Higher Education Ukraine

Дата добавления: 2015-08-17; просмотров: 457

Но они не начались ни в ту ночь, ни на другой день, ни через два дня, ни через три. Розмари стала двигаться осторожно, чтобы не повредить и не сместить то, что, вероятно, уже находилось внутри ее.

Поговорить с Ги? Нет, время еще будет.

Время еще для всего будет.

Она по-прежнему убирала квартиру, готовила еду и ходила по магазинам. И делала все очень аккуратно. Один раз к ней спустилась Лаура-Луиза и попросила проголосовать за Бакли. Розмари пообещала, чтобы побыстрее отделаться от нее.

— Отдай четверть доллара, — попросил Ги через несколько дней.

— Заткнись, — ответила она и отпихнула его протянутую руку.

Розмари записалась на прием к гинекологу и пошла к нему в четверг, 28 октября. Его звали доктор Хилл, и порекомендовала его подруга Розмари, Элиза Дунстан, которая уже имела двоих детей и оба раза наблюдалась у него. Кабинет доктора Хилла находился в западной части города, на Семьдесят второй улице.

Врач оказался моложе, чем Розмари ожидала, — примерно как Ги — и был похож на доктора Килдера из телесериала. Он ей сразу понравился, медленно задавал вопросы, интересовался всем, осмотрел ее и направил в лабораторию на Шестнадцатой улице, где у нее взяли кровь из вены.

На следующий день она позвонила ему в полчетвертого.

— Миссис Вудхаус?

— Доктор Хилл?

— Да. Я вас поздравляю.

— Правда?

— Правда.

Она присела на кровать и улыбнулась. Правда, правда, правда!

— Вы меня слышите?

— Да, конечно! Что же я теперь должна делать?

— Очень немногое. Придете ко мне в следующем месяце. А пока купите таблетки нафталина и начинайте их принимать. По одной в день. Я вам пришлю бланки, и вы их заполните, это для больницы — лучше забронировать место с самого начала.

— А когда это произойдет?

— Если последний раз у вас были месячные двадцать первого сентября, то значит, вы родите двадцать восьмого июня.

— Еще так нескоро!..

— Да. И вот еще что: миссис Вудхаус, в лаборатории нужен еще один анализ крови. Вы не могли бы зайти туда завтра или в понедельник?

— Да, конечно. А для чего?

— Сестра взяла недостаточное количество.

— Но… я ведь правда беременна?

— Да, это они уже проверили, — сказал доктор Хилл. — Но надо провести и другие анализы — на сахар и так далее, а сестра не знала, и взяла мало крови. Не волнуйтесь. Вы беременны. Даю вам честное слово.

— Ну ладно. Я схожу туда завтра утром.

— Вы помните адрес?

— Да, у меня осталась карточка.

— Я перешлю вам бланки по почте, а ко мне приходите в последнюю неделю ноября.

Они договорились встретиться 23 ноября в час дня, и Розмари повесила трубку с таким чувством, что с ней что-то неладно. Сестра в лаборатории должна точно знать, что она делает, а та беспечность, с которой говорил об этом доктор Хилл, показалась ей напускной. Может быть, они боятся, что ошиблись? Перепутали пузырьки и, пробирки или не помнят, где чья кровь? А вдруг я не беременна? Но тогда бы доктор Хилл все сказал начистоту и не был бы так уверен в своих словах…

Розмари попыталась не думать об этом. Конечно, она беременна. Не может быть, чтобы месячные так сильно запаздывали. Она пошла на кухню, где висел календарь, и на следующем дне записала «лаборатория», а на 23 ноября «доктор Хилл, 13°°».

Êогда вернулся Ги, она молча подошла к нему и вложила ему в ладонь 25 центов. — А это за что? — удивился он, но сразу же вспомнил. — Боже мой, как это здорово, дорогая! Просто здорово! — Потом он взял ее за плечи и два раза поцеловал. Подумал и поцеловал третий раз.

— Правда? — спросила она.

— Просто отлично. Я так счастлив!..

— Папочка.

— Мамочка.

— Послушай, Ги. — Она сразу стала серьезной. — Пусть это будет для нас началом новой жизни. Будем откровенны Друг с другом. Ты был очень занят из-за своей новой роли и работы на телевидении… Я не говорю, что ты был совсем не прав; конечно, с твоей стороны было бы неразумно вести себя по-другому. Но именно из-за этого я и поехала на дачу. Чтобы разобраться, что же все-таки между нами происходит. И вот что я поняла: мы недостаточно откровенны. Но не только ты, и я тоже. Я так же виновата, как и ты.

— Это верно, — согласился Ги, все еще держа ее за плечи, и посмотрел ей прямо в глаза. — Это верно. Я тоже это почувствовал. Может быть, конечно, не так сильно, как ты. По-моему, я чертовски эгоистичен, Ро. И в этом вся беда. Наверное, это из-за того, что у меня такая идиотская профессия. Но ты ведь знаешь, что я люблю тебя, Ро. Правда люблю. Теперь я попытаюсь быть проще, в самом деле, клянусь Богом. Я буду откровенным, как…

— Но я тоже не меньше виновата…

— Чепуха. Виноват я. Только я и мой эгоизм. Но ты меня простишь, ладно? Я постараюсь исправиться.

— Ох, Ги!.. — Розмари почувствовала угрызения совести, прилив нежности и готова была сразу же все забыть. Они поцеловались.

— Так и должны вести себя настоящие родители, — улыбнулся Ги.

Розмари засмеялась, и на глазах у нее заблестели слезы.

— Послушай, дорогая, знаешь, что я хочу сделать?

— Что?

— Рассказать об этом Минни и Роману. — Он предупреждающе поднял руку. — Знаю-знаю, мы должны хранить глубокую тайну. Но я говорил им, что у нас, может быть, все скоро получится, и они тоже переживают. А они ведь такие старенькие, — Ги печально развел руками. — И если мы будем откладывать, то они, возможно, так никогда и не узнают…

— Ну, расскажи, — улыбнулась Розмари. Она была согласна сейчас на все.

Ги поцеловал ее в нос.

— Вернусь через две минуты, — сказал он и бросился к двери.

Наблюдая за ним, Розмари поняла, что Минни и Роман стали ему очень близки. Это и не удивительно: его мать была очень занятой женщиной, а ни один из ее мужей так и не заменил ему по-настоящему отца. Кастиветы же были необходимы ему вместо родителей, даже если он сам этого не осознавал. И Розмари решила в дальнейшем думать о них получше.

Она прошла в ванную, умылась холодной водой, причесалась и подкрасила губы.

— А ведь ты беременная, — сказала она своему отражению в зеркале. (Но надо еще сдать анализ крови. Для чего?..) Когда она вышла в коридор, все уже стояли у входной двери: Минни в домашнем платье, Ром? — н с бутылкой в руках и Ги позади них, довольный и покрасневший.

— Вот это я называю «радостные вести»! — Минни подошла к Розмари, взяла ее за плечи и громко чмокнула в щеку. — Поздра-в-ля-ем!

— Всего тебе наилучшего, Розмари, — сказал Роман и поцеловал ее в другую щеку. — Мы так рады, что и сказать нельзя. У нас, правда, не оказалось под рукой шампанского, но я думаю, что по такому случаю мы можем выпить бутылочку «Сен-Джульена» 1961 года.

Розмари поблагодарила их.

— Когда же он родится? — спросила Минни.

— 28 июня.

— Теперь у тебя будет много забот, — сказала Минни.

— Мы будем вместо тебя ходить в магазин, — объявил Роман.

— Не надо, — пыталась отговориться Розмари. Ги принес стаканы и штопор, и они с Романом занялись откупориванием бутылки. Минни взяла Розмари под локоть, и они вместе прошли в гостиную.

— Послушай, дорогая, — начала Минни. — У тебя хороший врач?

— Да, очень хороший.

— Дело в том, что один из самых известных гинекологов Нью-Йорка — наш старый знакомый. Это Эйб Сапирштейн, еврей, он обследует женщин из медицинского профсоюза, но может понаблюдать и тебя, если мы его обетом попросим. И для нас он это сделает подешевле, так что вы еще сэкономите деньги.

— Эйб Сапирштейн? — переспросил Роман из коридора. — Он один из лучших врачей во всей стране! Ты должна была слышать о Нем. — Я слышал, — сказал Ги. — Он действительно очень известный.

— Да, — подтвердил Роман. — Один из лучших гинекологов. — Ну как, Ро? — спросил Ги.

— А как же с доктором Хиллом?

— Не волнуйся. Я ему что-нибудь скажу. Ты же знаешь меня…

Розмари подумала о докторе Хилле, очень молодом и похожем на Килдера, потом о лаборатории, где нужен был еще один анализ из-за того, что сестра чего-то недосмотрела или лаборант, или кто-то другой, а ей теперь приходится напрасно волноваться.

— Я не позволю тебе ходить к доктору Хиллу, которого никто не знает, — заявила Минни. — Вам, юная леди, нужен только самый хороший врач, а это — Эйб Сапирштейн.

Розмари покорно улыбнулась.

— Ну, если вы считаете, что он сможет меня принять… Он ведь, наверное, очень занятый человек.

— Он тебя примет, — твердо заверила Минни. — Я позвоню ему прямо сейчас. Где у вас телефон?

— В спальне, — ответил Ги.

Минни прошла в спальню, а Роман разлил по стаканам вино.

— Это прекрасный человек, — сказал он. — Очень чуткий, как и вся его многострадальная нация. Давайте подождем Минни.

Они молча ждали, держа в руках полные стаканы.

— Садись, дорогая, — предложил Ги, но Розмари покачала головой и продолжала стоять.

Послышался голос Минни из спальни.

— Эйб? Это Минни. Послушай, одна наша хорошая знакомая сегодня выяснила, что она беременна. Да, это прекрасно. Я звоню из ее квартиры. Мы сказали, что ты сможешь ее принять и что не будешь брать с нее дополнительной платы. — Она немного помолчала. — Подожди минуточку. — Она закричала из спальни, обращаясь к Розмари: — Ты сможешь приехать к нему завтра в одиннадцать утра?

— Да, это очень удобно, — ответила Розмари.

— Вот видите? — улыбнулся Роман.

— Очень хорошо, в одиннадцать часов, Эйб, — говорила в трубку Минни. — Да. И ты тоже. Нет, вовсе нет. Будем надеяться. До свидания.

Она вышла из комнаты.

— Ну вот и все. Перед тем, как уйти, я напишу тебе его адрес. Это на пересечении Семьдесят девятой улицы и Парк авеню.

— Огромное вам спасибо, Минни, не знаю, как и благодарить вас обоих, — ответила Розмари.

Минни взяла протянутый ей Романом стакан.

— Это очень просто: делай все, что тебе скажет Эйб, и у тебя будет здоровый ребенок. Другой благодарности нам и не надо.

Роман поднял стакан.

— За чудесного здорового ребенка.

— За него, — поддержал Ги, и все выпили.

— О! — воскликнул Ги. — Очень вкусно!

— Правда? — спросил Роман. — И не очень дорого.

— Мне не терпится рассказать об этом Лауре-Луизе, — сказала Минни.

— Ну пожалуйста, — взмолилась Розмари. — Никому больше не говорите. Пока еще слишком рано!

— Она права, — согласился Роман. — Будет еще достаточно времени, чтобы сообщить это приятное известие.

— Кто-нибудь хочет сыр или галеты? — спросила Розмари.

— Садись, милая, — сказал Ги. — Я принесу все сам.

В этот день Розмари очень устала и заснула быстро. Внутри нее — под ладонями, которые она настороженно держала на животе, крошечное яичко было оплодотворено крошечным семенем. И вот чудо! — теперь оно превратится в Эндрю или в Сюзан! (Насчет «Эндрю» она была уверена, а «Сюзан» еще предстояло обсудить с Ги.) Какой сейчас Эндрю-или-Сюзан? Какого размера? С булавочную головку? Нет, наверное, больше, ведь идет уже второй месяц. Видимо, да. Возможно, он теперь размером с головастика. Надо будет купить книгу, в которой об этом подробно рассказывается: как развивается плод месяц за месяцем. Доктор Сапирштейн должен знать, где взять такую книгу.

Мимо их дома пронеслась пожарная машина. Ги проворчал что-то во сне и повернулся на другой бок, а за стеной заскрипела кровать Минни и Романа.

Теперь вокруг Розмари появилось множество новых опасностей: пожары, падающие предметы, потерявшие управление автомобили… То, что раньше не представляло для нее особой угрозы, отныне приобрело совсем другое значение, потому что уже начал жить Эндрю-или-Сюзан. (Да, жить!) Она, конечно, перестанет курить. И нужно будет спросить доктора Сапирштейна насчет коктейлей.

Если бы еще помогали молитвы! Как было бы хорошо снова взять в руки распятие и поговорить с Богом: попросить его, чтобы эти восемь месяцев прошли благополучно, чтобы не было ни краснухи, ни последствий от принятых когда-то лекарств. Восемь спокойных солнечных месяцев безо всяких несчастных случаев и болезней.

Неожиданно она вспомнила про талисман — шарик с таннисовым корнем — и, как ни странно, ей захотелось, чтобы он оказался на шее. Розмари выскользнула из-под одеяла, прошла на цыпочках к трюмо, достала из коробки шарик, и развернула фольгу. Запах корня теперь изменился: он все еще был достаточно сильным, но уже не таким противным. Она надела цепочку на шею.

Шарик упал ей на грудь, и она вернулась в кровать, накрылась одеялом и уткнулась лицом в подушку. Скоро Розмари заснула, ровно дыша и положив обе руки на живот, как бы оберегая внутри себя крошечный зародыш.