Рыбак рыбака видит издалека

Светке удалось было затащить к себе Вовку, но тут из казармы вышел сержант Куликов с пустым ведром и пешней-коловоротом. Сержант отправлялся на рыбалку. Вовка вырвался из Светкиных рук и подбежал к Куликову.

— Ой, вы на рыбалку?

— Так точно, товарищ рядовой Вовка Клюев! Выдалось свободное времечко. Надо не пропустить последние деньки: через недельку на лёд уже не спустишься. А ты что? Тоже рыбачок?

— Ага! Я в Армавире с двоюродным Колей на Кубань ходил. Мы усачиков и пескарей ловили. И ещё сазанчиков. А один раз я чуть-чуть не поймал вот такого голавля…

— Какого такого?

— А вот такого… — Вовка всё ж не на весь размах развёл руки: поскромничал.

— Верю, теперь верю, что ты рыбачок!.. — улыбнулся сержант. — Не так уж важно поймать рыбу, важно по-нашему, по-рыбацкому, показать, какая она была… Верно, Вовка?

— Верно! А можно мне с вами?

— Почему нельзя? Спроси дома разрешение — и точка. Скажи, что с Куликовым… А я для тебя лунку подготовлю.

Вовка, забыв про всё, бросился разыскивать отца, и Светка за ним. Разрешит или не разрешит?

— Всё понятно! — сказал отец. — Рыбак рыбака видит издалека! Последний лёд пропускать грешно. Я сам тебя провожу. Подожди, отдам необходимые распоряжения…

Вовка нетерпеливо переминался с ноги на ногу, пока отец разговаривал со своим заместителем, Светкиным отцом.

— Вы плуги осмотрели? — спрашивал начальник заставы.

— Так точно, товарищ старший лейтенант. Весь инвентарь осмотрен. Плуги, бороны в полном порядке. Хоть завтра пахать и боронить.

— Добро… Как просохнет, так и начнём. Ещё лошадей проверьте. Не замечали, Гнедой на левую переднюю припадает? Может, перековать надо… Ну, с отчётом вечером займёмся. А сейчас своего на лёд переправлю, к сержанту. Пускай привыкает по-северному жить!

— Я тоже хочу на лёд, — сказала Светка, ухватив своего папку за руку.

Ну, сейчас Светкин отец ей задаст: «Это не для девчонок занятие, иди в куклы играй».

— Иди рыбачь, — сказал вместо этого Светкин отец. — Только оденься по-зимнему. Пальто, валенки, шапку. А удочка у Куликова найдётся…

— Ну что? — крикнула Светка Вовке. — Думал, без меня? Дудки!

Пока мама одевала его, Вовка думал о разговоре отца со своим заместителем. Что такое пахать и боронить, Вовка знал: он ездил с дедушкой в станицу Владимирскую, где раньше жил дедушка и где у Вовки нашлись ещё дедушка и бабушка, тёти и дяди. Одни называли его внучком, другие — племяшом, а третьи звали браткой… Вот там и видел Вовка, как пахали огороды плугом. Плуг тащила пара быков красной масти. Потом быки же таскали по пахоте бороны с острыми стальными зубьями. После бороны земля становилась пушистой и ровной…

«А, значит, и тут огороды и быки? Надо поглядеть! Порыбачу, а потом туда попрошусь…»

Когда Вовка был одет совсем по-зимнему, отец достал из чулана ящик с разным рыбацким припасом. В нём, кроме маленьких зимних удочек, Вовка увидал железный черпак с дырочками (такой же штукой мама достаёт из кастрюли пельмени и вареники), а ещё небольшую палку с крупным рыболовным крючком на конце. Зачем нужен черпак и крючок, Вовка не стал расспрашивать: скорее на лёд, а там сам всё увидит!

Светка, одетая, ждала у сходней на лёд. Вовкин папа сначала перенес на озеро ящик, потом подхватил Вовку и Светку и тоже переправил на лёд.

Куликов сидел на дощечке, положенной на ведро, в руке у него коротенькая удочка, кончиком её он беспрерывно подёргивал леску. От этого где-то там, подо льдом, у самого дна, словно живая рыбка, металась из стороны в сторону маленькая блёсенка. Внезапно кончик удочки вздрагивал, Куликов делал резкую подсечку и начинал ловко тащить добычу на лёд, подхватывая леску то левой, свободной рукой, то кончиком удочки — пока из лунки не вылетал полосатый окунь.

— Идёт дело? — спросил Вовкин папа у сержанта.

— Идёт, товарищ старший лейтенант. Сажайте сына вот на эту лунку, рядом со мной… А ты, Света, ловить пришла или болеть за Вовку?

— Ловить… Только у меня удочки нет.

— Нашего полку прибыло, — засмеялся сержант, положил свою удочку у лунки и принялся разматывать вторую. — Вот тебе удочка, вот тебе лунка, а рыбацкое счастье — это уж от бога и от умения.

Отец быстро размотал удочку, потёр блёсенку об голенище Вовкиного валенка и бросил её в лунку.

— Ну, вот, учись, сынку… — сказал он Вовке. — Леску распускай до тех пор, пока блесна не ляжет на дно, потом немного подбери её, чтобы блесна играла чуть повыше дна, и начинай ловить. Поклёвку сразу услышишь. Садись на ящик и подёргивай удочкой, как сержант, а я просверлю ещё две-три лунки. Рыбака кормит новая лунка — ясно?

Пока Вовка усаживался и приноравливался к удочке, отец принялся сверлить коловоротом лёд чуть подальше от старых лунок. Вот здесь ему и понадобилась «поварёшка» — черпаком с дырочками он стал выгребать ледяную крошку из просверлённой лунки, чтобы она не мешала ловле.

— А ледок того уже… — сказал отец Куликову. — Два-три дня — и всё… Потом до сыроводья будем ждать.

Вовка даже засопел, как ёжик, когда отец дал ему маленькое удилище из можжевельника. У него так дрожали руки, что блёсенка где-то у самого дна затрепетала, как живая рыбёшка, и первый Вовкин окунь, не выдержав, бросился на неё. Вовка почувствовал, что удочка затряслась, заходила, будто кто-то утягивает её у него из рук, и совсем растерялся.

— Ну что ж ты, сынку! Подёргивать надо… — сказал отец.

Вовка попытался было приподнять кончик удилища, как делал это Куликов, но удилище, точно живое, вдруг вырвалось у него из руки и стало торчком в лунке — вот-вот скроется подо льдом!

— Хватай! Лови! — крикнул отец.

Вовка протянул руку к удочке, но едва коснулся её пальцами, как она проворно, рыбёшкой, юркнула в тёмную воду и уже больше не показывалась. Всё. Конец.

— Что, рыбачок, прохлопал удочку? — от всей души смеялся отец, глядя на Вовкино перепуганное лицо.

— Эх, ты, прохлопал… — засмеялась и Светка и тут же замолчала и попятилась от своей лунки, точно увидела какое-то чудище-страшилище.

Но показалось не чудище, показалась… Вовкина сбежавшая удочка.

— Это моя… Моя удочка!

Сорвавшись с ящика, Вовка помчался к Светкиной лунке, схватил беглянку и давай, отступая от лунки, тащить. Ему казалось, что час тащит, что сто вёрст тащит, — и вот на лёд вылезло действительно окунище полосатый, огромный, страшный! Таких ещё не было ни в папиных уловах, ни среди куликовских окуней.

И Вовка и Светка, оцепенев, смотрели на рыбину, — та лежала у лунки, беззвучно открывая и закрывая рот, шевеля жабрами. Но стоило окуню хвостом шевельнуть, как Вовка подскочил к лунке и плюхнулся на окуня грудью.

Сержант посмотрел на начальника заставы:

— Теперь всё! Этого окуня ваш сыночек на всю жизнь запомнит. Будет завсегда с удочками в обнимку, как солдат с ружьём!