Приклад 2

Дата добавления: 2014-12-06; просмотров: 663

И началом «многовековой деградации» является Крещение 988-го года, насильственный и кровавый характер которой пытаются доказать неоязычники любого рода. Их фантазии доходят вплоть до утверждений, что христиане убили 9 миллионов[27] язычников, не пожелавших креститься. Такое число погибших ничем не подтверждается, ни историческими свидетельствами, ни логикой – дружина князя Владимира, крестившего Русь, состояла из нескольких сотен воинов, которые чисто физически не могли уничтожить такое количество людей, тем более за столь короткий срок. Даже с современным уровнем вооружения и средств доставки убить 9 миллионов «вручную» не так легко.

Впрочем, и более умеренная «кровавость» Крещения источниками не подтверждается. Не ни одного свидетельства, в котором христиане бы применяли силу против язычников, отказывающихся креститься. Даже в сомнительного происхождения «Иоакимовской летописи»[28], повествующей о крещении «огнем и мечом» Новгорода, мы видим, что христиане мирно проповедовали и крестили сотни людей, никак не трогая ту часть горожан-язычников, которая выступила против крещения. И только когда язычники развязали разбой и грабежи, убив жену княжеского воеводы Добрыни, была применена сила для пресечения беспорядков. Очевидно, это была именно ответная мера, которой язычники могли бы избежать, если бы сами не учинили насилия. Примеры этого, к слову, мы находим в историях о крещении Ростова, Мурома и Ярославля[29], где язычников, отказывавшихся менять веру, никто за сам отказ не наказывал и не убивал.

Следствием «кровавого» Крещения неоязычники считают ослабление Руси и возникновение некой зависимости от Византийской империи. Однако само Крещение начиналось с военного похода на греческое поселение и последующего выдвижения ультиматума всей Византии – «Вот взял уже ваш город славный; слышал же, что имеете сестру девицу; если не отдадите ее за меня, то сделаю столице вашей то же, что и этому городу»[30]. Так князь Владимир заполучил в жены Анну, дочь императора, руки которой добивались германский император и французский король. И после Крещения русско-византийские войны не закончились. А после породниться с русскими князьями уже стали желать сами европейские правители - дочерей Ярослава Мудрого брали в жены короли Франции, Венгрии и Норвегии, а его сын женился на дочери византийского императора Константина Мономаха. При этом войны с Византией не прекратились, а Русь продолжала прирастать землями. Ничего из перечисленного и близко нельзя назвать ослаблением Руси.

Также значимой темой для неоязыческих спекуляций является рабство, якобы занесенное на Русь вместе с христианством. Это ошибка. На Руси существовало рабство, как и в других странах того времени, задолго до Крещения. Рабов захватывали в военных походах – «они храбры и мужественны, и если нападают на другой народ, то не отстают, пока не уничтожат его полностью. Побежденных истребляют или обращают в рабство»[31]. Рабыни окружали князей, сыном рабыни был, в частности, князь Владимир Святославич[32]. А сам Святослав Игоревич даже намеревался перенести столицу Руси на Дунай, откуда было легче торговать рабами: «Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае, ибо там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли — паволоки, золото, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии серебро и кони, из Руси же меха, и воск, и мед, и рабы»[33]. В науке эта тема давно раскрыта[34], но стоит еще раз отметить, что современные стереотипы о рабах, как об изможденных чернокожих мужчинах с кандалами на ногах, истязаемых плетьми жестоких надсмотрщиков, далеки от системы лично зависимых отношений дохристианской Руси, которая была более сложной, но при этом и более гуманной – «с рабами обращаются хорошо, заботятся об их одежде, потому что торгуют ими»[35].

Неким продолжением темы рабства является крепостничество, которое, по мнению неоязычников, тоже стало тяжким последствием принятия «рабской религии» христианства. Но и это ошибка. Закрепощение крестьян знали многие страны, причем не только христианские, но и, например, вполне языческие Япония и Китай. Так что у крепостничества, как и у древнерусского рабства, надо искать не религиозные, а социально-экономические причины возникновения и упадка.

Не менее остро неоязычниками ощущается и осуждается феодальная раздробленность, вражда князей и дворцовые перевороты, которые, как и всё прочее, приписывается тлетворному влиянию христианства. Однако здесь мы видим лишь проявление тех пороков, которым подвержен человек любого века. Дохристианская Русь не была исключением. «Встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом»[36], Олег обманул и убил правителей Киева, Аскольда и Дира[37], Игорь был убит древлянами[38], а тем, в свою очередь, отомстила княгиня Ольга[39], Владимир, еще будучи язычником, воевал со своими братьями за власть[40]. Так что и эти негативные тенденции не являются христианским новшеством.

Но главным опровержением неоязыческого мифа о христианской «деградации» является сама история России. Это десятки выигранных войн, сотни имен великих полководцев, ученых и писателей, которых знает весь мир, тысячи прекрасных городов и, конечно, седьмая часть суши, которую занимает наша родина. Затмить это можно лишь идеализированным «Золотым веком», чем, увы, неоязычники вовсю и занимаются. Причем их фальсификации выходят за границы истории, затрагивая даже само славянское язычество, беззаветная любовь и верность к которому так часто декларируется ими на словах.