Студопедия — Глава 3. Обманывать нехорошо. Кажется, так учили нас в детстве?
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Глава 3. Обманывать нехорошо. Кажется, так учили нас в детстве?






Обманывать нехорошо. Кажется, так учили нас в детстве? Сейчас я убедилась, что, прежде всего, «нехорошо» в этом случае тебе. По крайней мере, когда врешь своим близким.

Месяц назад моя жизнь превратилась в спектакль под названием: «Я студентка, у меня все круто». На тот момент казалось, что проблема заключается лишь в том, чтобы уговорить тетю Катю подыграть мне, но я ошиблась. Понимание этого пришло, когда настало время поделиться «радостными» вестями с мамой. Так я еще никогда не волновалась: язык словно прирос, меня парализовало. Но пересилив себя, сухо сообщила, что теперь я первокурсница. Только маму такой ответ не удовлетворил, она требовала подробностей вплоть до мелочей. Скрипя зубами, пришлось выдумывать велосипед. У меня было чувство, что с каждым лживым словом я отдаляюсь от нее все дальше и дальше. Мама же была такой счастливой, какой я ее никогда не видела. Столько смеха, восторга и радостных слез звучало в ее голосе, что у меня сводило внутренности от осознания моей унылой реальности. Приходилось утешать себя тем, что эта ложь во спасение. Только вот не свою ли шкуру я спасаю от позора и разочарованных взглядов? Такие мысли часто терроризировали мой мозг по ночам, особенно после вечерних разговоров с мамой по скайпу или же по телефону, которые стали для меня и тети Кати настоящей каторгой. Чаще всего после них крестная начинала извечную песню о том, зачем она ввязалась в этот цирк. Меня и саму это корежило.

На дворе царствовал еще август, но я с ужасом представляла, что будет, когда начнется учебный год. Каким-то образом придется объяснять маме, почему я не в общежитие. Это будет очень сложно. Мама человек ненавязчивый, лучше стеснит себя, но не других. Оттого она категорически противилась моему проживанию у тети Кати. Не представляю, как буду решать эту проблему. К тому же присутствовала необходимость делиться впечатлениями об учебе, а у меня и с этим напряг. Вся надежда на Лерку.

Впрочем, на фантазии и переживания вскоре не осталось времени. Лера, как и обещала, поговорила со своей мамой и уже через некоторое время меня взяли на стажировку в один из ресторанов сети Де Марко. Санитарную книжку мне сделали за несколько дней, поэтому проблем с трудоустройством не возникло.
Признаюсь, никогда не думала, что для того чтобы стать хорошим официантом, да и просто официантом, необходимо упорно трудиться. По крайней мере, в Де Марко к этому делу подход весьма серьезный.

Во время стажировки я должна была выучить меню, включающее в себя более сотни напитков и блюд, состав которых обязана помнить, как отче наш. Разбираться с чем рекомендовать то или иное блюдо, какие соусы, напитки, овощи, закуски посоветовать к нему, в случае, если клиент сомневается в выборе. Еще в ресторане действовала система правил подачи тех или иных сортов чая, кофе, блюд и так далее. В течение этого месяца моя память тренировалсь похлеще, чем перед экзаменом. Но я справилась: осовоила все так, что от зубов отскакивало. А после успешной сдачи меню нашему менеджеру начался новый этап — знакомство с коллективом и так называемыми Правилами внутреннего трудового распорядка. Их нарушение ощутимо било по зарплате.

За порядком строго следила грозная женщина по имени Алла Ивановна — управляющая. Под ее надзором официанты не только по струнке ходили, но и дышали через раз. Позже мои коллеги — с которыми мне удалось найти общий язык — предупредили, что с Аллой Ивановной надо быть осторожной. Эта педантичная дамочка, в брючном костюме и с кислой миной, чувствовала себя не просто управляющей, а хозяйкой ресторана, потому как приходилась какой-то родственницей нашему директору и не столь важно, что дальней. Думаю, после этого небольшого нюанса становится вполне понятным, что любое слово Змеищи — как за спиной коллектив называл Аллу Ивановну — было законом, и, независимо от того, права она или нет, не имело значения.

Поскольку работа была мне необходима, я изо всех сил старалась понравиться управляющей во время стажировки. Но вскоре Стас — единственный позитивный человек в этом змеином гнезде — посоветовал мне плюнуть на это дело, ибо скорее в Африке пойдет снег, прежде чем кто-то понравится Алле Ивановне.

Вообще, коллектив оставлял желать лучшего — еще одно замечательное открытие, которое мне пришлось сделать, познакомившись с обслуживающим персоналом ресторана Де Марко. Двенадцать официантов, из которых только Стаса и Ксюшу можно было назвать адекватными, остальные же с пафосными рожами и таким настроением, что казалось, еще чуть–чуть и бедолаг разорвет от злости.

О чем-то спросить у этих акул — себе дороже.

Безусловно, я понимала, что подобную атмосферу создавала Алла Ивановна, но все же Стасику и Ксю это не мешало сохранять улыбку на лице. Повара и бармены оказались из того же теста, что и большинство.

В целом картина ясна: оказалось я в чудном местечке, того и гляди, как бы не сожрали. Но я себя в обиду не дам — прежде чем проглотят, поперек горла встану, дабы сволочь, попытавшаяся меня скушать, сдохла от удушья. Только пафос все это, на деле же, как ни прискорбно признавать, получилось все иначе.

Вообще, хотелось на работу приходить с легким сердцем, а не ждать каждую минуту какой-нибудь подлянки. Но, как говорится, мечтать не вредно. Вчера стажировка подошла к концу, и меня приняли на работу.

Наступил день, которого я боялась, так как с него начался период под названием «потеря времени».
Итак, первое сентября, на часах шесть утра, а я уже на ногах. На ум сразу же приходит достаточно правдивый эквивалент известной поговорки: ученье — свет, а не ученье — чуть свет и на работу. Настроение от незавидных перспектив на ближайший год опускается ниже некуда. Погода со мной солидарна: небо заволокло грозовыми тучами, ветер пока еще только набирает обороты и лишь слегка колышет деревья, но грозится перерасти в ураган. Вот и лету пришел конец, осень законно вступила в свои права.
Выхожу на лоджию, чтобы сделать зарядку. Разминаю мышцы, с остервенением и маниакальной злостью повторяя про себя, что уже через год буду с улыбкой встречать новый день, с мыслями об учебе, а не о работе. Напоминание о ней приводит меня в волнение, в животе появляется неприятное ощущение. Казалось бы, ну о какой работе можно волноваться, будучи официанткой? А я все равно боюсь сделать что-то не то. В каждом деле свои тонкости, в обслуживании их куча.
Сделав зарядку, приняла экстремальный душ. Собиралась я как мышка, дабы не разбудить тетю Катю — она любила поспать, но эти попытки потерпели неудачу, когда позвонила мама. На всю квартиру запела моя любимая Рианна со своей

извращенной песенкой про садомазохизм. И начались лихорадочные поиски телефона по всему залу. Рианна продолжала горланить Na-na-na come on (На-на-на, давай!), в соседней комнате послышался мучительный стон:
— Янка, я убью тебя!
Я прикусила губу, но тут же с облегчением выдохнула, увидев свою разрывающуюся Nokia. На экране мигало «мамулечка», вызывая у меня неприятное чувство и безотчетный страх. Если я буду всегда так реагировать на ее звонки, то к концу года меня можно смело определять в дурдом.

Собравшись с силами, отвечаю на звонок, придавая своему голосу как можно больше радости:
— Мамуль, привет!
— Янка, я тебя не разбудила? – торопливо спросила мама. Я усмехнулась. Как это в ее стиле: сначала что-то сделать, а потом подумать.
— Нет, мам, я уже на ногах.
— Я все забываю, что у нас разница во времени три часа. Совсем память ни к черту, вот хоть на лбу записывай все. Ты как там? Вчера допоздна провозилась с новой группой, поэтому не позвонила. Как общежитие? Или ты торопишься?
Я изо всех сил вцепилась в трубку и с колотящимся сердцем слушала торопливую речь мамы. В комнату вошла заспанная тетя Катя. Я бы посмеялась над ее видом: торчащие в разные стороны волосы, лицо, словно после хорошей попойки, да еще пижама с котятами, но сил не хватало даже на улыбку.
– Мам, я тороплюсь. Давай вечерком поговорим?
– Ну ладно, дочур. Поздравляю тебя с первым учебным днем. Пусть тебе сопутствует успех.
– Спасибо, мамуль.
– Целую, до вечера.
– И я тебя пока.
Я сразу же нажала кнопку отбоя и повернулась к тете Кати, потягивающей кофе. На столе стояла кружка и для меня, но вранье не способствовало аппетиту.
– Спасибо, – поблагодарила я, принимаясь за горячий, ароматный напиток, – извини, что разбудила, – смущенно добавила, делая небольшой глоток, скорее для вида.
Крестная отмахнулась и вышла на лоджию, покурить. Как ни странно, я выпила весь кофе. Кинув в сумку телефон и гигиеническую помаду, попрощалась с тетей Катей, но она, по всей видимости, еще не проснулась, поэтому совершенно не обратила на меня внимание.
Выйдя из подъезда, включила музыку в телефоне и надела наушники, чтобы хоть как-то поднять себе настроение. Но даже зажигательная «Где ты пропадал?» Рианны не смогла этого сделать. Я на очень хорошем уровне знаю английский, поэтому прекрасно понимаю, о чем поет любимая певица. Музыка, может и зажигательная, а вот сам текст песни далек от позитива. Удивительно, но вместо того чтобы думать о предстоящем первом рабочем дне, я вдруг сама начинаю спрашивать у неба: «Где ты пропадаешь, парень? Я везде ищу тебя, милый! Ты скрываешься от меня?». Наверное, я впечатлительная, но когда слушаю «сопливые» песни, то невольно начинаю проецировать их на себя. Не то чтобы я переживала из-за отсутствия парня, но когда в голове так надрывно зовут своего суженого, то невольно начнешь задумываться о незавидности собственного положения.
В конечном итоге, на работу я прибыла в еще более подавленном состоянии, чем проснулась. Хмурые лица моих коллег позитива не добавили.
Я пришла за тридцать минут до начала рабочего дня, как мне и сказали, но выяснилось, что к этому времени необходимо быть уже в униформе.
– Токарева, а почему ты еще не готова? – обратилась ко мне Алла Ивановна, войдя в раздевалку. Я оглянулась и только сейчас заметила, что из официантов здесь лишь я. Мысленно ругнувшись, начала оправдываться:
– Извините, я не знала, что...
– Незнание законов не избавляет от ответственности. Надеюсь, что о штрафах ты осведомлена. Минус пятьсот рублей за опоздание, – перебила она меня, едва шевеля тонкими губенками.

Если бы не красная помада, то их едва ли можно было заметить. Признаюсь честно: я в шоке. Нет, меня предупредили о штрафах и многих других вещах, но я же не опоздала, а потому надеялась на понимание со стороны Змеищи. Моя наивность в очередной раз сыграла со мной злую шутку. Вновь вспоминаются слова тети Кати: «Это Москва, деточка! Здесь с тобой никто церемониться не будет!» или эпизод из фильма Триста спартанцев: «Это Спарта! Слабакам тут не место!» И жесткий пинок в грудь. Мое состояние на данный момент можно обозначить емко: Аллочка с размаху заехала мне своей шпилькой. Отличный день, не находите? Сюрприз за сюрпризом. Не зря я их ненавижу. В эту минуту начинаю понимать своих коллег – будешь тут доволен жизнью.
Переодевшись, вышла в зал и растерялась, не зная, что делать. Но понаблюдав за ребятами, влилась в работу: начала протирать столы, расставлять цветы, перемывать пепельницы в зале для курящих посетителей. Работы было куча, я даже не заметила, как ресторан открылся, и появились первые посетители.
– Эй, ты чего такая кислая? – подлетел ко мне Стасик, когда я пошла за майкросом (машина для введения заказа, отправки его повару и бармену).
– Меня оштрафовали, – тяжело вздохнув, призналась я.
– О, детка, подожди, это еще только начало. Сегодня твой первый день. Ты отсюда уползешь, только когда Алка высосет всю кровь, – вставила свои пять копеек Ксюха, проходя мимо.
– Ксю, не нагоняй жути. Иди лучше, куда шла, – распорядился Стас и помахал девушке рукой, когда она собиралась что-то сказать. Ксю на минуту задержалась, чтобы показать язык, а после скрылась в дверях подсобки. Стас, усмехнувшись, покачал головой. Они были друзьями. Мне нравилась эта парочка: эфемерная, рафинированная блондиночка с лицом ангела и языком-бритвой и смуглый брюнет, похожий на дьявола, с манерами хорошо воспитанного дэнди. Они казались небом и землей, но все же кое-что общее у них имелось – оба помешаны на тряпках и своей внешности. Причем Стас, как мне казалось, даже больше, чем Ксюша. Поначалу я подумала, что он гей, но вскоре меня просветили насчет метросексуалов.
– Ян, ты не вешай нос. Просто будь внимательнее. Особенно следи за тем, чтобы не вбить один и тот же заказ дважды, с этим долбанным сенсорным экраном это зачастую происходит. Народу у нас много, поэтому нужно глядеть в оба, а то поторопишься… А потом придется съесть все, что назаказывала лишнего. Никогда не кушала со слезами на глазах оттого, что это твоя зарплата за месяц вперед?
Я смотрела на него с недоверчивой улыбкой. Но вскоре поняла, что имел в виду Стас.
После полудня ресторан был полностью забит. Не было практически ни одного свободного столика, кроме нескольких, которые являлись резервными для постоянных и, конечно же, богатых клиентов. Они могли и не прийти, но столики должны были пустовать. Сегодня пустующих оказалось два. Впрочем, этот вопрос не особо меня волновал – с постоянными клиентами работали так называемые «свои» официанты, к которым данные небожители привыкли. Честно сказать, из-за этого на нас «неизбранных» ложилась дополнительная работа: нужно было брать лишние столики, так как обслуживание дорогих гостей могло затянуться, как, например, сейчас.

Мне приходилось разрываться на части, бегая с первого этажа на второй, пока Ксюша, мило улыбаясь, беседовала с толстым армянином, описывающего в деталях мишку, который должен украшать его латте. Услышав этот бред, я едва истерично не захохотала, но когда посмотрела на мужчину, гнев немного поутих. Армянин и сам был похож на огромного мишку с милой улыбкой, но все равно причуды богатых людей мне вряд ли удастся понять.
Эта мысль отрезвила, и я вновь почувствовала злость. На мне висело порядка двадцати столиков – куча заказов, все с пометками и особыми условиями, почти всем посетителям нужно было что-то подать в определенное время и обязательно с чем-то конкретным. Моя голова разрывалась на куски, ноги болели от бесконечной беготни туда-сюда, а руки тряслись от напряжения и волнения. Все же мне было еще очень тяжело принимать заказы и вести себя естественно. Почему-то я испытывала стыд и неловкость за свою работу. Пусть и выросла в бедной семье, но обслуживать кого-то в мои планы не входило, но, как говорится: мы предполагаем, а Бог располагает.
По всей видимости, меня решили спустить с небес на землю и хорошенько надавить на горло гордости. Надо признать, получается шикарно. Чувствую себя разбитой и выжатой, как лимон. Такой жалкой на фоне всех этих разряженных, пафосных людишек, с кислой миной делающих заказ. Понимаю с горечью, что я слабая, ничего из себя не представляющая. Всего прошло полдня, а я стала такой же, как большинство сотрудников ресторана – злая на весь мир, недовольная, готовая взорваться в любую минуту. И эта минута наступила, когда спустившись, я обнаружила, что вместо одного салата «Греческий» мне приготовили два.
– Я один, вообще-то, отбивала, – возмутилась я. Повар посмотрел на меня, как на идиотку и, ничего не говоря, ткнула прямо в бумажку с заказом, где было четко указанно, что я заказала два салата. Нервно сглатываю, когда, словно почувствовав, что запахло жаренным, появилась Алла Ивановна.
– Что тут у нас? Лишний заказ? – поинтересовалась она весело, как будто это было смешно. Ей, похоже, доставляли удовольствие чужие проблемы. Эта сука была самым настоящим энергетическим вампиром. Ее настроение росло в геометрической прогрессии от понижения его у окружающих.
– Лена, запиши на счет Токаревой четыреста девяносто рублей, – передала она по рации нашему менеджеру, а после обратилась ко мне, – А ты чего стоишь то? Беги заказ выполняй, заждались уже люди. Позже народ схлынет, сходишь, пообедаешь, салатик покушаешь, – пропела она сладким голоском, от которого меня передернуло. Краска прилила к лицу, а в груди все перевернулось от унижения и стыда. Хотелось сбежать, забиться в дальний угол и реветь, пока обессиленно не уснешь. Но я проглотила слезы, мелькнувшие в глазах, и вздернула подбородок выше. Спокойно забарала поднос под насмешливым взглядом Змеищи, а после пошла на второй этаж, сдерживаясь, чтобы не зарыдать. В голове только и крутилась мысль о том, что меня штрафанули на тысячу рублей, а чаевых даже и пятьсот не набралось.
Поднимаюсь по лестнице, а слезы все же застилают глаза, длинный темно-коричневый фартук мешает быстро передвигаться, я спотыкаюсь. Наверняка бы упала, но тут кто-то придерживает поднос. Встречаюсь с обеспокоенным взглядом Стаса и чувствую, что вот сейчас точно расплачусь. Он быстро забирает поднос и тоном, не терпящим возражений, произносит:
– Иди, передохни. Скажешь Алле, что я взял твои столики, пока ты обедаешь. Майкрос давай!
– Не надо. Все нормально, –смутилась я, удивленная и тронутая его пониманием. Он раздраженно втянул воздух.
– Ян, просто дай майкрос и ступай.
Не знаю что именно, но что-то в его тоне заставило меня протянуть ему машинку. Он молча взял ее и уже собирался уйти, но вдруг сказал:
– Обязательно съешь эту жрачку, ты ее заработала, так что насладись моментом!
Я хохотнула сквозь слезы и пошла вниз.

По дороге сказала Алле, что иду обедать, в ответ та лишь кивнула.

В подсобке достала из холодильника свой салат, поставила на стол шедевр из помидор, сыра, маслин и какой-то зелени. И меня прорвало. Задыхаясь от слез, медленно опустилась на стул и начала рыдать навзрыд. Вступать во взрослую жизнь оказалось тяжелее, чем я думала. В материальном мире не делают скидок на возраст и неопытность, в нем живут по законам джунглей: выживает сильнейший, а сильнейший тот, кто умеет хитрить, не показывает своих слабостей, держит удар и быстро учится на ошибках. Иначе тебя сломают, подомнут под себя. А затем по твоему же трепыхающемуся телу полезут выше и дальше, а ты будешь смотреть с ненавистью, не в силах что-либо изменить. Нет, если уж выбирать, то лучше я пойду по головам, чем по мне. Пусть сегодня меня сбили с ног, но это не смертельно, скорее поучительно. Знаете, я ведь уже вроде как попрощалась с детством, но в реальности это происходит только сейчас. Утерев слезы, решительно пододвинула к себе тарелку и начала сосредоточено жевать овощи, не чувствуя вкуса. Да и плевать! Пора учиться делать невозмутимую рожу, когда больно, неприятно и невкусно. Хочешь жить — умей вертеться! Так всегда говорит мама. И это истина, так сильно мною прочувствованная, а не просто принятая к сведению. И она не последняя в моей жизни, мне еще много раз придется обжечься и пораниться, прежде чем я наберусь опыта, как жить в этом мире. С каждым разом я буду становиться все жестче, равнодушней и безжалостней, а, как следствие, сильнее, ведь именно в этом заключается мощь в нашем мире. Я преодолею страх, боль и стану сильнее. Хватит! Пора поставить точку в череде неудач.

 

С таким воинственным настроем я вышла в зал. Стас подмигнул мне, я благодарно улыбнулась и принялась за работу. До конца смены оставалось несколько часов, и они прошли спокойно. Я была внимательна и осторожна, но настроение от этого не улучшилось. Более того, увидев, сколько заработали чаевых ребята в отличие от меня, вновь стало обидно. Я работала не хуже остальных, но мои заработки говорили совсем иное.
Плюнув на невеселые размышления, быстро переоделась, горя лишь одним желанием – покинуть этот гадюшник. Моральных и физических сил не осталось – меня действительно выжали до нитки. Окунуться в прелести взрослой жизни я оказалась не готова. Собравшись, побежала на выход. Мне срочно нужен свежий воздух. У черного входа происходила разгрузка продуктов. Я чуть не взорвалась от злости, не зная, что делать.
– Пошли через главный вход, – махнула мне Ксюха.
Я последовала за ней, по пути надевая наушники. Шла быстро и совершенно не смотрела на дорогу, пока не столкнулась с кем-то. Да так, что отлетела на приличное расстояние. Боль в плече оказалась настолько ощутимой, что слезы обожгли глаза и затуманили взгляд. Пытаясь их скрыть, я опустила глаза вниз, и зло прошипела, пробегая мимо толкнувшего меня мужика:
– Смотри на дорогу, придурок!
– Иди, проспись, овечка безмозглая! – последовал раздраженный ответ. Я обернулась, чтобы посмотреть на этого ухаря, но дверь за мной уже захлопнулась, а за стеклом никого не было видно. Махнув на инцидент, догнала Ксюшу.
– А где Стасик? – спросила я, оглядываясь в поисках моего спасителя.
– Он сегодня в две смены, – ответила Ксю, закуривая сигарету.
– А так можно? – удивилась я.
– Конечно. Если есть желание торчать в этой дурке шестнадцать часов. Лично я – пас, мне никакие деньги не компенсируют нервные клетки.
Я усмехнулась, мысленно соглашаясь, хотя идея дополнительного заработка показалась мне не такой уж и плохой. Все равно полдня нечем заняться. Но для начала нужно немного привыкнуть, а уже после в омут с головой. День был настолько напряженным, что меня даже передернуло при мысли о том, чтобы задержаться еще на восемь часов. В ресторане было две смены: одна – с семи до трех часов дня, другая – с трех часов до одиннадцати. В течение недели приходилось работать в обе смены. Ребята говорили, что в вечернюю лучше – чаевых больше. Завтра узнаю, обманули или нет.
Некоторое время мы с Ксюшей шли молча. Она с наслаждением курила, а я просто смотрела вдаль. Кроме усталости и ощущения, что жизнь проходит мимо меня, не было никаких чувств. Я с горечью представляла, как сегодня позвонит Лерка и будет с ее неизменным энтузиазмом делиться впечатлениями. Безусловно, я за нее радуюсь и в то же время жутко завидую.
– Эй, ты чего приуныла? Решаешь тебе бежать или нет из нашего ада? – подмигнула Ксю, слегка ткнув меня локтем.
– У меня выбор невелик, поэтому придется привыкать. А свыкнуться можно со всем, – философски заметила я. Ксюха согласно кивнула. Я думала, что она начнет расспрашивать о личных делах, но напарница не сказала ни слова. Мы вновь на несколько минут замолчали, пока не дошли до перекрестка, где обычно расходились.
– Ну, до завтра. Ты ведь в первую смену будешь? – спросила она.
– Нет, я теперь до конца недели во вторую, – я скорчила недовольную рожицу, потому как перспектива терять полдня, а после идти на работу – совсем не радовала.
– О, со Стасиком в паре. Думаю, он будет рад, – двусмысленно усмехнулась она, я же в недоумении приподняла бровь:
– И как это понимать?
– Ну, скажем так: Стас не тот человек, который будет кому-то помогать, – пояснила она мне.
– Ясно, – ответила я первое, что пришло в голову. Эта новость не стала приятной неожиданностью. Я сразу же прикинула, сколько это сулит проблем и осложнений, которых и так хватало в жизни, а потому новых не хотелось. Мне оставалось только понадеяться, что это досужие домыслы, не имеющие под собой реальной основы.
Я тяжело вздохнула, а Ксюха с удивлением на меня взглянула. Все явно читалось по моему лицу.
– Знаешь, Стасик очень даже неплохой вариант, да и симпатяшка. Если бы я не была замужем, то уже давно бы с ним закрутила, – поделилась своими соображениями Ксю, что вызвало у меня раздражение. Так и хотелось выпалить: «А при чем тут, простите, я? Крути с кем желаешь!» Стас, конечно, симпатичный, но совершенно не в моем вкусе. Не привлекают меня сладкие мальчики или как их все называют – метросексуалы. Я девушка простая, мне никаких «сексуалов», а уж тем более «метро», не надо. Мне, пожалуйста, обычного мужика без зацикленности на себе любимом. Терпеть не могу самолюбование, особенно мужское – отвратительное зрелище.
– Мне сейчас не до этого, – уклончиво ответила я, вспомнив про Ксю.
– А «это» нас не спрашивает. Просто появляется тот, от которого крышу сносит напрочь, и тогда уже становится не до всего остального, – резюмировала она. Затем отмахнулась и весело попрощалась, – Ладно, пошла я, хватит разглагольствовать! Надо своему крышесносцу ужин готовить, а то точно без нее останусь.
Я усмехнулась, и, помахав на прощание, пошла в свою сторону.

Дорога до дома заняла больше получаса, что показалось мне настоящим кошмаром. За это время можно весь Рубцовск объехать.
Войдя в квартиру, быстро переоделась и сразу же без сил упала на диван. Тетя Катя работала, поэтому я могла посидеть в тишине и покое. Делиться впечатлениями о работе, не было желание. Да и что рассказать? Что я пробегала восемь часов взад-вперед, обслуживая всех недовольных людей, но при этом ничего не заработала?
В эту минуту хочется забраться под теплое одеяло – спрятаться от всего мира. Закрыть глаза и просто исчезнуть хотя бы на пару секунд из удушающей реальности. Но я всего лишь беру пульт от телевизора и начинаю переключать каналы, чтобы придать себе занятой вид, на случай, когда из комнаты выйдет тетя Катя. Но мои усилия оказались напрасны. Позвонила мама.
– Алло, – ответила я убитым голосом.
– Дочурка, привет! Ты уже в общежитие? – в лоб спросила она. По всей видимости, меня решили добить. Шумно втягиваю воздух и махнув на все, признаюсь ей:
– С общежитием я в пролете, мам.
На несколько минут в воздухе повисла тишина, а потом мамин голос трансформируется в строгий и холодный тон.
– В смысле?
Устало прикрыв глаза рукой, начинаю заранее подготовленную речь.
– Я не успела на заселение и мест не осталось. Объяснили, что только на следующий год теперь можно подать заявку.
– Что это значит – не успела на заселение? А чем ты занята была, интересно? Где шлялась, спрашивается? – на повышенных тонах расспрашивала мать, а у меня от ее крика окончательно срывает краны. Я подошла к черте, называемой «предел», и повысила голос в ответ:
– Я заблудилась, а не шлялась! Это столица, а не наша деревня! И что теперь из этого трагедию делать?
– А жить ты где собираешься?
– Да не придуривайся ты, мам, у тети Кати! Где же еще? Она не против…
– Естественно, не против! Да ты почему такая-то? Ты понимаешь, что человека стесняешь? Когда ты думать о ком-то будешь? Видишь только себя?! И что теперь, ты мне объясни? Ой, Господи, да все у тебя не как у людей. Так выйди ты пораньше, если не ориентируешься. Ты что, целый день бродила по городу, как бестолковая овечка?
Это сравнение с овцой – уже второе за сегодняшний день – взбесило меня так, что я перестала выбирать выражения.
– Представь себе, бродила! Еще и бекала. Че ты ко мне привязалась? Кому на хрен нужна твоя гордость? Лучше бы гордой была, когда с женатиком связалась! – кричала я, а слезы текли по щекам.
– Так, ну-ка отдай трубку, немедленно! Иди, умойся, – раздался надо мной властный голос. Я, не глядя, передала трубку крестной и убежала в ванную, где меня захлестнула истерика. Я плакала навзрыд, выплескивая в слезах свое разочарование, обиды, боль, страх. И еще за злость на саму – такого наговорила маме. Мне не хотелось ее обижать и бить по самому больному. Было очень плохо. Просто невыносимо. Наверно, я бы все рассказала, если не тетя Катя. Месяц бесконечного вранья и напряжения вымотали меня. К такому я не была готова, а потому психологически не выдерживала. Хотя кому вру? Для признания у меня кишка тонка.
Не знаю, сколько я просидела в ванной, жалея себя, но успокоившись, поняла, что тетя Катя закончила разговор с мамой. Мне было стыдно за свои слова, а потому выходить из своего убежища не хотелось. Как я посмотрю крестной в глаза, как оправдаю свою вспышку, учитывая все обстоятельства? Но выбора не было. Набравшись смелости, потихонечку открыла дверь и, осторожно ступая, вернулась в зал. Тетя Катя сидела в кресле, попивая кофе, судя по запаху. Увидев меня, застывшую на пороге, слегка склонила голову набок, сделала небольшой глоток и спокойно спросила:
– Что случилось?
Я молчала, опустив голову вниз.

– Ян, ты завязывай из себя невинную овечку корчить, тебе не идет.
Господи, они что, сегодня все сговорились?
Я резко подняла голову и с вызовом посмотрела на тетю.
– А так идет? – иронично поинтересовалась я.
– Ой, ну вы посмотрите на нее, Звезда Звездовна Звездецкая! Передо мной характер не надо показывать, дорогуша. Ты его лучше в другом месте проявляй, да смотри, чтобы крылышки не пообломали, – съязвила она.
Я же прикусила губу, чтобы сдержать предательскую дрожь. Краска прилила к щекам. Все сказанное было абсолютной правдой. Коротко мое поведение можно было охарактеризовать так: «С родными Лев Толстой, а с другими х** простой!» Сил не осталось даже на злость или обиду. Я просто села в кресло и невидящим взглядом уставилась в одну точку за спиной тети Кати. Некоторое время крестная молчала, я чувствовала ее взгляд на себе. Затем послышался тяжелый вздох. Она встала и подошла ко мне, села на корточки и убрала прядь волос, прилипшую к мокрой щеке. Я вздрогнула от ее прикосновения, хотела отстраниться, но она не позволила. Притянула меня к себе, крепко обняла. И меня прорвало: я со слезами рассказывала о сегодняшнем дне, обо всех неудачах, унижении, даже о мужике, обозвавшем меня безмозглой овечкой. Тетя Катя успокаивала меня, предлагала подыскать другую работу, но я понимала, что везде свои трудности, а если я буду постоянно от них убегать, то так и останусь на низшей ступеньке социальной лестницы. Я – спортсменка, с детства адаптирована к борьбе. Воля к победе у меня сильная. Я упряма и гордости мне не занимать. Пусть звучит смешно, но, черт возьми, этот город я покорю не мытьем, так катаньем. Немного придя в себя, я отрицательно покачала головой.
– Тогда, Януль, нужно собраться и начать работать в полную силу. Ты можешь мечтать о чем угодно, но не нужно забывать о реальности. Если хочешь осуществление твоих мечтаний, то нужно быть лучшей там, где ты сейчас. Это все поможет перейти на другой уровень. Привыкай немного гасить свои желания. Залог успеха в стремлении и работе над собой, а не в мечтах о лучшей доле. Выполняй свою работу безупречно: улыбайся, будь вежливой и услужливой.

– Я не собираюсь лизать задницу этим уродам!
– А это твоя работа. Свои обязанности надо четко понимать. Если ты настолько гордая, то иди в другое место. Только поверь мне, пока ты никто тебе все равно придется «лизать задницу». Просто запомни: входя в ресторан, ты уже не Яна Токарева, а просто официантка. От тебя ждут улыбок, предупредительности и не навязчивости.
– От того, что я буду бегать за этими свиньями, моя жизнь не станет лучше, – огрызнулась я.
– Не станет, – согласилась тетя Катя, – Но ты привыкнешь выполнять свою работу без эмоций, как машина, что сведет ошибки и промахи к минимуму, а, следовательно, повысит твой доход. Ты тут недавно обвинила мать в гордости ненужной. Хочу заметить, ты недалеко ушла. Подумай, чего ты хочешь. А потом реши, как тебе себя вести дальше. И самое главное, позвони матери.
Я кивнула, крестная поднялась, поцеловала меня в макушку и, прихватив кружку с кофе, оставила одну.
Я же пребывала в состоянии отрешенности и глубокой задумчивости, хотя мыслей ноль. Сидела себе, смотрела в окно. Мне звонила Лера, но я не хотела ни с кем разговаривать, даже с ней. Точнее сказать, с ней в особенности. Общение с мамой и Леркой стало для меня каторгой, потому что напоминало о неудачи. Я корила себя за малодушие и старалась не показывать, что мне в тягость их общество, но это правда. Можно было, конечно, не теребить себе душу и порвать отношения с Лерой, но это глупо и мерзко. Я еще не настолько мелочна и завистлива.
Ближе к ночи, окончательно успокоившись, позвонила маме и попросила прощение. Мама заверила меня, что все нормально, но я знала, как сильно ее обидела. Мне было стыдно за свое хамство. Импульсивность – мое проклятие. Нужно как-то с ней бороться, но вот только как?
Последующие дни прошли спокойно. Я обдумала все слова, что сказала мне тетя Катя и согласилась с ней. Действительно, не стоит смешивать работу и личное. Я должна зарабатывать деньги, а не показывать свое я. Только вот на деле это оказалось сложнее, чем представлялось.
Люди в Москве радужностью не отличаются. Хмурые, раздраженные, с пафосными выражениями лиц, вечно куда-то спешащие и требующие свой заказ немедленно. Они убойными дозами закачивали в меня негатив ко всему миру. Но в какой-то момент я начала их понимать. В этой бесконечной битве за материальные средства мы, мелкие рыбешки, огребаем больше всех, а получаем меньше остальных. Наверно, мы и должны быть злыми, недовольными жизнью, если не научились довольствоваться тем, что имеем. Единственное, чего я не понимала – чем недовольны богатеи? Ладно, среднячок, у них есть причины, но эти-то с чего бесятся? Наверно, правильно говорят – с жиру.
Но все это размышления о том, что меня интересовать не должно. В такие моменты я вновь напоминала себе, что пришла на работу за деньгами, и именно на их заработке нужно было сконцентрироваться. Такую задачу я поставила себе. Поэтому со всем присущим мне энтузиазмом кинулась ее выполнять. Улыбка не сходила с моих губ: вежливая, приторная, до невозможности предупредительная.

Каждое утро я натягивала безликую маску на лицо и отключала эмоции – это требовало огромных усилий, но у меня получалось. И хорошие чаевые не заставили себя ждать. В какой-то момент мне даже понравилось. Я начала общаться с посетителями, на меня стали обращать внимание многие мужчины, несмотря на то, что наша униформа представляла из себя нечто ужасное: темно-коричневая рубашка, которая должна была быть застегнута под самое горло, черные брюки и сверху фартук до щиколоток в тон рубашки. Также устав о дресс-коде гласил: никаких длинных ногтей, яркого лака, украшений и распущенных волос. Допускался дневной макияж. И на том спасибо, хоть можно было замаскировать тональным кремом веснушки на носу, которые ужасно раздражали. Впрочем, внешний вид меня не особо волновал. Некоторым женщинам я даже в уродском прикиде не нравилась, а мне это было невыгодно. Мужское внимание, безусловно, поднимало самооценку, но чаевые были важнее.

Спустя десять дней деньги стали главной движущей силой. Я считала каждую заработанную копейку. Да и как иначе в моем положении? Поэтому, спустившись к бару и увидев два одинаковых коктейля – каждый по шестьсот рублей – меня чуть не хватил удар. Это могло означать только одно – я вновь забила лишний заказ. Только вот оплачивать его у меня не было никакого желания. Но и как этого избежать? Я не имела представления.

И тем не менее со спокойной улыбкой взяла оба бокала и понесла наверх, лихорадочно думая, что мне с ними делать. Но увидев за столиком парня и девушку, которые, по всей видимости, были совсем недавно знакомы, разве что не запрыгала от радости. Я не психолог, но это и не требовалось. Для того чтобы заметить, как парень лезет из кожи вон, дабы произвести впечатление на девушку: в позе показная небрежность, на лице скука хотя глазами уже десять раз поимел бедняжку, а на губах играет легкая усмешка. Ну просто мачо. Что тут еще сказать? Девушка жеманничала и строила свои накрашенные глазки, вокруг которых растеклась тушь, а темные тени собрались в кучу. Но «мачо» был настолько очарован, что наверняка считал это сексуальным. На свой страх и риск я решила проверить, осталась ли в его голове хоть капля разума или все же любовь-страсть превращает мужчин в дураков. Я понимала, что рискую потерять работу и подвести Леркину маму, но в то же время мне не хотелось, чтобы моя зарплата ушла в минус еще на шестьсот рублей.
Несколько шагов преодолеть оказалось сложно. Меня рвало на части: рискнуть или выплатить очередной штраф и быть спокойной. Или все же рискнуть? Да? Нет? Да… Нет? Да.
Подхожу к столику, ставлю заказ, забираю грязную посуду и, развернувшись быстрым шагом, иду в сторону, где меньше всего посетителей. По пути выливаю коктейль в грязные чашки, а следом начинается час ада. Я бегала, выполняла заказы, но все это было как в тумане. Единственное, что меня волновало – это влюбленная парочка. Я молилась, чтобы они поскорее попросили счет, тем самым вынесли мне приговор. В то же время боялась этого больше всего на свете.
И вот проходя мимо их столика в очередной раз, я услышала заветные слова:
– Принесите счет, – уверенно сказал парень, все еще пребывая в роли хозяина жизни. И это радовало. Продолжай в том же духе мальчик, не останавливайся! – мысленно просила я, неся заветный чек, в котором вместо счета за один коктейль стояла цена за два.







Дата добавления: 2015-06-12; просмотров: 353. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Вычисление основной дактилоскопической формулы Вычислением основной дактоформулы обычно занимается следователь. Для этого все десять пальцев разбиваются на пять пар...

Расчетные и графические задания Равновесный объем - это объем, определяемый равенством спроса и предложения...

Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...

Обзор компонентов Multisim Компоненты – это основа любой схемы, это все элементы, из которых она состоит. Multisim оперирует с двумя категориями...

Гносеологический оптимизм, скептицизм, агностицизм.разновидности агностицизма Позицию Агностицизм защищает и критический реализм. Один из главных представителей этого направления...

Функциональные обязанности медсестры отделения реанимации · Медсестра отделения реанимации обязана осуществлять лечебно-профилактический и гигиенический уход за пациентами...

Определение трудоемкости работ и затрат машинного времени На основании ведомости объемов работ по объекту и норм времени ГЭСН составляется ведомость подсчёта трудоёмкости, затрат машинного времени, потребности в конструкциях, изделиях и материалах (табл...

Закон Гука при растяжении и сжатии   Напряжения и деформации при растяжении и сжатии связаны между собой зависимостью, которая называется законом Гука, по имени установившего этот закон английского физика Роберта Гука в 1678 году...

Характерные черты официально-делового стиля Наиболее характерными чертами официально-делового стиля являются: • лаконичность...

Этапы и алгоритм решения педагогической задачи Технология решения педагогической задачи, так же как и любая другая педагогическая технология должна соответствовать критериям концептуальности, системности, эффективности и воспроизводимости...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.016 сек.) русская версия | украинская версия