Франко-русский союз и политическая ситуация в Европе к концу XIX в. 11 страница

В начале 1895 г. Ульянов уезжает за границу, где знакомится с европейскими социалистами, в том числе и с Г. В. Плехановым, с которым договорился об издании и переправке в Россию марксистской литературы. Вернувшись вскоре в Петербург, Ульянов организует в столице нелегальный «Союз борьбы за освобождение рабочего класса», который он рассматривал как зачаток рабочей марксистской партии. «Союз» объединял около ста человек и намеревался развернуть широкую агитацию на фабриках и заводах Петербурга.

Было составлено несколько призывов к рабочим («листовок»), где проводилась мысль (которую горячо поддерживал Ульянов), о неразрывном единстве экономических и политических вопросов. Рабочих убеждали, что если они хотят жить лучше, то одной борьбы против хозяев недостаточно и надо выступать против правительства и общих условий жизни в стране. Никакого существенного влияния эта деятельность на положение в столице не оказала, а в декабре 1895 г. участники «Союза» были арестованы.

Ульянова суд приговорил к ссылке в Сибирь на три года, которые тот провел в селе Шушенское, в семидесяти километрах от города Красноярска. Находился он здесь за государственный счет (ссыльные получали ежемесячное содержание) и мог не заботиться о добывании денег. Их хватало вполне. Снял просторный и добротный крестьянский дом. Приготовлением пищи, уборкой и стиркой занималась местные крестьянки, которым платил несколько гривенников в месяц. Регулярно получал необходимые газеты, журналы, книги, посылки и денежные переводы от матери. Владимир Ильич проводил время в чтении, написании статей и книг, в прогулках, в беседах с другими ссыльными, которые и таких же условиях «гнили на каторге». В начале 1900 г. срок ссылки закончился, и вскоре Ульянов уехал за границу, где с небольшими перерывами прожил до весны 1917 г.

Первые свои статьи Ульянов подписывал различными псевдонимами. В 1901 г. он впервые подписался псевдонимом «Ленин» и под этим именем вошел в историю.

Пока Ульянов-Ленин пребывал в Красноярском крае, случилось событие, которого он так ждал и которое так готовил (даже написал несколько вариантов будущей программы партии). В марте 1898 г. в городе Минске состоялся съезд социалистов, провозгласивший создание Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). В нем участвовало девять человек, представлявших марксистские кружки из нескольких районов империи. Никто из участников рабочим не был, но выступали и говорили они от имени «рабочего класса».

Собравшиеся выпустили «Манифест», где объявили о своих

целях. Первоочередная — свержение самодержавия во имя «завоевания свободы для народа». Намечались и дальнейшие цели: победа над буржуазией, переход власти к пролетариату и «создание бесклассового общества». «Манифест» утверждал, что решающая роль в грядущей революции будет принадлежать рабочему классу.

Был принят и организационный устав, согласно которому высшим органом партии считался съезд, а текущей деятельностью руководил Центральный комитет (ЦК). В работе съезда приняли участие представители пяти местных социал-демократических организаций, которые вскоре были арестованы, и деятельность только что объявленной партии фактически так и не началась.

Для объединения деятельности разрозненных социал-демократических кружков группа известных уже в конце XIX в. социалистов начала издавать осенью 1900 г. газету «Искра». Издание печаталось за границей тиражом в несколько тысяч экземпляров, а в ее редакцию входили: В. И. Ленин, Г. В. Плеханов, Ю. О. Мартов, А. Н. Потресов, В. И. Засулич, П. Б. Аксельрод. Позже в редакции произошел идейный раскол. За исключением

В. И. Ленина, все остальные стали лидерами меньшевистского течения в российской социал-демократии, течения, которое в теории и практике часто ориентировалось на западноевропейскую («реформистскую») социалистическую традицию. В кругу меньшевиков общепризнанным авторитетом считался «старейший марксист России» Г. В. Плеханов.

Ленин же возглавил большевистское крыло российской социал-демократии, проповедовавшее крайне левые идеи: необходимость и неизбежность революции, опора только на пролетариат, обязательное установление диктатуры пролетариата и беспощадное подавление «всех эксплуататоров».

«Потомственному дворянину из Симбирска» В. И. Ульянову суждено было сыграть в отечественной истории огромную роль. Обладая несомненными интеллектуальными дарованиями, этот человек сумел стать роковым историческим деятелем далеко не в силу этого. В числе главных фигурантов российской политической сцены но своему кругозору и интеллектуальному потенциалу он проигрывал многим. Однако, в отличие от них, именно Ленину суждено было ■ стать вершителем судеб миллионов людей, повелителем огромной страны, и в конечном итоге повлиять на весь ход мировой истории XX в. Его сила состояла в том, что он оказался «в свое время и на своем месте».

Социопсихологический архетип, олицетворяемый Лениным, мог реализоваться именно в России. Беспредельный фанатизм и уникальный аморализм Ленина явились квинтэссенцией стенаний и устремлений русской интеллигенции, поколения которой фетишизировали революцию. Именно Ленин стал как бы высшей и крайней точкой всего так называемого «освободительного движения», деятели которого, ратуя за «свободу» и «счастье народное», видели материализацию своих идеологических химер лишь в ниспровержении не только реальных форм организации общества и государства, но и вообще всего существующего: религии, морали, культуры. И именно Ленину суждено было стать самым последовательным и бескомпромиссным реализатором этой маниакальной мечты.

Философ Н. А. Бердяев заметил, что «революционер имеет интегральное миросозерцание, в котором теория и практика органически слиты. Тоталитарность во всем — основной признак революционного отношения к жизни». Эта «формула революционера» в полной мере приложима к В. И. Ленину. Весь окружающий мир, все богатство достижений культуры, все многообразие духовных достижений человечества его интересовали узкоутилитарно, лишь через призму обоснования неизбежности «пролетарской революции». Фанатическая и всецелая преданность одной заветной идее-мечте делала Ленина в обыденной жизни скучным и неинтересным человеком. Вне сферы революции его можно назвать неудачником. Неважный юрист, беспомощный оратор, несчастливый семьянин (отсутствие детей и нелюбимая жена — Н. К. Крупская), отсутствие друзей (лишь одни «соратники»), бездарные опыты участия в публичной политике — провал на выборах по Вторую Государственную думу, бесконечные материальные затруднения, все это, как и многое другое вместе взятое, могло бы довести до психического крушения. Но только не Ленина. С ним всегда оставалась его единственная страсть, которой он отдавался целиком большую часть своей жизни — революция. Он жил для революции и революцией.

Ленин не только «развил» теоретические взгляды на мир и на людей отечественных и зарубежных радикалов-предшественников, не только «обосновал» неизбежность и возможность создания некой «пролетарской морали и культуры», но и стал инициатором небывалого античеловеческого эксперимента: путем невиданного подавления и тотального принуждения создать баснословное «общество будущего», «выковать» совершенную «социалистическую личность». Это безумная затея, в конце концов, окончилась полным провалом. Однако цена этого эксперимента, нравственные и психологические деформации этнокультурной среды, человеческие и материальные потери оказалась настолько огромны, что «плата по ленинским счетам» будет влиять на жизнь в России еще необозримо долго.

Одни называли Ленина «гением», «великим теоретиком», «несгибаемым революционером», «славным продолжателем дела Маркса». Для других он являлся «чудовищем», «красным дьяволом», «великим мечтателем», «фанатиком», «идеалистом», •преступником». Каждое из этих определений в большей или меньшей степени к нему приложимо. Если попытаться метафорически сформулировать исторический образ Ленина, то можно его назвать черным гением. Этот человек стал известен в кругах социалистов еще в конце XIX в., а в начале XX в. он становится общеизвестным лидером левого крыла.

Летом 1903 г. в Брюсселе и Лондоне состоялся Второй съезд РСДРП, на котором была принята программа партии. Она ставила цель: свержение монархии, установление «самодержавия народа», введение «неограниченной свободы совести, слова, печати, собраний, стачек, митингов, профсоюзов», неприкосновенность личности и жилища, установление «широкого местного самоуправления», уничтожение сословий, полное равноправие, право на самоопределение всех наций, замена постоянного войска «всеобщим вооружением народа», всенародная выборность судей, отделение церкви от государства и школы от церкви.

В области рабочего вопроса главными призывами «эсдеков» являлись: установление 8-часового рабочего дня, полный запрет сверхурочных работ, запрещение ночного труда и труда подростков до 16 лет, введение государственного страхования, запрещение денежных штрафов, учреждение «правильного санитарного надзора на всех предприятиях».

В аграрной области лидеры «партии пролетариата» ратовали за отмену выкупных платежей, возвращение крестьянам всех сумм, взятых с них в качестве выкупных и оброчных платежей, конфискацию церковных, монастырских, удельных, кабинетских земель, обложение особым налогом.

В программе эсдеков прямо было записано, что партия «твердо убеждена в том, что полное, последовательное и прочное осуществление указанных политических и социальных преобразований достижимо лишь путем низвержения самодержавия и созыва Учредительного собрания, свободно избранного всем народом».

Раскол на большевиков и меньшевиков произошел на Втором съезде социал-демократов при принятии Устава партии, когда возникли острые разногласия при формулировании пункта о членстве в партии. Левые во главе с Лениным предлагали считать членом партии лишь того, кто работает в одной из организаций, в то время как другие предлагали в качестве критерия членства и «регулярное оказание содействия» (Ю. О. Мартов). Большинство голосов набрала ленинская формула, нацеленная на превращение партии в строго законспирированную организацию, спаянную твердой дисциплиной и партийной круговой порукой.

Фактически с 1903 г. «большевики» и «меньшевики» являлись двумя партиями, хотя обе и выступали от имени РСДРП. В последующие годы несколько раз предпринимались попытки воссоединения, тем более, что обе фракции признавали программу 1903 г. «политической платформой». В 1906 г. даже состоялся Объединительный съезд, на котором большевики приняли меньшевистский тезис о необходимости «социализации земли». Социал-демократы теперь ратовали за полную конфискацию не только церковных, помещичьих, государственных, царских, но и вообще всех частновладельческих земель, с последующей передачей ее «органам местного самоуправления».

Однако, невзирая на наличие «общих платформ», разногласия в стратегии и тактике меньшевиков и большевиков не только не уменьшались, но и увеличились.

Принципиальное различие между ними состояло в том, что большевики отдавали предпочтение революционным формам борьбы, отвергали реформаторский курс и были уверены, что в России возможны пролетарская революция и быстрый переход к социализму. Они считали, что капитализм в России, в том числе и в сельском хозяйстве, достиг достаточной для того «степени зрелости». Большевики резко отрицательно относились к буржуазии и считали недопустимым идти с ней на компромиссы. Точную численность большевиков установить невозможно, но, по приблизительным подсчетам «благожелательных исследователей», она насчитывала весной 1907 г. около 60 тыс. человек. Затем начался период упадка партии. К началу 1917 г. численность большевиков составляла примерно 20 тыс. человек.

В отличие от своих левых партийных товарищей, меньшевики были уверены, что буржуазия является движущей силой «освободительного движения». Исходя из этого, они полагали, что пролетариат не должен стремиться к власти, поскольку объективные условия для этого еще не сложились. После окончания Революции 1905-1907 гг. меньшевики постепенно превращались в реформистскую партию западного типа. Их общая идеологическая концепция сложилась именно в этот период. Основными ее положениями состояли в признании «общенациональной революции», в которой пролетариат играет авангардную роль, но в случае победы уступает власть буржуазии, ориентация на коалицию трех сил — рабочего, либерального и крестьянского движений, признание необходимости трансформировать РСДРП из партии интеллигентского типа в «широкую рабочую партию», в которой роль «профессиональных революционеров» должна быть сведена к минимуму, отказ от стремления управлять революционным движением и признание необходимости перенести центр партийной работы в массовые организации -профсоюзы, кооперативы, другие общественные ассоциации. Кроме того, меньшевики признавали равноценность думской («легальной») и вне- думской(«нелегальной») деятельности. К весне 1907 г. меньшевики насчитывали примерно 50 тыс. членов, а к весне 1917 г. число приверженцев сократилось примерно до 15 тыс. человек.

Политические принципы меньшевистского крыла РСДРП, встречали враждебное неприятие со стороны лидеров большевиков, и в первую очередь В. И. Ленина, сделавшего меньшевиков и меньшевизм объектом своей беспощадной критики, часто доходившей до личных оскорблений и площадного поношения.

 

§ 3. Полковник С. В. Зубатов и рабочие союзы. «Кровавое воскресенье»

 

Развитие промышленности вело к увеличению численности рабочих, концентрировавшихся компактными массами на окраинах больших городов, в рабочих поселках при фабриках и заводах. Именно в эти места устремлялись социалистические агитаторы, стремившиеся подчинить рабочую массу своему влиянию и заставить их действовать в соответствии с планами марксистов. Экономические условия жизни у большинства рабочих были достаточно тяжелыми, что делало рабочую массу очень восприимчивой к разговорам о «правде» и «справедливости». В нелегальных листовках и брошюрах немало о том писалось.

«Почему, — обращаясь к рабочим, вопрошали авторы очередного подпольного листка, — вы живете бедно, ютитесь в каморках и казармах, в то время как хозяин вашей фабрики живет во дворце, одевает свое жену в шелка и бархат, а для вас купить жене ситцевый платок — большая трата? Почему ваш хозяин штрафует вас за всякий проступок? Разве это справедливо?» «Потому, — восклицали марксисты, — что капиталисты ничего не боятся, потому что их охраняют полиция, армия, министры! Вы, рабочие, должны объединиться, только тогда станете настоящей силой, способной заставить богачей с собой считаться! Защищайте свои права! Требуйте правды и знайте, что хозяева и власти государства ваши враги! Только когда объединитесь, добьетесь свержения царской власти, только тогда наступит настоящее улучшение вашей жизни!».

Основную часть рабочих России составляли выходцы из деревни, вчерашние крестьяне, предки которых испокон веков жили в среде сельской общины, где уравнительное распределение урожая, налогов, повинностей было нормой; где вместе пахали, помогали друг другу. Там почти все были равны. Богатых было мало, и они не пользовались уважением. Перебравшись в город, устроившись на завод или фабрику, выходцам из села было очень не просто в новой обстановке. Здесь каждый был сам по себе, каждый должен был «урывать» лишнюю копейку и часто за счет другого. Многие такой жизни не понимали и не принимали. Они хотели, чтобы все было поровну, все было «по правде». Крестьянские представления о справедливости не выдерживали столкновения с капиталистической действительностью.

Поэтому немалое число рабочих внимательно читало всякие нелегальные газетки и листки, которые попадали к ним. Традиционное на Руси уважение к печатному слову мастерски использовали сочинители подпольных изданий. Премудрости политической экономии рабочим были неведомы, о законах образования и обращения капитала они не имели никакого представления. Но то, что видели перед глазами, часто возмущало. Забастовки, прокатившиеся по разным районам России в конце XIX — начало XX вв., отразили это возмущение.

Несмотря на все призывы и «разъяснительную работу» социалистов, рабочие никаких требований изменить политическое устройство страны не выдвигали. Выступать против власти Царя, значило выступать против Бога. На такое могли отважиться лишь самые отчаянные. Уважение к царской власти оставалось сильным.

Но не только социалисты, ненавистники порядка и государственных устоев, увидели в рабочих силу, способную в будущем стать мощным политическим оружием. Такую опасность осознавали и многие монархисты, понимавшие, что власть не может оставаться в стороне от рабочего вопроса, не может отдавать рабочих под воздействия все более наглевшей социалистической агитации.

Одним из таких деятелей стал полковник С. В. Зубатов, имя которого в истории неразрывно связано с так называемым периодом «полицейского социализма». Именно он стал инициатором создания «рабочих союзов» под покровительством и при содействии Департамента (управления) полиции.

Полковник С. В. Зубатов возглавлял в 1896-1902 гг. Московское охранное отделение, а затем занял в центральном аппарате Министерства внутренних дел пост начальника Особого отдела, занимавшегося борьбой с политическими преступниками. В молодости Зубатов увлекался революционным движением, но затем разочаровался в нем и стал убежденным сторонником самодержавия, считая, что гибель монархии станет гибелью России. «Те, кто идут против монархии в России, — наставлял С.

В. Зубатов, — идут против России; с ними надо бороться не на жизнь, а на смерть».

Широко мыслившие монархисты, к числу которых относился и жандармский полковник, еще задолго до 1905 г. разглядели новую и невиданную раньше опасность — рабочее движение, которое постепенно разрасталось, охватывало новые районы, новые группы наемных тружеников. Рабочая среда становилось угрожающим «взрывным материалом». С целью предотвратить подчинение рабочего движения социалистическим группам, С. В. Зубатовым была предложена идея создания под контролем властей легальных союзов, выражающих и отстаивающих интересы рабочих.

Этот замысел базировался на представлении, что русский царь находился вне партий, был главой всего русского народа, а не какой-то отдельной его части. Поэтому беды рабочих не должны оставаться безразличны властям, монархом поставленным. Власть не имеет права оставаться в стороне в конфликте между рабочими и хозяевами, обязана стать бесстрастным арбитром в их спорах, дать рабочему люду надежду и поддержку против «акул капитализма» и «хищников наживы». По мысли «полицейского социалиста», рабочие союзы должны были отстаивать профессиональные интересы трудового люда и не заниматься политикой.

Первая зубатовская организация появилась в 1901 г. в Москве, и ее опекал дядя царя московский генерал-губернатор, великий князь Сергей Александрович. Она носила название: «Общество взаимного вспомоществования рабочих в механическом производстве».

После Москвы подобные ассоциации появляются и в других городах: Минске, Одессе, Киеве. Самой же крупной стало «Собрание русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга», возникшее в начале 1904 года. К концу года она уже имела 17 отделений (отделов) во всех рабочих районах столицы. Задача общества состояла в том, чтобы способствовать трезвому и разумному времяпрепровождению, укреплению русского самосознания, правовому просвещению. Члены организации платили небольшие взносы, имели возможность пользоваться бесплатной юридической консультацией, библиотекой, посещать лекции, концерты.

Собирались рабочие в специальных помещениях, клубах или чайных, где и происходили встречи и беседы. Такие собрания посещали тысячи человек. Постоянно перед ними выступал уроженец Полтавской губернии, выпускник Петербургской духовной академии священник Георгий Гапон, страстно клеймивший хищников- хозяев, рисовавший проникновенные картины общественной несправедливости, что вызывало живой отклик у слушателей. «Батюшка» быстро прослыл радетелем за «народное дело».

В конце 1904 г. на одном из собраний возникла идея идти в царю и просить у него «правды и защиты». Как позже выяснилось, к этому времени Гапон уже был убежденным провокатором, попавшим под влияние различных «революционных борцов» и особенно известного деятеля террористической партии эсеров П. М. Рутенберга. Втайне от рабочих «батюшка» него «социалистические наставники» вынашивали замысел организовать общественные беспорядки.

В начале января 1905 г. на крупнейшем предприятии Петербурга — Путиловском заводе — вспыхнула стачка, вызванная увольнением нескольких рабочих. Забастовка быстро начала распространяться, и к ней начали примыкать рабочие других предприятий и районов. Это событие ускорило ход дел, и рабочие почти единогласно принимали решение идти к царю с петицией. Но с полным перечнем самих требований рабочие в массе своей ознакомлены не были; он был составлен небольшой «группой уполномоченных» под председательством Гапона.

Рабочие лишь знали, что они идут к царю просить «помощи бедному люду». Между тем, наряду с экономическими пунктами, в петицию, втайне от рабочих, был включен ряд политических требований, некоторые из них затрагивали основы государственного устройства, и носили откровенно провокационный характер. В их числе: созыв «народного представительства», полная политическая свобода, «передача земли народу».

Гапон и кучка его социалистов-приспешников знала, что выдвигают требования, заведомо невыполнимые, что сам акт «народного шествия» может привести к непредсказуемым результатам. Они и надеялись как раз на это. Составители петиции не только выдвигали перечень требований, но и желали, чтобы царь тут же перед толпой «поклялся выполнить их», что было совершенно невероятно.

Экстремистам, а к числу их несомненно принадлежал и непосредственный организатор, всегда, во все времена, нужна кровь, нужно насилие, способные сделать нереальное реальным, разрушить незыблемое для достижения их бредовых и безумных целей. Провокация 9 января 1905 г. удалась.

Власти военные и полицейские показали свою беспомощность и вместо того, чтобы изолировать десяток организаторов, долго полагались на «слово Гапона», уверявшего их, что шествие не состоится. Самого Николая II в эти дни в Петербурге не было, и идея вручить ему петицию в Зимнем дворце была просто абсурдна. Власти, наконец, уразумели, что Гапон ведет двойную игру, и 8 января приняли решение ввести в столицу большой контингент войск и блокировать центр города. В конце концов, более ста тысяч человек все-таки прорвались к району Зимнего дворца. В разных местах города была открыта стрельба и имелись жертвы: было убито 96 и ранено 333 человека. Враги же трона и династии во много раз завысили количество погибших и называли «тысячи убитых».

Царь, находившейся в Царском Селе, узнав о событии, горько переживал. В дневнике записал: «Тяжелый день! В Петербурге произошли серьезные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело!».

Но изменить уже ничего было нельзя. Престиж власти в глазах очень многих был серьезно поколеблен. Недовольство и возмущение охватили даже тех, кто не был замешан в антигосударственной деятельности. Как могло все это случиться? Почему власти проявили такую нераспорядительность? Как могла полиция поддерживать такого негодяя, как Гапон? Наивность и безответственность некоторых высших чиновников вызывала негодование. Был уволен начальник петербургской полиции, ушел в отставку министр внутренних дел, но эти меры многих не удовлетворили. Революционеры в своей беспощадной борьбе с властью получили такую сильную «козырную карту», о которой они еще совсем недавно и мечтать не могли. Упоминания событий «Кровавого воскресенья» стали широко использоваться революционными демагогами всех мастей.

 

§ 4. Революционное движение 1905 г. Манифест 17 октября

 

После 9 января 1905 г. все отчетливей проявлялись признаки надвигающейся социальной бури. Недовольство стало открыто проявляться на страницах газет и журналов, на собраниях земских и городских деятелей. Учебные заведения, в первую очередь университеты, бурлили; по стране покатилась волна стачек и манифестаций. И на первом месте стояло требование политических перемен, которых желали очень и очень многие. Неудачная война усугубила старые проблемы, породила новые. Вопросы реформирования системы выходили на первый план общественной жизни. В высших коридорах власти начинали это отчетливо осознавать.

В июле 1904 г. в центре Петербурга бомбой террориста был убит министр внутренних дел В. К. Плеве — человек крайних консервативных взглядов, не желавший принимать никаких новых идей и считавший, что мир и порядок в империи можно поддержать только жесткой, бескомпромиссной политикой. Подобные представления были все еще достаточно широко распространены.

Вместе с тем начинали проявляться и иные подходы, нацеленные на то, чтобы изыскать формулу взаимодействия между властью и общественными силами в лице земско-либеральной оппозиции. В августе 1904 г. на ключевой пост министра внутренних дел был назначен бывший товарищ министра внутренних дел, бывший виленский, ковенский и гродненский генерал-губернатор князь П. Д. Святополк-Мирский, провозгласивший политику доверия к общественным кругам. Началась «осенняя весна» надежд и ожиданий.

Министр дал несколько интервью газетам, встречался с представителями либеральный кругов и популяризировал свою политическую программу, узловыми пунктами которой были: веротерпимость, расширение местного самоуправления, предоставление больших прав печати, изменение политики по отношению к окраинам, разрешение рабочих сходок для обсуждения экономических вопросов. Эти заявления производили сенсацию.

Политические деятели либерального толка отнеслись к ним весьма скептически. Они были уверены, что время самодержавия подходит к концу, и не хотели связывать себя никакими обязательствами с «уходящей властью». В середине 1904 г. П. Н. Милюков, будущий бессменный лидер кадетской партии, на страницах нелегального журнала «Освобождение» восклицал: «Будем патриотами для себя и для будущей России, останемся верными старой “народной поговорке”, — “Долой самодержавие!”. Это тоже патриотично, а заодно гарантирует от опасности оказаться в дурном обществе реакционеров».

В самый разгар «святополковой весны», в конце сентября — начале октября 1904 г., группа отечественных либералов, группировавшаяся вокруг журнала «Освобождение», издававшегося с 1902 г. под редакцией П. Б. Струве сначала в Штутгарте, а затем в Париже, инициировала в Париже проведение съезда оппозиционных партий. На нем присутствовали различные либеральные и радикальные объединения. Из наиболее заметных отсутствовала лишь РСДРП. На этом собрании были единогласно вынесены резолюции о необходимости ликвидации самодержавия и о замене его «свободным демократическим строем на основе всеобщей подачи голосов» и о праве «национального самоопределения народностей России».

На съезде присутствовал цвет русской либеральной интеллигенции, составивший позднее костяк кадетской партии. Эти господа, борцы за свободу и демократию, сочли уместным определять политику совместных действий с крайними течениями и группами, с теми, кто запятнал себя кровавыми убийства, например, партией социалистов-революционеров (эсеров), поставившей террор против власти во главу угла своей деятельности.

Уже после 1917 г., когда все прекраснодушные мечты либеральных краснобаев развеяли грубые реалии русской жизни, некоторые из них прозрели и осознали свое преступное легкомыслие. В начале 30-х гг. в эмиграции известный кадет В; А. Маклаков, говоря о пресловутом Парижском конгрессе, писал: «Со стороны либерализма это соглашение было союзом с грозящей ему самому революцией. Спасти Россию от революции могло только примирение исторической власти с либерализмом, т. е. искреннее превращение самодержавия в конституционную монархию. Заключая вместо этого союз с революцией, либерализм “Освобождения” этот исход устранял; он предпочитал служить торжеству революции».

Провозглашенная Мирским «эпоха доверия» очень скоро начала демонстрировать свою бесперспективность. Оказалось, что четко давать обещания, но очень трудно их исполнять. Собственно сразу в центре дискуссий и обсуждений стал уже старый и такой болезненный вопрос о создании общероссийского представительного органа, о его компетенции и путях формирования. Он непосредственно замыкался на проблему незыблемости прерогатив монарха.

Князь П. Д. Святополк-Мирский был убежден, что самодержавие и представительство совместимы, а многие другие в правящих кругах не разделяли этой позиции. Они опасались, что создание любого, не назначенного, а выборного органа неизбежно породит неразбериху в управлении, будет способствовать параличу власти, чем непременно и воспользуются враги трона и династии. Поводов для таких опасений с конца 1904 г. становилось все больше.

Страсти накалились особенно во время и после съезда земских деятелей, происходившего в Петербурге в начале ноября 1904 г. Министр внутренних дел съезд разрешил, но попросил участников заняться обсуждением «практических вопросов земской жизни». Однако в атмосфере социальной напряженности и резкой политизации всей общественной деятельности добиться регламентации было практически невозможно.

Земцы вкратце обсудили некоторые свои специфические вопросы, но центр их внимания находился в русле общеполитических проблем. Было признано необходимым созвать «народное представительство», провести политическую амнистию, прекратить «административный произвол» и отменить «положения об усиленной охране» 1881 г., гарантировать неприкосновенность личности, утвердить веротерпимость. Хотя собравшиеся оставили за властью инициативу проведения преобразований и отвергли призывы некоторых участников поддержать требования созыва Учредительного собрания, но все равно состоявшееся событие было беспрецедентным. Впервые подданные царя, собравшиеся в имперской столице, не просили монарха по частным поводам, а выступили с призывом-требованием политического характера.