Английский язык с Грэмом Грином 15 страницаMartins moved on (Мартинс двинулся дальше): at Maxim's a few couples were dancing rather gloomily (/в ресторане/ Максима танцевали довольно уныло несколько пар), and at a place called Chez Victor (а в месте под названием У Виктора /франц./) the heating had failed (отопление вышло из строя; to fail — недоставать, не хватать /о чем-л. необходимом или желательном/, иметь недостаток в чем-л; истощаться, вырабатываться, растрачиваться; перестать действовать, выйти из строя) and people sat in overcoats drinking cocktails (и люди сидели в пальто и пили коктейли). By this time (к этому времени) the spots were swimming in front of Martins' eyes (перед глазами Мартинса поплыли крапинки = все стало расплываться; spot — пятнышко; крапинка), and he was oppressed by a sense of loneliness (и он был подавлен чувством одиночества). His mind reverted to the girl in Dublin (его мысли возвращались к девушке в Дублине), and the one in Amsterdam (и девушке в Амстердаме). That was one thing that didn't fool you (это была единственная вещь, которая не дурачила тебя)—the straight drink (чистая: «прямая = неразбавленная» выпивка; straight — неизогнутый, прямой /без искривлений/; честный; чистый, неразбавленный /особ. об алкогольных напитках/), the simple physical act (простой физический акт): one didn't expect fidelity from a woman (ты не ждешь верности от женщины). His mind revolved in circles (его мысли вращались кругами)—from sentiment to lust (от сентиментальности к вожделению; sentiment — чувство; сентиментальность) and back again from belief to cynicism (и назад снова от веры к цинизму). The trams had stopped (трамваи остановились), and he set out obstinately on foot (и он пустился в путь упрямо пешком) to find Harry's girl (чтобы найти девушку Гарри). He wanted to make love to her (он хотел заняться любовью с ней)—just like that (только и всего: «просто как так»): no nonsense (никакой чуши; nonsense — бессмыслица), no sentiment (никакой сентиментальности). He was in the mood for violence (он был в настроении для насилия), and the snowy road heaved like a lake (и снежная дорога вздымалась, как озеро), and set his mind on a new course (и направляла его мысли на новый курс) towards sorrow, eternal love, renunciation (к печали, вечной любви, самоотречению). It must have been about three in the morning (должно было быть около трех утра) when he climbed the stairs to Anna's room (когда он вскарабкался по лестнице к комнате Анны). He was nearly sober by that time (он был почти трезв к тому времени) and had only one idea in his head (и имел только одну мысль в голове), that she must know about Harry too (что она должна знать о Гарри тоже). He felt that somehow this knowledge would pay the mortmain that memory levies on human beings (он чувствовал, что каким-то образом это знание уплатило бы налог /на неотчуждаемое имущество/, который воспоминание взимает с человеческих существ; mortmain — "мертвая рука" /владение недвижимостью без права передачи/; to levy — взимать /налог/), and he would stand a chance with Harry's girl (и у него был бы шанс с девушкой Гарри; to stand a good chance — иметь хорошие шансы). If one is in love oneself (если человек влюблен/если ты влюблен: «в любви» сам), it never occurs to one (тебе никогда не приходит в голову) that the girl doesn't know (что девушка не знает): one believes one has told it plainly in a tone of voice (ты веришь = полагаешь, что ты сказал это ясно в тоне голоса), the touch of a hand (в прикосновении руки). When Anna opened the door to him (когда Анна открыла ему дверь), with astonishment at the sight of him tousled on the threshold (с удивлением перед видом его, взъерошенного, на пороге; to tousle — взъерошивать, ерошить), he never imagined (он никогда = вовсе не воображал) that she was opening the door to a stranger (что она открывала дверь постороннему).
facade/façade [fq'sRd], semi-nude ['semI'nju:d], extraordinary [Ik'strO:d(q)n(q)rI], haunt ['hO:nt], cabaret ['kxbqreI], performer [pq'fO:mq], shrewd [Sru:d], contemptuous [kqn'temptSuqs], journalist ['Gq:n(q)lIst], oppress [q'pres], fidelity [fI'delItI], cynicism ['sInIsIz(q)m], obstinate ['ObstInqt], violence ['vaIqlqns], eternal [I'tq:n(q)l], renunciation [rI"nAnsI'eIS(q)n], astonishment [qs'tOnISmqnt], tousled ['tauz(q)ld], threshold ['TreShquld]
AFTER HE left me, Martins went straight off to drink himself silly. He chose the Oriental to do it in, the dreary smoky little night club that stands behind a sham Eastern facade. The same semi-nude photographs on the stairs, the same half-drunk Americans at the bar, the same bad wine and extraordinary gins—he might have been in any third rate night haunt in any other shabby capital of a shabby Europe. At one point of the hopeless early hours the International Patrol took a look at the scene. Martins had drink after drink: he would probably have had a woman too, but the cabaret performers had all gone home, and there were practically no women left in the place, except for one beautiful shrewd-looking French journalist who made one remark to her companion and fell contemptuously asleep. Martins moved on: at Maxim's a few couples were dancing rather gloomily, and at a place called Chez Victor the heating had failed and people sat in overcoats drinking cocktails. By this time the spots were swimming in front of Martins' eyes, and he was oppressed by a sense of loneliness. His mind reverted to the girl in Dublin, and the one in Amsterdam. That was one thing that didn't fool you—the straight drink, the simple physical act: one didn't expect fidelity from a woman. His mind revolved in circles—from sentiment to lust and back again from belief to cynicism. The trams had stopped, and he set out obstinately on foot to find Harry's girl. He wanted to make love to her—just like that: no nonsense, no sentiment. He was in the mood for violence, and the snowy road heaved like a lake, and set his mind on a new course towards sorrow, eternal love, renunciation. It must have been about three in the morning when he climbed the stairs to Anna's room. He was nearly sober by that time and had only one idea in his head, that she must know about Harry too. He felt that somehow this knowledge would pay the mortmain that memory levies on human beings, and he would stand a chance with Harry's girl. If one is in love oneself, it never occurs to one that the girl doesn't know: one believes one has told it plainly in a tone of voice, the touch of a hand. When Anna opened the door to him, with astonishment at the sight of him tousled on the threshold, he never imagined that she was opening the door to a stranger.
He said, "Anna, I've found out everything (я все выяснил)." "Come in (входите)," she said, "you don't want to wake the house (вы /ведь/ не хотите перебудить /весь/ дом)." She was in a dressing gown (она была в халате): the divan had become a bed (тахта стала кроватью), the kind of rumbled bed (той разновидностью разворошенной кровати) that showed how sleepless the occupant had been (которая показывала, каким бессонным был владелец: «занимающий ее»). "Now (ну вот; now — сейчас, теперь, в настоящий момент; вот /в начале предложения/, ср.: now it chanced that... — и вот оказалось, что...)," she said, while he stood there (пока он стоял там), fumbling for words (нащупывая = ища слова), "what is it (что это = что случилось; what is it now? — ну, что опять случилось?)? I thought you were going to keep away (я думала, вы собирались держаться подальше). Are the police after you (полиция гонится за вами/преследует вас)?" "No." "You didn't really kill that man (вы действительно не убивали того человека), did you (правда)?" "Of course not (конечно нет)." "You're drunk (вы пьяны), aren't you (правда)?" "I am a bit (немного)," he said sulkily (сказал он угрюмо). The meeting seemed to be going on the wrong lines (встреча, казалось, быть проходила по неправильному пути: «на неправильных линиях»). He said angrily (он сказал сердито), "I'm sorry (извините: «я сожалею»)." "Why (почему)? I could do with a bit of drink myself (я и сама могла бы/мне бы и самой не помешало немного выпить; to do with smth. — находить применение чему-л.; нуждаться в чем-л., быть непрочь от чего-л. /разг./)." He said, "I've been with the British police (я был у британских полицейских). They are satisfied I didn't do it (они убедились, что я не делал этого; satisfied — довольный, удовлетворенный). But I've learned everything from them (но я узнал все от них). Harry was in a racket (Гарри был в афере)—a bad racket (скверной афере)." He said hopelessly (он сказал безнадежно), "He was no good at all (он был не хорош вовсе = он был нехорошим человеком; no good — нестоящий человек; бесполезная вещь). We were both wrong (мы оба были неправы)." "You'd better tell me (вы бы лучше рассказали мне)," Anna said. She sat down on the bed (она села на кровать) and he told her (и он рассказал ей), swaying slightly beside the table (раскачиваясь немножко около стола) where her typescript part still lay open at the first page (где все еще лежала ее машинописная роль, открытая на первой странице). I imagine he told it her pretty confusedly (я воображаю, что он рассказал это ей весьма сбивчиво), dwelling chiefly on what had stuck most in his mind (задерживаясь главным образом на том, что застряло больше всего в его мыслях; to stick — воткнуть; застрять), the children dead with meningitis (дети, мертвые от менингита) and the children in the mental ward (и дети в психиатрической лечебнице). He stopped (он остановился) and they were silent (и они молчали: «были безмолвными/тихими»). She said, "Is that all (это все)?" "Yes." "You were sober when they told you (вы был трезвы, когда они рассказывали вам)? They really proved it (они действительно доказали это)?" "Yes." He added, drearily (он добавил тоскливо), "So that, you see, was Harry (так что вот каким, понимаете, был Гарри)." "I'm glad he's dead now (я рада, что он сейчас мертв)," she said. "I wouldn't have wanted him to rot for years in prison (я бы не хотела, чтобы он гнил в течение /многих/ годов в тюрьме)." "But can you understand how Harry (но можете ли вы понять, как Гарри)—your Harry, my Harry (ваш Гарри, мой Гарри)—could have got mixed up (мог впутаться /в такое/)...?" He said hopelessly (он сказал безнадежно), "I feel as though he had never really existed (я чувствую так = у меня такое чувство, словно он никогда не существовал на самом деле), that we'd dreamed him (что мы вообразили его/что он нам приснился; to dream —, видеть во сне; погружаться в мир фантазий, мечтать, грезить). Was he laughing at fools like us all the time (смеялся ли он над /такими/ дураками, как мы, все время = может, он все время смеялся над такими дураками, как мы)?" "He may have been (он мог делать это = вполне возможно, что смеялся). What does it matter (какое это имеет значение)?" she said. "Sit down (сядьте). Don't worry (не волнуйтесь)." He had pictured himself comforting her (он представлял себе, как он будет утешать ее)—not this other way about (а не наоборот: «не этим другим путем вокруг»). She said, "If he was alive now (если он был бы жив сейчас), he might be able to explain (он мог бы быть способным объяснить = возможно, он смог бы объяснить), but we've got to remember him as he was to us (но мы должны помнить его таким, каким он был /по отношению/ к нам). There are always so many things one doesn't know about a person (есть всегда так много вещей, которые ты не знаешь о человеке), even a person one loves (даже о человеке, которого ты любишь), good things (хорошие вещи), bad things (плохие вещи). We have to leave plenty of room for them (мы должны оставлять много пространства для них; plenty — изобилие)."
meningitis [menın`dʒaıtıs] occupant ['Okjupqnt], typescript ['taIpskrIpt], meningitis ["menIn'GaItIs], ward [wO:d], prison [prIzn]
He said, "Anna, I've found out everything." "Come in," she said, "you don't want to wake the house." She was in a dressing gown: the divan had become a bed, the kind of rumbled bed that showed how sleepless the occupant had been. "Now," she said, while he stood there, fumbling for words, "what is it? I thought you were going to keep away. Are the police after you?" "No." "You didn't really kill that man, did you?" "Of course not." "You're drunk, aren't you?" "I am a bit," he said sulkily. The meeting seemed to be going on the wrong lines. He said angrily, "I'm sorry." "Why? I could do with a bit of drink myself." He said, "I've been with the British police. They are satisfied I didn't do it. But I've learned everything from them. Harry was in a racket—a bad racket." He said hopelessly, "He was no good at all. We were both wrong." "You'd better tell me," Anna said. She sat down on the bed and he told her, swaying slightly beside the table where her typescript part still lay open at the first page. I imagine he told it her pretty confusedly, dwelling chiefly on what had stuck most in his mind, the children dead with meningitis and the children in the mental ward. He stopped and they were silent. She said, "Is that all?" "Yes." "You were sober when they told you? They really proved it?" "Yes." He added, drearily, "So that, you see, was Harry." "I'm glad he's dead now," she said. "I wouldn't have wanted him to rot for years in prison." "But can you understand how Harry—your Harry, my Harry—could have got mixed up...?" He said hopelessly, "I feel as though he had never really existed, that we'd dreamed him. Was he laughing at fools like us all the time?" "He may have been. What does it matter?" she said. "Sit down. Don't worry." He had pictured himself comforting her —not this other way about. She said, "If he was alive now, he might be able to explain, but we've got to remember him as he was to us. There are always so many things one doesn't know about a person, even a person one loves, good things, bad things. We have to leave plenty of room for them."
"Those children (эти дети)..." She said angrily (она сказала сердито), "For God's sake (ради Бога) stop making people in your image (прекратите делать людей по вашему образу»). Harry was real (Гарри был настоящим). He wasn't just your hero and my lover (он не был лишь вашим героем и моим возлюбленным). He was Harry (он был Гарри). He was in a racket (он был в афере). He did bad things (он делал плохие вещи). What about it (что насчет этого = ну и что)? He was the man we knew (он был тем человеком, которого мы знали)." He said, "Don't talk such bloody wisdom (не говори такую чертову мудрость). Don't you see (разве ты не видишь) that I love you (что я люблю тебя)?" She looked at him in astonishment (она посмотрела на него в удивлении). "You (ты)?" "Yes, me (да, я). I don't kill people with fake drugs (я не убиваю людей поддельными лекарствами). I'm not a hypocrite (я не лицемер) who persuades people that I'm the greatest (который убеждает людей, что я величайший)... I'm just a bad writer who drinks too much (я просто плохой писатель, который пьет слишком много) and falls in love with girls (и влюбляется в девушек)..." She said, "But I don't even know what colour your eyes are (но я даже не знаю, какого цвета твои глаза). If you'd rung me up just now and asked me (если ты бы позвонил мне прямо и сейчас и спросил меня; to ring up — позвонить) whether you were dark or fair or wore a moustache (темноволосый ты или светловолосый, носишь ли усы), I wouldn't have known (я бы не знала = не смогла бы сказать)." "Can't you get him out of your mind (не можешь ли ты выбросить его из твоих мыслей)?" "No." He said, "As soon as they've cleared up this Koch murder (как только они разберутся с этим убийством Коха), I'm leaving Vienna (я покину Вену). I can't feel interested any longer in whether Kurtz killed Harry (я не могу чувствовать себя заинтересованным сколько-нибудь дольше в том, Куртц ли убил Гарри)—or the third man (или третий человек). Whoever killed him it was a kind of justice (кто бы ни убил его, это была разновидность справедливости = была своего рода справедливость). Maybe I'd kill him myself under these circumstances (может быть, я бы убил его сам в этих обстоятельствах). But you still love him (но ты все еще любишь его). You love a cheat (ты любишь лгуна), a murderer (убийцу)." "I loved a man (я любила человека)," she said. "I told you (я сказала тебе)—a man doesn't alter because you find out more about him (человек не меняется из-за того, что ты обнаруживаешь больше о нем). He's still the same man (он есть все еще тот же самый человек)." "I hate the way you talk (я ненавижу = мне очень не нравится то, как ты говоришь; way — путь, способ). I've got a splitting headache (у меня острая: «раскалывающая» головная боль; to split — раскалывать; расщеплять), and you talk and talk (а ты говоришь и говоришь)..." "I didn't ask you to come (я не приглашала/не просила тебя приходить)." "You make me cross (ты заставляешь меня сердиться: «делаешь меня сердитым/раздраженным»)." Suddenly she laughed (внезапно она рассмеялась). She said, "You are so comic (ты такой комичный/забавный). You come here at three in the morning (ты приходишь сюда в три часа утра)—a stranger (чужой человек)— and say you love me (и говоришь, что ты любишь меня). Then you get angry (затем ты становишься сердитым = начинаешь сердиться) and pick a quarrel (и ищешь повод для ссоры: «поднимаешь/подхватываешь ссору»; to pick — собирать, снимать (плоды/; to pick up — поднимать, подбирать). What do you expect me to do (что ты ожидаешь меня сделать = чтобы я сделала)—or say (или сказала)?" "I haven't seen you laugh before (я раньше не видел, как ты смеешься). Do it again (сделай это снова). I like it (я мне нравится это)." "There isn't enough for two laughs (здесь недостаточно для двух смешков = меня не хватит на два смешка)," she said. He took her by the shoulders (он взял ее за плечи) and shook her gently (и потряс ее мягко; to shake — трясти; gently — мягко, нежно; осторожно). He said, "I'd make comic faces all day long (я бы делал комичные лица весь день). I'd stand on my head and grin at you between my legs (я бы стоял на голове и улыбался тебе между моими ногами). I'd learn a lot of jokes (я бы выучил кучу анекдотов: «шуток») from the books on After-dinner Speaking (из книг о послеобеденном разговоре)." "Come away from the window (отойди прочь от окна). There are no curtains (тут нет занавесок)." ' "There's nobody to see (там нет никого, чтобы увидеть = кто бы увидел /нас/)," but automatically checking his statement (но автоматически = машинально проверяя свое утверждение), he wasn't quite so sure (он не был совершенно так уверен): a long shadow that had moved (длинная тень, которая передвинулась), perhaps with the movement of clouds over the moon (возможно, с движением туч над луной), was motionless again (была вновь неподвижна). He said, "You still love Harry (ты все еще любишь Гарри), don't you (не так ли)?" "Yes." "Perhaps I do (возможно, я люблю). I don't know (я не знаю)." He dropped his hands (он уронил свои руки) and said, "I’ll be pushing off (ну, я пошел; to push off — отталкиваться, отплывать /от берега/; убираться, уходить)."
persuade [pq'sweId], moustache [mq'stRS], justice ['GAstIs], headache ['hedeIk], comic ['kOmIk], quarrel ['kwOr(q)l]
"Those children..." She said angrily, "For God's sake stop making people in your image. Harry was real. He wasn't just your hero and my lover. He was Harry. He was in a racket. He did bad things. What about it? He was the man we knew." He said, "Don't talk such bloody wisdom. Don't you see that I love you?" She looked at him in astonishment. "You?" "Yes, me. I don't kill people with fake drugs. I'm not a hypocrite who persuades people that I'm the greatest... I'm just a bad writer who drinks too much and falls in love with girls..." She said, "But I don't even know what colour your eyes are. If you'd rung me up just now and asked me whether you were dark or fair or wore a moustache, I wouldn't have known." "Can't you get him out of your mind?" "No." He said, "As soon as they've cleared up this Koch murder, I'm leaving Vienna. I can't feel interested any longer in whether Kurtz killed Harry—or the third man. Whoever killed him it was a kind of justice. Maybe I'd kill him myself under these circumstances. But you still love him. You love a cheat, a murderer." "I loved a man," she said. "I told you—a man doesn't alter because you find out more about him. He's still the same man." "I hate the way you talk. I've got a splitting headache, and you talk and talk..." "I didn't ask you to come." "You make me cross." Suddenly she laughed. She said, "You are so comic. You come here at three in the morning—a stranger— and say you love me. Then you get angry and pick a quarrel. What do you expect me to do—or say?" "I haven't seen you laugh before. Do it again. I like it." "There isn't enough for two laughs," she said. He took her by the shoulders and shook her gently. He said, "I'd make comic faces all day long. I'd stand on my head and grin at you between my legs. I'd learn a lot of jokes from the books on After-dinner Speaking." "Come away from the window. There are no curtains." ' "There's nobody to see," but automatically checking his statement, he wasn't quite so sure: a long shadow that had moved, perhaps with the movement of clouds over the moon, was motionless again. He said, "You still love Harry, don't you?" "Yes." "Perhaps I do. I don't know." He dropped his hands and said, "I’ll be pushing off."
He walked rapidly away (он быстро зашагал прочь): he didn't bother to see (он не побеспокоился посмотреть) whether he was being followed (преследовали ли его), to check up on the shadow (чтобы проверить тень). But passing by the end of the street (но, проходя мимо конца улицы) he happened to turn (он случился повернуть = получилось так, что он повернул) and there just around the corner (и там, прямо за углом), pressed against a wall to escape notice (прижатая к стене, чтобы не быть замеченной: «чтобы избежать замечания»), was a thick stocky figure (была плотная, коренастая фигура). Martins stopped and stared (Мартинс остановился и пригляделся; to stare — пристально глядеть, вглядываться; уставиться). There was something familiar about that figure (было что-то знакомое в этой фигуре): perhaps, he thought (возможно, — он подумал), I have grown unconsciously used to him (я стал бессознательно привычен к нему; to grow — расти; становиться) during these last twenty-four hours (в течение этих последних двадцати четырех часов): perhaps he is one of those (возможно, он один из тех) who have so assiduously checked my movements (кто так упорно: «старательно» отслеживал мои движения; assiduous — усердный, прилежный; неутомимый, старательный). Martins stood there (Мартинс стоял там), twenty yards away (в двадцати ярдах), staring at the silent motionless figure in the dark side-street (уставившись на безмолвную, неподвижную фигуру в темном переулке) who stared back at him (которая, в свою очередь, смотрела на него: «смотрела назад на него»). A police spy, perhaps (полицейский шпик, возможно), or an agent of those other men (или агент тех других людей), those men who had corrupted Harry first (тех людей, которые сперва развратили Гарри) and then killed him (а затем убили его): even possibly the third man (даже, возможно, третий человек)? It was not the face that was familiar (это было не лицо что было знакомо = знакомо было не лицо), for he could not make out so much as the angle of the jaw (ибо он не мог различить так много как = даже угол челюсти): nor a movement (ни движения), for the body was so still that he began to believe (ибо тело было таким неподвижным, что он начал верить/полагать) that the whole thing was an illusion caused by shadow (что все это было иллюзией, вызванной тенью). He called sharply (он позвал резко). "Do you want anything (вы что-нибудь хотите)?" and there was no reply (и не было никакого ответа). He called again with the irascibility of drink (он позвал снова с раздражительностью выпившего; irascible — вспыльчивый, несдержанный, раздражительный). "Answer (отвечай), can't you (ты можешь: «не можешь ты» = почему не отвечаешь)?" and an answer came (и ответ пришел), for a window curtain was drawn petulantly back by some sleeper he had awakened (ибо оконная занавеска была отодвинута раздраженно назад каким-то спящим, которого он разбудил; petulant — нетерпеливый, обидчивый, раздражительный, вздорный, всем недовольный) and the light fell straight across the narrow street (и свет упал прямо через узкую улицу) and lit up the features of Harry Lime (и осветил черты Гарри Лайма; to light up — освещать).
assiduously [ə`sıdjuəslı], irascibility [ıræsı`bılıtı], petulant [`petjulənt] during ['djuqrIN], assiduous [q'sIdjuqs], illusion [I'lu:Z(q)n], irascibility [I"rxsI'bIlItI], irascible [I'rxsIbl], petulant ['petjulqnt]
He walked rapidly away: he didn't bother to see whether he was being followed, to check up on the shadow. But passing by the end of the street he happened to turn and there just around the corner, pressed against a wall to escape notice, was a thick stocky figure. Martins stopped and stared. There was something familiar about that figure: perhaps, he thought, I have grown unconsciously used to him during these last twenty-four hours: perhaps he is one of those who have so assiduously checked my movements. Martins stood there, twenty yards away, staring at the silent motionless figure in the dark side-street who stared back at him. A police spy, perhaps, or an agent of those other men, those men who had corrupted Harry first and then killed him: even possibly the third man? It was not the face that was familiar, for he could not make out so much as the angle of the jaw: nor a movement, for the body was so still that he began to believe that the whole thing was an illusion caused by shadow. He called sharply. "Do you want anything?" and there was no reply. He called again with the irascibility of drink. "Answer, can't you?" and an answer came, for a window curtain was drawn petulantly back by some sleeper he had awakened and the light fell straight across the narrow street and lit up the features of Harry Lime.
DO YOU BELIEVE in ghosts (вы верите в привидения)?" Martins said to me (спросил меня Мартинс). "Do you (а вы)?" "I do now (верю теперь)." "I also believe that drunk men see things (я также верю, что пьяные люди видят /разные/ вещи)—sometimes rats, sometimes worse (иногда крыс, иногда хуже)." He hadn't come to me at once with his story (он не пришел ко мне сразу со своей историей)—only the danger to Anna Schmidt (только опасность, угрожающая Анне Шмидт) tossed him back into my office (забросила его назад = отбросила его в мою контору), like something the sea washed up (как что-то, что море выбросило на берег: «вымыло вверх»), tousled, unshaven (растрепанного, небритого), haunted by an experience he couldn't understand (не имеющего покоя от опыта, который он не мог понять; to haunt — часто заезжать проведать, навещать /какое-л. место, людей и т. п./; мучить; не давать покоя /о мыслях и т. п./; /о привидении/ жить, обитать; являться). He said, "If it had been just the face (если это было бы просто лицо), I wouldn't have worried (я бы не беспокоился). I'd been thinking about Harry (я думал о Гарри), and I might easily have mistaken a stranger (и мог легко перепутать чужого /принять кого-либо за Гарри/; to mistake — ошибаться; неправильно понимать; принять кого-л. за другого или что-л. за другое). The light was turned off again at once, you see (свет был снова немедленно погашен, видите ли; to turn off — выключать), I only got one glimpse (я только получил одно мимолетное впечатление; glimpse — проблеск, слабый свет, слабая вспышка; мелькание; мимолетное впечатление), and the man made off down the street (и человек ушел дальше по улице; down — вниз; /вниз/ по; вдоль по /указывает на движение вниз или в более отдаленное место/)—if he was a man (если это был человек). There was no turning for a long way (не было никакого поворота на долгом пути), but I was so startled (но я был так поражен/напуган; to startle — испугать; поразить, сильно удивить) I gave him another thirty yards' start (что я дал ему еще тридцатиярдовую фору). He came to one of those newspaper kiosks (он подошел к одному из тех газетных киосков) and for a moment moved out of sight (и на мгновение пропал: «выдвинулся из видимости»). I ran after him (я побежал за ним). It only took me ten seconds to reach the kiosk (мне потребовалось только десять секунд, чтобы достичь киоска), and he must have heard me running (и он, должно быть, услышал меня бегущего = как я бегу), but the strange thing was he never appeared again (но странно было то, что он так и не появился снова). I reached the kiosk (я достиг киоска = добежал до киоска). There wasn't anybody there (там никого не было). The street was empty (улица была пуста). He couldn't have reached a doorway without my meeting him (он не мог бы достигнуть входной двери так, чтобы я его не встретил). He'd simply vanished (он просто исчез; to vanish — исчезать, пропадать /тж. vanish away/)."
|
