Галузь закордонних справ як об’єкт державного управління.

Дата добавления: 2015-08-17; просмотров: 577

Обычно я не особо распространяюсь о своей личной жиз­ни вне работы с Крайоном. Подобное выглядит почти как нарушение прав, когда вы читаете книгу Крайона и вы­нуждены продираться через рассказ автора о самом себе. Я стараюсь упоминать только о том, что, по моему мне­нию, может быть интересно читателям Крайона. Тем не менее я хочу отклониться от этого правила, потому что некоторые события 2004 и 2005 годов напрямую связаны с Крайоном, и о них вы можете узнать далее в этой книге.

Крайон (с моего разрешения) часто помещает меня в различные ситуации, которые проверяют мою реакцию на них. Мне не больше вашего нравятся ситуации, когда мы понимаем, что прошли через нечто неприятное, что в ито­ге сделало нас сильнее. В христианском писании (Книга Притчей Соломоновых, 27:17) сказано: «Железо жежлезо острит», и именно это я имею в виду. Я давно понял, что не смогу ездить по миру, выполняя свою работу, и не столкнуться с некоторыми драматичными сторонами жиз­ни, как и любой другой. У меня нет иммунитета ни к одной неприятной жизненной ситуации, и я использую для ра­боты с ними ту информацию, которую передаю людям на ченнелингах. Но обычно я не пишу о них, и не рассказы­ваю, как я с ними справлялся.

В конце 2004 года, завершая поездку по Австрии, я знал, что у меня неприятности. Я летел домой в самолете и почувствовал, что у меня болит грудь. Я не мог нормально дышать без боли, я не был голоден и находился в физиче­ском утомлении. Я поделился только с теми, кто должен был об этом знать и понимал симптомы. Мне нужно было как можно скорее пойти к кардиологу.

Ничто так не пробуждает нас, как осознание своей смертности. Хотя мое мышление и отношение к миру соответствуют молодости, мое тело все равно вынуждено проходить через общие для веек нас стадии. На одной из этих стадий ты по-настоящему понимаешь и осознаешь, что ты не вечен. Это звучит забавно, но если бы спросили меня, когда мне было 30, я бы обнаружил совершенно иное отношение к своей долговечности. Тогда это было для меня как очень отдаленное будущее, если я вообще задумывался над этим. Какие были времена!

Сердечные заболевания убивают больше американцев, чем что-либо другое; ежегодно 28 процентов смертей в США связаны с сердцем. Они обходят даже раковые заболевания и автокатастрофы. Это причина смерти номер один в США, и она «специфична» для США. В Европе, Латинской Америке или на Ближнем Востоке эта проблема не достигает таких масштабов, как в США. Это американская проблема, носящая почти эпидемический характер. Не говорите об этом нашим противникам. Узнай они это, терроризм исчезнет. Врагам нужно будет лишь рекламировать фаст-фуд и ждать, пока жители Северной Америки пе начнут умирать от ожирения в раннем возрасте.

Мы все знаем причины этого, но не можем легко изменить положение. Наша пища плохая... по-настоящему плохая. Практически все, что в красивой упаковке мы видим в супермаркетах, вредит нашему телу, даже консервы. Это не новость для тех многих из вас, кто изучает этот вопрос. Дело в том, что практически нет свежих продуктов, а упор делается на вкусовые качества и увеличение срока хранения, а не на пищевую ценность. В результате пища медленно засоряет наши сосуды, и ״ штучки» американских технологий и потребления медленно убивают нас.

Исследования ясно указывают на это, и в Европе даже грузные итальянцы, всю свою жизнь питающиеся мака­ронными изделиями, умирают с чистыми, не засоренными сосудами. Американцы же начинают забивать свои со­суды уже на четвертом десятке лет, как показывают ис­следования. Я помню, как одним угром в Мюнхене мы за­шли в ресторан, и принимавшая нашу группу в Германии Ханна увидела, как я глотаю свои пилюли (около 20 штук). Все эти биодобавки, антиоксиданты, вещества для повы­шения уровня гомоцистина, витамины и минералы и т. д. Она рассмеялась и сказала: «Как же это по-американски!» Я чуть не растерял таблетки, так сильно хохотал. Она была совершенно права!

Мы, американцы, очень неблагополучны в плане пи­тания! Европейцы совершенно не нуждаются во многих тех препаратах, которые действительно сохраняют жизнь некоторым из нас. Весь состав пищи европейцев значи­тельно отличается от нашего. Если вы бывали в Европе и пробовали их пишу, то вы точно знаете, о чем я говорю. Свежее, свежее и еще раз свежее! Практически нет замо­роженных продуктов, и без всякой химии (если, разумеет­ся, вы не питаетесь в одном популярном ресторане фаст-фуда с большой буквой «М» над входом). Похоже, что наш самый большой вклад и наш крупнейший экспорт в Евро­пу — нездоровая пища!

Большая часть продуктов у них по своей структуре ор­ганическая. Велика вероятность, что продукт еще вчера рос на грядке, и впервые его помыли в раковине на кухне ресторана перед отправкой на стол клиенту. Также боль­шая часть блюд была приготовлена за несколько часов перед употреблением и подачей на стол вместе с вином... натуральным детоксикатором крови (я же с этой целью принимаю экстракт виноградных семечек).

Я пошел к врачу, зная, с чем мне придется столкнуться после долгих лет приема плохой пищи — я был инженером, глотавшим фаст-фуд из местного ларька на студии. Я перекусывал в течение 10 минут изо дня в день все эти годы, чтобы поскорее вернуться к своим клиентам. Так продолжалось почти 20 лет. Интуитивно я знал, что с сердцем у меня не все в порядке. Но я не быт готов услышать, что все так плохо.

Процедура магнитного сканирования — не самое ве­селое занятие. Вы знаете, что это непроникающий метод исследования. Действительно, в вену на руке вводится трубка, поэтому ваш пульс может участиться из-за «гор­монов, выделяющихся при стрессе», но это не похоже на операцию или что-то вроде того. Ваше тело просто «осма­тривают», и нет никакой боли. Тем не менее я обнаружил, что эта процедура воздействует на пациента психологиче­ски. Мой разум настойчиво сообщал, что меня задвигают в гроб! Аж дрожь берет! Внутри аппарата не так уж много места, чтобы ворочаться; вашим рукам не развернуться, а потолок почти касается вашего носа. Вообще-то там даже теснее, чем в гробу, попробуйте себе это предста­вить! Мне в тот день действительно пришлось обратиться к своим ангелам. Я спокойно оставался более часа внутри этого аппарата. (Спасибо вам, ангелы.) Моего хорошего друга и члена команды Крайона, доктора Тодда Овокайтиса, допустили в кабинет, где кардиолог просматривал результаты моего сканирования на экране. Параллельноизображения записывались на компакт-диск, чтобы их позже можно было бы проанализировать. Я был очень рад присутствию там Тодда по нескольким причинам, одна из которых — для подтверждения моих слов (читайте об этом ниже). Здорово, когда в подобных случаях врач-специалист является твоим другом.

Я опушу все детали результатов моего обследования. Потому что я не хочу наделять энергией сложившуюся тогда ситуацию. Но они не были хорошими. Также был зафиксирован ряд нарушений, и среди них — увеличение сердца. На задней стенке сердца был обнаружен видимый «шрам», указывавший на то, что недавно у меня был как минимум один сердечный приступ. Как так? Я не припо­минал ничего подобного и никогда не был у врача по по­воду болей в грудине. Но он был там... как доказательство всего этого. Давление тоже не было в порядке. Годы, в течение которых мое сердце пыталось качать кровь через постоянно сужавшийся просвет в венах и артериях, дали знать о себе. Все это было записано на компакт-диск, ко­пию которого Тодду удалось сделать для меня.

Я прошел курс хелатотерапии под руководством чу­десного, просветленного доктора из Южной Калифорнии. Мы скомбинирован! несколько методов, чтобы восполь­зоваться всем, что нам на тот момент было известно, а не только тем, что применяют аллопаты. Несмотря на то что мое сердце было ослаблено и повреждено, я, по крайней мере, собирался прочистить свои сосуды и до конца своей жизни меньше нагружать сердце.

Забавно... Я очень энергичен. Мне всегда было интерес­но, почему именно сердце оказалось слабым звеном, хотя моя энергия никогда не иссякала. Я по утрам вскакиваю с кровати, напевая, полный жизненной энергии. Поэтому тут была какая-то раздвоенность — я не «ощущал» того, что у меня обнаружило обследование. «Разговор» с моими клет­ками помог, но меня по-прежнему смущали разговорами о проблемах с сердцем. Моя клеточная структура ничего не отрицала, но продолжала «подмигивать» мне. Это было странно, и я не знал, что это означает. Сейчас я знаю.

Ускорю повествование и перепрыгну к концу 2005 года. Мне назначили небольшую операцию на грыже. Из-за проблем с сердцем меня направили к кардиологу, ко­торый решил выполнить полное обследование. Поэтому спустя год после описанного выше (в декабре 2005) я снова пошел сдавать анализы. На этот раз я проходил совершен­но другие обследования, включая тест на выносливость, реакции на нагрузку и эхо сердца Кроме того, у доктора был оригинал компакт-диска с результатами моего перво­го обследования, сделанного годом ранее.

Я никогда не забуду встречу с ним. На следующую не­делю после всех тестов я пришел в небольшой кабинет, где врачи, мямля, пытаются представить плохие новости н лучшем свете. Я не испытывал волнения и ожидал услы­шать хорошие новости, памятуя о годе работы над собой, но все эти «зайдите за результатами» могут нести стресс. Я не ожидал того, что затем произошло.

Он промямлил, что все хорошо, но по-другому. Он пытался каким-то образом оправдать, почему результаты прошлогоднего сканирования не согласуются с результа­тами только что проведенного им обследования. Он ска­зал: «Ли, иногда наши аппараты работают не так хо­рошо, как нам хотелось бы. В конце концов, это просто машины...» Я был будто в тумане. Я не понимал ни что он хочет мне сказать, ни к чему он клонит. Это очень хо­роший кардиолог, которому я доверяю. Это лучший спе­циалист в своей области в городе, и я старался как мог, но не понимал, что же он хочет донести до меня.

В итоге он сообщил, что, согласно новым результатам, мое сердце было практически в порядке! И даже тот шрам исчез. Шрам исчез? Он напомнил мне, что шрамы не про­падают... они остаются навсегда. Поэтому тот факт, что егоне обнаружили в 2005 году, но заметили в 2004, был расценен как неисправность аппарата для магнитного копирования. Я улыбнулся. Мне было лучше знать. Я пе­режил чудо и был очень счастливым человеком.

Я хочу сказать вам, как читателю Крайона, очень важ­ную вещь: я тогда понял, что произошло задолго до того, и Н этой книге вы можете разделить со мной тот радостный момент.

За последний год на наших семинарах происходили исцеления. Иногда это физические выздоровления, нередко — духовные и ментальные, но их число возрастает. При этом Крайон объявляет их и говорит о том, что имеет место в зале. Я уже в какой-то степени привык к подобно­му, но я всегда испытываю сильные эмоции, когда думаю о том, что кто-то покидает семинар, изменившись.

В этой книге есть ченнелинг, записанный в Седоне (штат Аризона) в конце 2005 года. В октябре 2006 года я редактировал его, подготавливая текст к публикации здесь, когда дошел до 118-й** страницы. Я остановился. Там, моими же словами во время ченнелинга Крайона, было записано мое исцеление! Крайон говорил о сердце, которое исцелится, и что больной не имеет об этом поня­тия. Речь шла обо мне! Почему же я не знал об этом? Ког­да вы дойдете до указанной страницы, обратите внимание на то, что сказано там об этом, о невидимых возможно­стях и вещах. Я просто хотел поделиться этим с вами и отпраздновать с вами очень реальный процесс, имеющий подтверждение и трехмерное доказательство, и все это произошло со мной. Я действительно был исцелен во вре­мя одного из своих собственных семинаров, и не знал об этом до тех пор, пока через несколько месяцев не прошел еще одно обследование.

Теперь, читая это, вы знаете, чем все закончилось, и можете отпраздновать чудо вместе со мной.