Студопедия — Элементы зла ― #1
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Элементы зла ― #1






Анна Милтон

 

Для того чтобы явилось в свет какое-нибудь крупное зло, нужен один день, а чтобы стереть его с лица земли, потребуется несколько столетий.

 

Л. Блан

 

 

ПЕРВАЯ ГЛАВА

 

Проговаривая про себя Кодекс Ловцов, зазубренный от корочки до корочки, я тем самым пыталась успокоить взыгравшие нервы и вернуть терпение, безжалостно отнятое догонялками за Заблудшей душой. Каждый раз, получая задание, я боялась, что мне попадется именно такой вид духов. К счастью, подобных случаев происходило немного за всю мою работу в Службе Доставки, но этих разов было предостаточно, чтобы возненавидеть Заблудших. Их чертовски сложно поймать. Некоторых — невозможно. Это относится к тем, кто пробыл в мире живых более ста лет. Чем дольше они здесь, среди людей, тем неуловимее становятся. И опаснее.

Заблудший, которого я преследовала вот уже несколько часов, умер тридцать пять лет назад. Прошло больше четверти века с тех пор, как по тем или иным причинам он не смог попасть в Иной Мир и бродил среди живых. По идее, его поимка не должна была затянуться на такое количество времени.

Однако что-то пошло не так.

Наверно, все дело в летних каникулах, которые начались пару дней назад. Я расслабилась, осознав, что целых три месяца не придется думать об учебе. Минувший год сильно вымотал меня. Но что будет в следующем? Боже. Страшно представить. ЕГЭ и все дела… Брр.

Я поежилась и встряхнула головой. Ни к чему мне сейчас мысли о грустном. Необходимо сосредоточиться на призраке, поймать его, доставить к Порталу, а затем отправиться домой и завалиться спать.

Да, именно так и сделать.

Обернувшись, я убедилась, что кроме парня в желтой футболке и наушниках поблизости никого нет. Дождалась, когда шатен уйдет достаточно далеко, и крепко сжала в пальцах медальон, висящий на шее, в форме идеально ровного круга с кольцами иероглифов по краям. В центре находился еще один круг — переключатель в виде компасной стрелки. Там, где находился юг, был изображен открытый глаз. Там, где север, закрытый. Стрелка указывала в сторону. Я взяла медальон в ладонь и повернула ее на север.

Сквозь меня прошла волна неистового холода, но через секунду я почувствовала себя, как обычно, ощущался лишь легкий озноб. Это привычная температура для того места, куда я попала. Нет. Я стояла на все том же месте в двадцати шагах от продовольственного магазинчика. Только все вокруг изменилось. Цвета исчезли, и мир превратился в черно-серую картинку. Именно так все видит призрак после смерти.

Медальон в моей руке — переходник. Он делают меня невидимой для живых и видимой для мертвых. Я не знаю, как работает этот механизм, но это волшебство в чистом виде. Следует внимательно выбирать время перехода, чтобы никто этого не увидел. Я бы свихнулась, если бы человек на моих глазах просто взял и исчез.

То место, куда медальон перебрасывает, называется Серединой. То есть, это уже не мир живых, но еще и не мир мертвых. В Середину попадают души после смерти и блуждают среди живых, невидимые, неслышимые, неосязаемые, до тех пор, пока их не найдем мы — Ловцы.

Оказаться в Середине можно, если компасную стрелку указать на север, где находится закрытый глаз, что означает смерть. Открытый глаз на юге — жизнь. Вернуться в мир живых можно, если стрелку перевести на юг.

Я подняла голову и устремила взгляд на недосягаемое небо, которое утратило палитру нежных, мягких оттенков от хмуро-голубого вблизи до красноватого вдали, и стало серым. В спину подул сильный ветер, прогоняя по телу волну диких мурашек, и я заставила себя, наконец, сдвинуться с места.

Набравшись решимости и сделав глубокий вдох, я бодро рванула в узкий переулок, где, по моим предположениям, десять минут назад побывал Заблудший. Ага, вот и его След — угольно-серая, тонкая, зигзагообразная полоса. Но она стремительно таяла, поэтому нельзя медлить.

Я торопливо двигалась по Следу призрака. Через пару минут выскользнула из переулка и оказалась на небольшой круглой площади с милым, неработающим фонтанчиком и кучей ржавых в нем пятаков. Здесь тихо и почти всегда безлюдно. Особенно по вечерам. Когда фонтан работал — а это было в доисторическое время — сюда приходили ворковать влюбленные парочки. Призраки не любят такие места. Они предпочитают находиться среди большого скопления людей. Кто-то забавы ради, кто-то для подпитки энергией…

Здесь След оборвался, но вдруг с запада повеяло могильным холодом.

Это ощущение ни с чем не перепутать.

Резко остановившись, я обернулась в ту сторону, откуда почувствовала присутствие Заблудшего. Прищурившись, увидела, как у старого, двухэтажного здания из белого кирпича проскользнул вытянутый, дымчатый, плотный сгусток, смутно напоминающий человеческую фигуру.

Попался!

Улыбнувшись, я побежала к нему. Мысленно пожалела о том, что отправилась выполнять задание в балетках и новом джинсовом сарафане. Что, если придется применить силу против Заблудшего? Никто из них не уходит с Ловцами, не попытавшись улизнуть. И даже когда они оказываются загнанными в угол, то с упорным рвением делают все, чтобы избавиться от нас.

Но как они не понимают, что в Ином Мире им будет лучше? Хотя я не знаю, как там все обустроено, но прочла множество книг и выслушала добрую сотню тысяч историй о том, что, попадая в Иной Мир, духи находят умиротворение и обретают вечный покой… Это место становится для них новым домом.

Мертвым нечего делать среди живых. Такова истина.

Заблудший заметил меня и поспешил скрыться за углом продуктового магазина. Хотелось крикнуть ему: «Стой!», но он бы все равно не послушал. Чертовы призраки. Нет, чертовы Заблудшие. С ними столько мороки.

Пришлось ускориться. Постоянно спотыкаясь о камни продолговатой формы, из которых была выложена дорога, я достигла магазина. Резко затормозив, огляделась. Заблудший пропал, как сквозь землю провалился.

— Да что б тебя! — прошипела я.

Что-то резко и совершенно неожиданно сбило меня с ног. Чувствовалось это так, будто в спину врезался кулак изо льда. Не сумев удержать равновесие, я полетела вперед и проехалась щекой по камням около метра. Зашипев от жгучей боли, пульсирующей в ладонях, коленях и на лице, я попыталась встать, но внезапная дрожь свела попытку на нет.

Обернувшись через плечо, увидела, как в шаге от меня застыл Заблудший. Высокий, полупрозрачный, безликий, устрашающий. Есть призраки, которые выглядят как самые настоящие монстры, но долгое пребывание Заблудших в мире живых делает их не на шутку опасными, хоть они и кажутся с виду безобидными сгустками энергии.

Дело в том, что после смерти человеческие души становятся как бы несовместимыми с нашим миром. Живое отталкивает их, не принимает, и от этого души сходят с ума. Они становятся агрессивными и могут нанести серьезный вред людям.

Время, проведенное мертвыми среди живых, отдаляет их от человечности.

Повезло же мне нарваться на злого Заблудшего — обычно они не лезут в драку первыми.

Призрак не шевелился, что дало мне возможность спокойно, но не без боли подняться на ноги. Сняв с плеча сумку и не сводя глаз с Заблудшего, я достала Шкатулку — резную, из темно-красного, редкого вида дерева, сверкающую и покрытую лаком. На вид она казалась тяжелой, но по ощущениям не весила и ста грамм. Не знаю, как, но эта штуковина вмещала в себя души. Внутри шесть отделений — одно на призрака. Шкатулка являлась средством перемещения душ с места их смерти, или поимки, до Портала.

Так же вещица становится тяжелее, когда заполняется призраками.

Душа имеет свой вес.

— Пора на покой, приятель, — настороженно сказала я, медленно отрывая Шкатулку.

Заблудший совершил что-то похожее на наклон головы вбок. Возможно, он понимал меня, но все равно не мог ничего сказать в ответ — этот вид духов не умеет разговаривать.

Негромко сглотнув, я сделала осторожный шаг к призраку. Тот не сдвинулся ни на сантиметр. Он изучал меня, и от этого тряслись поджилки.

Еще один небольшой шажок, и я остановилась, напрягшись. Как-то странно это. Заблудший не пытался проявить сопротивления. Если он не против уйти, тогда какого черта было толкать меня?!

— Ладно, — пробормотала себе под нос.

Может быть, все решится мирно? Все-таки, джинсовый сарафан на мне очень симпатичный и стоит не пять копеек.

Я вытянула руки с открытой Шкатулкой в ладонях.

— А теперь залезай-ка туд…

Последняя буква застряла в горле косточкой, когда Заблудший одним взмахом дымчатой конечности выбил Шкатулку. Растерянно проследив за ее перемещением и падением, я повернулась к духу, который направил на меня струю плотного сгустка.

Духи умеют создавать всякие штуки в виде сфер, используя свою энергию. Надо сказать, их приемчики очень неприятные и болезненные.

Значит, по-хорошему все-таки не получится.

Я увернулась от струи в самый последний миг. Она пролетела над головой, задев макушку. Выпрямившись, приняла оборонительную стойку и обратилась к своему внутреннему источнику силы.

У меня тоже найдется парочка сюрпризов для Заблудшего. И я не гарантирую, что они ему понравятся. Что ж, сам напросился.

Сосредоточившись на мощи, зарождающейся дикими импульсами в груди, вообразила, как она расползается по телу. Гибкая, превосходная, бесконечная сила. Стремительный жар охватил меня с головы до пят, но силой мысли я направила его в свои сжатые кулаки.

Мгновение — и их покрыло ослепительное, чистое, белое пламя.

Алмазный огонь. Воистину великолепный, редкий и красивый.

Пламя, доставшееся мне по наследству.

Оно не причиняло абсолютно никакого дискомфорта. Наоборот — даровало силу и ощущение безопасности.

Жаль, что у Заблудшего не было лица, и я не могла видеть его реакцию. Было ли ему страшно? А должно. Пламя Ловцов — истинная магия — способна причинить духам боль. Оно так же может и уничтожить их, если постараться. Является отличным оружием в борьбе со злыми, окончательно свихнувшимися призраками.

Согнув одну руку в локте, я встряхнула кистью, и от моих окутанных пламенем пальцев ввысь взметнулся белый шар средних размеров. Он завис в воздухе и послушно ждал моего мысленного приказа, чтобы полететь к Заблудшему.

— Не сопротивляйся и иди со мной, — жестким тоном сказала я.

Чувствовала себя немного глупо, разговаривая с тем, кто не мог ответить мне.

Призрак вновь наклонил голову. Ему, типа, совсем не страшно?

Да мое пламя его на куски порвет, если я хорошенечко разозлюсь!

Не то, что бы мне было очень важно выглядеть в глазах какого-то там духа крутой, но его равнодушие слегка задевало мою девичью гордость.

Все произошло настолько быстро, что я даже не успела понять, как отлетела назад и впечаталась в стену здания магазина. Нехило приложившись головой, я беспомощно рухнула вниз. Пламя исчезло, как только я утратила над ним контроль. В глазах двоилось, но я сумела разглядеть надвигающийся силуэт Заблудшего. Вот козел! И силен, однако… Швырнул меня, как тряпичную куклу.

Я с шипением дотронулась до своего затылка, ожидая почувствовать что-то противно-липкое, теплое и имеющее красный цвет. Но ничего не было. Убрав руку от головы, я не увидела крови. Фух. Пронесло. Еще не хватало мне засветить перед наглым призраком свои кишки — я не переносила вида крови.

Однако затылок нереально раздирало от боли.

Возвысившись надо мной, Заблудший создал свинцовый шар, подобный тому, который был у меня. Опершись спиной о здание, я заворожено смотрела, как сфера росла, становясь ближе к моему перекошенному от боли лицу.

Однажды мне попало такой вот штукой в живот. Это было несколько месяцев назад, но страшные муки я до сих пор помнила очень ясно. Что будет, если эта сфера коснется моей головы? Однозначно, мозг взорвется. В самом прямом смысле, к несчастью.

Собираясь на ловлю очередного духа, я не планировала умирать. Мне нельзя погибать. Мама не справится с Аней одна.

Уже вжавшись в стену, я покорно ждала своей участи. Почему покорно? Потому что сфера, приблизившаяся ко мне еще на десять сантиметров, необыкновенным образом гипнотизировала, подчиняла внимание и отбивала всякое желание сопротивляться.

Такое впервые происходило со мной.

— Ну, вот опять мне приходится спасать тебя.

Я, должно быть, поймала глюк.

— К-Костя? — удивилась собственному лепету и перевела взгляд в сторону, откуда исходил голос.

Как он вообще здесь оказался? Опять следил за мной?

Привлекательный блондин, находясь в Середине, стоял, скрестив руки на груди, и неодобрительно качал головой.

— Сколько раз тебе говорить — не ходи на такие сложные задания одна. Трудно было меня дождаться?

Не такое уж оно и сложное, это я недостаточно сильная. Однако при выдаче задания моего мнения не спрашивают. Но в Службе Доставки стараются подгонять призраков каждому Ловцу под его способность с ним разобраться. Похоже, в этот раз они ошиблись, возложив на меня столь непростую задачку — поймать призрака, пробывшего в мире живых тридцать пять лет.

— Но у тебя своя работа есть, — промямлила я, забыв на секунду о том, что здесь еще, вообще-то, Заблудший, который собирался убить меня полминуты назад.

— Ты должна была дождаться меня, — настаивал Костя. — Итак, что здесь у нас? — он щелкнул костяшками пальцев и натянул на лицо улыбку, которая пугала меня больше самого разъяренного в мире духа.

Заблудший отвлекся на него, убрав сферу от моего лица.

Растрепав рукой светлые волосы с темными корнями, Костя направился к призраку.

— Я с тобой в два счета разделаюсь, урод, — его решительный, посерьезневший тон прогнал по моему телу дрожь восхищения.

Костя — Ловец. Невероятно крутой и очень сильный. Я всегда восторгалась им.

Я ни на миг не сомневалась, что ему без особого труда удастся разделаться с Заблудшим, который замахнулся на него своей длинной, правой конечностью без кисти и пальцев. Он выносил призраков и посильнее.

Костя отклонился назад, прогнувшись в спине — почти как Матрица — и нанес призраку удар в то место, где у него находилась челюсть. Для этого Богданову пришлось подпрыгнуть, так как Заблудший был на целую голову выше. Призрак — чертов гигант, ведь рост Кости около ста восьмидесяти сантиметров. Со своими ста шестьюдесятью тремя я так вообще казалась крохой.

Приходя в себя от «знакомства» со стеной, я поднялась на подкашивающиеся ноги.

— Костя, — произнесла тихо, ковыляя к нему.

Он избежал очередного удара от Заблудшего.

— Не вмешивайся, — рявкнул властно, и я послушно застыла на месте.

Поджав губы, я стала наблюдать за его борьбой с призраком. Костя прав. Лучше мне не вмешиваться. Я только под ногами мешаться буду. Но было неправильно то, что он выполнял мою работу вместо меня.

Костя нанес серию стремительных атак по духу, и тот, казалось, выдохся. Нацепив на лицо дерзкую ухмылку, Костя вытащил из кармана черной толстовки свою Шкатулку (я всегда удивлялась, как она туда помещалась) и подошел с ней к призраку. Тот больше не пытался ударить его, видимо, смирившись со своим поражением. И это было верным решением. Лучше не нарываться на Костю.

— А ты не плох… — хмыкнув, оценил боевые качества своего соперника светловолосый Ловец и открыл Шкатулку.

Бесцеремонно схватив Заблудшего, он поднес его голову к Шкатулке. Плотное, дымчатое тело призрака стало засасывать в вещицу, и вскоре он исчез.

— Но этого недостаточно, — с каким-то разочарованием добавил Костя, захлопнув Шкатулку. — Тяжелый, гад, — он подбросил ее в воздухе и засунул обратно в карман.

Мое сердце застучало в бешеном ритме, и я не стала сдерживать облегченной улыбки. Все обошлось. Благодаря Косте. Уже в который раз он выручал меня.

— Эй, ты как там? — обратив на меня внимание, спросил напарник.

Нет. Это не официально. Ловцы работают поодиночке, но поскольку мы с Костей лучшие друзья, то иногда помогаем друг другу. Точнее он мне. Но в свое оправдание хочу сказать, что я стала Ловцом относительно недавно.

— Порядок, — подняла руку, кивнув.

Дотронувшись до медальона, я повернула стрелку на открытый глаз и, зажмурившись, перенеслась из Середины обратно в мир живых.

Костя сделал то же и остановился напротив. Нагнувшись, он оперся ладонями о колени, чтобы посмотреть на мое измученное лицо.

— Мда, занятно он тебя потрепал, — пробормотал Богданов, задумчиво разглядывая меня своими светящимися голубыми глазами.

— Ты умеешь подбадривать, — съязвила я и поморщилась, когда поднимала голову.

— Ты чего? — тут же засуетился Костя.

— Ничего, — солгала, махнув рукой. — Пошли? — спросила я, не желая больше находиться здесь.

— Ага. Потопали… А ну стоять.

— Ммм?

— Твоя голова, — расстроено констатировал он. — У тебя огромная шишка на затылке.

— А, — я нащупала пальцами рану и, скрипя зубами, определила ее размер. — Ерунда.

— Но выглядит совсем как не ерунда.

— Да ладно тебе. Это всего лишь шишка.

— А если она распухнет до размера второй головы? — продолжил он размышлять вслух.

Я вскинула бровь.

— Вряд ли, Костя. Успокойся.

— Ты перестанешь быть миленькой, если станешь двухголовой.

Я закрыла глаза и покачала головой, пропустив то, что он назвал меня миленькой.

— Иногда твоя фантазия пугает.

— Ты на колени свои тоже глянь, — Богданов кивнул вниз, на мои ноги.

Я опустила взгляд и издала хриплый возглас ужаса.

— Мой сарафан! — плевать на коленки. Мой чудесный, новый, милый сарафан был порван и испачкан.

— Девчонки, — фыркнул Костя.

— Он пять тысяч стоит!

— И зачем тебе сарафан за пять тысяч? — Костя непонимающе пожал плечами. — Зачем ты вообще отправилась в нем ловить Заблудшего? — поджал нижнюю губу, в которую было продето маленькое черное колечко.

Я промолчала, тихо простонав.

— Ладно. Давай сходим до тебя. Переоденешься в нормальные шмотки, а потом отнесем Заблудшего к Порталу.

 

ВТОРАЯ ГЛАВА

 

Я лежала на кровати, смотрела в белый потолок своей комнаты и прокручивала в памяти вчерашнюю поимку Заблудшего. Но поток мыслей рассеялся, как только до меня донесся рэп из соседней комнаты младшей сестры. Стена между нашими спальнями была тонкой, а сейчас так вообще я сомневалась в ее существовании. Столь полюбившийся Ане музыкальный жанр — одна из немногих вещей, которые вводили меня в трудно контролируемое бешенство.

Она будто услышала то, о чем я думаю, и сделала громче. Назло мне, естественно. В последнее время это стало ее главным источником развлечения. Злить и всячески поддевать меня, ругаться со мной…

Семь месяцев назад все было иначе. Семь месяцев назад она не слушала эту ужасную музыку и не была такой вредной.

Одно событие перевернуло все.

Я громко вздохнула и заткнула уши ладонями. Легла на бок. Через минуту перевернулась на другой. Закрыла глаза и стала считать про себя, пытаясь заглушить мыслями противный голос какого-то известного рэпера.

Не помогло.

Голова, и без того раскалывающаяся, теперь трещала, как попкорн.

Больше не в силах терпеть этот музыкальное недоразумение, я соскочила с кровати и выбежала из комнаты. От басов в узком коридорчике квартиры вибрировал пол под ногами, и дрожала потолочная лампа. Я остановилась у дверей комнаты Ани и стала долбиться в нее.

Она оглохла?

Я стучалась, не прерываясь, несколько минут.

Наконец, в один поистине чудесный момент, когда у меня побагровели костяшки пальцев, сестра соизволила отозваться.

Дверь, на которую была приклеена большая, ярко-синяя наклейка с надписью: «Посторонним вход запрещен» и со знаком радиационной опасности черно-желтого цвета, открылась, и моя рука, сжатая в кулак, застыла в воздухе.

Аня встала в дверях, и ее недовольный взгляд упал на мое лицо. Она жевала жвачку, но я не слышала ее чавканья, так как музыка заполнила квартиру без остатка, и мне тут же захотелось убежать как можно дальше, лишь бы не слышать этого больше.

— Чего тебе? — лениво спросила Аня.

Я с трудом расслышала ее и поспешила ответить.

— Сделай потише!

Миловидное лицо сестры, на котором было несколько слоев косметики, сморщилось. Аня не услышала, что я сказала. Неудивительно, учитывая громкость музыки. Так реально недолго оглохнуть.

— Сделай тише! — закричала я.

Моя просьба дошла до нее, так как сестра надела маску раздражения.

— Не буду, — это я прочитала по ее губам. Затем Аня закатила глаза.

Мы были совершенно разными, во всех смыслах.

Сестра обладала яркой внешностью: волосы цвета сгорающего на закате солнца, малахитовые глаза и алые, пухлые губы. Она была огнем. Необузданным, вспыльчивым, яростным. А я — льдом. Невзрачным, спокойным, вечным. С платиновыми, прямыми волосами и серыми, будто холодное зимнее небо, глазами, я блекла на фоне Ани.

Характерами мы так же отличались.

Аня нетерпелива, капризна, эгоистична и упряма. Она избалованная девчонка, которая утратила последнее представление о том, что такое уважение к старшим.

Но я должна быть терпелива с ней.

Я сделала глубокий вдох, усмиряя внутри себя нарастающую злость, и решила пробовать решить конфликт мирно.

— Пожалуйста, Ань, — попросила я вновь, — сделай музыку тише.

Я не кричала, но мой голос звучал твердо и настойчиво.

Сестра снова закатила глаза — свой излюбленный жест — и стала закрывать дверь, но я вовремя подставила свою руку и не позволила ей сделать это.

Отлично. Анька игнорирует меня. Опять.

Я стиснула зубы и метнула на сестру хмурый взгляд.

— Хватит! Сделай то, что я прошу. У меня голова болит от твоей музыки!

С каждой секундой я теряла контроль. Я не хотела быть монстром в глазах сестры, но она все равно видела меня именно в таком качестве.

— Так это твои проблемы! — воскликнула Аня, вспыхнув моментально, на моих глазах, и нахмурилась. — Обратись к врачу, если у тебя что-то не так с головой.

Я терпеливый человек. Моя работа и образ жизни того требуют. Но иногда, клянусь, мне хочется сорвать и перестать быть банком скопления негативных эмоций. Я хочу стать чертовым вулканом.

— Отвали, Женя, — вздохнула сестра и резко толкнула дверь на меня. От неожиданности я растерялась, и в следующее мгновение мои глаза упирались в черный значок радиации на желтом фоне.

С Аней невероятно сложно. Особенно сейчас.

Единственный человек, который мог усмирить ураган внутри нее, был папа. Но его нет. Больше нет. Мы с мамой… точнее я перепробовала множество вариантов подступиться к ней. Но мне так и не удалось сломать ее броню и добраться до настоящей Ани с ранимой душой.

Но, не смотря ни на что, я не сдамся.

Мама сдалась.

Нет.

Она даже не начинала бороться.

— Я еще с тобой не закончила.

Я немного не рассчитала силу, и деревянная дверь с грохотом ударилась о стенку. Аня, крутившаяся перед большим зеркалом в углу небольшой комнаты с фотообоями утреннего Нью-Йорка, подпрыгнула и взвизгнула. Она увидела меня в отражении и развернулась. Ее глаза округлились от удивления и невиданной наглости с моей стороны, ведь я не должна врываться вот так в ее комнату.

Я стояла у порога и сверлила взбешенным взглядом растерянное лицо сестры, а затем переключила внимание на окружающую обстановку. В комнате царил бардак. Вещи разбросаны, диван не застелен, и чем-то пахло. Недоеденный бутерброд на компьютерном столе. Сколько дней он там лежит?

Я смягчилась, ощутив прилив жалости к Ане, и неуверенно прошла вперед.

Всем, кроме хозяйки этой комнаты, и ее многочисленных друзей, запрещено входить сюда. Но сейчас я нарушила главное правило и понимала, что Аня не оставит это без скандала. Поэтому внутренне приготовилась принять атаку со стороны сестры.

— Уходи из моей комнаты! — закричала она, кинув черный топ, который держала в руках, на кровать. Но вещь не долетела и упала у моих ног.

Я проигнорировала ее просьбу, что сильнее взбесило сестру.

— Ты глухая?! Проваливай немедленно! — пискнула она и топнула ногой. Совсем не по-взрослому, каковой она себя считала. Ей шестнадцать. Даже если бы она была рассудительной и спокойной, то все равно не была бы взрослой.

Я всего лишь хотела тишины.

Я дошла до ноутбука Ани, собираясь выключить музыку.

— Убир… — сестра резко замолкла, когда я нажала кнопку выхода из системы и закрыла крышку компьютера. — Ты… Ты… Ты… Ты что творишь?!

Я не ответила.

Самое время уходить.

Я развернулась и направилась к выходу.

— Ненавижу тебя! — Аня шла за мной, швыряясь обидными фразами, которые ранили, но я не подавала вида. — Ты чокнутая! Ненормальная! Хватит лезть в мою жизнь! Хватит контролировать меня и решать, что мне делать!

Я вышла из ее комнаты и остановилась, чтобы дослушать, хотя прекрасно понимала ошибочность этого решения

Глаза Ани горели от ярости. Лицо стало бардовым. Она застыла у порога и проделывала на месте моей головы дыру. Одного ее вида было достаточно, чтобы понять, какую степень ненависти она испытывала ко мне. Мою заботу, стремление помочь она воспринимала, как желание навредить.

Аня ненавидела меня за то, что я любила ее.

— Как ты мне надоела, — шипела сестра. — Как ты меня раздражаешь! Возомнила из себя мамочку и решила, что можешь контролировать меня?! Ни фига подобного, Женя! Ты ничего для меня не значишь, — она ткнула в меня пальцем. — Ты никто для меня. Сестра — всего лишь слово, формальность, ясно? Жду не дождусь, когда окончу школу и свалю отсюда подальше, потому что вы с мамой сумасшедшие!

Огромный ком застрял в горле, и я не могла проглотить его.

Мне удавалось сохранять спокойствие только потому, что я всем сердцем надеялась, что Аня говорила это со зла, от обиды на судьбу. Я надеялась, что где-то глубоко внутри она сожалела о своих словах.

Я верила, что еще не все потеряно.

Пока ее истерический монолог не зашел дальше, я заставила себя шевелиться. Надоела эта ругань.

— Вы портите мне жизнь! — вопила Аня мне вслед. — Я ненавижу вас! Слышишь? Ненавижу!

Я не собиралась возвращаться в свою комнату. Я дошла до арки, ведущей на кухню.

— Ненавижу! — повторила Аня, крича громче. — Я буду делать то, что хочу, и никто не вправе указывать мне, тем более ты!

Через пару секунд я услышала, как сестра громко хлопнула дверью. А еще мгновение спустя стены квартиры вновь сотрясались от музыки.

 

***

 

Я дико скучала по тем временам, когда Аня не была такой несносной.

Первые сложности начались, когда она вступила в переходный возраст. Этот непростой период обошел меня стороной, поэтому со мной хлопот не возникало. Я никогда не доставляла родителям проблем. Я не возвращаюсь поздно ночью с дискотек. Я вообще не хожу на них. Я не гуляю с парнями, хорошо учусь в школе. У меня идеальная, незапятнанная репутация, и иногда я сама поражаюсь, как могу сохранять такое положение вещей, когда моя жизнь, на самом деле, далеко не нормальна. Но я справляюсь. Я пытаюсь справиться.

А Аня… она слаба духом. Сестра сломалась окончательно, когда не стало папы. Семь месяцев назад мама решила, что навсегда потеряла и ее. И себя. Поэтому она опустила руки. Она перестала сражаться за нашу семью.

Они слабые.

Папа был сильным, и я думаю, что эта внутренняя сила досталась мне от него. Папа бы не потерпел нынешнее поведение мамы и Ани. Для него то, что все пошло под откос, не причина сдаваться. Он не признавал этого слова.

Но он не виноват в том, что умер. Он не виноват, что является причиной нашего краха.

Никто не виноват.

Это просто случилось.

Врачи сказали, что смерть была мгновенной. Папа не мучился. Он даже не успел осознать, что произошло. Внезапная остановка сердца. Он просто упал. Это произошло в разгар рабочего дня, в пятнадцать минут четырнадцатого. Мы с Аней были в школе. Мама позвонила мне, она громко рыдала в телефон и шептала имя папы. Снова и снова, будто в бреду. Я поняла, что мы потеряли его, хотя мама больше ничего не сказала. Она просто не была в состоянии говорить.

Я знаю, как пахнет смерть.

В тот день я всюду чувствовала этот запах.

Я видела, как сломалась Аня. Я видела, как сломалась мама. Я думала, что этого не произойдет со мной, ведь я уверена, что сильная, даже несмотря на то, что умер один из самых близких мне людей. Но после похорон папы я случайно поймала свое отражение в зеркале и поняла, что тоже сломлена. Единственная разница между мной и мамы с Аней в том, что я держу свою боль под строгим контролем. Я не позволяю ей быть видимой для других.

Я стараюсь быть сильной не только ради разваливающейся семьи, но и для отца. Я должна быть такой же, как он. А он мог все. Пусть и не физически. Я не знала никого, у кого была столь же сильная душа.

После его кончины Аня стала совершенно неуправляемой. Мама до сих пор закрывает на это глаза, она ослеплена болью утраты. Нет. Она не замкнулась в себе, не стала затворницей, она даже может улыбнуться, но я знаю, что это будет не искренне. Мама пытается делать вид, что у нас все, как прежде, только вот ее притворство неубедительно.

Если бы я только могла сделать что-нибудь. Если бы я только могла вернуть отца…

Но мертвые — это мертвые. Они ушли и больше не вернутся. Нужно учиться жить с этим.

 

***

 

Я удивилась, когда, зайдя на кухню, чтобы сделать себе какао, увидела маму. Почему она вернулась на целый час раньше? Обычно она как раз таки задерживается. У нее что-то случилось? И вообще, как давно она здесь?

Она сидела за кухонной стойкой, спрятав лицо в ладонях. На ней был серый пиджак и юбка в тон. Мама ненавидела свою работу главного секретаря в юридической фирме, но это приносило хорошие деньги, которые сейчас нам просто необходимы, ведь папы больше нет. У него была стабильная должность заведующим рекламным отделом в страховой компании, и он много зарабатывал. Мы ни в чем не нуждались. Но у меня не было привычки клянчить у родителей деньги, папа всегда учил нас с Аней самостоятельности. Поэтому я устроилась на подработку в библиотеку, даже не подозревая, во что ввяжусь.

— Привет, — сказала я, и мама вздрогнула.

Она убрала руки от лица и устремила на меня уставшие, светло-карие глаза.

— А-а-а, привет, Жень, — хрипло отозвалась она и выпрямила спину. — Извини, я задумалась и не услышала, как ты пришла, — мама протерла глаза.

Я еще минуту топталась на месте, а затем нерешительно прошла вперед. Обошла маму, которая следила за моими действиями, и остановилась у раковины. Гора немытой посуды. Я издала громкий вздох и включила воду.

Посуду должна была помыть Аня. И это единственное, что от нее требовалось за целый день. Но она, конечно же, снова пропустила мою просьбу мимо ушей и просидела за ноутбуком в своей комнате.

«Быть терпеливой» сказала себе.

Я капнула моющее средство на губку и принялась натирать тарелки.

— Женя? — я услышала, как мама произнесла мое имя, и обернулась.

— Да?

Она что-то сказала, но ее слова утонули в неожиданно прогремевших аккордах рок-композиции, исходившей из владений сестры, и намыленная тарелка выскользнула из моих рук, упав на вершину горы грязной посуды.

Мама закрыла глаза и слабо покачала головой.

Раньше бы она зашла к Ане и командирским голосом заставила бы ее выключить, наконец, музыку. Но сейчас… сейчас тяжелый вздох — это все, на что она способна в этой ситуации.

— Что ты говорила? — громко спросила я, перекрикивая солиста, издающего какие-то сумасшедшие, дикие крики. И это еще называется искусством…

Мама вернула ко мне внимание и взгляд.

— Я сказала, что ты можешь сварить пельмени на ужин, — мама подошла ближе, чтобы я лучше слышала ее. — Сегодня от меня нет никакой пользы на кухне. Ну, или ты сама что-нибудь приготовь, — она вяло махнула рукой в сторону плиты. — А я пойду спать. Сегодня был завал на работе.

Не дождавшись моего ответа, мама захватила папку с документами со стойки и направилась к выходу из кухни. Через несколько секунд ее сгорбленная фигура скрылась за углом.

— Конечно, — тихо проговорила я, обращаясь в пустоту.

Честно говоря, от мамы не было никакого толка на кухне со дня смерти папы. Готовкой занималась я. Как и уборкой, стиркой и прочими домашними хлопотами. Но когда работа в библиотеке отнимала у меня все силы, я тоже становилась бесполезной и прибегала к услугам доставки пиццы, или суши.

Когда я домыла посуду, музыка, наконец, престала трясти нашу четырехкомнатную квартиру в старом доме. Неужели Аня сама устала от своего оружия пыток для меня?

Выключив воду, я взяла полотенце, чтобы вытереть руки, и услышала приближающийся топот ног. Через пару мгновений мимо промелькнул силуэт с копной рыже-каштановых волос.

Аня.

Я отбросила полотенце в сторону, не глядя, куда оно прилетит, и бросилась вслед за сестрой.

Я нагнала ее у входной двери.

— Ты куда?

Сестра не ответила. Она наклонилась к прямоугольному зеркалу в темной деревянной раме, висящему на стене, и стала поправлять завитые локоны. На ней была джинсовая мини-юбка и серебристый блестящий топ, поверх которой она надела жилетку, тоже джинсовую.

Ответ мне не требовался.

Она снова собралась на гулянку.

— Ань, — вздохнула я почти отчаянно.

Сестра повторила мой вздох, только с раздражением, но не повернулась ко мне. Достала из черной сумочки блеск и нанесла еще один слой на губы в форме сердечка, чтобы она сверкали ярче.

Мое сердце сжималось от волнения каждый раз, когда Аня уходила гулять с друзьями. Ей совершенно нельзя доверять. Летом, наверно, я вообще ее не буду видеть дома, так как сестра любила оставаться у своей подруги Тани. И у Марины. А так же у Наташи. У нее много подруг.

Я беспокоилась, что с Аней могло что-нибудь случиться. Я боялась этого, как наступления конца света. Даже больше. Хотя в принципе это одно и то же.

Она не сможет постоять за себя, если ее настигнет беда. Она маленькая и худенькая.

Сестра отстранилась от зеркала, закинула блеск обратно в сумочку и потянула на себя входную дверь.

— Чао, — сказала она.

— Постой! — я сделала шаг вперед.

К моему счастью, Аня остановилась. Но она не хотела смотреть на меня.

Может, у меня получится убедить ее остаться дома и обезопасить от глупостей, которые она непременно совершит, чтобы насолить мне или маме. Процент моего успеха в этом был катастрофически мал, но я не перестану надеяться даже с нулевой вероятностью своей победы.

— Ты… — нерешительно начала я. — Ты гулять?

Боже. Это же очевидно.

— Да, — резко сказала Аня. Но она хотя бы ответила.

— Когда ты вернешься? — осторожно поинтересовалась я.

Сестра раздраженно цокнула.

— Не знаю.

Поведение Ани давно вышло за грани дозволенного в ее возрасте. Она грубила и вечно где-то пропадала. Последнее меня тревожило больше всего, и как бы я ни пыталась достучаться до нее, она не слышала меня, делая все по-своему. Делая неправильно.

Я думаю, что Аня ведет себя так специально. Многие ее поступки совершаются назло другим. Я думаю, что она запуталась в себе, в жизни, в людях, которые ее окружают. Она запуталась в своих чувствах, которые обуревают ее, и сестра просто не в силах сопротивляться их давлению. Она пытается разобраться во всем путем совершения ошибок, причинении боли другим. Это каким-то парадоксальным образом приносит ей спокойствие. Хотя я не могу знать этого наверняка, потому что Аня закрыта от меня. Я делаю вывод из того, что вижу каждый день.

Я не знаю, как помочь ей.

Но я пытаюсь.

— Все? Допрос окончен? — нервно уточнила она.

Я ответила вздохом, так как ничего не могла сказать.

Аня ушла, громко хлопнув за собой дверью.

Я действительно вела себя с ней, как мамочка.

Как тяжело быть ответственной.

Я бы тысячу раз пожелала избавиться от этой черты характера и просто стать беззаботной, как Аня. Но кто-то должен за все отвечать, следить, решать. Кто-то должен поддерживать порядок, потому что из хаоса выбираться еще тяжелее, чем из того неопределенного положения, в котором сейчас оказалась наша семья.

Кто-то должен продолжать жить.

И я живу.

Я хочу, чтобы жили остальные.

Я любила папу. Я всегда буду его любить и







Дата добавления: 2015-12-04; просмотров: 129. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...

Обзор компонентов Multisim Компоненты – это основа любой схемы, это все элементы, из которых она состоит. Multisim оперирует с двумя категориями...

Композиция из абстрактных геометрических фигур Данная композиция состоит из линий, штриховки, абстрактных геометрических форм...

Важнейшие способы обработки и анализа рядов динамики Не во всех случаях эмпирические данные рядов динамики позволяют определить тенденцию изменения явления во времени...

Ситуация 26. ПРОВЕРЕНО МИНЗДРАВОМ   Станислав Свердлов закончил российско-американский факультет менеджмента Томского государственного университета...

Различия в философии античности, средневековья и Возрождения ♦Венцом античной философии было: Единое Благо, Мировой Ум, Мировая Душа, Космос...

Характерные черты немецкой классической философии 1. Особое понимание роли философии в истории человечества, в развитии мировой культуры. Классические немецкие философы полагали, что философия призвана быть критической совестью культуры, «душой» культуры. 2. Исследовались не только человеческая...

Реформы П.А.Столыпина Сегодня уже никто не сомневается в том, что экономическая политика П...

Виды нарушений опорно-двигательного аппарата у детей В общеупотребительном значении нарушение опорно-двигательного аппарата (ОДА) идентифицируется с нарушениями двигательных функций и определенными органическими поражениями (дефектами)...

Особенности массовой коммуникации Развитие средств связи и информации привело к возникновению явления массовой коммуникации...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.011 сек.) русская версия | украинская версия