Генн Седогрив: Вожак стаи

Генн Седогрив: Вожак стаи

Автор Джеймс Уог

Обложка: Людо Луллаби, Тони Вашингтон

 

– Никогда не проси протянуть тебе руку помощи, сын мой, – сказал король Арчибальд Седогрив. Его силуэт возвышался в лучах заходящего солнца, озарявших царственную фигуру. – Ты должен надеяться только на себя. Именно это отличает великих людей от слабых.

Его отпрыск, семилетний принц Генн, поспешно спрятал протянутую руку за спину. Мальчик сидел, скрестив ноги, на холодных камнях недавно возведенной крепости, но эта постройка, воплотившая в себе величие народа, в его глазах казалась незначительной по сравнению с человеком, стоявшим рядом с ним.

– Думаешь, мы построили все это при помощи других королевств, которые решили оказать нам помощь? – продолжил свои наставления Арчибальд, указывая рукой на башни Гилнеаса, возвышающиеся неподалеку. С вершины крепости город представлял собой величественное зрелище: широкие, покрытые черепицей крыши, мощеные булыжником улицы; магазины, мастерские, дым, поднимающийся из печных труб… воистину, это был город, смотрящий далеко в будущее, где все его жители процветали.

– Когда я был таким же юным принцем, мой отец и мечтать не мог ни о чем подобном! Но я никогда не отрекался от мечты и делал все ради ее осуществления… И вот посмотри, сынок, чего мы достигли – сами, без помощи Штормграда, не рассчитывая на ресурсы Лордерона. И уж тем более мы не просили поддержки у этих длинноухих гордецов из Кель’Таласа.

Конечно, Генн слышал о том, каким был Гилнеас до восхождения на трон Арчибальда. Тогда их королевство не могло рассчитывать и на малую толику того влияния, которым оно обладает сейчас.

– А теперь поднимайся, сынок. Вставай на ноги и больше не проси меня о помощи, потому что когда-нибудь государство будет принадлежать тебе и ты должен быть готов к этому.

– Но Гилнеас твой, папа. Так будет всегда.

Арчибальд улыбнулся, и в голосе его проскользнули нотки нежности.

– Нет, мой будущий король. День сменяется ночью, принцы сменяют на троне отцов. Так было всегда, и так будет… Пойдем же, пока ты не замерз. Нас ждет роскошный пир – я слышал, повара готовят жареного кабана.

Генн быстро вскочил на ноги – сочная кабанятина, приготовленная лучшим, по его мнению, поваром Азерота, была его самым любимым лакомством.

– Пап, а на гарнир будет яблочный соус?

– Если ты хочешь яблочный соус, сынок, ты его получишь. Так уж устроен мир для принцев и королей.

И с этими словами отец и сын спустились с дозорных укреплений, озаренных последними лучами умирающего солнца.

***

Транспортный корабль ночных эльфов перевалился через гребень разбушевавшейся волны. С каждым таким головокружительным толчком древние доски, вот уже тысячу лет составлявшие остов корабля, издавали резкие, пронзительные стоны.

Где-то в пропахшем сыростью трюме король Генн Седогрив открыл глаза, прогоняя видения своей юности. Эта сцена была не единственной, всплывшей в его памяти в последние дни; воспоминания постоянно будоражили его воспаленный разум, точно пытаясь донести какую-то важную мысль, которую он не мог уловить. Память – странная штука; ее магия подчас причудливей и загадочнее, чем тайные искусства великих чародеев Даларана.

Он попытался подняться, но тело, измученное тяжестью последней битвы, отказывалось повиноваться. Битвы за королевство, которую он проиграл.

Тяжело дыша от боли, король закрыл глаза, и тут же его окружили образы прошлого, воспоминания, что он тщетно пытался прогнать. Кубок, со звоном катящийся по каменному пол, знамена Гилнеаса, гордо реющие на ветру… струйка крови, стекающая с застывших губ его погибшего сына, Лиама.

Мысленно взмолившись о минуте передышки, он открыл глаза и увидел перед собой темно-синюю руку ночного эльфа.

– Позвольте помочь вам, лорд Седогрив. Вам многое пришлось пережить в эти ужасные дни.

Слова Талара Вороньего Дуба звучали мягко, но Генн знал, что демонстративную учтивость ночных эльфов не стоит принимать за слабость.

Высокую фигуру Талара подчеркивали резные кожаные доспехи и шелковые одеяния удивительного цвета – не то синего, не то зеленого оттенка. С огромного посоха, который он сжимал в другой руке, свисали роскошные пучки перьев.

На краткий миг Генн замешкался, глядя на протянутую ему руку.

– Старый король пока еще не нуждается в помощи, чтобы выбраться из постели, Талар Вороний Дуб. Это я пока могу сделать сам.

Генн поднялся на ноги, преодолевая вспышку боли в спине, но гримаса страдания не укрылась от зорких глаз Талара.

– У меня плохие новости, ваше величество, – наконец сказал он, подавив раздражение. – Вы должны подняться на главную палубу. Опасность еще не миновала!

***

Свет факела отбрасывал неровные, дрожащие тени на гранитные стены королевских гостевых покоев Лордерона. Генн в сопровождении нескольких уважаемых представителей знати Гилнеаса прибыл по срочному вызову короля Теренаса вместе с другими властителями Азерота. Несколько часов назад они узнали о взятии Штормграда оркской Ордой, и ближайшее будущее представлялось им в мрачном свете. После церемониального ужина с правителями разных королевств Генн уединился в своих покоях с соотечественниками, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию.

– Если мы ничего не предпримем, эти проклятые зеленые твари завтра постучатся в наши ворота. Лорд Седогрив, нам следует присоединиться к Альянсу. Нельзя допустить, чтобы наши земли оказались в лапах чудовищ!

Произнесший эту речь молодой лорд Краули был не очень искушен в тонкостях политики, но многие полагали, что его ждет большое будущее. Пылкость, с которой он убеждал лордов в своей правоте, напомнила многим самого Седогрива.

– Право же, Краули, я разделяю твои опасения. Можешь мне поверить. Но эти… орки, как они себя называют, пока еще далеко от наших земель. Они не пролили еще ни капли гилнеасской крови. В душе я скорблю по Штормграду, сочувствую юному принцу Вариану и этому герою, Лотару. Но смею ли я обречь свой народ на такую же судьбу? Стоит ли рисковать жизнями наших граждан ради войны, которая нас не касается?

Генн говорил страстно и убедительно. Ему еще никогда не приходилось сталкиваться с подобной угрозой, но в целом он был уверен, что его трудолюбивый народ в состоянии сам справиться с шайкой недоразвитых вандалов.

– Но господин, другие народы стремятся к объединению, – настаивал Краули. – Если Троллебой, Перенольд и прочие примкнут к Альянсу, как можем мы оставаться в стороне и продолжать называть себя друзьями и соседями?

Теперь Генн начал понимать, почему Краули так популярен среди народа. Речи его были полны воодушевления и заботы о ближних, без какого-либо политического подтекста. Король не мог не испытывать к нему уважения, даже несмотря на то, что его утверждения были ошибочны. Краули не понимал, насколько недальновидны его замыслы, и по молодости своей не испытывал гордость за свой народ.

– Мой отец никогда не считал, что будущее нашего народа неразрывно связано с судьбой Лордерона, Стромгарда и Альтерака. Среди королевств тоже есть более сильные и более слабые представители, лорд Краули. Не нам вмешиваться в этот порядок вещей. Гилнеас – сильное государство, и потому оно должно в первую очередь заботиться о своем благосостоянии.

Генн понял, что его слова нашли отклик в сердцах лордов. Он видел, как они одобрительно кивают головами, мысленно представляя себе сводки с фронтов, слезы матерей, потерявших своих близких. Они понимали, какую цену придется заплатить за помощь Теренасу и Лотару.

И в этот момент кто-то осторожно заметил:

– С другой стороны, мой господин, было бы разумно не портить отношения с соседями. Учитывая наши торговые связи и таможенные пошлины, которые хотелось бы оставить на прежнем уровне, мы могли бы послать небольшой отряд, который покажет, что даже незначительная помощь со стороны Гилнеаса может переломить ход сражения. У нас ведь есть ополченцы на охране внешних границ – давайте отправим их.

Говорящего звали Годфри. Генн всегда доверял его суждениям, хотя его беспокоили амбиции советника. В отличие от бескорыстного Краули Годфри руководствовался соображениями собственной выгоды: все понимали, что он как командир ополченцев покроет себя славой. Но в его словах был свой резон: торговые связи и низкие таможенные пошлины приносили огромный доход королевству и ставить под угрозу такие привилегии было бы неразумно.

– В этом есть смысл, мой господин, – кивнул барон Эшбери, верный друг короля. Они с Генном росли вместе, пока их отцы – лорд Эшбери I и король Арчибальд – вместе строили будущее государства, и Арчибальд не раз говорил Генну, что эта семья всегда была верна короне.

– Я обдумаю твое предложение, Годфри.

***

Генн и Талар вихрем поднялись по извилистой лестнице, ведущей на палубу. Несмотря на спешку, король не мог не обратить внимания на красоту эльфийского корабля. Каждая его деталь была выполнена с потрясающей искусностью; столь огромное многопалубное судно не мог построить даже его просвещенный народ.

– Похоже, все гилнеассцы отличаются упрямством, лорд Седогрив, – за последний день недовольство Талара заметно возросло.

– И мы гордимся этим качеством, благородный друид.

– Да, я заметил.

– Талар, я ценю твою вежливость, но мне бы хотелось услышать то, что ты думаешь на самом деле. С самой первой встречи меня преследует чувство, будто ты относишься ко мне с настороженностью. Прошу, окажи мне честь и выскажи, что у тебя на уме.

– Примите мои извинения, ваше величество. Видите ли, сейчас, когда над Азеротом нависла смертельная угроза, я боюсь, что мы не сможем справиться с ней, если не найдем в себе силы объединиться… А вы – правитель, который когда-то принял решение оградить свое королевство от остального мира. Вы – король, который долгие годы отказывался протянуть руку помощи. Я друид, ваше величество. Я верю в то, что в мире все взаимосвязано. Таков закон природы. Экосистемы.