Вимірювання густини бурового розчину

Дата добавления: 2015-09-19; просмотров: 414

В·В * * *

В·В 1

В·В 2

В·В 3

В·В 4

В·В 5

В·В 6

В·В 7

В·В 8

В·В 9

В·В 10

В·В 11

В·В 12

В·В 13

В·В 14

В·В 15

В·В 16

В·В 17

В·В 18

В·В 19

В·В 20

В·В 21

В·В 22

В·В 23

В·В 24

В·В 25

Родившийся заново

Один дал другому в морду. Точно, в морду. Иначе не назовешь. У них были морды, не лица. Лиц вообще теперь мало. Может, и была причина, но я не знал. Всякий раз иметь причину, чтобы дать в морду, — расточительство какое& то. Не надо расточительства — надо давать в морду, да и делу конец! Да.

Хотел перейти улицу, но был слишком близко от этих — от дающего в морду и получающего. Оттого не решился. Один прополз на коленях по брусчатке, выплю& нул кровь, хотел было встать и получил ботинком в бок. В правый.

Я тоже схватился за бок, суетливо, испуганно. И сразу же вспомнил. Нет, не вспомнил: что&то почувствовал. А тут и трамвай, и голосящая баба. Он тоже не дал перейти улицу. Невозмутимый, гремящий колесами, блистающий стеклом, лосня& щийся эмалью. Слово такое — эмаль. Едва вспомнил.

Думаю всегда медленно. Медленно и неверно. От слов иногда просто ужас какой&то!

Почему я здесь? Как я сюда втемяшился? Прямо посреди улицы с двумя деру& щимися и еще с этим гнусным трамваем, который и вовсе спутал картину.

Грязь, стены домов, отбитая штукатурка. На другой стороне школа. Как раз из нее выходили уроды, йогуртовые уроды. Школьники в смысле. Штук пять или де& вятнадцать. Точно не знаю. Хотя до пяти я считаю хорошо. И даже до пятидесяти могу. Но не так быстро.

За школой дрянной дом в три этажа, хотя и кирпичный, смотреть не хочется. А потом — забор, ворота и двор. Голые, подлые тополя, грузовая машина без колес, на подставках, ржавая, заброшенная, всякий мусор и хлам. Предприятие… кажется, так это у них называется.

Может, я инопланетянин?

Заприметил, что вахтерша за стеклом наливала в кружку кипяток из электри& ческого чайника, и проскользнул через приоткрытые ворота.

Старикашка махал метлой. Заметил меня, остановился, слазил в карман за па& пиросой.

— И я умею метлой махать, — сказал я.

— Я б тебе двор мести не доверил.

— Я и не прошусь.

— Иди отсюда!

* Журнальный вариант.

Станислав Иванович Шуляк — прозаик, драматург, издатель. Автор восьми романов, в том числе «Кастрация» и «Лука» («Амфора», 2003). Призер фестиваля короткой драмы «One Night Stand» (Москва, 1–2 апреля 2005 г.). Публикации в «Литературной газете», «Ex libris НГ», в газете «Петербург экспресс», журнале «Нева».

НЕВА 12’2014

Станислав Шуляк. Без сестры / 7

— Я так просто.

— Больной какой&нибудь?

— Почему больной?

— Вид как у больного.

— Мало ли, что вид.

— Если ты насчет работы, это не ко мне, а к директору. Но работы у нас все рав& но нет.

— Не хочу работы.

— Зачем тогда ходишь?

— Ищу.

— Что ты ищешь?

— Так я тебе и сказал!

— Ты просто говно какое&то, знаешь?

— У меня одной почки нет и еще неизвестный нарост на затылке, — для чего&то горделиво сообщил я.

— Какой почки?

— Правой.

— А что за нарост?

— Неизвестный.

— Ну, это до нас не касается.

Вахтерша из своей будки высунулась. Пошла к нам. И вид у нее такой… в общем, ничего хорошего.

— Петрович, к тебе?

— Я его знать не знаю, — возразил тот с досадой.

— Шагай! — это уже мне.

Я шагнул, но старухе было этого мало. Схватила за воротник и подтолкнула. Власть показала. Вахтерскую.

Но и я не растерялся. Глаза вытаращил и крикнул:

— У тебя чайник горит!

— Где? — дернулась она к будке. — Ах ты ж! — прикрикнула тут же. — Я его из розетки вынула!

И двинула меня по загривку.

Я выбежал за ворота.

— Я, может, насчет работы приходил!

— Нет здесь работы для тебя, — ответила та, потирая руками.

Тут мимо два урода проходили. Маленьких. Из школы. Увидели нас и захихи& кали. Дома тепло, там телевизор бубнит, там батареи центрального отопления, там вешалка в прихожей, и у каждого свое полотенце. Я пропустил уродов и поплелся за ними. А что было делать? Не обратно ж идти!

Дальше был перекресток: улицы сходились. А в доме, внизу — гадючник. В гадюч& нике были люди, гадючники я люблю. В них люди заходят. Там дают пиво и водку.

Я хотел зайти в гадючник, но не решался. Там нужны деньги, а у меня их нет. Обшарил все карманы: были свернутые подтяжки, на которых, если что, можно повеситься, был сломанный пустой портсигар, был шнурок, но денег не было вовсе.

Нет, на подтяжках не повесишься — это я, пожалуй, преувеличил.

Не понимаю, на что нужны подтяжки, на которых даже невозможно повесить& ся! Какой дурак, какой подлец выдумал столь бесполезную вещь!

Может, вернуться и спросить работу? Пусть даже мести двор. Но там уже метет двор тот дурак Петрович. Я бы, конечно, мел лучше. И вахтерша наливала бы мне кипяток и пускала греться в свою будку. Она не такая злая, какой хотела казаться. Впрочем, этого я не знаю точно. Может, и злая. Люди вообще злые.

НЕВА 12’2014

8 / Проза и поэзия

На одном кипятке можно прожить долго. Дня три. Или — десять. А уж если бу& дет не один кипяток… Дольше десяти дней жить и не надо. Жить вообще необяза& тельно. Лучше умереть. Если только не больно.

Потянул на себя дверь гадючника. В нос шибануло табачищей. На полу была лужа. Три столика стояли в гадючнике, и за всеми сидели. Еще у стенки приткну& лись пьяные, пили пиво, пялились в стену. За стойкой громоздился буфетчик, смотрел на меня. Я прошел вперед. Куда там дальше идти? К буфетчику? Буфетчику нужны деньги. Вот еще новость! Зачем же они буфетчику? Видно, он просто не зна& ет, что они ему тоже не нужны. Когда&нибудь я еще объясню всем буфетчикам, что деньги им не нужны. Но не теперь. Теперь я еще не готов. Теперь меня буфетчики и слушать не станут.

За первым столиком сидел только один. На голове у него было… такая штука, не помню, как называется. Я ждал, что слово само всплывет, но оно не всплывало. Мне помог сидящий.

— Тебе нравится мой подшлемник? Подшлемник —вот как это называется.

— Нет.

— Заказывают здесь, — постучал корявым ногтем по стойке буфетчик.

Я присел за столик того, что в подшлемнике. Он сражался с вяленой рыбой. Рвал ее на куски.

Буфетчик вышел из&за стойки и лениво направился в мою сторону.

— Что будем заказывать?

Буфетчики все одинаковы. Странно, как они не стыдятся быть самими собой.

— У меня встреча, — глухо сказал я.

— С кем?

— Так… с одной женщиной.

— С женщиной? — удивился буфетчик. — У нас здесь с женщинами не встреча& ются.

— А я встречаюсь.

— Почему?

— Она особенная.

— Слышали? — сказал буфетчик. — Скоро к нам сюда придет особенная женщина. Вокруг одобрительно загудели. Никто здесь никогда не встречался с особенны& ми женщинами. Акции мои, кажется, поползли в гору. Сосед по столику оторвал

изрядный кусок рыбьего бока и положил предо мной.

— На, просолись.

— А заказ делать будем? — спросил на всякий случай буфетчик.

— Когда встречу… конечно.

— А она точно будет?

— Непременно.

Буфетчик успокоенный пошел обратно за стойку.

— А она красивая? — спросил сосед и почесал голову через подшлемник.

— Кто?

— Ну, эта… особенная женщина.

— Несомненно.

— Блондинка или брюнетка?

Я помолчал. Нарочно. Хотел потомить.

— Как бы это сказать…

— Ясно: что&то среднее. Шатенка или рыжеволосая.

— Приблизительно, — снисходительно сказал я.

— Потрясающе!

НЕВА 12’2014

Станислав Шуляк. Без сестры / 9

— Да, — сказал я. И посмотрел на его пиво.

— Можешь глотнуть, — заметил он мой взгляд.

За соседними столиками бормотали: «Особенная, особенная!..» Я взял бокал со& седа, сделал глоток.

— Скажи…

— Что? — спросил я, не отрываясь от бокала.

— А она — твоя женщина?

Я сделал еще глоток, поставил перед соседом его бокал.

— Не совсем, — твердо сказал я.

— Олег Олегович! — укоризненно сказал буфетчик. — Зачем пить из чужих бо& калов? Есть же чистая посуда.

Он проворно подошел и поставил подле меня чистый стакан.

— Не совсем, — засвистали за соседним столиком.

Один из пьяниц подошел ко мне и насыпал прямо на столешницу сухарей из пачки.

— Сухарики! — умильно сказал тот. Я на него даже не взглянул.

— А вот у меня ничего нет особенного, — антисанитарно сказал он.

— Сядь на место! — прикрикнул Олег Олегович.

Тот плюхнулся за свой столик.

Сосед мой снова почесал голову и отлил мне пива в стакан.

— Значит, она не твоя женщина?

— Не совсем, — снова сказал я. Тут он задумался.

— То есть… она не совсем твоя женщина и не совсем не твоя?

— Примерно так.

Все нас, конечно же, слышали.

— Еще рыбы? — сказал сосед.

— У меня осталась.

— Ну, ничего, пусть еще будет, — придвинул он ко мне остатки своей рыбы.

— Особенная женщина — хорошо, даже если она не совсем твоя, не правда ли? Я ел рыбу и потому промолчал.

— Конечно, хорошо, — сам себе ответил он.

— А она точно красивая? — спросил тот, что насыпал мне сухарей.

— Дурак! — сказал сидевший напротив того. — Как особенная может быть не& красивой!

Олег Олегович будто бы колебался.

— У тебя, может, нет денег? — спросил он.

Я застыл на минуту. Даже бросил есть рыбу.

— И что?

— Я мог бы тебе дать.

— Сколько? — осторожно спросил я.

— А сколько ты хочешь?

— Дай мне двести.

Он украдкой достал деньги и протянул их мне.

— Ладно, — сказал я. — Пойду.

— Может, поговоришь еще немного со мной? — попросил Олег Олегович.

— Зачем?

— Ну, так просто. Мне было бы приятно.

— Нет, — сказал я, вставая.

«Он встает! Он уходит!» — заволновались за столиками.

НЕВА 12’2014

10 / Проза и поэзия

— А где же женщина? — спросил меня буфетчик.

— Надо встретить. Мы вместе вернемся.

— Ладно&ладно, — закивал тот.

День был сер и сутул. Олег Олегович вышел за мной из гадючника.

— Друг, как тебя зовут? — сказал он.

— На что тебе? — строго сказал я.

— Можно, я пойду с тобой?

— Вот еще!

— Мне бы хоть издали взглянуть, очень хочется.

Я не стал больше с ним говорить и толкнул его в грудь. Он ткнулся спиной о стену и взглянул на меня умоляюще.

— А кто она тебе?

— Кто?

— Ну, она… эта женщина.

— Черт! — сказал я.

— Только скажи!

— Сестра! — буркнул я.

— Сестра… — прошептал тот.

Вот так я, кажется, и родился заново. Впрочем, может, еще и не родился.