Абсолютная монархия во Франции

Переход к абсолютной монархии во Франции обусловливался социальными переменами, вызванными зарождением капиталистического уклада. После технического перевооружения в XV–XVI вв. мелкое производство все больше вытеснялось мануфактурной промышленностью с техническим разделением труда. Развитие товарно-денежных отношений привело к единому общенациональному рынку, а укрепление связей между частями государства способствовало сплочению населения в единую нацию. По мере накопления капиталов предпринимательская верхушка городов складывалась в класс буржуазии, который стремился завоевать политическое влияние.

Нарождавшиеся капиталисты считали выгодным для себя покупать должности в королевских судах, административных и финансовых органах. Это привело к тому, что верхушка чиновничества стала буржуазной по своему происхождению. Служилая бюрократия активно поддерживала королевскую политику, способствовавшую усилению экономического единства, обеспечению внешней безопасности и полицейского порядка внутри страны. Она подталкивала государство к действиям, защищающим интересы национальных производителей, в том числе, к установлению высоких таможенных пошлин на ввозимые товары, созданию королевских мануфактур в еще непосильных для частных вложений производствах.

Одновременно с укреплением позиций буржуазии падало значение дворянства. Потомственной его части пришлось потесниться и дать место в Королевских советах «людям мантии», получившим титул вместе с купленной должностью. Таким образом, ушло в прошлое безраздельное господство светских и духовных магнатов в центральном управлении. Кроме «дворян мантии», короля поддерживали младшие сыновья знати, которые не рассчитывали получить родовые поместья и наследственные должности. Они вместе с обедневшими дворянами устремились в армию, где занимали командные посты и получали высокое жалование. Некоторые привилегированные виды войск, в том числе мушкетеры, состояли целиком из одних дворян, живших королевским жалованием.

Феодалы-землевладельцы предпочитали вместо собственной запашки сдавать землю крестьянам в аренду либо из доли урожая (издольщина), либо за фиксированную плату. По истечении оговоренного срока участок возвращался в распоряжение сеньора, тогда как цензива, напротив, согласно обычному праву, никогда не могла быть присоединена сеньором к своему домену. Если цензитарий исправно вносил платежи, он был уверен, что обрабатываемый им участок и дальше останется в руках его и потомков. Срочная же аренда позволяла земельному собственнику время от времени менять условия, на основании которых крестьянин пользовался его землей. Помимо денежных взносов крестьян-арендаторов и баналитетов – феодальных монополий – родовое дворянство пыталось вознаградить себя другими способами. Оно поощряло государство к увеличению налогов, чтобы воспользоваться ими посредством таких должностей, которые не требовали ни особых усилий, ни ответственного к ним отношения. Другими словами, знать стремилась к синекуре (от лат. sine cura – без заботы), т. е. к занятию в государственном аппарате высокооплачиваемых постов, не обремененных обязанностями, затратами времени и труда.

Монархия продолжала отстаивать привилегии духовенства и дворян, но она вынуждена была идти на уступки предпринимателям, т. к. уже не могла существовать без опоры на них и, особенно, без денег, приносимых ими в виде налогов, пошлин и пр. Установилось своеобразное равновесие между двумя крупными общественными силами – буржуазией и феодальным дворянством. Воспользовавшись таким равновесием, король освободился из-под опеки земельных магнатов. Государственная власть получила, словами Ф. Энгельса, «известную самостоятельность по отношению к обоим классам, как кажущаяся посредница между ними»[11]. Создалась видимость того, что монарх поднялся над сословиями для попечения о нуждах всех подданных и предотвращения столкновений между их социальными группами. На деле же он заботился о сохранении устоев феодализма, а за его протекционистскую политику в экономике буржуазия рассчитывалась весьма дорого: налоги на промышленность и торговлю непрерывно росли, вводились новые принудительные займы.

Постепенно усиливаясь, французские короли добились для себя и своей администрации полного контроля над всеми провинциями, неограниченной компетенции в издании законов и указов, обязательных для всего государства, включая законы о налогах и военной службе. Утвердился принцип: «Чего хочет король, того хочет закон», а Парижский парламент, бывший высшим судебным органом, окончательно лишился права опротестовывать и не регистрировать королевские акты. В руках монарха оказалось полное распоряжение финансами страны. Постепенно сократилась сфера сеньориальной юстиции, пришел конец автономии городов, в 1614 г. последний раз были созваны сословно-представительные Генеральные штаты. В полную зависимость от короля попала церковь: еще в 1516 г, римскому папе пришлось предоставить королю исключительное право назначать кандидатов на высшие посты французской церкви. Государство все чаще стало отождествляться с личностью короля, что позволило Людовику XIV, правящему в конце XVII – начале XVIII в., воскликнуть: «Государство – это я!».

Управление страной осуществлял Государственный, или Королевский, совет, члены которого назначались и смещались королем, несли ответственность только перед ним. Монарх утверждал решения совета. В нем ослабла роль принцев крови, герцогов и пэров. Хотя они по-прежнему входили в так называемый «большой Королевский совет», но все по-настоящему важные дела государства вершились свободным от их присутствия «малым Королевским советом», который был своего рода работавшим правительством. Государственный совет дополняли специализированные советы, возникшие еще в предшествующий период: Совет финансов, Совет депеш или сообщений с мест и др. Они действовали от случая к случаю, однако их члены продолжали числиться на государственной службе и получать огромное жалование, т. е. имела место синекура.

Ранее существовавшие правительственные должности сохранялись, а наряду с ними создавались новые посты, что чрезвычайно усложняло бюрократический механизм абсолютизма. Дело было в том, что старые должности находились в орбите купли-продажи. Принося немалый доход королю и правительству, такая система имела отрицательные для единовластия черты. Купившие должности лица чувствовали себя относительно независимо по отношению к монархии. Выход был найден путем создания таких государственных органов, в которых важнейшие посты замещались людьми не за деньги, а исключительно по воле короля или правительства.

Таким образом, реальные полномочия сосредоточились в новых учреждениях, созданных во времена абсолютизма. Они возглавлялись Генеральным контролером финансов и четверыми государственными секретарями: по военным, иностранным, морским делам и делам двора. Генеральный контролер финансов не только руководил сбором и распределением материальных ресурсов королевства, но и проверял деятельность должностных лиц на местах. В его ведении находилась промышленность, торговля, пути сообщения, государственные работы, в том числе строительство портов, крепостей, дорог. Он считался первым министром, потеснив канцлера. Формально Государственный контролер и государственные секретари были подведомственны соответствующим Королевским советам, но из-за того что те почти не собирались, в действительности подчинялись только королю. Аппарат Генерального контролера и секретарей напоминал министерскую систему управления, но четкого разграничения по отраслям еще не было.

Реорганизацию местного управления провел кардинал Ришелье, ставший с 1624 г. первым лицом при Людовике XIII. Важная его реформа касалась расширения компетенции чиновников, поставленных правительством во главе провинций. Этим интендантам юстиции, полиции и финансов были отданы сбор налогов и податей в пользу казны, командование местными вооруженными силами и набор в армию, руководство местной полицией. Интенданты оттеснили на вторые роли старые власти – бальи, прево, провинциальные штаты и парламенты, городских мэров. Во второй половине XVII в. города окончательно утратили свое самоуправление, а их муниципалитеты из выборных учреждений превратились в административные органы, формируемые центром.

Члены Королевского совета, а также местные интенданты могли изымать из ведения судов любые дела и принимать их к своему производству. У них имелось право пересмотра уже вынесенных решений и приговоров. После многовекового размежевания управление и суд оказались снова соединенными в руках чиновной администрации.

В течение XVI–XVII вв. подверглась реорганизации и дальнейшему укреплению полиция. В Париже вместо прево во главе возросших по численности полицейских сил в 1667 г. был поставлен генеральный лейтенант полиции. Он нес основную ответственность за охрану общественного порядка в столице. Для расследования политических дел и выполнения других чрезвычайных поручений в составе Королевского суда, находившегося в Париже, были выделены особые чиновники – комиссары. Мероприятия по борьбе с преступностью направляли лейтенанты по уголовным делам, подчиненные генеральному лейтенанту полиции. В провинциях и округах имелись местные полицейские силы, которыми руководили ранее упомянутые интенданты юстиции, полиции и финансов. Для подавления массовых беспорядков была создана военизированная полиция в виде конно-полицейской стражи, явившейся прообразом будущей французской национальной жандармерии.