Практика международных договорных органов организации объединённых наций

 

В силу п. 10 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 г. № 5 “О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации”“толкование международного договора должно осуществляться в соответствии с Венской конвенцией о праве международных договоров от 23 мая 1969 года (раздел 3; статьи 31-33). Согласно п. "b" ч. 3 ст. 31 Венской конвенции при толковании международного договора наряду с его контекстом должна учитываться последующая практика применения договора, которая устанавливает соглашение участников относительно его толкования”.

Практика международных (межгосударственных) органов, контролирующих исполнение государствами международно-правовых обязательств в сфере защиты прав и свобод человека, которые предусматриваются в международном договоре, устанавливает соглашение участников такого договора в отношении его применения.

В целях эффективной защиты прав и свобод человека судам необходимо при рассмотрении уголовных, гражданских дел, а также дел об административных правонарушениях учитывать правовые позиции, сформулированные межгосударственными договорными органами.

 

Комитет ООН против пыток*(1)

 

Сообщение: Олег Евлоев против Казахстана. Сообщение № 441/2010. Решение принято Комитетом 5 ноября 2013 года.

Тема сообщения: непроведение оперативного и беспристрастного расследования утверждений о пытках, непривлечение к ответственности виновных, непредоставление полного и адекватного возмещения, принуждение к даче признательных показаний.

 

Вопрос существа: пытки; причинение сильной боли или страдания; эффективные меры по предупреждению пыток; право обращения с жалобой к компетентным властям и на ее быстрое и беспристрастное рассмотрение такими властями; право на справедливую и адекватную компенсацию; признательные показания, полученные под принуждением.

Правовые позиции Комитента: Комитет указывает, что само по себе расследование не является достаточным для того, чтобы продемонстрировать соблюдение государством-участником согласно статье 12 Конвенции, если может быть показано, что это расследование не было беспристрастным*(2) (пункт 9.4 Решения).

Комитет напоминает, что статья 12 Конвенции... требует, чтобы расследование было быстрым и беспристрастным, при этом быстрота имеет важное значение, поскольку это позволяет прекратить применение к жертве таких действий, а также поскольку, за исключением случаев причинения долговременных или тяжких повреждений вследствие применения вышеупомянутых методов, физические следы пыток, и прежде всего жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, как правило, исчезают через короткое время*(3) (пункт 9.5 Решения).

Комитет напоминает в связи с этим, что статья 14 Конвенции признает не только право на справедливую и адекватную компенсацию, но и налагает на государства-участники обязательство обеспечивать, чтобы жертва пыток получала соответствующее возмещение. Возмещение должно охватывать всю совокупность причиненного жертве ущерба и включать, среди прочих мер, реституцию, компенсацию и реабилитацию жертвы, а также меры, способные гарантировать невозможность повторения нарушений, с обязательным учетом обстоятельств каждого дела. Комитет считает, что, несмотря на преимущества, которые предоставляет уголовное расследование для жертвы с точки зрения доказывания, гражданское разбирательство и требование жертвы о возмещении не должны зависеть от исхода уголовного разбирательства. Он считает, что выплату компенсации не следует откладывать до установления уголовной ответственности. Гражданское разбирательство должно быть доступным независимо от уголовного разбирательства, и для такого гражданского судопроизводства следует предусмотреть необходимое законодательство и институты. Если в соответствии с внутренним законодательством требуется провести уголовное разбирательство до обращения за гражданской компенсацией, то непроведение уголовного разбирательства или его неоправданная задержка представляет собой невыполнение государством-участником своих обязательств по Конвенции. Комитет подчеркивает, что дисциплинарные или административные средства защиты без доступа к эффективному судебному пересмотру не могут считаться адекватной формой возмещения в контексте статьи 14 (пункт 9.7 Решения).

Комитет отмечает, что широкий смысл запрета в статье 15 Конвенции, запрещающей ссылку на любое заявление, которое, как установлено, было сделано под пыткой, в качестве доказательства "в ходе любого судебного разбирательства", вытекает из абсолютного характера запрещения пыток и, следовательно, предполагает обязательство каждого государства-участника проверять, не были ли заявления, допущенные в качестве доказательства при любом разбирательстве, находящемся в его компетенции, получены с помощью пыток*(4) (пункт 9.8 Решения).

Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: Комитет принимает во внимание, что заявитель указал на нарушение статьи 1, рассматриваемой в сочетании с пунктом 1 статьи 2 Конвенции, на том основании, что государство-участник нарушило свои обязательства, касающиеся предотвращения актов пыток и наказания лиц, виновных в их совершении. Эти положения являются применимыми в той мере, в которой действия, совершенные в отношении заявителя, могут рассматриваться в качестве актов пытки по смыслу положений статьи 1 Конвенции*(5). В связи с этим Комитет принимает во внимание представленное заявителем подробное описание обращения, которому он подвергся во время содержания под стражей в полиции, а также содержания заключения судебно-медицинской экспертизы от 10 декабря 2008 года № 3393, в котором зафиксированы телесные повреждения, причиненные ему с целью принудить его признать свою вину в убийстве нескольких лиц, разбое и других преступлениях. Комитет считает, что обращение, описанное заявителем, можно характеризовать как действия, влекущие за собой сильную боль и страдания и сознательно совершенные должностными лицами с целью принуждения к даче признательных показаний. Государство-участник, не оспаривая заключения медицинской экспертизы, отрицает какую-либо причастность должностных лиц к нанесению заявителю телесных повреждений. Не подлежит сомнению, что заявитель на момент нанесения ему телесных повреждений находился под следствием в помещениях Министерства внутренних дел в Астане. Учитывая эти обстоятельства, следует предположить, что государство-участник несет ответственность за нанесенный заявителю ущерб, если оно не представит убедительного альтернативного объяснения. В данном случае государство-участник такого объяснения не представило и, таким образом, Комитет должен сделать вывод о том, что за нанесенные заявителю телесные повреждения несут ответственность сотрудники следственных органов. На основании представленного заявителем подробного описания фактов жестокого обращения и применения пыток, а также подтверждения его заявлений судебно-медицинской документацией Комитет заключает, что представленные факты свидетельствуют о совершении деяний, представляющих собой пытку по смыслу статьи 1 Конвенции, и государство-участник нарушило свои обязательства, касающиеся предотвращения актов пыток и наказания лиц, виновных в их совершении, в нарушение пункта 1 статьи 2 Конвенции (пункт 9.2 Решения).

Заявитель... утверждает, что в нарушение статей 12 и 13 Конвенции не было проведено быстрого, беспристрастного и эффективного расследования его заявлений о применении пыток и виновные лица не были привлечены к ответственности. Комитет отмечает, что, хотя заявитель сообщил об актах пыток на следующий день после случившегося, в ходе допроса 16 декабря 2008 года, а члены его семьи заявляли о жестоком обращении с ним, в частности 21 января 2009 года, доследственная проверка была начата только через шесть месяцев и привела к отказу в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием состава преступления в действиях сотрудников полиции. Впоследствии, после обращений заявителя с жалобами в национальные суды, его заявления о применении пыток не были приняты во внимание; расследование не было начато, и виновные должностные лица не понесли уголовной ответственности (пункт 9.3 Решения).

Комитет отмечает, что ведение расследования было поручено следователю Управления собственной безопасности Департамента внутренних дел Астаны - по существу, того же учреждения, в котором предположительно применялись пытки. В связи с этим Комитет напоминает о своей обеспокоенности по поводу того, что предварительное рассмотрение жалоб в отношении пыток и жестокого обращения со стороны сотрудников полиции осуществляется Управлением собственной безопасности, находящимся в той же системе подчинения, что и регулярные полицейские силы, в связи с чем такое рассмотрение не является беспристрастным*(6) (пункт 9.4 Решения).

Комитет принимает во внимание, что предварительное расследование было начато через шесть месяцев после сообщения 10 декабря 2008 года о фактах пыток. Комитет также отмечает, что согласно информации, содержащейся в постановлении Управления собственной безопасности от 8 июня 2009 года, расследование по жалобе заявителя в основном опиралось на показания полицейских, которые отрицали какую-либо причастность к пыткам; при этом мало значения придавалось согласующимся между собой показаниям заявителя и неоспоренному медицинскому заключению, документально подтверждающему причиненные заявителю телесные повреждения (заключение судебно-медицинской экспертизы № 3393). Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела было вынесено только 8 июня 2009 года, и виновные не были привлечены к уголовной ответственности, а заявителю не было предоставлено никакого возмещения. Кроме того, Комитет отмечает, что не вызывает сомнений тот факт, что заявитель не был быстро извещен властями, производившими расследование по его жалобам, о том, производилось ли расследование и на какой стадии оно находилось*(7) (пункт 9.5 Решения).

В свете вышеуказанных выводов и на основании рассмотренных им материалов Комитет приходит к заключению о том, что государство- участник в нарушение статьи 12 Конвенции не выполнило свое обязательство производить быстрое и беспристрастное расследование утверждений заявителя о применении пыток. Комитет считает, что государством-участником также не было соблюдено его обязательство по статье 13, связанное с обеспечением заявителю права на предъявление жалобы компетентным властям и быстрое и беспристрастное рассмотрение ими такой жалобы (пункт 9.6 Решения).

В отношении предполагаемого нарушения статьи 14 Конвенции Комитет отмечает, что не вызывает сомнения тот факт, что отказ в возбуждении уголовного дела лишил заявителя возможности предъявить гражданский иск с требованием компенсации, поскольку в соответствии с внутренним законодательством право на компенсацию за пытки возникает только после вынесения судом обвинительного приговора виновным должностным лицам по уголовному делу. На основании рассмотренной им информации Комитет приходит к выводу о том, что государство-участник также нарушило свои обязательства по статье 14 Конвенции*(8) (пункт 9.7 Решения).

Комитет отмечает, что национальные суды не отреагировали должным образом на неоднократные утверждения заявителя о том, что его принуждали к даче письменных признательных показаний с помощью пыток. Соответственно, Комитет приходит к выводу о том, что государство-участник не проверило, не были ли заявления, принятые в качестве свидетельства, получены с помощью пыток. В этих обстоятельствах Комитет приходит к заключению о наличии нарушения статьи 15 Конвенции (пункт 9.8 Решения).

Выводы Комитета: Комитет заключает, что представленные ему факты свидетельствуют о нарушении статьи 1, рассматриваемой в сочетании с пунктом 1 статьи 2, а также статей 12, 13, 14 и 15 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (пункт 10 Решения).

Комитет настоятельно призывает государство-участник произвести надлежащее беспристрастное и независимое расследование, с тем чтобы предать правосудию виновных в обращении с заявителем, предоставить заявителю справедливое и надлежащее возмещение за причиненные ему страдания, включая компенсацию и полную реабилитацию, и предупреждать подобные нарушения в будущем. В соответствии с пунктом 5 правила 118 правил процедуры Комитета государство- участник должно в течение 90 дней с момента препровождения настоящего решения проинформировать Комитет о мерах, принятых им в связи с настоящим решением (пункт 11 Решения).

 

Сообщение: МАХ и ФХ. против Швейцарии. Сообщение № 438/2010. Решение принято Комитетом 7 ноября 2013 года.

Тема сообщения: высылка заявителей в Тунис.

Вопрос существа: опасность подвергнуться пыткам по возвращении в страну происхождения.

Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: Комитет отмечает, что государство-участник привлекло его внимание к существующим, по его мнению, фактическим неувязкам в утверждениях заявителей. Комитет также принимает к сведению комментарии заявителей по замечаниям государства-участника. Однако он считает, что эти неувязки не являются препятствием для оценки

 

Комитетом опасности применения к заявителям пыток в случае их высылки в Тунис (пункт 7.4 Решения).

Во-первых, Комитет принимает к сведению довод первого заявителя, что он будет под угрозой преследования в случае возвращения в Тунис, поскольку он оказывал финансовую помощь семьям политических заключенных и поддерживал партию "Ан-Нахда" в Тунисе до своего прибытия в 2000 году в Швейцарию, где он пытался вступить в контакт с представителем партии "Ан-Нахда". В связи с этим Комитет замечает, что с момента отъезда заявителей из Туниса политический режим в стране изменился. В частности, бывший президент, находившийся у власти с 1987 года, подал в отставку 14 января 2011 года, а партия "Ан-Нахда" в результате парламентских выборов в октябре 2011 года занимает большинство мест в тунисской Учредительной ассамблее. Кроме того, Комитет принимает к сведению незначительный уровень вовлеченности первого заявителя в политическую деятельность в Тунисе и в Швейцарии, а также неувязки в утверждениях заявителей относительно его многократных допросов в отделении полиции и частоте посещений полицией их дома в Тунисе. Он в связи с этим отмечает, что заявители не представили достаточных доказательств в подтверждение утверждения о том, что их арестовывали и допрашивали вследствие участия первого заявителя в политической деятельности, а не просто потому, что они уехали из Туниса в 2000 году. Что касается утверждения заявителей, что они будут арестованы и допрошены после возвращения, с учетом обстоятельств данного дела Комитет напоминает, что существование опасности быть задержанным и допрошенным не является достаточным для того, чтобы сделать вывод о наличии опасности быть подвергнутым пыткам*(9) (пункт 7.5 Решения).

Комитет далее отмечает, что заявители не заявляли властям государства-участника, занимающимся вопросами убежища, или Комитету, что им согласно законодательству Туниса были предъявлены какие-либо обвинения, в частности в связи с политической деятельностью первого заявителя. Он также отмечает, что, кроме повесток, направленных более чем шесть лет десять месяцев назад, аутентичность которых оспаривается государством-участником, они не представили никаких других доказательств, согласно которым тунисские власти разыскивали их после их отъезда из страны, и что им будет угрожать предсказуемая, реальная и личная опасность применения пыток или бесчеловечного и унижающего достоинство обращения*(10) (пункт 7.6 Решения).

Выводы Комитета: Комитет против пыток делает вывод о том, что решение государства-участника о высылке заявителей в Тунис не будет являться нарушением статьи 3 Конвенции (пункт 8 Решения).

 

Сообщение: Джамилей Бендиб против Алжира. Сообщение № 376/2009. Решение принято Комитетом 8 ноября 2013 года.

Тема сообщения: пытки в полицейском участке, приведшие к смерти жертвы.

Вопрос существа: пытки и жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания; обязательство государства-участника обеспечить оперативное и беспристрастное расследование дела компетентными органами; право на подачу жалобы; право на возмещение.

Правовые позиции Комитета: Комитет ссылается на свое замечание общего порядка № 3 (2012 год)*(11) и напоминает, что статья 14 Конвенции не только признает право на справедливую и адекватную компенсацию, но и налагает на государства-участники обязанность обеспечивать, чтобы жертва пытки получила возмещение. Комитет считает, что это возмещение должно охватывать весь ущерб, причиненный жертве, а также, помимо иных мер, восстановление в правах, компенсацию, равно как и соответствующие меры, гарантирующие неповторение нарушений*(12) (пункт 6.7 Решения).

Комитет привлекает внимание к содержанию обязательства, возложенного на государства-участники на основании пункта 1 статьи 2, в силу которого они обязаны принимать эффективные меры для предупреждения актов пыток, в частности предоставлять ряд основополагающих гарантий, применяющихся ко всем лишенным свободы лицам*(13) (пункт 6.4 Решения).

Оценка Комитетом фактических обстоятельств: Комитет отмечает, что согласно утверждениям заявителя, то есть 23 декабря 2006 года, через три дня после первого задержания, Мунир Хаммуш был задержан агентами ДРБ*(14) и затем отправлен в ТЦЭР*(15) Константины - армейскую казарму, где, по словам содержавшихся под стражей вместе с ним лиц, он предположительно подвергался пытке. 29 декабря 2006 года должностные лица государства-участника явились в дом Мунира Хаммуша и сообщили семье о его смерти, наступившей в условиях предварительного заключения. Несколько часов спустя тело Мунира Хаммуша было передано семье, которая смогла отметить, что на голове покойного имеется рана, а на руках и ногах гематомы. Согласно утверждению заявителя такие телесные повреждения указывают на то, что преднамеренные повреждения и побои, которые следует характеризовать как причиняющие острую боль и страдание, по- видимому, были нанесены содержавшемуся под стражей Муниру Хаммушу должностными лицами специально с целью получить от него признания, наказать или запугать в связи с его предположительной принадлежностью к идеологии исламизма. Не получив со стороны государства-участника никакого опровержения, Комитет приходит к заключению, что утверждения заявителя должны быть должным образом приняты во внимание и факты, изложенные заявителем, свидетельствуют об актах пытки по смыслу статьи 1 Конвенции (пункт 6.2 Решения).

Заявитель также указывает на пункт 1 статьи 2 Конвенции, в силу которого государство-участник должно было бы принять все "законодательные, административные, судебные и другие меры для предупреждения актов пыток на любой территории под его юрисдикцией". Она добавляет, что в законодательстве Алжира не содержится никаких положений, запрещающих использование полученных под пыткой признаний или заявлений в качестве доказательств; что законодательством Алжира предусматривается срок предварительного заключения до 12 суток без возможности общения заключенного с одним из членов семьи, независимым адвокатом или независимым врачом и что столь долгий срок предварительного заключения без связи с внешним миром увеличивает опасность применения пыток и жестокого обращения. Комитет напоминает о своих заключительных замечаниях, принятых в мае 2008 года после рассмотрения третьего периодического доклада государства-участника, в которых он выразил свою озабоченность относительно предусмотренного законом срока предварительного заключения, который фактически может неоднократно продлеваться, а также относительно того, что закон не гарантирует права на пользование услугами адвоката в период предварительного заключения; таким образом, право лица, находящегося в предварительном заключении, на доступ к врачу и общение со своей семьей не всегда соблюдается на практике*(16). Эти замечания перекликаются с замечанием общего порядка № 2 (2008 год)... В данном случае Мунир Хаммуш содержался в заключении без связи с внешним миром, без возможности общения с семьей, адвокатом или врачом. По причине явного отсутствия каких- либо механизмов контроля за деятельностью ТЦЭР он подвергался повышенному риску применения актов пытки и, кроме того, был полностью лишен возможности воспользоваться средствами правовой защиты. На этом основании Комитет приходит к заключению о нарушении пункта 1 статьи 2, рассматриваемого совместно со статьей 1 Конвенции (пункт 6.4 Решения).

В отношении статьи 11 Комитет напоминает о вынесенной в его заключительных замечаниях рекомендации государству-участнику, в которой, среди прочего, он призывает его проследить за созданием национального реестра лиц, содержащихся под стражей, и за обеспечением права заключенных на доступ к услугам врача и общение с семьей*(17). В свете этой рекомендации и по причине неполучения соответствующей информации от государства-участника Комитет может только отметить, что в данном случае государство-участник не обеспечило выполнение своих обязательств, вытекающих из статьи 11 Конвенции (пункт 6.5 Решения).

В отношении статей 12 и 13 Конвенции Комитет принял к сведению утверждения заявителя, которая, несмотря на полученные ею заявления государства-участника, сомневается в том, что государством-участником было произведено какое-либо расследование, поскольку ни один из свидетелей так и не был заслушан в рамках какой-либо процедуры. Заявитель также указывает, что, не сообщив семье о результатах якобы произведенного расследования, государство-участник воспрепятствовало ей в осуществлении всякой возможности предъявления уголовного иска. Комитет напоминает, что 23 декабря 2006 года Мунир Хаммуш был задержан агентами ДРБ, что семья не получала никаких сведений о нем до 29 декабря 2006 года, когда государственные должностные лица, представившиеся сотрудниками "службы безопасности", явились в ее дом, чтобы сообщить семье о его смерти, заявив, что Мунир Хаммуш "по-видимому, покончил жизнь самоубийством", что в тот же день тело Мунира Хаммуша было передано семье, которая смогла установить, что на теле покойного имелись множественные раны, в частности рана на голове и гематомы на руках и ногах; что семье было отказано в получении протокола вскрытия, которое, по утверждениям служб безопасности и судебных органов государства-участника, якобы было произведено. Семья обратилась к прокурору при суде первой инстанции в Рас-эль-Уэде, затем к прокурору Константины, который поддержал утверждение о самоубийстве покойного, вновь отказав семье в доступе к протоколу якобы произведенного вскрытия. Комитет отмечает, что, несмотря на наличие явных следов пытки и свидетельские показания, согласно которым сотрудники ДРБ подвергали жестоким пыткам Мунира Хаммуша, а также лиц, содержавшихся вместе с ним в ТЦЭР Константины, через семь лет после этих событий государством- участником не было произведено никакого расследования, направленного на выяснение фактических обстоятельств, приведших к смерти Мунира Хаммуша в период предварительного заключения. Государство-участник не представило никакой информации, которая могла бы опровергнуть эти факты. Комитет считает, что такой срок до начала расследования по обвинениям в пытке однозначно является недопустимо долгим и явно идет вразрез с обязательствами государства- участника согласно статье 12 Конвенции, которая требует незамедлительного производства беспристрастного расследования в тех случаях, когда имеются достаточные основания полагать, что был совершен акт пытки*(18). Комитет также напоминает, что в ходе диалога, начатого с государством-участником в 2008 году, Комитет выразил свою озабоченность в связи с делом Мунира Хаммуша и напомнил, что государство-участник обязано автоматически возбуждать и систематически производить оперативные и беспристрастные расследования во всех случаях, когда существуют веские основания полагать, что был совершен акт пытки, включая случаи смерти лица, содержащегося под стражей. Не исполнив данного обязательства, государство-участник также уклонилось от возложенной на него статьей 13 Конвенции ответственности за обеспечение права заявителя и ее семьи на подачу жалобы, которое предполагает, что органы государственной власти должны надлежащим образом отреагировать на такую жалобу и начать быстрое и беспристрастное расследование (пункт 6.6 Решения).

В отношении предъявленных заявителем утверждений в нарушение статьи 14 Конвенции следует отметить сделанный ею упор на то, что, лишив семью Мунира Хаммуша возможности возбудить уголовное преследование, государство-участник лишило ее возможности получения компенсации по гражданскому иску, поскольку в соответствии с законодательством Алжира вынесение решения по такому иску гражданским судом откладывается до вынесения окончательного решения по уголовному делу. Принимая во внимание, что, несмотря на существование обстоятельств, убедительно доказывающих, что Мунир Хаммуш умер в период предварительного заключения в результате актов пытки, быстрое и беспристрастное расследование не было проведено, Комитет приходит к заключению, что государство-участник не выполнило также своих обязательств по статье 14 Конвенции (пункт 6.7 Решения).

Выводы Комитета: Комитет против пыток... заключает, что представленные ему факты свидетельствуют о нарушении статей 1, 2, пункт 1, 11, 12, 13 и 14 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (пункт 7 Решения).

В соответствии с пунктом 5 статьи 118 своих правил процедуры Комитет настоятельно предлагает государству-участнику в течение 90 дней с момента препровождения настоящего решения сообщить ему о мерах, принятых в порядке реагирования на приведенные выше соображения, в том числе о начале беспристрастного расследования указанных событий в целях привлечения к суду лиц, которые могут нести ответственность за то обращение, которому подверглась жертва; выдать копию протокола вскрытия тела жертвы и протоколов предварительного расследования заявителю, которая их запрашивала, как это было обещано Комитету представителем правительства государства-участника в мае 2008 года, и предоставить заявителю полное и эффективное возмещение (пункт 8 Решения).

 

Сообщение: Р.Д. против Швейцарии. Сообщение № 426/2010. Решение принято Комитетом 8 ноября 2013 года.

Тема сообщения: угроза депортации заявителя в Эфиопию.

Вопрос существа: угроза применения пыток после выдачи по возращении в страну происхождения.

Правовые позиции Комитета: Комитет напоминает о своем замечании общего порядка № 1 (1997) об осуществлении статьи 3 Конвенции, в котором говорится, что "при оценке степени риска применения пыток должны анализироваться основания, выходящие за пределы одних лишь умозрительных предположений или подозрений". Хотя риск не обязательно должен отвечать критерию "высокой степени вероятности" (пункт 6), он должен быть личным и реально существующим. В связи с этим в своих предыдущих решениях Комитет определял, что опасность пыток должна быть предсказуемой, реальной и личной*(19) Хотя по смыслу своего замечания общего порядка Комитет правомочен свободно оценивать факты с учетом всех обстоятельств по каждому конкретному делу, он напоминает, что не является судебным или апелляционным органом и обязан в значительной степени опираться на заявления по фактической стороне дела, подготовленные органами соответствующего государства-участника*(20). В связи с этим Комитет отмечает, что различные органы государства-участника провели рассмотрение обстоятельств дела и доказательств, представленных заявителем, и также сообщили свое мнение Комитету (пункт 9.3 Решения).

Комитет. напоминает, что для целей статьи 3 Конвенции соответствующему лицу должна угрожать предсказуемая, реальная и личная опасность подвергнуться пыткам в стране, в которую он или она подлежат возвращению*(21) (пункт 9.7 Решения).

Оценка Комитетом фактических обстоятельств: Комитет принимает к сведению утверждения заявителя, что ее отец был похищен в 2005 году вследствие его работы в интересах ФОО*(22) и что ее брат разыскивался эфиопскими властями в силу его предполагаемой связи с ФОО. Комитет также принимает к сведению утверждения заявителя, что один из солдат пытался склонить ее к вступлению в брак в интересах обеспечения безопасности семьи и что представители властей неоднократно посещали дом, где проживала ее семья, и расспрашивали ее о местонахождении брата. Комитет далее принимает к сведению утверждения заявителя относительно ее участия в деятельности ФОО. Он также отмечает позицию государства-участника по данному вопросу, а именно что оно считает деятельность заявителя, связанную с ФОО, не имеющей явно политического характера и не представляющей интереса для эфиопских властей. Комитет отмечает утверждение государства-участника о том, что документы, представленные заявителем в подтверждение своего участия в работе ФОО, "не свидетельствуют ни о политической приверженности автора оппозиционному движению, ни об активной антиправительственной деятельности" (пункт 9.4 Решения).

Комитет принимает во внимание замечания государства-участника относительно отсутствия доверия к заявителю. В основе этого недоверия лежат факты, в число которых входит представление противоречивой информации в отношении преследований, которым подвергалась заявитель в Эфиопии, и года ареста ее отца; сомнительной подлинности/достоверности представленных ею подтверждающих заявлений Совета парламентариев Оромо и г-на Шайферо; и неспособности заявителя представить действительное удостоверение личности или, как альтернатива, приемлемые объяснения ее неспособности представить его (пункт 9.5 Решения).

Комитет напоминает о своих заключительных замечаниях 2010 года, принятых по первоначальному докладу Эфиопии, в которых он выразил "серьезную обеспокоенность" "многочисленными, непрекращающимися и систематическими утверждениями о рутинном применении пыток" сотрудниками правительственных служб в отношении политических диссидентов и членов оппозиционных партий, студентов, лиц, подозреваемых в террористической деятельности, и предполагаемых сторонников таких воинствующих сепаратистских группировок, как ФОО (CAT/C/ETH/CO/1, пункт 10)*(23). Комитет далее принимает к сведению утверждения заявителя относительно попыток правительства Эфиопии отслеживать политических противников, проживающих за границей. Комитет отмечает, что государство-участник, выражая несогласие с оценкой масштабов такого наблюдения, признает, что проживающие за границей активные диссиденты рискуют подвергнуться преследованиям по возвращении в Эфиопию. Комитет не располагает информацией о том, что данная ситуация улучшилась после смены руководства страны, происшедшей после смерти премьер- министра Эфиопии Мелеса Зенауи в августе 2012 года (пункт 9.6 Решения).

Комитет считает, что заявитель не предоставила достаточных доказательств в обоснование своего заявления относительно политических или иных обстоятельств, в которых она находится, в частности имеют ли они столь важное значение, что могут сегодня привлечь к себе интерес эфиопских властей, не представила она и других достоверных доказательств личной опасности подвергнуться пыткам или иному жестокому обращению в случае возвращения в Эфиопию. Комитет считает, что связанная с ФОО деятельность заявителя в Швейцарии не представляется явно политической по своему характеру (сбор средств, организация культурных мероприятий и участие в них, преподавание языка оромо) и что заявитель не обосновала свои утверждения об участии в ярких политических и идеологических мероприятиях, которые по логике вещей должны привлекать такое внимание властей Эфиопии, которое делает ее уязвимой от принудительного и жестокого обращения. Комитет далее отмечает, что заявитель не представила никаких доказательств, подтверждающих ее утверждения о том, что до ее прибытия в Швейцарию она подвергалась преследованиям со стороны эфиопских властей или о том, что власти Эфиопии с тех пор разыскивают ее*(24). Ни в ходе рассмотрения дела в швейцарских органах по вопросам убежища, ни в своей жалобе, направленной в Комитет, заявитель не утверждала и того, что против нее выдвинуты какие-либо обвинения по внутреннему законодательству*(25). Комитет обеспокоен многочисленными сообщениями о нарушениях прав человека, в том числе о применении пыток, в Эфиопии*(26)... С учетом вышеизложенного Комитет приходит к выводу, что представленная заявителем информация в сочетании с малозаметным характером ее политической деятельности в Швейцарии, а также характером и объемом непоследовательностей в ее заявлениях является недостаточной для того, чтобы подтвердить ее заявление о том, что лично ей будет угрожать серьезная опасность подвергнуться пыткам, если в настоящее время она вернется в Эфиопию (пункт 9.7 Решения).

Выводы Комитета: Комитет против пыток считает, что депортация заявителя в Эфиопию не будет представлять собой нарушение статьи 3 Конвенции (пункт 10 Решения).

 

Сообщение: Малликатев Сивагнанаратнам против Дании.

Сообщение № 429/2010. Решение принято Комитетом 11 ноября 2013 года.

 

Тема сообщения: высылка заявителя в Шри-Ланку.

Вопросы существа: высылка в другое государство, когда имеются серьезные основания полагать, что ей будет угрожать там применение пыток.

Правовые позиции Комитета: При оценке такой опасности*(27) Комитет должен учитывать все соответствующие соображения в соответствии с пунктом 2 статьи 3 Конвенции, включая существование постоянной практики грубых, вопиющих или массовых нарушений прав человека.. Однако Комитет напоминает, что целью такой оценки является определение вопроса о том, будет ли лично данному лицу угрожать предсказуемая и реальная опасность применения пыток в стране, в которую он или она подлежит возвращению; при этом необходимо привести дополнительные основания в подтверждение того, что данному лицу будет угрожать личная опасность*(28) (пункт 10.3 решения).

Комитет ссылается на свое Замечание общего порядка № 1 (1997) об осуществлении статьи 3 Конвенции, в соответствии с которым "при оценке степени риска применения пыток должны анализироваться основания, выходящие за пределы одних лишь умозрительных предположений или подозрений. Вместе с тем при оценке этого риска не следует брать за основу критерий высокой степени вероятности", однако он должен быть личным и реальным. В связи с этим в своих предыдущих решениях Комитет указывал, что опасность применения пыток должна быть предсказуемой, реальной и личной. Комитет напоминает, что в соответствии с положениями Замечания общего порядка № 1 он будет в значительной степени опираться на заявления о фактической стороне дела, подготовленные органами соответствующего государства-участника, но при этом не считает себя связанным такими заключениями и исходит из того, что в соответствии с пунктом 4 статьи 22 Конвенции он правомочен свободно оценивать факты с учетом всех обстоятельств по каждому конкретному делу (пункт 10.4 решения).

Комитет ссылается на пункт 5 Замечания общего порядка № 1, в соответствии с которым бремя аргументированного изложения дела лежит на авторе сообщения (пункт 10.6 Решения).

Оценка Комитетом фактических обстоятельств: Комитет вновь выражает серьезную обеспокоенность по поводу постоянных и последовательных утверждений о широком применении пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения государственными субъектами, включая вооруженные силы и полицию, которое все еще отмеч