ДЖУЛИАНА: Разве ты не знаешь, каким он делается, когда раздражен. ХРОНИСТ: Нет, синьора, дело не в раздраженности. Его всего так и трясло от страха. Даже голос и тот у него дрожал. Если, хотите, я могу дать вам его послушать. ТУЛЛИО: Послушаем, послушаем. ДЖУЛИАНА: Не надо, Туллио, прошу тебя. ТУЛЛИО: Ладно, не будем. ХРОНИСТ: Я ухожу, синьор Туллио. Благодарю вас за то, что вы меня приняли. Счастливо и спасибо. (Выходит из палаты). ДЖУЛИАНА: Извини меня, я выйду купить что-нибудь здесь поблизости и тут же вернусь. ТУЛЛИО: Хорошо, до скорого. (Джулиана выходит из палаты и через небольшую паузу раздается стук в дверь). Войдите. ПАОЛА: (Входит робко, улыбаясь) Я вас не побеспокоила? ТУЛЛИО: Как только вы могли такое подумать! Проходите и присаживайтесь! ПАОЛА: Какая хорошая палата, светлая. Вам, должно быть, здесь хорошо. ТУЛЛИО: Да, она приятная. Вы синьорина Паола... ПАОЛА: Бельтрами. Рана все еще вас беспокоит? ТУЛЛИО: Немного, но я уже чувствую себя хорошо и спокоен. ПАОЛА: Я это вижу, в вашем лице нет напряжения, вы даже кажетесь довольным... Я хотела бы побыть немного в вашей компании. Все газеты пишут только о вас. (Кладет на стул газеты, которые она принесла с собой, после чего протягивает Туллио один цветок, который тот принимает с благодарностью). Я учусь, но сегодня, после того, что произошло, я не смогла пойти в школу, и таким образом я пришла сюда. Пешком... Совершив хороший бросок! Сейчас весна и светит солнце. Я шагала и думала о том, что случилось вчера вечером, и мне казалось, что всем нам удалось избежать самой настоящей катастрофы. Прохожие не замечали моих мыслей и спокойно вышагивали по тротуарам... а я смотрела на них, как на людей, вернувшихся с того света. (Начинает рыдать). Может, для вас это было не так ужасно... ПАОЛА: Не могу спокойно вспоминать те ужасные минуты... пистолет, приставленный к спине, затем дрожь в руках того парня, воришки... и ужасный страх, что он выстрелит... эта дрожь передавалась всему моему телу. Все было обострено до предела, но жизнь мне казалась такой милой и бесценной. А я была такой беспомощной... ТУЛЛИО: Теперь все это в прошлом. Жизнь продолжается, не надо больше отчаиваться. ПАОЛА: Но все могло кончиться гораздо хуже. Он мог выстрелить в вас, в меня, любого из нас. ТУЛЛИО: Конечно, все могло случиться.
25.-
ТУЛЛИО: А теперь, пожалуйста, больше не плачьте (протягивает ей платок). Все уже позади, более того, как только мне разрешат выйти отсюда... ПАОЛА: (Повеселевшая, стряхнувшая с себя накопившееся напряжение). Снаружи я столкнулась с журналистами и с одной синьорой, очень красивой, с пакетом в руке, которая хотела познакомиться с вами от имени какой-то организации, какой именно не помню. Ваш компаньон не позволил ей пройти. Я же, наоборот, прошла, так как не могла больше ждать. ТУЛЛИО: (тронут особым вниманием Паолы) Вы очень любезны, и я очень растроган вашими словами. Я тоже, о чем только не передумал вчера вечером и сегодня ночью, но сейчас я чувствую себя совсем другим человеком, более спокойным, хотя и более взволнованным. То, что произошло, заставило меня по-новому взглянуть на мечты моей молодости, которые я, к сожалению, оставил, в свое время, даже не попытавшись реализовать их. Теперь, мне кажется, что я в состоянии сделать все на свете. У меня больше опыта и меня не смогут остановить никакие препятствия. Это, когда ты молод, то зависишь от всего. ПАОЛА: Я знаю, это именно так, и об этом могу судить по себе. ТУЛЛИО: Я чувствую себя набравшим силу циклоном, готовым пройти длинную дистанцию... АЛЬБЕРТО: (входит в палату без единого стука, энергия из него так и пышет наружу) Разрешите? Итак, как себя чувствует наш герой? ТУЛЛИО: Неважно... АЛЬБЕРТО: Я принес тебе шоколадных конфет. Попробуй одну. (Смотрит на Паолу) Вы никак та самая... ТУЛЛИО: Да, именно она. Паола, это мой компаньон, Альберто Босси. АЛЬБЕРТО: (Подавая Паоле руку) Ты спаслась чудом. Я тебя никогда не видел до этого в нашем магазине... Туллио, ты только взгляни, какие у нее глаза, какая геометрия губ... Ты, насколько это можно предположить, в нашем магазине очутилась впервые, верно? ПАОЛА: Да. АЛЬБЕРТО: Поэтому-то мне показалось странным! Такая красивая девушка, как ты, никак не могла бы ускользнуть от моего внимания. ПАОЛА: Туллио, вам что-нибудь нужно? Вы кажетесь немного расстроенным. Может, вы устали, и вам неинтересно слушать эти разговоры? ТУЛЛИО: Нет, нет, все нормально. АЛЬБЕРТО: Паола, ты тоже возьми шоколадную конфету, и, пожалуйста, без церемоний. ПАОЛА: Спасибо, не надо. Может, попробуете вы, Туллио? ТУЛЛИО: Сейчас нет. Возможно чуть позднее. АЛЬБЕРТО: Послушай, Паола, тебе надо будет обязательно зайти ко мне в магазин, в один из ближайших дней. Такой красивой девушке, как ты, нельзя не сделать какого-либо подарка. Заходи, и я тебе подберу какое-нибудь украшение достойное тебя. Этот подарок будет служить напоминанием об опасности, которую тебе удалось избежать... ПАОЛА: (Смущенная) Спасибо, но я подожду, когда на работу вернется также и Туллио, вы мне вместе сделаете подарок. А сейчас я должна буду вас оставить, мне надо уйти. АЛЬБЕРТО: Как, ты уже уходишь? ПАОЛА: (Отвечает Альберто сухо) Да. (Смотрит на Туллио долгим, проникновенным взглядом) Я обязательно навещу вас еще. До скорой встречи. (С Альберто прощается наскоро, сухо). Всего хорошего. (Выходит из палаты). АЛЬБЕРТО: Итак, ты кем сейчас себя чувствуешь? Уставшим? Довольным? Я бы сказал, человеком, сияющим от счастья, да, сияющим от счастья. Что же делает тебя таким: пришедшая так неожиданно к тебе слава или эта девушка? Я ошибаюсь? Она тебе нравится на самом деле? Признайся мне в этом, ты можешь на меня положиться.
26.-
ТУЛЛИО: (Возмущенный бесцеремонным вторжением Альберто в вопросы, касающиеся его личной жизни) Что ты несешь? Мы с ней говорили всего лишь несколько минут, и она тут же ушла. АЛЬБЕРТО: (Иронически) Да, да, она тебе нравится. Я это вижу. Скажи мне, пожалуйста, какого она типа? ТУЛЛИО: Я ничего не знаю... я еще не знаком с ней. АЛЬБЕРТО: Мне кажется, что она принадлежит к тому типу интеллектуальных девушек, которые из себя много воображают... Они крайне привередливы, при них невозможно пошутить, рассказать анекдот, тут же начинают на тебя коситься... Никогда лишний раз не улыбнутся, представляются тихонями, но затем! Поверь мне, женщин я знаю отлично! Ты думаешь, что все идет по-твоему плану, а, на самом деле, все наоборот... ТУЛЛИО: Но я вовсе не собираюсь что-либо предпринимать! АЛЬБЕРТО:... И не нужно, об этом они позаботятся сами. Гм! В прочем, эти дела меня не касаются. Ты получил цветы? Как они, тебе понравились? ТУЛЛИО: Благодарю тебя, тебе не стоило беспокоиться об этом. АЛЬБЕРТО: Нашел, что сказать! Разве ты не знаешь, что у меня у продавца цветов всегда открытый счет. ТУЛЛИО: Я знаю, благодаря нашим подаркам для клиентов... АЛЬБЕРТО: Женщины очень чувствительны к героическим поступкам и, естественно, неравнодушны к цветам. ТУЛЛИО: Я выполнил только свой долг. Но говорить о героизме, мне кажется, это уже слишком! АЛЬБЕРТО: Но об этом только и говорят вокруг! Взгляни в газеты... Послушай, что пишут в этой, я тебе сейчас прочитаю... ТУЛЛИО: Не надо, мне их уже читали. АЛЬБЕРТО: Как бы то ни было, но в городе все говорят только о тебе. А ювелиры даже собираются организовать тебе праздник, как только ты выйдешь из больницы. Должен сказать, тебе здесь совсем и неплохо... Палата спокойная, медсестра хорошая, цветной телевизор, абсолютный отдых в течение дня... В то время как мне приходится одному тащить на себе весь магазин. ТУЛЛИО: Да, тебе сейчас надо работать за двоих. А магазин и так функционирует нормально, в том числе и без меня. АЛЬБЕРТО: Если говорить откровенно, то с точки зрения бизнеса твое отсутствие никак не отражается на делах. ТУЛЛИО: Что ты этим хочешь сказать? АЛЬБЕРТО: Ничего особенного. Мы с тобой коммерсанты, и коммерсанты должны продавать. Я это умею делать, а ты нет. Я знаю, как надо правильно обслуживать клиентов, а ты только способен отталкивать их от себя. Я не виню тебя в этом: ты отличный администратор, но как продавец стоишь совсем мало. ТУЛЛИО: Не хочешь ли ты этим сказать, что в данный момент я тебе больше не нужен, что в деятельности нашей фирмы имеет значение лишь только то, что я внес свои деньги на функционирование магазина. АЛЬБЕРТО: Я тебе никогда не говорил ничего подобного. ТУЛЛИО: После вчерашнего происшествия, как у нас идут дела в магазине? АЛЬБЕРТО: Уфф...! Вчера я вынужден был закрыть магазин; и сегодня утром, не проработав и пары часов, мне пришлось снова закрыть магазин. Народ любопытен, так и валит. Хотят знать все о нападении... Надоедают чертовски! ТУЛЛИО: И, что ты им говорил?
27.-
АЛЬБЕРТО: Видишь ли, я стараюсь минимизировать происшедшее. В конце концов, не произошло ничего особенного. Подобные вещи случаются повсюду, каждодневно, и никто не делает из этого трагедии. У нас в городке, к сожалению, живут одни только провинциалы. ТУЛЛИО: Так значит, по-твоему, ничего не случилось особенного? АЛЬБЕРТО: Я ни это хотел сказать... Он, то есть вор, старался нас ограбить, верно? А мы смогли защититься. Вот все-то и дел. ТУЛЛИО: Мы? Но ты, насколько знаю я, ничем себя не проявил. АЛЬБЕРТО: Как это ничем? Я внимательно следил за всем тем, что происходило в магазине, и готов был вмешаться в нужный момент. Ты опередил меня на немного, всего лишь на несколько секунд. ТУЛЛИО: Значит, ты совсем и не испугался? АЛЬБЕРТО: Я? За кого ты меня принимаешь? Тот парень пистолет держал впервые в своей жизни; было сразу видно, что это новичок: ему просто хотелось показать себя! Он мне даже показался симпатичным. ТУЛЛИО: (Удивленный, взволнованный, он, тем не менее, владеет своими нервами, поскольку в нем зародилось любопытство выяснить до каких выдумок может дойти Альберто в своих рассуждениях) Надо же! Мы чуть не поплатились там своей головой и рисковали магазином, а тот... бандит, показался тебе даже симпатичным! АЛЬБЕРТО: (Подходит к зеркалу, смотрит в него, поглаживая усы, и одновременно следит за возможной реакцией Туллио) Конечно же, он боялся, и это было видно: в том, что он боялся больше нас, не может быть и сомнения. ТУЛЛИО: (Устраивает поудобнее голову на подушках и немного расслабившись) Таким образом, то, что сделал я и о чем столько пишут в газетах, для тебя всего лишь пустой звук... ведь ты все равно вмешался бы в события немного позже, не так ли? Может мой поступок даже раздражает тебя: (иронически улыбается) ведь я сумел отобрать пальму первенства буквально у тебя перед носом! АЛЬБЕРТО: (По-прежнему следит за Туллио, глядя в зеркало) Ничего не поделаешь! ТУЛЛИО: (Смотрит на Альберто, задумавшись) Скажи мне одну вещь, что сталось с магазином? Имеются убытки? АЛЬБЕРТО: Как сказать, одна пуля угодила прямо в зеркало, разлетевшееся вдребезги, и один ее фрагмент упал на твою лупу, находившуюся на прилавке. В ту, что в серебряной оправе, с твоими инициалами, которая так тебе нравится... от удара она отлетела прямо в меня, однако, не причинила мне ничего серьезного. Кстати, увеличительное стекло осталась целым. Что касается остального, убытки можно считать самыми незначительными: это дырка в потолке, несколько бороздок от пуль в стенах и одна разбитая витрина. ТУЛЛИО: Хорошо, что все обошлось именно так. (Затем, неожиданно разволновавшись) Я совсем забыл! У меня сегодня перед открытием магазина должна была состояться встреча с Аттазио! Ты его случайно не видел? АЛЬБЕРТО: Как же, видел. Представитель фирмы, торгующей сапфирами? Он прибыл, да, но я ему сказал, что они нас больше не интересуют. ТУЛЛИО: Ты так ему и сказал? АЛЬБЕРТО: Я подумал, что и тебя они тоже больше не интересуют. ТУЛЛИО: Но ты же знал, что я очень рассчитываю на эту сделку! Уже несколько дней, как я веду с ними переговоры. АЛЬБЕРТО: Но у меня на этот счет было другое мнение, ты же со мной на эту тему больше не разговаривал.
28.-
ТУЛЛИО: Как я мог разговаривать с тобой, если ты все это время был в Амстердаме? Кроме того, я был убежден, что этим делом я должен был заниматься один, поскольку ты отказал мне в поддержке. АЛЬБЕРТО: Вот, видишь? У тебя никогда не хватает мужества сказать напрямую то, что ты думаешь. ТУЛЛИО: Нет, мужества у меня хватает. Просто, я не хочу ссориться с тобой. Джулиана, твоя жена и моя сестра, сильно бы расстроилась из-за этого. АЛЬБЕРТО: Ссориться? Но причем тут Джулиана? Ты самый настоящий экстремист. Учитывая то, что сегодня утром творилось в магазине... это нашествие страховщиков, журналистов, всяких зевак... мне не доставало только заниматься еще твоими сапфирами, которые, к тому же, относятся к категории самоцветов, включающих в себя различные камни от сапфиров до рубинов. Никогда не знаешь с уверенностью, что это будет: удачная сделка или же очередной подвох! ТУЛЛИО: (Возмущенный). Какой еще подвох! Аттаназио меня еще ни разу не подводил! (Успокаивается). Послушай, мы с тобой не должны ссориться, но разве мы не обязаны также и ладить друг с другом. В конце концов, это естественно, что при таких разных характерах, у нас то и дело возникают стычки. У тебя на все свои веские причины, а у меня – свои, и, при этом, никто не чувствует себя виновным. АЛЬБЕРТО: Но правоту за мной признают посторонние люди! Ты только посмотри, как я легко со всеми нахожу общий язык! Разве я мог бы добиться всего этого, если бы был несносным, как говоришь ты! ТУЛЛИО: Я всего лишь шутил! Не придавай этому значения. Сделаешь мне одолжение? Налей, пожалуйста, воды в стакан, и положи туда этот цветок, иначе он может завянуть. АЛЬБЕРТО: Как тебе будет угодно ... (Берет цветок). ДЖУЛИАНА: (Входит в палату с несколькими пакетами). А вот и я, уже вернулась. (Кладет пакеты на стол и обращается к Альберто, который стоит с цветком в руке). Дай мне, я сделаю это сама. (Кладет цветок в стакан и одновременно разговаривает с Туллио). Там за дверью ждет Лючия. ТУЛЛИО: Какая Лючия? ДЖУЛИАНА: Наша уборщица. Она хотела бы повидать тебя. Бедняжка, когда увидела меня, начала плакать. Она тоже принесла тебе цветы. ТУЛЛИО: Что ж, впусти ее. АЛЬБЕРТО: Ты собираешься впустить ее на самом деле? ТУЛЛИО: А с чего это я должен ее держать снаружи? АЛЬБЕРТО: Ты же эту бедняжку никогда не переносил! ДЖУЛИАНА: Что это мы гадаем здесь пустить ее или нет... Ясное дело, что ее надо впустить. (Открывает дверь). Смелее, Лючия, входи, мы тебя не съедим! ЛЮЧИЯ: (Просовывает голову в дверь, после чего заходит в палату). Но, если мое посещение доставляет беспокойство... и он может рассердиться... (Говорит в полголоса, ноТуллио все слышит). ТУЛЛИО: Это почему я должен рассердиться, проходите.
|
