О концепции проекта Закона

Итак, в проекте Закона отражен разрешительный порядок. Но насколько он приемлем исходя из современных реалий? К примеру, гражданин России (физическое лицо), владея значительными денежными средствами, хочет приобрести доли или акции юридического лица, имеющего стратегическое значение для страны. Возможно, этот гражданин в свое время вступил в брак с подданным иной страны (например, Украины или, не дай бог, Грузии). По российскому семейному законодательству, совместно нажитое имущество является совместной собственностью. В случае отсутствия брачного контракта, при разводе супругу (супруге) причитается половина такого имущества.

Интересно, как при таком раскладе будут применяться положения и концепция обсуждаемого проекта Закона? В нем об этом ничего не сказано. А ведь такая ситуация не представляется экзотической. Должен ли при этом гражданин России согласовывать с государством приобретение контроля над стратегическим предприятием, поскольку в случае развода значительная часть долей и акций стратегической организации может достаться именно иностранному гражданину, который вовсе не получал разрешения на приобретение такого контроля в рамках процедуры обсуждаемого проекта Закона? На основании каких норм государство будет возвращать контроль в таком случае?

Заключение брака в каком-то смысле является гражданско-правовой сделкой. А обозначенную выше ситуацию можно довести до абсурда: разрешение на вступление в брак с иностранцем необходимо будет получать в уполномоченном государственном органе либо согласовывать с этим органом положения брачного контракта. В силу ст. 40 СК РФ условия брачного договора определяются лицами, вступающими в брак, или супругами. Если следовать разрешительной концепции анализируемого проекта Закона, то в обсуждение условий брачного договора должен будет вмешиваться уполномоченный государственный орган, что противоречит смыслу и содержанию семейного законодательства.

Кроме того, остается открытым вопрос о лицах, имеющих двойное гражданство. Хотя в Конституции РФ и российском законодательстве указано, что такие лица пользуются приоритетом российского гражданства, но данная установка противоречит заявленной в преамбуле законопроекта цели -ограничить участие иностранных инвесторов в уставных капиталах стратегических организаций и совершение иностранными инвесторами иных сделок, имеющих целью установление контроля над подобными организациями.

Итак, с учетом сказанного, возможно, имеет смысл заменить в законопроекте разрешительную процедуру на уведомительную, которая состояла бы в том, что информация о круге сделок, влекущих установление контроля над стратегической организацией, направлялась бы иностранным инвестором в уполномоченный орган, который бы в определенных случаях накладывал "вето" на такие сделки. Так, если бы уполномоченный орган принял решение, что сделка, влекущая установление контроля иностранного инвестора над стратегической организацией, грозит возможностью нанесения ущерба публичным интересам, то такую сделку можно было бы признать недействительной в судебном порядке исходя из соответствующей нормы ГК РФ (именно ГК РФ, а не проекта Закона), определяющей, что решение уполномоченного органа об угрозе национальной безопасности является достаточным основанием для признания оспариваемой сделки недействительной. Тогда суд, не вмешиваясь в существо вопроса - почему такая сделка противоречит интересам национальной безопасности страны, -проверил бы форму и процедуру вынесения решения о наложении "вето" и, признав сделку недействительной, высказал бы свое мнение в отношении реституции сторон.

В ч. 1 ст. 3 проекта Закона в числе квалифицирующих критериев для видов деятельности, имеющих стратегическое значение для национальной безопасности, названо производство (реализация) товара, оказание услуг в условиях естественной монополии.

Однако так уж исторически сложилось, что все крупные промышленные предприятия в нашей стране так или иначе действуют в условиях естественной монополии. Доля многих из них на рынке определенного товара составляет более 35%.