ЗАГОВОР МОЛЧАНИЯ

Стефан Ильич Веркович издал первый том своей книги, которая называлась тогда "Веда слове на", в 1874 году, в Белграде.

Тексты этой книги сопровождались параллельным французским переводом. Еще не все песни Верковича мной переведены и не все архивы его изучены, но по отзывам французских ученых можно судить, что, кроме легенд о прародителях, о переселениях с древней прародины на Востоке и с древнейшей на Севере, где правил бог Солнца, в сих песнях рассказывалось и об изобретении сохи, серпа, лодки, об участии славян в Троянской войне.

Французы, создавшие к тому времени крупнейшую в Европе школу, занимавшуюся изучением Вед Индии, заинтересовались родопскими песнями. Французское министерство народного просвещения, дабы убедиться в подлинности сборника Верковича, поручило консулу в Филиппополе господину Дозону - человеку, владеющему южнославянскими наречиями, - произвести проверку "Славянской веды" в Родопских горах.

Дозон отправился в Серез и прожил там два месяца, а затем подтвердил подлинность и несомненность сборника Верковича, опубликовав статьи в "Journal officiel" за 19 февраля 1873 года, а также в "Annales des missons scientifiques".

Известный французский славист Луи Лежар напечатал в журнале "Revue politique et literaire" статью об открытии Верковича. Затем итальянский журнал "Giornal Araldico..." в июле 1872 года сообщил: "Песни "Славянской веды" по своей важности и обширности занимают первое место между всеми литературными памятниками старины, не исключая знаменитой Махабхараты".

Известный санскритолог, переводчик Махабхараты Бурнюф, дабы лично удостовериться в подлинности родопских песен, также совершил путешествие в Македонию и тоже подтвердил бытование ведических песен и обычаев среди болгар-помаков.

Окрыленный успехом, Стефан Ильич отправился в Россию за поддержкой своих исследований. Как раз в это время русские войска освободили южных славян от турецкого владычества. И идеи всеславянского единства были востребованы как в России, так и во всем славянском мире.

Однако к трудам Стефана Верковича в России отнеслись не так, как он ожидал. С одной стороны, он ощутил поддержку своих работ и интерес к ним со стороны самых разных влиятельных людей, а с другой - холодное невнимание и неодобрение многих официальных славистов.

Помощь, оказанная императорской фамилией, многими богатыми жертвователями, дала жизнь второму тому "Веды славян", который вышел, в отличие от первого тома, в издании богатом, с золотым обрезом. Но кто мог прочесть этот том? Стефан Ильич к тому времени был уже болен, не всегда мог держать корректуру, а уж о переводе на русский язык и речи быть не могло... Никто не понял суть этой загадочной книги. "Нечто языческое?", "А не опасно ли это?". Такие слухи стали распространяться вокруг этого издания.

Лишь Петр Бессонов, крупнейший специалист по южнославянскому фольклору, одобрительно отозвался о родопских песнях, но на IX съезде славистов в Казани работы Верковича были объявлены подделкой самого автора сборника.

Понятно, что отпугнуло ученых именно "языческое", по их представлениям, содержание песен. Ничто не изменилось в отечественной славистике и по сию пору, ибо сохранилась преемственность внутри российских научных школ.

Ни одна из песен, записанных Верковичем, никогда не включалась в переведенные на русский язык сборники песен южных славян. Неизвестны исследователям древней веры и истории славян те его книги, которые он издал в Белграде, неизвестна и судьба его неизданных рукописей. До сих пор не было ни одной экспедиции в Родопские горы.

Заговор молчания в России вокруг "Веды славян" не разрушен и ныне.

Оба тома сей книги вышли очень маленьким тиражом, и в настоящее время существует всего несколько экземпляров как первого, так и второго тома, к тому же значительная часть записей Верковича осталась в рукописях.

На эту книгу крайне редко ссылались после ее выхода. Она не была известна даже таким крупным исследователям славянского язычества, как Н.И. Костомаров, А.С. Фаминицын, Д.О. Шеппинг в XIX веке. Ни разу не упомянул о ней ни один российский ученый и в наше время. Ни Б.А. Рыбаков, и никто из его школы, и даже его противники ни разу, ни словом.

Вообще, о ее существовании я лично узнал случайно из упоминания в одной статье, энциклопедически образованной славистки Г.С. Беляковой, слышавшей об исследованиях "Веды славян" в Болгарии в 70-е годы. И это была одна-единственная строчка с упоминанием об этой книге среди сотен томов исследований, среди тысяч статей на сродные темы и т. п.

Когда же я чуть не чудом добыл оба тома этой книги, то был потрясен. Передо мной открылся прекрасный, многокрасочный мир древней религии. Причем мир, во всем подобный миру "Книги Велеса", а также сродный со знакомым мне миром волжской традиции.

Первое же знакомство с "Ведой славян" дало подтверждение ее подлинности, ибо в ней я обнаружил легенду о борьбе с Л амией, сродную с волжской легендой о борьбе с драконом реки Ламы, притока Волги. Эта легенда мне известна с давних пор, но до сего времени я ее не видел в печати. А тут она дана... и на болгаро-помакском языке!

Подобная ситуация была у меня и при первом знакомстве с текстами "Книги Велеса", где я сразу натолкнулся на образ небесной Коровы, известной и волжской традиции, но также до сего времени не отмеченной в печатных изданиях.

Взаимно эти традиции подтверждали подлинность друг друга, ибо они были независимыми. Общность же их могла быть объяснена только общими древними ведическими корнями.

И теперь совершенно очевидно, что, не опираясь на эти источники, на "Книгу Велеса", на "Боянов гимн", на "Веду славян", ни один историк, ни один филолог не имеет права писать на темы древней религии славян. Это все равно, что считать себя специалистом по индуизму и ни разу не открыть "Ригведу" и "Махабхарату" или мнить себя специалистом по христианству и считать Евангелия подделкой нового времени, не стоящей внимания и т. д.

Это занятие по большей части явится только перепевом ошибок и фантазий предшественников.

А объясняется такое полуторавековое невнимание к "Веде славян" прежде всего тем, что написана она на архаичном болгаро-помакском языке южнославянской группы. Это не сербский, не болгарский язык, хоть сроден с ними обоими.

Несколько облегчается положение тем, что первый том был переведен С.И. Верковичем на французский язык. Что, кстати, привело к рождению французской школы исследователей памятника. Но кто-нибудь у нас слышал о немалом числе французских исследований славянского язычества и "Веды славян", давших о себе знать в XIX веке?

Да что там говорить о французах! А собственно, болгарские, сербские исследования веры помаков и той же "Веды славян" разве у нас кому-нибудь известны? А между тем в южнославянских странах исследования продолжаются, выходят монографии, проходят съезды и т. п., издаются письма, архивы Верковича. Книг, посвященных сему вопросу, там вышло уже немало. Всплеск нового интереса к этой теме пришелся на 60-е и 70-е годы XX века.

Но, правда, новых изданий самой "Веды славян" до сего времени, насколько мне известно, не было. А причина все та же: эти песни нужно еще перевести, в том числе и на болгарский язык, а это не так просто.

И все это говорит прежде всего о том, в каком сложном положении находится российская славистика.

Несмотря на наше многократное численное превосходство над славистами иных славянских стран, столь же многократно она отстает от мировой науки по качеству.

И это следует признать. Это наша беда (беда научных школ), и нам ее изживать.

"ВЕДА СЛАВЯН" ДОКАЗЫВАЕТ ПОДЛИННОСТЬ
"КНИГИ ВЕЛЕСА" И "БОЯНОВА ГИМНА";

Как мы уже говорили, абсолютно безупречным доказательством подлинности дощечек "Книги Велеса" является существование богатой независимой литературной традиции, восходящей к образам, известным по текстам дощечек.

История же "заговора молчания" вокруг "Веды славян" также дает право считать ее источником, совершенно независимым от "Книги Велеса". И наоборот. Отметим факты:

1) А.И. Сулакадзев умер за 50 лет до первой публикации в России "Веды славян";

2) С.И. Веркович не знал не только содержания "Книги Велеса", он не ведал даже о существовании в России библиотеки новгородских волхвов, ни будучи в Югославии и Болгарии, ни потом в России;

3) Ю.П. Миролюбов не знал о "Веде славян". Он и русские источники по славянской мифологии знал не в полном объеме. В своих книгах, рукописях Миролюбов ни разу не упоминает ни о чем, что могло бы послужить хоть намеком на знание южнославянских древностей (каких-либо!). И разумеется, ему был неизвестен ни болгарский, ни тем более болгаро-помакский язык.

Итак, источник независим. Но в то же время мы в нем находим много общего с "Книгой Велеса".

Это развитие той же темы. И безусловно, подтверждает подлинность как самой "Веды славян", так и, наоборот, "Книги Велеса" и "Боянова гимна".

Отметим главные совпадения:

1) И в "Книге Велеса", и в "Веде славян" повествуется об отце Бане Оре, выведшем роды славян с Северной прародины. В "Книге Велеса" его именуют Орем (Арем), также и Баном (то есть Правителем). Так же и в "Веде славян" он именуется Баном и Орпием (то есть Орюшкой), а на "языке дедове" его именуют Арем.

2) И в "Книге Велеса", и в "Веде славян" даются сходные легенды о патриархе Богумире (Боге Имире, Благом Имире). В "Веде славян" он именуется Имой-царем. Он патриарх-прародитель, первый царь, он делает первые жертвоприношения, учит земледелию и т. п. Напоминает авестийского царя Йиму, скандинавского Блаина Имира и т. п.

Причем в "Веде славян" упоминается и столица Богумира, некий Коло-град. И в нем мы не можем не узнать Вару Йимы, а также... Уральский Аркаим, открытый всего несколько лет назад!

3) И в "Книге Велеса", и в "Веде славян" даются легенды о переселении славянских родов из Семиречья под водительством царя-пахаря Ария (Оря) Оседня. В "Веде славян" он пахарь-орий Садакороль, который ведет славян из некоей Читайс-кой земли.

Следует отметить, что сей Сада-король напоминает иранского Феридуна (он же в Авесте Трайтаона, а у славян Оседень Тархович). Сей Феридун ведет свои роды также из Семиречья, из земли Чин (Китая). По иранской и китайской древним традициям сей патриарх был наследником Богумира, покорившего в древности чуть не всю Евразию, в том числе и Китай. А Семиречье, то есть Южный Урал, степи близ Алтая, были тогда провинцией Китая. И там сей патриарх скрывался после того, как его династия (скифо-арийская) была свергнута с трона Китая драконом. Тогда он скрылся в Семиречье. А после двинулся через Переднюю Азию в Европу.

Кстати, те земли и ныне называются Читайс-кой землей. Там, за Алтаем, есть река Чита, также и город Чита.

В "Книге Велеса" роды Оседня отправляются в странствие по совету некоего старца, который рассказывает о том, что есть благодатные земли (и в "Веде славян" говорится о сем).

Также некоторое время роды Оседня живут в горах, где они пытаются сеять на камнях (но та земля "не подошла овцам"), об этом же говорит и "Веда славян". То есть мы имеем одну и ту же легенду.

Некоторая разница в произношении имен объясняется долгой жизнью традиции. Ведь с тех пор и языки разошлись, что ж говорить об изменении имен!

И тут следует заметить, что следующие легенды о Саде-короле, о битве его с Ламией имеют пересечения с еще не опубликованным сказанием о такой же битве... но на Волге, у ее притока Ламы. Такая же битва состоялась у Волока Ламского, но, правда, в более древние времена: при переселении родов славяно-ариев с Севера и установления новых путей по волокам. Есть и такая легенда в волжской традиции. И как тут не заметить, что и сами болгары пришли на Родопы с Волги!

Причем в болгаро-помакской Веде, в цикле легенд об Орию, дана и более древняя версия сего сюжета (борьбы короля с Ламией), где место Белого Дуная занимает Белое море, есть там и Новый город и т. п. Есть сходная легенда и о борьбе с Ламией святого Гюргия, за коим, без сомнения, виден бог Ярило.

Заметим также, что помощь Самовилы переселяющимся родам славян представлена также (и почти теми же словами) как помощь птицы Матери Сва (Самой, Своей Матери) и в "Книге Велеса".

В каждой строке "Веды славян" мы обнаруживаем пересечения с самыми архаичными пластами славянской ведической традиции. Есть совпадения и образов, и даже просто традиционных священных речений.

Приведем пример: легенды о Коляде, имеющиеся в "Веде славян", дополняются и пересекаются как с южнославянскими преданиями и песнями (например, по записям Вука Караджича), так и с восточнославянскими колядками.

Все эти традиции были соединены мною в восстановленной "Книге Коляды", в коей помещены также и переводы песен из "Веды славян", касающиеся Коляды. Так я соединил две части единого цикла легенд о Коляде и перевел сохранившиеся тексты на современный русский язык.

Можно также сравнить следующие строки из "Книги Велеса" и из "Веды славян".

Перевод:

"А те Свята приходят к нам. И первый Свято - Коляда, а другие - Яр и Красная гора, и Овсень Великий и Малый. И идут те Свята, как мужи, от града до села огнишанского. и с этим на землю мир грядет от нас к иным и от других к нам" (Лют II, 4:5).

А теперь сравним этот текст с текстом и переводом из "Веды славян", т. 1 (с. 13).

Между прочим сходные тексты известны и восточнославянскому фольклору, где нередко Бог (или св. Николай) приходит и садится за трапезу. Да и в "Сказах" Миролюбова есть похожий текст (всходит ли он к дощечкам, бог знает!).

Следует заметить также, что сам С.И. Веркович не всегда понимал суть записанных им песен и легенд. Об этом, например, говорит его французский перевод песен в первом томе.

Так, Птицу Матерь Сва, которую "Веда славян" именует "Сива голабче", он, не поняв сути, трактует как "сивая или сизая голубка" ибо переводит на французский просто "синяя птица".

Он не знает даже "дивьих людей" из славянских мифов (нам, например, известны белорусские и уральские предания о дивах). Потому он называет их по-французски просто "дикарями".

"Сурову Ламию" он переводит как "ужасный дракон", в то время как "Сурова" - это не только "суровая", но и "солнечная" (ибо "Сурья" - значит "Солнце"). А Л амией называют сие чудовище не только славянская, но и греческая традиция.

Этот ряд можно было бы и продолжить.

Далее я привожу несколько песен из "Веды славян". Даю оригинал и поэтическое переложение.

Разумеется, поэтические переложения, переводы могут быть и иными. Да и точность подстрочного перевода может быть кое-где и уточнена, ибо перевод с сего языка представляет немалые трудности.

Мне только опыт работы с "Книгой Велеса" в ряде случаев дал возможность правильного перевода и толкования текста.

Надеюсь, что в будущем я смогу перевести и другие песни.

Итак, поставим рядом тексты о родовичах Оре, Богумире и Оседне из "Книги Велеса" и из "Веды славян" и убедимся в том, что это единая древняя традиция.