Форми організації художньо-мовленнєвої діяльності

Дата добавления: 2015-09-19; просмотров: 934

Силы совсем покинули мое тело, они просто закончились вместе с моей бессонницей. Я провалился в сон, не в состоянии больше бодрствовать и держать глаза открытыми. Отдых в тот момент мне был нужен не меньше, чем воздух, и как только солнце скрылось за горизонтом, я уже не мог терзать себя ни вечными мыслями, ни волнениями. Мой организм нуждался во сне, и сдерживать себя в этом я не мог, да и не видел никакого смысла.

Все было более или менее спокойно, из окна в комнату задувал прохладный свежий воздух, рядом слышалось тихое дыхание Джерарда, чувствовалась теплота его тела, и это все действовало на меня довольно умиротворяюще. Скоро все должно закончиться, ломка постепенно угаснет, не оставив никаких физических ощущений после себя, никаких следов. Кроме памяти.

В тот момент, когда мое сознание уже находилось где-то между миром реальным и миром грез, отчего-то во мне появилась уверенность в том, что все налаживается, что черная полоса в жизни заканчивается. Может быть, это было всего лишь самовнушение или ярое желание верить в счастливое завершение всех этих не слишком приятных событий. Сложно сказать, чем именно тогда были мои мысли: надеждами, выдумкой или чем-то, что казалось мне вполне очевидным в данном случае. Возможно, я был не прав, возможно, я глубоко ошибался, и упование на счастливую развязку – всего лишь мечты... Возможно. Но когда мое сознание полностью окунулось во тьму, я уже не мог продолжить свои рассуждения и поиски истины, все осталось где-то вдалеке от меня, пусть даже ненадолго, но я растворился в сладостном умиротворении.

На отдых у меня не было тех восьми часов, которые подразумевает под собой здоровый сон, было немного меньше, но теперь это казалось вечностью, и о большем я и мечтать не думал. Проснувшись, не должно было произойти ничего особенного, я и не хотел ничего особенного, честно говоря, мне вполне достаточно и обыкновенного спокойного утра. Я бы проснулся, медленно раскрыв глаза, задевая сонным затуманенным взглядом фигуру Джерарда, лежащую рядом, мы бы обменялись пожеланиями доброго утра, и все это значило бы, что наши дела идут в гору, что все налаживается, как я и думал. Я действительно верил, что утро будет именно таким, или хотя бы похожим на то, что я представлял себе. Но с самого начала я почувствовал, что что-то не так, если не сказать, что все не так.

Я проснулся, ощущая неприятный холодок из-за того, что окно всю ночь так и оставалось не запертым, но совсем не это вселяло в меня тревогу, есть другая, более весомая причина. Мне не нужно открывать глаза, чтоб понять, что я лежу один на этой кровати, что рядом никого нет, и когда я приоткрыл веки, мои догадки лишь подтвердились. Да, наверное, в этом нет совершенно ничего страшного, но мое сердце отчего-то заколотилось в бешеном ритме.
Я медленно провел ладонью по месту, где ночью спал Джерард, оно уже не было таким теплым от его тела, но еще и не слишком холодным. Причин для паники нет, ведь так? Но мне нужно убедиться, я должен точно знать, что все в порядке. Я не смогу так просто лежать здесь и ждать, пока все выяснится само собой, иначе мое сердце проломает дыру в грудной клетке, выскочив наружу. Я не знаю, что со мной происходит, не знаю обосновано ли это. Может быть, очередной приступ паранойи, может быть, какое-то дурное предчувствие, но ощущение дискомфорта плотно засело внутри, застряв где-то между легкими.
Я сел на кровати в полной решимости разобраться со сложившейся ситуацией, унять свое волнение. Конечно, правильней было бы сказать, что я хочу убедиться в том, что мои страхи бессмысленны, и я выдумываю глупости, но еще больше теперь я боюсь, что убедиться в этом мне уже не удастся.

Я слышу приглушенное шуршание и копошение, и все мое тело вмиг напрягается. Какой-то странный звон, и я точно знаю, откуда он доносится, но я упорно отказываюсь верить себе, не смотря на то, что четко осознаю все происходящие. Я все еще сижу, смотря куда-то в стену, я не оборачиваюсь, не вскакиваю с кровати, я просто пялюсь в одну точку, практически не дыша, будто бы боясь кого-то спугнуть.
Скорее всего, все не так уж плохо. Ведь я же еще ничего не видел, может быть, меня обманывает мое же воображение. А может быть, я зря себя утешаю. Надо проверить что происходит, надо наконец-то взглянуть в глаза правде, рано или поздно мне все равно придется это сделать, но чем скорее, тем лучше. Сидеть вечно, уставившись на стену и лелея свои хрупкие надежды, невозможно, в конце концов, есть только два варианта – либо надежды дадут еще одну трещину или и вовсе рухнут, либо наоборот укрепятся. Иначе быть не может, и я это прекрасно понимаю.

- Джи? – осторожно спросил я. Мой голос прозвучал слишком тихо, настолько тихо, что, наверное, Джерард даже не услышал меня. И я повторил еще раз, уже немного громче. – Джи, где ты? – на самом деле нет смысла даже отвечать на этот вопрос, потому что я точно знаю, где он.
Скорее, я просто хочу услышать его голос, хочу, чтоб он сейчас же вышел ко мне, убедив, что все в порядке, и развеяв мою тревогу. Но я не особо удивился, когда ничего такого не произошло, и в ответ я получил лишь тишину.
Где-то в глубине души я знал, что так будет, я знал, что во многом обманываю себя, тешу иллюзиями, но я до сих пор готов верить в лучшее. До конца. А конец еще не настал.

Я медленно встал с кровати, тихими шагами направляясь в прихожую. На это ушло меньше минуты, я уверен, но за такой короткий промежуток времени я успел умереть десяток раз. Чем ближе я подходил, тем яснее становилась картина.
Джерард что-то усердно ищет в моей куртке, что-то еще, кроме ключей, потому что их, судя по всему, он уже нашел.

- Джерард, что ты делаешь? – с неприкрытым волнением я задал этот вопрос, наблюдая за его действиями. Джерард медленно поднял на меня свой напуганный и отчаянный взгляд. – Джерард, в чем дело? – настойчивей спросил я, придавая своему голосу большей твердости и уверенности.

- Где мой телефон? Где он? Его нигде нет! Верни мне мой телефон, пожалуйста, Фрэнк, - быстро заговорил Джерард, бегая глазами по помещению, при этом крепко сжимая в кулаке ключи.

Он собирается уйти, точнее, сбежать, просто взять и сбежать от меня. Бросить меня. Но я не чувствую обиды внутри, я даже не виню его, совершенно ни в чем не виню. Я стою и смотрю ему в глаза, не находя ни слова для ответа, смотрю на него, боясь, что отведя взгляд хоть на мгновение, он просто исчезнет, и я больше никогда не смогу увидеть его, ощутить его присутствие рядом с собой.

- Я прошу тебя, давай вернемся в комнату и все обсудим. Я... я отдам тебе телефон, если хочешь, – проговорил я, положив руку Джерарду на плечо, подталкивая его вперед. – Я прошу тебя, - умоляюще сказал я, и как ни странно он прислушался, быстро зашагав вперед, а дойдя до средины комнаты, резко развернулся ко мне лицом. Он четко дал понять, что дальше не пойдет, и я оказался не в том положении, чтобы спорить, но промолчать я тоже не смог. – Ты принимаешь неправильное решение, ты горячишься. Дай себе время, дай себе шанс, Джи. Тебе не нужно убегать от меня! – я попытался говорить как можно мягче, но в конце все равно сорвался – мои нервы не стальные, и все эмоции держать под контролем – задача непосильная, даже для людей с сильным характером.

- Ты пообещал отдать телефон. Я могу уйти и без него. Я уйду и без телефона, если ты его не отдашь. Я все равно уйду, в любом случае. Я должен уйти, - Джерард повторял это словно заведенный, я не мог ни остановить, ни перебить его. А уж тем более я не смогу его переубедить. Я могу попытаться еще сотню раз, и столько же мои попытки провалятся, как бы сильно я не старался. – Отпусти меня, Фрэнк. Я не могу больше, - вдруг полушепотом проговорил он, покачав головой.

Я сделал шаг ему навстречу, протянув руки с готовностью принять его в свои объятия и надеждой, что он сдастся, но он отступил назад. Было бы глупо, если бы сейчас я просто так отошел, освободив Джерарду путь, и позволил уйти, я не могу позволить ему сделать это. Я не могу позволить ему уничтожить все, что мы создавали, уничтожить себя.
Ведь осталось еще чуть-чуть и мы переборем все проблемы, совсем немного и мы опять твердо станем на ноги, надо только дождаться. Мы не можем все бросить уже на финишной прямой, мы не можем проиграть, когда победа так близко. Мы не можем, я не могу... но Джерард, я не знаю, во что верит он. Существует ли еще для него это «мы», а если и существует, то, что теперь оно значит для него, как теперь в его представление выглядит жизнь? Почему он не верит так же, как я?

- Не делай глупостей! Все почти закончилось, мы почти справились, и сейчас ты хочешь уйти? Это несправедливо! Что, черт возьми, я делаю не так? В чем проблема? Ты же знаешь, что я не позволю тебе уйти, я не позволю этой ошибке произойти! – я выкрикивал каждую фразу, даже не успевая задуматься.

Я чувствую, как теряю все, что у меня есть, как из под ног выскальзывает земля, как все начинает терять свой смысл, который я не так давно обрел. Я не готов к таким потерям сейчас, и разве я настолько не заслужил исполнения хотя бы нескольких своих желаний? Не думаю, что я прошу от жизни так уж много, всего лишь оставить то, что у меня есть, не более того. Просто оставить все на своих местах.

Джерард промолчал, и я решил, что пора действовать, что настало самое время для моего хода. Пожалуй, тут я прогадал. Я хотел схватить Джерарда за руку, но он, видимо, предвидел, что я сделаю что-то подобное, и чуть ли не отскочил от меня, а затем и вовсе рванул на кухню.

Все выходит из-под контроля, все идет так, как я даже не мог предполагать.

Прошли какие-то секунды, короткие мгновения, и, кажется, я перестал успевать за скоростью, с которой летит время, перестал успевать за происходящими событиями. Я хочу остановить это, но я не способен. Все больше походит на безумие или какой-то оживший ночной кошмар, все будто бы вывернулось наизнанку, сводя меня с ума.
Это невозможно. Это абсурд. Во что превратилась наша жизнь, что с ней случилось?
Джерард бросился к столешнице, и когда он развернулся, в его руках появился кухонный нож, лезвие которого зловеще заблестело в лучах утреннего солнца. Я все еще должен верить, что это правда?
С моих губ сорвался короткий смешок, и я пошатнулся назад, прикрыв лицо ладонью. Нет, мне не страшно. Я не боюсь.

- Убьешь меня теперь? – я поднял на Джерарда свой взгляд и измученно улыбнулся. – Я не буду сопротивляться, так что можешь действовать, - мой голос звучал смиренно и в подтверждение своих слов, я широко развел руки в стороны.

Хочу ли я на самом деле умереть? Хочу ли я жить?
Сейчас эти вопросы оказались для меня чересчур сложными, чтоб я смог дать однозначный ответ. Я потерялся в своих мыслях, поддаваясь хаосу, но единственное, что я понимаю сейчас – мне не страшно за себя, я совсем не боюсь. И я сделал шаг вперед, я подошел настолько близко, что лезвие ножа теперь упирается мне в живот.
Я с вызовом посмотрел на Джерарда, ожидая от него решающего удара, с полной готовностью ожидая, когда этот чертов нож вонзится в мое тело, расчет тонкую кожу, а за ней и мышцы. Да, я готов умереть здесь, истекая кровью на кухонном холодном полу. Я готов, потому что не боюсь своей смерти, потому что сейчас, переполненный безысходностью и отчаянием я готов с легкостью принять ее.
Но, видимо, у Джерарда другие планы на этот счет, он испуганно замотал головой и повернул нож лезвием в свою сторону, спустя мгновение начиная говорить.

- Ты же знаешь, что я никогда не смог бы убить тебя. Ты же знаешь... Я хочу все исправить, и ты должен отпустить меня. Потому что это невыносимо знать, сколько боли я причиняю тебе, сколько боли уже успел причинить. Я могу вылечиться, но вряд ли я смогу спастись. Я всегда буду виноват перед тобой, и я никогда не забуду. Все должно закончиться, - он говорил и по его щекам стекали слезы, он не сдерживает эмоций, открывая все, что накопилось внутри.

Он мучается, несмотря на то, что знает о моей любви, несмотря на то, что любит сам. Он запутался и устал, он так истерзал себя, что я уверен, будь душа материальна, в его случае она бы была полностью укрыта глубокими кровоточащими ранами. Но сколько бы ошибок Джерард ни совершил, он достоин быть счастливым, он заслуживает не только моего прощения, а и прощения от самого себя. Как жаль, что он не позволяет себе этого понять. И я не знаю, что могу сделать для него теперь, не знаю, осталось ли у меня хоть немного времени. Не знаю, есть ли у меня какой-то мизерный шанс остановить его, вселить в него надежду.

Что теперь? Что будет дальше? Я не знаю...

- Опусти нож. Все хорошо, только опусти его, - попросил я.

Возможно, я и не боюсь своей смерти, но смерть Джерарда я допустить не могу. Наверное, я просто не выдержу смотреть, как он делает это с собой. Не выдержу смотреть на то, как его тело, лишенное сил, падает на пол. Не выдержу наблюдать, как он умирает у меня на глазах в лужице собственной крови. Я могу позволить свою смерть, но не его. И это не геройство, это не самопожертвование. Это кое-что другое.

- Я отпущу тебя... – тихо добавил я, понимая, что у меня нет выбора.

Я не буду удерживать Джерарда здесь насильно, не буду, потому что в итоге эта затея окажется бессмысленной. Если он захочет, то он сбежит, если захочет – покончит жизнь самоубийством, пока я буду спать. Привязывать его к кровати я не собираюсь, и заставлять делать что-то против его воли тоже. Может, раньше я был способен вести себя с ним подобным образом, но времена изменились, все вокруг изменилось, к сожалению или к счастью.
Джерард опустил нож вниз, но не выпустил его из рук, и это немного пугает меня. Потому что я не знаю, чего ожидать от него, не знаю, к чему может привести любая моя фраза, любое мое слово, как он их воспримет и к каким выводам придет.

- Прости меня, попробуй меня простить, - сказал Джерард, протянув руку к моему лицу и положив ладонь мне на щеку. – Поверь мне, так нужно, я чувствую, что так нужно. Я все испортил, Фрэнк, но у тебя обязательно все наладится, я обещаю тебе, - он невесомо провел подушечкой большого пальца по моей нижней губе. – Посмотри, что я наделал... Когда ты в последний раз был таким уставшим, как сейчас, когда ты так переживал, не спал несколько ночей подряд? Я приношу слишком много боли, которой ты не заслуживаешь. Это не счастье, это вечная погоня за счастьем, вечное стремление к тому, чего я уже никогда не смогу тебе дать. Все будет повторяться, по кругу, и ты всегда будешь бояться за меня больше, чем должен. Я наркоман. Это как приговор, это навсегда, это клеймо, от которого не избавиться. И я умру таким, таким же ничтожным, умру никем, но я заслужил. Даже если ты отрицаешь это, я знаю, что заслужил такую судьбу, - Джерард говорил тихо, блуждая пальцами по моему лицу, словно сканируя его своими легкими прикосновениями, желая запомнить его навсегда.

А я до сих пор отказываюсь верить, что так все и закончится, что еще немного и я потеряю все, что обрел, все, что стало моей жизнью.
Так не бывает, и разве это правильно?

- Почему? – все, что смог выдавить из себя я. – Мы бы могли хотя бы попробовать... Ты мог бы остаться, я хочу, чтоб ты остался, - я накрыл ладонь Джерарда своей ладонью, впитывая в себя его тепло.

И теперь я почувствовал себя абсолютно разбитым, будто у меня отобрали все ценное, чем я жил, чем я так дорожил. Я почувствовал как внутри меня заполняет болезненная пустота, а тело одолевает странная слабость.
Все совсем скоро закончится? Так рано и так не вовремя.

- Я тоже хочу остаться, но я не могу, - Джерард прикрыл глаза, тяжело вздохнув. Я знаю, что не способен изменить его решение сейчас, но не так уж и просто с этим смириться. – Я люблю тебя, Фрэнк. Я так тебя люблю, - прошептал он, медленно отходя в сторону.

- Поэтому ты бросаешь меня? – наверное, это звучало слишком обиженно, слишком резко, но как я могу реагировать по-другому. Джерард все равно ничего не ответил, ни слова, и я читал его извиняющийся взгляд, полный любви. Конечно, он любит, я знаю, что любит, настолько сильно, что уходит сейчас. – Ты просил телефон... – вдруг вспомнил я, сразу кинувшись открывать один из шкафчиков.

Пусть ему и нужен этот телефон не для того, чтоб звонить мне, но, возможно, мне все же удастся услышать его голос снова. В конце концов, это моя последняя надежда поддержать связь с ним.Последняя наивная надежда, что я не теряю его навсегда. Наверное, слишком наивная, чтоб сбыться в реальной жизни.
Я протянул Джерарду его мобильный, будто бы невзначай касаясь его руки. Мы опять встретились взглядами, цепляясь друг за друга в последние минуты перед расставанием.

- Мы нужны друг другу, Джи, - последняя попытка и мой проникновенный взгляд.

- Мы уничтожим друг друга. Рано или поздно. А я не хочу этого, - дрожащий и севший голос заполнил помещение, словно дым.

Пусть звук затих, от него осталось послевкусие, эхо, живущее лишь в моей голове.

- Мы могли бы все изменить. Вместе. Ты же все равно разрушишь себя, свое будущее, но... – я замолчал, как только Джерард покачал головой. – Нужно только подождать, и все изменится к лучшему. Ты спешишь и ошибаешься...

- Лучше не станет, - все, что сказал Джерард, и положил руку мне на плечо.

Такой изувеченный где-то внутри, наполненный страхом испортить все снова, слишком неуверенный в себе. Я не спаситель, но разве я совсем ничего могу для него сделать? Он потерял себя, но разве я не могу найти задыхающуюся в нем веру, увядающую в нем жизнь. Я бы возродил его, если бы он захотел, если бы он нуждался в этой реабилитации, если бы не похоронил себя заживо.

А потом... Я даже не успел понять, что произошло потом. Джерард скрылся за моей спиной, пока я, пребывая в полном оцепенении, продолжил стоять. Словно все тело онемело, я не был в состоянии и шелохнуться, я не мог даже вдохнуть на полную грудь.

Наверное, это продолжалось минуту, не больше. Затем я резко обернулся, понимая, что потерял его, понимая, что не могу даже сказать ему на прощание как я его люблю, хоть какую-то глупость, что я уже не успею ничего сказать.
Вокруг пустует наша с Джерардом комната. Родная и одновременно чужая, словно за пару секунд здесь успело все измениться.

Я побежал к двери, не знаю, зачем я спешу теперь. Хотя возможно, я еще успел бы его догнать... Но, скорее всего, в этом нет никакого смысла. Да и в чем сейчас есть смысл?