CHAPTER 34

Дата добавления: 2015-08-30; просмотров: 506

Важно понять, что мы имеем в виду, говоря о неизменности эмоционального переживания. Утверждение, что качество отдельного эмоционального переживания остается неизменным от младенчества до старости, может показаться странным, но есть веские основания считать его справедливым. Когда вы говорите о том, что ваши чувства по отношению к какому-то человеку изменились, вы скорее всего имеете в виду, что этот человек теперь вызывает у вас другие эмоции. Возможно, человек, когда-то вызывавший у вас гнев, сейчас просто забавляет вас. Это не значит, что изменились ваши переживания, связанные с гневом или радостью, — скорее, изменились ваши эмоции по отношению к этому человеку.

Что позволяет нам заявлять, что печаль переживается маленьким ребенком так же, как она переживается его дедом? Прежде всего, нужно иметь в виду, что мы говорим об эмприческом компоненте эмоции, о переживании как таковом. У ребенка переживание печали не связано с тем сложным набором образов и воспоминаний, которыми обрастает это же переживание у его деда. Ассоциации между чувствами и мыслями действительно подвержены изменениям. Они меняются по мере взросления и становления человека, под влиянием тех или иных событий и зависят от множества причин, но само переживание конкретной эмоции, будь то эмоция радости, печали или гнева, остается неизменным. Одним из доказательств константности эмоционального переживания служит тот факт, что и у новорожденного, и у взрослого мы можем наблюдать один и тот же прототипический паттерн мимического выражения печали (см. рис. 9-1), одну и ту же базовую конфигурацию, вызываемую сокращением одних и тех же мышц. Единственное различие между взрослым и младенцем состоит в том, что кожа младенца более пластична и имеет под собой больше жировых отложений; поэтому там, где кожа взрослого сморщивается, кожа младенца может выпячиваться, надуваться, но общее выражение лица от этого не меняется. Нужно также иметь в виду, что взрослый человек может сознательно или в силу обстоятельств сдерживать мимическое проявление эмоции, тогда как младенец еще не научился этому.

Новорожденный выражает гнев совсем не так, как он выражает радость или печаль, а радость он выражает иначе, чем страх. Каждая отдельно взятая эмоция имеет тенденцию выражаться в специфических действиях, и эти тенденции остаются неизменными на всем протяжении человеческой жизни. Переживание отвращения, как у ребенка, так и у взрослого, приводит к отказу от нежеланного объекта. Переживание радости вызывает реакцию принятия и приближения, тогда как переживание страха выполняет защитную функцию, побуждая индивида искать пути спасения от угрожающего объекта. Если бы переживание, связанное с той или иной эмоцией, было изменчивым или противоречивым, мы постоянно совершали бы непоправимые ошибки, например глотали испорченную пищу или шли навстречу опасности.

Другим доказательством константности эмоционального переживания могут служить те специфические черты человека, которые непосредственно вытекают из эмоций. Человеку свойственны аффилиативные реакции, способность к социальной привязанности, эмпатия и альтруизм. Очевидно, что эти свойства, являющиеся составной частью человечности, опосредованы эмоциональными переживаниями, которые не только не изменяются на протяжении человеческой жизни, но и не претерпели сколько-нибудь существенных изменений за все время эволюции человека (Hoffman, 1981 ). Разговаривая с расстроенным или опечаленным человеком, вы способны разделить его переживания, почувствовать то же, что чувствует он, и эта способность к сопереживанию составляет основу альтруистического поведения. Исследования показали, что, когда взрослые не создают искусственных преград между ребенком и печальными переживаниями., ребенок вырастает более альтруистичным, чем тот, которого оберегали от подобных переживаний. Из этого следует, что такие важнейшие человеческие качества, как способность к эмпатии и альтруизму, опосредуются, поддерживаются неизменными во времени эмоциональными переживаниями.

Социальная привязанность — одна из важнейших человеческих характеристик, и она, по всей видимости, является функцией эмоций. Уже не вызывает сколько-нибудь серьезных сомнений заявление, что человек по своей природе существо социальное и что без социальных отношений и некоторой формы социальной организации человек не был бы человеком' или вообще прекратил бы свое существование. Антрополог Мелвин Коннер, основываясь на работах таких исследователей поведения, как, например, Джон Боулби, Мэри Эйнсворт и Джерри Каган, утверждает, что врожденные социальные страхи играют важную роль в процессе формирования привязанности между матерью и ребенком (Konner, 1982).

Можно назвать по меньшей мере еще две отличительные характеристики человека, происхождение которых можно объяснить только с учетом постулированного нами закона неизменности эмоционального переживания. Одна из них — чувство непрерывности «Я», чувство, благодаря которому каждый из нас знает, что сегодня он тот же самый человек, что был вчера и что будет завтра. Мы растем, взрослеем, стареем, наша жизнь постоянно движется, претерпевает изменения. Сам процесс онтогенетического развития человека представляет собой ряд драматических трансформаций, перехода из одной стадии в другую — ребенок начинает ходить и перешагивает из младенчества в детство, затем из ребенка превращается в подростка, из подростка в молодого человека, из молодого человека во взрослого, а затем в старика. Но, несмотря на все происходящие с нами изменения, в каждом из нас есть внутреннее ядро, наше «Я», которое остается неизменным, и это ядро по своей природе эмоционально. Каждый из нас точно знает, что лицо любимого человека дарило радость вчера, вызывает радость сегодня и будет радовать завтра. Точно так же утрата любимого ассоциируется у нас с горем и страданием, и каждый знает, что когда бы ни случилась утрата, она вызовет у него именно эти чувства. Постоянство эмоционального переживания, его независимость от изменяющихся условий и обстоятельств человеческой жизни дает ощущение постоянства собственного «Я», помогает в формировании устойчивой Я-концепции.