Основные черты праваВ эпоху первобытнообщинного строя социальные отношения регулировались обычаями – издавна сложившимися неписаными правилами поведения. С разложением родовых связей и появлением государства наряду с санкционированными властями обычаями возникло и писаное право в виде указов верховного правителя, имевших высшую юридическую силу. К числу документов такого рода относится Судебник древневавилонского царя Хаммурапи, с именем которого связано объединение Северного и Южного Двуречья в XVIII в. до н. э. Судебник, в отличие от других источников древневосточного права, сохранился в наиболее полном виде. Он представляет собой запись судебных обычаев, сложившихся на Севере, призванную служить инструкцией царским чиновникам, отправлявшим правосудие на Юге. Судебник Хаммурапи весьма архаичен: он свидетельствует о слабом развитии юридических знаний вообще и низкой юридической технике в частности. Отсутствовало не только представление о делении права на отрасли, но даже деление нормативного текста на статьи (разбивка текста на параграфы была сделана современными учеными в научных целях). Правовые нормы фиксировались в виде обобщенных судебных решений, причем уровень обобщения не высок: излагались отдельные случаи из судебной практики (казусы), а не общие правила. Отсюда очевидна неполнота правового регулирования, не позволяющая ясно судить о том, на какие сходные ситуации распространяется действие права. Например, § 17 предусматривает вознаграждение за поимку раба в степи; не понятно, следовало ли вознаградить человека за задержание беглого раба в других местах? Неразвитость товарно-денежного оборота обусловила слабое регулирование имущественных и договорных отношений. Наиболее примечательными моментами являются следующие: 1) землевладельческие права свободных членов общины отягчены общинными порядками: свой участок человек мог продавать, закладывать, сдавать в аренду, передавать по наследству, но таким образом, чтобы земля не выходила за пределы общины; 2) подробно регламентировалось положение земельного участка, выделяемого воину за службу (илку). Царь мог в любое время отнять такую землю у держателя, она не переходила по наследству, если на наследника нельзя было возложить ту же службу; существовала повышенная защита от самоуправного завладения участком, когда воин был в походе; гарантировалось сохранение надела за воином, вернувшемся из плена; воин, не выступивший в поход или пославший вместо себя наемника, подлежал смертной казни, но не за дезертирство, а за то, что, не выполнив свою службу и утратив тем самым право на служебный надел, продолжал им пользоваться, как «краденным»; 3) из-за распространенности ростовщичества широко регламентировался договор займа. Он предусматривал не только обязанность должника вернуть долг в срок, но и уплату процентов, доходящих до 33,5 % от суммы долга. Часто несостоятельный должник отдавал в кабалу членов своей семьи. Судебник отчасти ограничивал злоупотребления кредиторов: долговая кабала не могла превышать трех лет, а самовольное изъятие кредитором долга влекло для него потерю претензий к должнику; 4) купля-продажа важных для хозяйственных целей вещей (земли, рабов, животных) оформлялась в письменной форме. На глиняной таблетке указывался объект сделки, цена, другие условия договора, например, обязанность продавца – принять на себя ответственность в случае предъявления к покупателю иска об отчуждении вещи со стороны третьих лиц. При такой ситуации покупатель возвращал собственнику приобретенную вещь, но имел право взять назад уплаченное им серебро из дома продавца; 5) интересы собственника стояли на первом месте и в договоре хранения. Хранитель нес полную ответственность за сохранность вещи. Пропавшее имущество, даже если кладовая подверглась взлому, должно было быть возмещено собственнику в двойном размере; 6) в договоре найма отметим то, что наем чужого раба рассматривался не как наем рабочей силы, а как наем имущества. Плата в таком случае поступала не рабу, а его хозяину. Судебник большое внимание уделял ответственности из причинения вреда. Она была отягощена пережитками первобытнообщинных отношений: а) имело место объективное вменение, при котором наказание назначалось по фактическим обстоятельствам без учета вины. Например, предусматривалась ответственность всей общины за преступление, совершенное на ее территории, если не установлена личность преступника (согласно § 23, если грабитель не был схвачен, то потерпевший может показать перед богом все свое пропавшее, а поселение и градоправитель, на земле и территории которых было совершено ограбление, должны ему возместить все его пропавшее). Имелись случаи ответственности детей за преступления родителей (по § 229, 230, если строитель построил дом и свою работу сделал непрочно, а дом, который он построил, рухнул и убил... сына хозяина, то должны убить сына этого строителя); б) отголоски кровной мести нашли воплощение в ответственности по принципу эквивалентности воздействия или талиону: равным за равное, око за око, зуб за зуб. Талион различался в символической форме, когда повреждение наносили тому человеческому органу, которым был причинен вред (по § 195, если сын ударил своего отца, то ему должны отрубить руку), и в материальной форме, при которой у осужденного повреждался тот же орган, что и у потерпевшего (по § 200, если человек выбил зуб человеку, равному ему, то должны ему выбить зуб); в) с глубокой древности применялось к преступникам в качестве наказания изгнание, например, за повреждение (разрушение) городской стены, а также допускался самосуд: человека, уличенного в воровстве при тушении пожара, следовало бросить в огонь этого же пожара (§ 25); отважившегося на воровство со взломом надлежало убить и закопать на том самом месте, через которое он проник в чужое владение (§ 21). Принципиально новым моментом юридической ответственности стала ее дифференциация в зависимости от социального положения тяжущихся сторон. Так, если виновный занимал более высокий статус, чем потерпевший, то талион заменялся частной композицией, при которой с целью предотвращения кровной мести ущерб возмещался денежным эквивалентом. Хорошей иллюстрацией сказанному является сравнение параграфов с 196 по 199 Судебника: если авилум выколет глаз авилуму, ему самому надлежит выколоть глаз; если же он выколет глаз мушкенуму, то выплачивает последнему денежное возмещение; а если такое увечье нанесено рабу, то виновный уплачивает половину его стоимости хозяину раба как за повреждение чужого имущества. При характеристике преступлений и соответствующих им наказаний следует обратить внимание на то, что предусматривались одинаковые наказания за умышленные деяния и совершенные по неосторожности; тяжесть наказания не была пропорциональной тяжести преступления: сурово карались малозначительные проступки. Среди наказуемых по Судебнику деяний можно выделить посягательства на жизнь и здоровье свободного человека: убийства, телесные повреждения, нанесения ударов, а также ложные обвинения в убийстве, в чародействе, в супружеской измене, которые могли повлечь для обвиняемого смертную казнь; преступления против собственности: кражи, грабежи, укрывательства рабов; нарушения семейных отношений: кровосмешение, изнасилование, супружеская измена, похищение или подмена детей. В наказаниях нередко отражалось представление о возмездии, свидетельством чему является широкое применение членовредительства: отсечение языка, руки, пальцев, уха... Смертная казнь предусматривалась в устрашающих видах: сожжение, утопление, сажание на кол, закапывание живьем и др. Судебный процесс носил состязательный характер: дело возбуждалось заинтересованными в нем частными лицами, которые сами собирали и предъявляли доказательства. Они самостоятельно вели дело. Доказательствами на суде были показания свидетелей, письменные акты, клятва, а также испытание водой как разновидность ордалии. Пример «божьего суда» обнаруживаем в § 2: если человек бросил на человека обвинение в колдовстве и не доказал это, то тот, на кого было брошено обвинение, должен погрузиться в реку; если река схватит его, обвинитель сможет забрать его дом; если же река очистит этого человека и он останется невредим, тогда тот, который бросил на него обвинение в колдовстве, должен быть убит, а тот, который погружался в реку, может забрать дом его обвинителя. Обычно судопроизводство происходило следующим образом. Вначале писец докладывал суду заявление истца, затем ответчика. После этого суд знакомился с вещественными доказательствами, заслушивал объяснения сторон и показания свидетелей. Дело заканчивалось вынесением судебного решения, которое записывалось и скреплялось печатью. Судья уже не мог изменить такое решение. С ходатайством о пересмотре решения или о помиловании можно было обратиться только к царю. В праве Индии примечательно выделить его кастовый характер, отразившийся в Законах Ману (II в. до н. э. – II в. н. э.): 1) в праве собственности перечислялись семь способов приобретения имущества: наследование; дар или находка; покупка; завоевание; ростовщичество; исполнение работ; получение приношения. Первые три способа приобретения были доступны для членов всех каст, завоевание – только для кшатриев, ростовщичество и исполнение работ – для вайшиев, а приношения могли получать только брахманы; 2) в обязательственном праве должник за неуплату долга попадал в долговую кабалу к кредитору. Он обязан был отработать долг, но при условии, что должник был равного или более низкого положения, чем кредитор. У должника из высшей варны была отсрочка в исполнении договора; 3) в семейном праве запрещались или ограничивались браки между представителями разных каст. Лица высших варн первый брак могли заключить только с женщиной своей варны. Дети, рожденные в смешанных браках, были ущемлены в правах. Брак шудры с брахманкой порождал чандалов, т. е. отверженных; 4) в уголовном праве тяжесть наказания была связана с кастовой принадлежностью потерпевшего и преступника. Нанесение удара человеку из более высокой касты влекло членовредительное наказание по принципу символического талиона. Вайшия, обругавший брахмана, штрафовался на сумму в 2,5 раза большую, чем кшатрий; а за брань в адрес дваждырожденных шудре отрезался язык; 5) в судопроизводстве доказательства оценивались формальным подходом: о дваждырожденных могли свидетельствовать только дваждырожденные, о женщинах – женщины. Не могли быть свидетелями рабы, дети, лица с дурной репутацией. На становление китайского права повлияло стремление правящих кругов поддерживать спокойствие в стране с помощью распространения философских учений. Непосредственно обслуживать политическую практику стали две рационалистические доктрины: этико-политическая (конфуцианство) и политико-правовая (легизм). Обе ставили одну цель, состоящую в достижении гармонии, всеобщего равновесия, но в борьбе за нее использовали разные средства. По мнению Конфуция (VI в. до н. э.), умиротворение в государстве достигается исполнением морального долга каждым человеком. Поскольку существует общественное неравенство, этот долг не может носить универсального характера. Нравственные стандарты не одинаковы для различных слоев населения. Человек в своей повседневной практике обязан руководствоваться сложным комплексом этических принципов, чтобы как можно лучше осуществлять отведенную ему роль в семье, в ранжированной социальной группе, в государстве. Только тогда наступит справедливый порядок, для поддержания которого важны не юридические приемы, а этические конструкции. Среди этических конструкций центральное место занимало понятие ли, которое переводится как ритуал, благопристойность, моральная норма. Ли объединяло широкий круг традиционных правил, упорядочивающих отношения в сфере социальной иерархии, включало почитание родителей, уважение к старшим, подчинение начальникам. Другая категория – жень – означала солидарность и любовь между отцами и детьми, между людьми одного ранга (социальной группы), между государем и чиновниками. Способом осуществления человеколюбия является шу, т. е. забота о людях, включающая следующий моральный постулат: «не делай другим людям того, чего не желаешь себе» (Лунь юй, гл. 12, № 2). В соответствии с конструкцией исправление имен, каждый человек должен вести себя в полном соответствии с его званием: правитель или чиновник должен не только так называться, но и обладать всеми личными качествами, правами и обязанностями, вытекающими из этого названия. Важно добиваться соответствия между названием социальных ролей и действительным положением или поведением их исполнителей. Из учения Конфуция вытекало: тот правитель является мудрым, который при наведении порядка опирается не на законы, а на совершенствование нравственности путем слежения за тем, чтобы люди неукоснительно соблюдали ритуалы, обычаи, моральные нормы: «Учитель сказал: “Если руководить народом посредством законов и поддерживать порядок при помощи наказаний, народ будет стремиться уклоняться от наказаний и не будет испытывать стыда. Если же руководить народом посредством добродетели и поддерживать порядок при помощи ритуала, народ будет знать стыд и он исправится”» (Лунь юй, гл. 2, № 3). Легисты («законники») в противовес конфуцианству выдвинули теорию правления на основе законов (фа), исходящих от власти главы государства. По их мнению, законы должны быть едиными и обязательными для всех, не признавать социального неравенства, привилегии отдельных людей и их групп. Законы имеют две стороны – вознаграждение и наказание. В легистском трактате говорится: «Принцип закона состоит в том, что уложения и указы издаются государственными учреждениями; награды выдаются тем, кто остерегается закона, кары падают на тех, кто нарушает указы...» (Хань Фэй-цзы, гл. 43). Как полагали легисты, поощрениями следует пользоваться умеренно, а вот наказание должно быть строгим, чтобы люди боялись закона и не осмеливались совершать преступления. Соблюдение законов обеспечивается системой круговой поруки, всеобщей слежки, поощрением доносительства. Вначале борьба за лидерство между двумя ведущими доктринами велась с переменным успехом, но к I в. победа формально осталась за конфуцианством, правда, ценой того, что ему пришлось пойти на компромисс с легистами. Так называемое ортодоксальное конфуцианство восприняло необходимость закона, строгих наказаний. Произошло своеобразное совпадение морали и права: мораль задавала стереотип поведения, а позитивное право под угрозой наказания запрещало уклоняться от него; нормы морали насаждались карой закона, а юридические нормы восполняли моральные требования. Эта мысль ясно выражена в формулировке: «там, где не достает "ли", следует применять "фа"; то, что наказуемо по "фа", не может быть дозволено по "ли"; то, что позволено по "ли", не может быть наказуемо по "фа"»[1]. Вместе с тем, праву отводилась служебная роль, и это предопределило его развитие с уголовным уклоном. При оценке того или иного поступка из его этического начала следовало взять за основу внутреннее намерение человека, а из правового начала – его внешнее поведение. Причем, большее внимание необходимо было уделять внутренней мотивации поступков, чем их объективной противоправности. Действовал принцип: «если воля добрая, человек не нарушает закон»[2]. В практике применения законов отразилась концепция преступной воли, развернутая в сложное учение о субъективной стороне преступления. При определении меры наказания судьям важно было опереться на волевую направленность, форму вины. Различались преступления преднамеренные, т. е. заранее спланированные, и предумышленные, т. е. совершенные несколькими лицами по предварительному сговору. Смягчающими вину обстоятельствами считались неведение, небрежность, забывчивость. Приоритет волевой направленности проявлялся также в следующих чертах китайского права: а) покушение наказывалось так же, как и оконченное преступление, если преступная воля проявлялась одинаково; например, когда преступление не было завершено, но не из-за добровольного отказа, а по независящим от лица обстоятельствам; б) главарем, подлежащим наиболее суровому наказанию, считалось лицо, непосредственно замыслившее преступление; в) преступление признавалось групповым, если оно было совершено по предварительному сговору; в противном случае участники преступной группы отвечали каждый за отдельное преступление. Наказания подразделялись на пять видов: мосин (клеймо тушью на лице) – за тысячу различного рода провинностей; исин (отрезание носа) – также за тысячу различных проступков; фэйсин (отрезание ног) – за 500 виновных деяний; гунсин (кастрирование для мужчин и превращение в рабынь-затворниц женщин) – за 300 преступлений и даписин (отрубание головы) – за 200 преступных деяний. В праве получило развитие представление о цели наказания как перевоспитании преступника, исправлении его душевного состояния. Это привело к гуманизации уголовно-исполнительной политики, к системе символических наказаний, когда, например, смертная казнь заменялась ношением холщевой рубашки; а отрезание ноги – покраской тушью колена. Государственная забота о нравственном состоянии общества отразилась в инквизиционных чертах судопроизводства: дело начиналось по доносам, а затем расследовалось и велось административно-судебными органами. Вопросы для самоконтроля 1. Раскройте влияние климатических и географических факторов на возникновение древневосточных государств. 2. Укажите причины сохранения устойчивых общинных отношений в странах Древнего Востока. 3. Охарактеризуйте правовое положение рабов в Вавилоне. 4. Перечислите главные черты «восточной деспотии» и их относительный характер в отдельных странах. 5. Обоснуйте необходимость существования основных ведомств управления. 6. Попытайтесь изобразить схемы государственного строя Египта, Китая. 7. Опираясь на Судебник Хаммурапи, объясните: а) объективное вменение; б) ответственность по принципу талиона; в) ответственность по принципу частной композиции; г)ордалии как вид доказательств. 8. Проиллюстрируйте кастовый характер права древней Индии. 9. В чем проявлялись различия между юридическими воззрениями конфуцианцев и легистов в Китае? Литература 1. Государство и социальные структуры на Древнем Востоке. – М., 1989. 2. Жидков Н. М. История государства и права Древнего Востока / Н. М. Жидков. – М., 1963. 3. Рогожин А. И. История государства и права рабовладельческого Китая / А. И. Рогожин, Н. Н. Страхов. – М., 1986. 4. Феномен восточного деспотизма. Структура управления и власть. – М., 1991.
|
