Глава 25. Конрад разглядывал толчею собрания, устроившись на одном из деревьев на вершине холма

 

 

Конрад разглядывал толчею собрания, устроившись на одном из деревьев на вершине холма. Он выискивал в толпе Тарута, но пока не замечал. Демон был восьми футов ростом, так что даже при таком скоплении народа должен был выделяться на фоне других.

Конрад сильно рисковал, заявившись сюда, однако он был ко всему готов. Рука практически полностью регенерировала. Последствия наркотиков, которые ему вводили, почти прошли. И он был вполне психически стабилен.

Хотя последнее, конечно, чушь собачья.

Он был одержим Наоми.

«Я одержим привидением».

С тех пор, как Конрад перестал чувствовать её присутствие, ощущать её запах, он не находил себе места. Разлука с ней просто убивала его.

Едва подумав это, Конрад закатил глаза, скрытые под тёмными очками. Сколько раз ещё придётся повторять себе, что лишь его собственное выживание теперь имеет для него значение? Что ему на неё наплевать. Чёрт возьми, что ему всё равно!

Тем не менее, его гнев поостыл, и на протяжении последних трёх дней Конрад всё чаще думал, что Наоми вряд ли действовала из каких-то злых или даже эгоистичных побуждений. На ней не было лица, когда она протянула ему тот злополучный ключ. Наверное, пока он жив, он не сможет забыть печальный образ девушки, стоявшей под дождем той ночью в окружении электрических разрядов.

С каждым часом его память восстанавливала всё новые и новые подробности того, что он ей наговорил в запале. Он обвинил её в том, что она намеренно подвергла его опасности со стороны его врагов. А ведь она всегда оберегала его сон. И если бы кто-нибудь напал на него в Эланкуре, то Наоми — и в этом он был абсолютно уверен — без промедления швырнула бы напавшего об потолок.

Он кричал ей, что она бессердечная тварь, которой всё равно, что запасы крови в холодильнике на исходе, и которая только и ждёт, чтобы уморить его голодом. И это при том, что именно Наоми убедила его начать пить пакетированную кровь. Преодолевая собственное отвращение, девушка каждый день на закате приносила ему наполненный доверху стакан. «Я просто не могу не вспоминать, когда вижу её…», — объясняла она свою брезгливость. — «Когда я умерла, я была с ног до головы покрыта своей кровью, и Льюиса…»

Конрад знал это, потому что в ту ночь, когда она танцевала, видел, как кровь разлилась по всему полу.

«Так зачем же ты носишь мне её?» — раздражённо спросил он однажды.

Она моргнула и просто ответила: «Потому что она тебе нужна».

Нет, ну, правда, зачем Наоми выпускать на волю убийцу, который не скрывает, кем и чем он является? Ведь такой же, как он, однажды жестоко убил её.

«Вернись к ней», — услышал он шёпот в своих мыслях. Вернуться? И что потом? Ему никогда не приходилось утешать обиженную женщину. Он не был Мёрдоком, и красноречием никогда не блистал.

И почему она вообще должна захотеть иметь с ним дело, после всего, что он ей наговорил? Он был так чертовски груб. Конрад вспомнил, как пожелал ей гореть в аду, а она в ответ лишь прошептала, что давно уже там.

Конрад сжал виски. «Да что со мной такое?»

Все восемьдесят лет её загробной жизни действительно были сущим адом, а затем ещё явился безумный вампир и принялся крушить её дом и ломать стены кулаками. А ведь ей пришлось страдать и до того, как она стала привидением. Подонок, убивший её, позаботился об этом. Этот Робишо не просто вонзил нож ей в грудь и отшатнулся в ужасе о того, что наделал. Подлец не выпускал рукоять из рук и садистки провернул клинок в груди.

И Конрад даже не мог запытать этого ублюдка до смерти.

Вампир распахнул глаза. Его осенило. У него не было возможности убить Робишо, но вместо этого он мог осквернить его могилу.

И конечно, это бы порадовало Наоми, поэтому она должна узнать о том, что он сделал. Так что ему придётся вернуться, хотя бы для того, чтобы рассказать ей об этом.

На душе у Роса слегка потеплело, и находиться на этом собрании сделалось чуть более сносным.

 

Одно из зеркал Наоми выгнулось, сделавшись гибким и тягучим. Наоми даже рот приоткрыла от изумления. Потом из зеркала вылетел портфель и с глухим шлепком приземлился на пол студии. Вслед за портфелем появились руки, раздвинули зеркальную поверхность, словно занавески, и из образовавшегося проёма выползла, сияя улыбкой, симпатичная рыжеволосая девушка. За ней последовала прекрасная брюнетка таинственного вида с завораживающими золотистыми глазами… и заострёнными ушками. Как только обе шагнули в комнату, зеркало за ними сомкнулось, закрываясь.

— Я Мари МакРив, — сообщила рыжеволосая и, ткнув большим пальцем в сторону подруги, добавила: — А это Никс Всезнающая. Она валькирия.

Наоми встряхнулась, пытаясь прийти в себя от удивления, и поздоровалась:

— Очень рада познакомится с вами обеими, — затем, обернулась к брюнетке: — Никс? Я знаю несколько людей, которые ищут тебя.

— Меня всегда кто-то ищет, моя юная лапушка, — вздохнула Никс, подышала на свои ногти, похожие на изящные, элегантные коготки, и принялась полировать их. — Ну как ты себя чувствуешь рядом со всеми этими зеркалами? — обратилась она к Мари.

— Ничего, терпимо, — вздохнула Марикета.

— Мари — зеркальная ведьма, — объяснила Никс. — Она использует зеркала для заклинаний и чтобы путешествовать из одного места в другое.

— Однако, — продолжила Мари, — во мне живёт невыносимая тяга к зеркалам, из-за которой я могу себя зачаровать, если не буду осторожна. Так что я не могу с ними жить, но и без них не получается, — Мари обернулась и, оглядевшись по сторонам, восхищённо воскликнула: — Ух ты, какая комната!

Наоми заметила на спине ведьмы бумажку с надписью: «Я сплю с упырями».

— О, милая, — Наоми смущённо показала на записку. — Мари, у тебя…

Марикета ощупала спину и сорвала записку.

— Чёртова Реджин, — скомкав бумажку, Мари послала Никс яростный взгляд. — Когда Люсия возвращается? Я уже не справляюсь с Реджи одна.

Никс пожала плечами:

— Не волнуйся. О Реджи я уже позаботилась. А Люсия Ветреная, эта отщепенка валькирия-лучница и персональная карающая Немезида Реджин, появится в четверть пятого в пятницу.

Марикета облегчённо вздохнула.

— Классная штука — этот твой дар предвидения. Если бы мои способности в этой сфере соответствовали хоть толике твоих.

— Тут не нужно быть провидицей. Это я купила Вертихвостке билет на самолёт. Она прилетит первым классом из Новой Зеландии. Реджин, конечно, придёт в ярость из-за нашего предательства, но иногда, чтобы творить добро, приходится быть жестоким.

— Не перестаю восхищаться твоей мудростью, — сказала Мари и снова обернулась к абсолютно ошеломлённой Наоми.

— Как так получается, что вы обе можете видеть привидений? — спросила Наоми.

— Это потому что я ведьма, — пояснила Мари, — а она — чертовски древняя и могущественная.

— Такая старая, что впору делать углеродный анализ, — согласилась Никс. — И такая могущественная, что уже подумываю заказать себе бейджик полубогини.

Никс не казалась Наоми хоть на день старше Мари, но что она в этом понимала?

— Кто-нибудь из вас может объяснить мне, как я стала привидением?

Мари замотала головой:

— Никто точно этого не знает, но я слышала, что порой встречаются души, которые слишком сильны, чтобы перейти в другой мир, даже после смерти. О, и, как правило, эти души что-то очень крепко держит в мире живых, как якорь.

— Якорь?

— Ну да. Если ты умерла в месте, которое очень любила или которое имело для тебя какое-то особое значение, тогда это место не отпустит тебя.

Наоми любила Эланкур. Имение было единственной стабильной и надёжной вещью в её жизни. Здесь она хотела пустить корни и смотреть, как её дети станут играть в саду. Здесь она хотела постареть с тем, кого полюбила бы.

Почему-то, когда она представила себе это, перед мысленным взором всплыло лицо Конрада.

— Ну, и чем ты тут занимаешься, когда тебе хочется развлечься? — поинтересовалась Мари.

— Развлечься? Хм, читаю газету. И… о, иногда здесь заводятся кошки. А ещё на зиму в дом перебирается семейство нутрий. Они так забавно резвятся, я могу часами за ними наблюдать, — Наоми нахмурилась. — Откровенно говоря, я часами так и делаю.

Мари послала Никс выразительный взгляд:

— Бонс, мы прибыли вовремя!

— Само собой, Джим[98], — отозвалась Никс скучающим голосом.

«Бонс? Джим?»

— Значит, вы уже слышали обо мне? — уточнила Наоми.

— Хм, я как-то собиралась писать о тебе реферат.

— Но потом передумала? — предположила Наоми, пытаясь сохранить обыденный тон.

— Просто одна ведьма из старших классов уже написала работу о поборнице феминизма из Батон-Руж. Ну, а я не постеснялась её списать. Но из того, что успела прочитать, я запомнила, что ты была танцовщицей бурлеска, а потом стала балериной.

— Бурлеск? Это стало достоянием общественности? Но люди воспринимают это не так, — поспешила объяснить Наоми. Она спрашивала себя, что эти женщины думают о ней? Конрад был в шоке, когда узнал. Не изменят ли они своего отношения к ней? Воспримут ли её просьбу серьёзно? — Я занималась этим всего три месяца. Может, четыре. Ну, от силы год. И я никогда не обнажалась до конца, — добавила она. — Ну, почти никогда. Знаете, тогда в слове стриптиз вторая часть слова была важнее первой[99]. Главное было не обнажаться, а дразнить, понимаете? Там было очень много вееров или больших перьев…

— Однако именно за эту часть твоей жизни люди тебя и любят, — сказала Мари. — Сегодня бурлеск считается модным. Это круто. А после того как твой секрет был раскрыт, тебя прозвали «Балерина, в душе которой жил бурлеск». Ты подходишь Новому Орлеану, как никто другой.

— О… — выдохнула Наоми. По крайней мере, люди видели её именно такой, какой должны были. — Тогда я спокойна.

— Прекрасно. Значит, перейдём к делу.

— Может быть, вы хотите присесть? — предложила Наоми. Так необычно было принимать гостей!

Мaри согласно кивнула, пнула свой портфель, так что он пролетел мимо кофейного столика прямо к раскладушке Наоми, и присела. Никс запрыгнула на демонстрационный стол и уселась на единственном не покрытом пылью месте — там, где ещё недавно стоял граммофон. Она обвела взглядом коллекцию презервативов, бюстгальтеров и всяческой дребедени с Мади Гра, но ничего не сказала.

— Я бы предложила вам кофе…

— Я не принимаю пищу и не пью, — отказалась Никс.

— Боюсь, кофе после стольких «Маргарит» может не поладить с «Куэрво»[100]… — улыбнулась Мари и вынула ручку и записную книжку из своей сумки. — Итак, Наоми, для начала пару вопросов, просто хочу знать… Почему ты именно сейчас решила ко мне обратиться? Ведь ты стала привидением много десятилетий назад.

— Собственно говоря, до того, как пару недель назад сюда заселились вампиры, я не знала о мире Ллора. Я и понятия не имела, что существуют ведьмы и валькирии…

— Вампиры? — воскликнула Мари, бросив быстрый взгляд на Никс. — Забавно. Я только недавно видела одного чужака вампира в баре у дельты. Какое совпадение.

«Что-о-о-о? Кого?» — изобразила Никс одними губами.

— Да, вампиры. Они из Эстонии, — продолжила Наоми и слово за слово рассказала всю историю. — …и потом Конрад отрубил себе руку и обозвал меня ничтожным привидением. И я поняла, что он прав. И осознала, что я так больше не могу. Поэтому я позвонила тебе.

— Ты ведь не из-за вампира стремишься получить тело? — спросила Мари. — Не для того, чтобы показать ему, что он потерял? Потому что это всё очень серьёзно.

Наоми задумалась и поняла, что даже если никогда больше не увидит Конрада, она должна хоть что-то предпринять. «Потому что я ненавижу то, кем я стала».

— Я хочу этого, потому что время пришло.

— Хорошо, в таком случае я выложу тебе всё, как есть, — Мари отложила ручку. — Я могу помочь тебе решить проблему с бестелесностью, но результат будет временным, и цена за это очень высока. И не только в смысле денег. В общем, речь идёт о заклинании образа, с помощью которого будет создано тело абсолютно идентичное тому, которое было у тебя при жизни. Однако спустя некоторое время ты умрёшь.

— Но почему?

— Понимаешь, в играх с бессмертием такая магия — это как пас в никуда. Судьба такого не любит. Ты возьмёшь и удумаешь исправить старые ошибки, или воспользуешься знаниями, приобретёнными в загробной жизни, чтобы как-то изменить настоящее. Мойрам такое не по душе, и они быстренько обрежут ниточку, прервав твою новую жизнь каким-нибудь насильственным способом, — объяснила Мари. — Ты будешь ходить, словно со светящейся мишенью на спине. Рано или поздно этот рок настигнет тебя — попадешь в авиакатастрофу, или тебя собьёт потерявший управление троллейбус, а может, замкнёт фен и тебя убьёт ударом тока. В общем, обязательно случится что-то ужасное. Твоя ново приобретенная телесная оболочка погибнет и исчезнет, а затем умрёт и твой дух. По-настоящему умрёт. Конец.

— Сколько времени мне будет отпущено?

— Пару недель? Одна единственная ночь? Может, несколько месяцев. Этого никто не сможет точно сказать. Год — самый большой известный срок, как писали на одном из форумов в интернете.

Наоми сглотнула.

— А что будет после того, как мой дух умрёт? По-настоящему умрёт, как ты сказала.

— В этом вся фишка. Что будет потом, не знает никто. Это, так сказать, останется только между тобой и твоим богом, или богами, богинями, ну, в общем, кто бы там ни был.

— Хм, раз уж мы всё равно об этом говорим, — сказала Наоми, — я бы хотела задать ещё один вопрос. Может, всё-таки можно получить тело на целую человеческую жизнь? Возможно, у меня хватит денег на настоящее воскрешение?

Мари и Никс переглянулись.

— Во-первых, я больше этим не занимаюсь. А во-вторых, то, о чём ты просишь, это не воскрешение. Твой дух здесь, а значит, его не нужно вытаскивать в наш мир. То, что тебе на самом деле нужно — это вселиться в тело. И это само по себе очень опасная затея. Да к тому же есть ещё дюжина условий, которые должны быть соблюдены. Но даже если бы все обстоятельства сложились идеальным образом, у меня просто не хватает опыта, чтобы попытаться. Пока нет.

— Ты никогда не пробовала ничего подобного?

— На человеке? Нет, только на симуляторе, — выдала Мари и после секундного колебания призналась: — Вообще-то, недавно я попробовала сделать это с привидением своей кошки.

— И?

— Ты смотрела «Кладбище домашних животных»[101]?

Наоми отрицательно покачала головой.

— Нет? В общем, мой Тигр вернулся другим! — всхлипнула ведьма.

Никс поднялась, присела к Мари и начала утешающе гладить подругу по спине.

— Ну, успокойся. Ты же моя самая любимая ведьма из всех ведьм на свете.

— Кажется, соринка попала, — пробормотала Мари и утёрла глаза.

— Мари зашибись какая могущественная, — пояснила валькирия Наоми. — Но для этого нужны способности уровня… — Никс нахмурилась, — Хм, какого уровня?

— Пятого, — отозвалась Мари, явно совладав уже с эмоциями. — Из пяти.

— Ну, почему бы тебе не потренироваться на мне? — стараясь придать голосу бодрый тон, предложила Наоми. — Я в игре.

Никс покачала головой:

— Для заклинаний пятого уровня Мари придётся воспользоваться зеркалом, чтобы выпустить всю свою силу. Скорее всего, она не сможет отовраться от собственного отражения и зачарует саму себя. Вероятно, навечно.

Мари кивнула, подтверждая слова валькирии.

— А вот через пятьдесят лет, когда я наберусь опыта и стану сильнее, я смогу посмотреть в глаза своему отражению. Мы уже обвели этот день в календаре. Если ты согласна подождать, я внесу тебя в свой список первым номером и назначу символическую плату за услуги…

— Нет. Merci[102], но нет.

Провести ещё пятьдесят лет в одиночестве, танцуя каждый месяц под серебряной луной? Переживать свою смерть ещё около шестисот раз?

Или прожить примерно год. Её выбор даже не обсуждался.

— Прости, Наоми. Но даже если бы я попробовала дать тебе тело сейчас, то, скорее всего, зачаровала бы себя, но ты всё равно вернулась бы неправильной. Эта участь страшнее смерти. Я знаю, ты думаешь, страшнее смерти ничего быть не может, но…

— Нет, я так не думаю, — нескончаемая не-жизнь Наоми и так была страшнее смерти. Она поняла, что имела в виду ведьма, и почему было бы мудро от такого отказаться.

— Но есть и другой путь, — вдруг вмешалась Никс. — В мире Ллора существуют фантомы — своего рода перевёртыши, которые могут по желанию принимать вещественную форму или обращаться в духов. Они похожи на привидений, но существуют между жизнью и смертью. Если ты проживёшь достаточно долго как привидение в нашем мире, постепенно накопишь такую силу, что станешь подобна фантомам и сама восстановишь физическую оболочку. Ты уже не будешь привязана к своему призрачному якорю, но сохранишь способности к телекинезу.

Это звучало просто прекрасно!

«Достаточно долго» — это сколько? — поинтересовалась Наоми. — Как долго мне надо продержаться, чтобы получить тело?

Никс щёлкнула пальцами.

— Каких-то четыре или пять столетий. Ты и не заметишь, как они пролетят.

— Ох, — то, как небрежно Никс произнесла это, заставило Наоми задуматься, сколько же на самом деле лет может быть валькирии. — Это, к сожалению, для меня не вариант. Каждый месяц мне приходится переживать свою смерть, раз за разом. Я не выдержу и пятидесяти лет, что уж говорить о пяти сотнях.

— А, ну да, эта навечно заевшая пластинка, на которую обречены призраки, — Никс сочувственно кивнула. — В любом случае, это твоё поместье, твой призрачный якорь, к тому времени сгорит, или его снесут чего доброго.

— Может быть, есть кто-то ещё, кто мог бы вселить меня в тело?

Никс выгнула бровь.

— Никто, с кем бы ты захотела иметь дело. Я знаю нескольких магов, которые могли бы пойти на это, но они затребуют чрезмерную плату, твоего первенца, например, или что-то в таком же духе.

— Послушай, Наоми, — сказала Мари, — у тебя нет причины нам верить, но я могу дать тебе целый список людей, которые с удовольствием подтвердят…

— Нет, я вам доверяю. Как быстро ты сможешь создать мне эту временную телесную оболочку? — спросила Наоми.

Мари, казалось, была удивлена, что у Наоми так и не отпало желание пойти на этот шаг.

— Гм, сегодня же. Но, слушай, эта затея вообще-то не ахти. Я имею в виду, ну, неужели тебе здесь действительно так плохо?

Наоми посмотрела Мари прямо в глаза.

— Моя жизнь здесь — нескончаемый ад. И я заперта в этой ловушке, из которой невозможно сбежать. Я даже не могу убить себя, чтобы покончить со всем этим. Моя жизнь лишена красок, запахов, ощущений. И лишь один раз в месяц я способна чувствовать, и я чувствую — как в мою грудь вонзают нож и проворачивают его внутри.

— Оки-доки, похоже, мы всё-таки проведём ритуал! — согласилась Мари и достала из портфеля какие-то бумаги и формуляры. — А теперь об оплате.

Наоми взмахнула рукой, и в тот же момент за её спиной открылся внушительных размеров ящик, полный драгоценностей. Ещё четыре привычных движения руки, и распахнулась дверца сейфа.

— Бери, что хочешь, — разрешила девушка.

Мари с видом знатока отобрала несколько бриллиантов с прилагающимися к ним сертификатами и сложила в портфель. Никс даже не удостоила сверкающие камни вниманием. Отвернувшись, валькирия усердно осматривала студию, то и дела бросая задумчивый взгляд на Наоми.

— Ну? — обратилась Мари к подруге, раскладывая контракты на кофейном столике. — Ты видишь что-нибудь о Наоми?

— Ничего, — отозвалась Никс.

— Это хорошо или плохо? — спросила Наоми.

Никс сощурила глаза:

— Это необычно.

— Поставь подпись здесь и здесь, — попросила Мари, передавая Наоми ручку. — Можно просто крестик, — Наоми с помощью телекинеза вывела немного неуверенный крестик. — Отлично. И вот здесь тоже. Никс, ты нужна мне как свидетель.

Валькирия взяла ручку и нацарапала рядом: Никс Всезнающая, Прото-валькирия и предсказательница, которой нет равных.

— Я должна что-то сделать, чтобы подготовиться? — спросила Наоми.

— Зачем спешить? Обычно я даю своим клиентам сорок восемь часов на размышление, если это касается необратимых заклинаний.

— Мне нравится мир Ллора, и я хочу узнать его получше. А сегодня вечером будет это собрание…

— Ах да. Слёт высшей лиги. Отвязная тусовка. Закусок, правда, не много, зато выпивка — рекой. Мы называем её «Удар по печени». Это всё Никс организовала.

Валькирия кивнула с чрезвычайно довольной миной:

— А я называю это «В.Б.В.О.К.» Всё бухло в один котёл.

— Итак, почему мое паучье чутьё нашёптывает, что Конрад Рос тоже будет там? — спросила Мари.

— Правда? Он там будет? — небрежно уронила Наоми.

— Само собой, ты захочешь, чтобы он увидел, как ты флиртуешь с другими мужчинами, и пожалел о своих словах, — подключилась Никс.

Наоми не была уверена, что станет делать, если встретит там Конрада. Какая-то часть её до смерти хотела выяснить, сможет ли она вдохнуть в вампира жизнь. Другая часть желала знать, сумел ли он сохранить психическое равновесие за эти три дня, проведённые вдали от Эланкура. А ещё она хотела доказать ему, что он был не прав, обозвав её жалким призраком, обречённым чахнуть в унынии и одиночестве в своём поместье.

— Ты можешь пойти с нами, — предложила Мари. — Там будет мой муженёк со своими сородичами. Он ненавидит наши девичники, и каждую неделю устраивает по этому поводу скандал, а потом ходит разобиженный. Думаю, я могла бы заскочить туда, чтобы его утешить.

— Я с удовольствием с вами пойду! — загорелась Наоми. И, если ей доведётся повстречаться там с Конрадом, она сможет сказать ему, чтобы катился к чёрту, предварительно смерив вампира таким же презрительным взглядом, каким он одарил её. — Я хочу одеться в красивую одежду и познакомится с новыми людьми. Я хочу снова чувствовать!

— Это не обычная вечеринка. Для тебя это будет в определённом смысле экстремальное приключение, — предупредила Мари. — Ведь ты станешь простым человеком — без каких-либо сверхъестественных сил, которыми сейчас обладаешь. Уверена, что справишься?

— Я уже не могу дождаться.

— Адреналинщица, — ухмыльнулась Мари. — Всё понятно. Похоже, у нас планируется «Возвращение Золушки». Я уже чувствую себя доброй феей, — и вдруг совершенно серьёзно заглянула Наоми в глаза: — Ты совершенно точно уверена, что хочешь этого?

— Мой бал меня ждёт.

— Что ж, можешь пока посмотреть «Удар по печени» лайф. Прямой репортаж. А я всё подготовлю. — Мари прикоснулась кончиками пальцев к зеркалу, старательно избегая зрительного контракта с ним, и вдруг на блестящей поверхности появилась картинка. Наоми увидела огромный, с пятиэтажное здание высотой, костёр и шумную, весёлую толпу самых различных существ, танцующих вокруг него.

Там творилось настоящее безумие. И Наоми отчаянно хотелось оказаться в его гуще, в этом великолепном столпотворении, хотя она слегка переживала, впишется ли туда. Единственная смертная среди бессмертных.

— Вот, посмотри на моего муженька, — Мари сменила картинку и указала на невероятно симпатичного мужчину внушительного роста. Он с угрюмым видом изучал содержимое своего бокала, бросая время от времени сердитые взгляды на окружающих. — О, чёрт, я просто таю от этого ликана, — вздохнула Мари и с умилением добавила: — Только посмотрите, каким несчастным он выглядит.

Наоми нахмурилась.

— Бауэн МакРив — твой муж? — спросила она. Мари кивнула. — Вампиры сказали, что он явится за головой Конрада, если Конрад не поправится за две недели. Ты не могла бы попросить своего мужа не… гм… не причинять Конраду вреда?

— Я с ним поговорю. Однако я не думала, что тебе есть до этого дело, после того как вампир обозвал тебя ничтожеством.

— И всё же, это важно для меня, — Наоми вздохнула. Скорее всего, судьба Конрада уже никогда не будет ей безразлична. Потому что она, возможно, немного… совсем чуточку… влюбилась в этого вампира.

— А тебе не кажется, что прежде чем туда идти, нужно выбросить вампира из головы? — спросила Мари. — Потому что может так случится, что именно сегодня ночью он найдёт свою невесту — и ей окажешься не ты. Там будет много других мужчин. Тебе нужно отвлечься. Никс стоит познакомить тебя с Кейдом и Ридстромом. Они — мои друзья, и самые сексуальные братцы-демоны, каких только можно себе вообразить, — Мари извлекла из кармана сотовый. — Мне нужно сделать один звоночек, — сообщила ведьма и отошла в другой конец комнаты.

Пока Мари говорила по телефону, Никс показала Наоми двух исключительно красивых мужчин с рожками на голове.

— Вот это абсолютно лишённое всяческих моральных принципов ходячее совершенство — Кейд. Великолепный контраст благородному Королю Ридстрому и его бесчисленным шрамам, не находишь?

— Ты только посмотри на их глаза, — прошептала Наоми. Глаза у обоих братьев, и у светловолосого и у тёмноволосого, были сверкающе-зелёными.

— О да, шикарные глаза в придачу ко всему остальному. Говорят, именно эти глаза причина тому, что женщины под них штабелями укладываются. И ещё этот их акцент, смесь австралийского и южно-африканского. Но я считаю, что всё дело в рогах.

Их рога, перламутровые и закрученные, начинались сразу над ушами и загибались назад, напоминая Наоми своей формой лавровые венки, которые носили мужчины в античные временя. Правда рога Ридстрома хранили на себе следы сражений, как и всё остальное его тело, отмеченное шрамами.

— О, да, — продолжила Никс, — эти гладкие… твёрдые рога… так и хочется их облизать! Р-р-р-р-р.

— Ты, как будто, не против отхватить себе одного из этих красавчиков. Или… даже обоих, — улыбнулась Наоми.

— О нет, нет. Я обещана Майку Роу.

— Этот Майк тоже там?

— Нет, Майки пока что строит из себя недотрогу, — сообщила Никс, и вдруг её взгляд сделался отсутствующим, и валькирия пробормотала: — Вот как? Но тебе это не поможет… ах ты, маленький негодник.

Никс отвлеклась и Наоми услышала, как Мари сказала в трубку:

— Хм, Элиана… Ха-ха, очень смешно. Нет, мне не нужно поручительство! Меня интересует то заклинание образа для привидений, помнишь? Правильно, так вот, там «corpus carnate» или «carnate corpus»?

«Merde[103]! Эта ведьма точно знает, что нужно делать?»

Мари на мгновенье замолчала, слушая свою собеседницу, и снова заговорила:

— Вот не надо. Я доросла до этого заклинания… да… да… и я себя не зачарую, ты не веришь?

Наоми уже хотела выразить свои сомнения, когда Никс вдруг снова заговорила:

— Я привела вампира в твой дом. И я всё ещё не знаю, почему, — она склонилась к Наоми и озадаченно уставилась на девушку. — Не знаю… особенно, учитывая, что ты умрёшь.

Наоми сглотнула.

— Откуда ты знаешь Конрада?

— Я знакома с его братьями, — пояснила валькирия, и её голос сделался мечтательным. — Кроме того, полагаю, у нас с Конрадом есть что-то общее. В моей голове тоже имеются жильцы, которых я не приглашала.

— Так, а вот и я! — вернулась Мари. — Тебе было видение о Наоми? Ну, так что, какое решение ей следует принять?

Никс, казалось, уже вернулась в реальность.

— Я очень мало вижу о тебе, — ответила валькирия. — На самом деле я — Всегда знающая, а не Всезнающая. Однако с полной уверенностью могу сказать, что тот день, когда о твоих намерениях станет известно хоть одной живой душе, будет твоим последним днём.

— Что ты имеешь в виду?

— Никто, кроме нас троих, не должен знать условий, на которых тебе вернут тело. Никто не должен знать, что часы начнут тикать, как только ты получишь телесную оболочку.

— Конрад захочет знать, что происходит, — сказала Наоми, но тут же быстро добавила: — Если, конечно, он вернётся, и если я вдохну в него жизнь, и если он извинится за своё поведение.

«И если перестанет чувствовать себя преданным и сходить от этого с ума».

— Я уверена, ты найдёшь способ обходить эту тему, — фыркнула Никс. — Если, конечно, хочешь прожить подольше.

— Тогда мы поклянёмся, что никто, кроме нас, никогда не узнает этого, — сказала Мари. — Мы никому не расскажем, как произошло её превращение, и что время Наоми сочтено. Договорились?

Наоми кивнула:

— D´accord[104].

— Договорились, — согласилась Никс. — Обожаю грязные заговоры.

— Хорошо. С этим покончили, — Мари достала небольшое зеркальце из кармана. — И я могу приступать. Наоми, спрашиваю последний раз, ты уверена?

Влачить жалкое существование ещё десятилетия или даже столетия, или же прожить полной жизнью один единственный день? Наоми давно уже всё для себя решила.

— Давай сделаем это.

Мари положила зеркальце на ладонь и открыла его.

— Хорошо. А теперь самый жизненно важный вопрос, — ведьма начала водить большим пальцем по зеркальной поверхности, и её глаза изменились, превратившись в два маленьких зеркала, в которых Наоми увидела себя. — Во что ты хочешь быть одета?