Перелік базових вправ для рівня 5-й гип

Дата добавления: 2015-08-31; просмотров: 418

Хорошо выспались, поделали странную атмановскую разминку без Атмана, потом Гуру [Сергей Рубцов] сказал девочкам взять нас в лес. Вообще, он говорит, что нужна адаптация — не перенапрягаться и ничего не делать три дня, потому что Алтай может жёстко накрыть. Мы пошли на первую «серьёзную практику»: собирали живицу в лесу. Антон пострадал сильнее всех — тупняк с выдавливанием по капле смолы из деревьев его добил. Собирательство для мужчины — это жесть.

Слушали выговор Сергея по поводу того, что никому ничего не надо, Антон качал воду. Часть особо преданных ребят решила остаться здесь зимовать — уж не знаю, их это было решение, или Рубцов велел. Они говорят об этом с суровым и обречённым, но стойким видом. Меня тоже заразили. Плющит, потому что, если идти коротким путем, вроде бы, надо остаться здесь. Но как же жуткая сибирская зимовка?

Когда эта тема была поднята (хотя нам никто не предлагал оставаться), я решила, что от нас требуется именно это, и теперь не отделаться. Слёзы наворачиваются на глаза от того, что я понимаю: это ведёт меня к свободе, и всё же внутри всё переворачивается. Мне непонятно, зачем устраивать такую драму из какой-то зимовки в деревне.

Сергей Атман тоже жил в отдельном домике. Мы периодически его навещали. Там была маленькая уютная комнатка с печкой, свечи и ноутбук, на котором он показывал нам семинары некоего Виктора Мороза. В первый раз, когда я увидел Мороза, мне стало жутко смешно. А ещё я сильно недоумевал: зачем Просветлённый человек такое смотрит, да ещё и нам показывает? Мороз выступал перед аудиторией каких-то тёток, по классификации Папы и Бороды относившихся к категории «похудеть и выйти замуж». Мороз говорил на странном, совершенно неестественном библейскостарославянском языке: «И сказал Господь: да, это так. Идти тебе тропою сей, да обрящешь то, чего ищешь...» И всё в таком духе. Меня просто выворачивало от смеха. Кроме меня, почему-то никто не смеялся, и от этого становилось ещё смешнее. Мороз не унимался: «Когда Бог дал мне силу слышать...»

— Что это за бред? — не выдержал я. — Что не нравится? — спросил Атман. — Но это же ересь какая-то, нет?

— Не знаю, мне помогало.

Ребята не поддержали меня, и я подумал, что, наверное, чего-то не понимаю, раз все смотрят, а я возмущаюсь. Наверное, нужно как-то принять этого странного дядьку. Я стал напряжённо вслушиваться. Бесспорно, в его словах был определённый смысл. Он говорил, что Бог учит нас любить, и поэтому засовывает в разные неприятные ситуации. Смысл прост. Если принять, что весь мир — это Бог (что я, безусловно, принимал), а Бог — это любовь (с чем тоже поспорить трудно), то мы отрицаем те части Бога, которые не любим. И Бог, показывая нам эти части, учит нас любви. Например, мы ему говорим: «Не люблю бомжей». А он начинает в нас этими бомжами тыкать, пока не полюбим. Но начинает как бы издалека, гуманный потому что. Сначала ты на улице видишь бомжа, думаешь: «Фу, бомж», — и проходишь мимо. Бог это дело видит и делает пометку в своей чёрной книжечке (или она у него белая?) — берёт тебя, так сказать, в оборот. Шьёт дело. Потом ты видишь бомжа рядом с собой в метро и отходишь — ещё одна галочка. На следующий день в метро бомж уже садится рядом с тобой. Ты брезгливо вскакиваешь и переходишь в другой вагон. Потом бомжи начинают селиться у тебя в подъезде. Потом твои соседи спиваются и превращаются в бомжей. В какой-то момент ты просыпаешься и понимаешь: ты живёшь в городе бомжей... И тут самое время задуматься о смысле жизни, о любви и о Боге, потому что, если ты в ближайшем будущем не полюбишь всех этих дурно пахнущих людей, Богу придётся применить последнее и самое мощное оружие любви: он превратит тебя в то, чего ты больше всего не любишь, — в бомжа!

Но смех смехом, а я задумался. Какая-то логика в этом есть. Ведь недаром всё, от чего мы отворачиваемся, постоянно попадается нам на глаза?

После просмотра Мороза Атман начал с нами беседовать. Было похоже на проговоры или «шеринги», которые мы так любили на тантре. Все стали рассказывать о своих беспокойствах, а Серёга объяснял, откуда они берутся и что с ними можно сделать. Подумав, я сказал, мол, меня волнует то, что я считаю себя чересчур крутым. Серёга посоветовал сказать об этом Богу:

— Ты пальцы растопырь — ты же крутой, подними взгляд к небу и скажи: «Ну чё, ёптыть!» Сможешь?

Я растопырил пальцы, но сказать не смог.

— Ну что, очко заиграло?

— Ага.

— Ну, понял теперь, кто на самом деле крутой?

Я понял.

На третий, кажется, день Рубцов решил провести с нами занятия. Мы сели, и он стал рассказывать про астральное тело. Если его выделить и находиться в нём, то тарабарить можно будет чуть ли не бесконечно. Для этого, как он сказал, существует масса упражнений. Можно, например, сесть на колени и просидеть час, потом резко встать. Либо стоять у стены, опершись на неё пальцами. Стоять нужно долго, тогда в какой-то момент стенка начнёт проваливаться, уходить из-под пальцев.

— Давайте попробуем, — сказал Рубцов.

Все пошли к стене. Я тоже пошёл. Вообще я слабо верил в весь этот бред об астральных телах и пошёл к стене только потому, что так велел Рубцов, — расстраивать его мне не хотелось. Я простоял минут пятнадцать, но никакое астральное тело у меня не выделилось, и стена не провалилась. Мне стало скучно. Я тайком обернулся: смотрит ли Рубцов? Он не смотрел. Тогда я переместился в дальний угол зала, делая вид, что сосредоточенно ищу подходящее место, потом ещё раз убедился, что Рубцов не смотрит, и сел. Некоторые ребята тоже сели — видимо, у них, как и у меня, ничего не получилось. Кто-то остался стоять. Когда все закончили, Рубцов спросил, у кого получилось и кто что почувствовал. Кто-то говорил, что чувствовал, как стена стала мягкой. Я промолчал.

Потом Рубцов рассказал о технике двойного действия. Это когда ты любое свое действие повторяешь два раза. Например, тянешься за чашкой, берёшь её, а потом ставишь обратно и берёшь снова. И так повторяешь любые действия. Эта техника позволяет привязать ум к телу. То есть через какое-то время ум будет оставаться там, где находится тело, а так как тело постоянно находится в настоящем моменте, ум тоже будет возвращаться в «сейчас», а не плавать в прошлом или в будущем. Позже я узнал, что Рубцов в своё время тренировал телохранителей и давал им эту технику. Техника мне понравилась своей простотой, и я тут же начал её выполнять. Хватило меня дня на два — потом я успешно о ней забыл, но если вспоминал, то делал вновь. После упражнений все сели пить чай.

Рубцов почему-то казался очень хмурым. Он ни с кем не разговаривал и постоянно повторял, что никому ничего не надо. Я не понимал, о чём он, — ведь мы же приехали, ждём, когда он нам что-нибудь скажет, покажет какую-нибудь штуку. Мы готовы были действовать, а он только твердил своё: «Никому ничего не надо...»