Студопедия — Франциск Ассизский.
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Франциск Ассизский.

Франциск Ассизский.

 

Издание "Посредника" № 11.

 

 

ГЛАВА I.

Л ет за 700 до нашего времени в городке Ассизи, в Италии, жил один довольно богатый купец, по имени Петр Бернардоне. Часто он уезжал на несколько дней по своим делам, и вот раз, когда он вернулся, жена встретила его известием, что у них родился сын. Он очень обрадовался. Торговля шла хорошо, достатку было много, сын явился в дом желанным гостем. Дали новорожденному имя Франциск и стали его воспитывать. Мальчик хорошо удался: живой, понятливый, лицом красивый. Год за год вперед пошли, родители не могли вдоволь налюбоваться на свое дитя. Стеснения ему никакого не делали, готовы были во всем

― 3 ―

 

угождать. Поучился он немного; не столько наука его занимала, сколько веселье. В веселье он всегда первый был и в детстве своем и в юности. Заводить смех и песни стало его делом.

Надо сказать, что Италия ― страна необыкновенно прекрасная: почти круглый год в ней лето, почти всегда с ее синих небес светит ясное, ласковое солнце. В садах не сосчитать плодов, луга цветами полны, в виноградниках виноград зреет. Красота, куда ни обернись. И на горах, и на полях, и на берегах синего моря ― везде хорошо. Сердце радуется, глядя, и песня сама на язык просится, особенно у того, кто молод, кто зла и горя мало видел, кто живет, как птица вольная.

Франциск именно таков и был в родительском доме: забот не имел, а радости ― полное сердце. Вырос он без нужды и без обиды; товарищей у него было много, и все они любили его, и он их любил. Целые ночи проходили у них в гулянках и в пении. Голос у Франциска был хороший, нрав веселый, платье он носил щегольское: отец не жалел денег

― 4 ―

 

для него. Праздник за праздником шел, и все по затеям Франциска. Не было в городе ни одного человека, кто бы не знал его. "Точно он не купеческий сын, а царский!" ― с гордостью говорили про него отец с матерью. Соседи подхватили слово и тоже стали повторять: "Точно царский сын".

Душа у него была чистая, хорошая. Он рвался к веселью, но также рвался и к добру. Раз случилось, что он стоял у лавки своего отца, продавая бархат и прочие дорогие материи, которыми отец торговал; нищий подошел просить милостыню; Франциск был занят и не обращал внимания; но минуту спустя, когда нищий ушел, юноша вдруг вспомнил его, бросился вслед за ним, отыскал, дал ему вдвое, чем обыкновенно давал, и стал каяться и обещать, что никогда больше с ним этого не случится, никогда не отпустит он от себя никакого просящего, не подав ему Христа ради. В другой раз ему вдруг пришло в голову, что он любит очень хорошо одеваться и что стыдно иметь такую пустую прихоть, когда у других людей нечего бывает надеть. "По крайней мере, пускай у

― 5 ―

 

меня подкладка будет самая плохая, ― это станет мне напоминать, что другие плохое носят", ― решил он и велел положить свое новое платье на самую грубую подкладку, какую только удалось найти.

Несмотря на то, что он был очень быстрый и горячий, никто не встречал от него грубого слова: он был всегда ласков, всегда готов помочь и услужить; ни перед кем не гордился, напротив, очень скромно думал о себе; находил в себе много дурного, желал непременно исправиться. Его песни веселили весь город, а его доброта всех к нему привязывала.

Время шло и шло. Франциску минуло двадцать пять лет, а вскоре затем он опасно заболел. Прекратились гулянья, пришлось лежать в постели дни и ночи: тяжелая лихорадка не давала покою. Насилу удалось с нею справиться. С необыкновенным чувством вышел Франциск на воздух в первый раз после болезни. Он сам переродился, и точно все вокруг него переродилось. Глядел он на Божий мир, на небо и на землю, видел их во всей красе и думал: "Прежде я не умел их пони-

― 6 ―

 

мать и ценить!" Захотелось ему жить как-нибудь иначе, не так, как он до болезни жил. Стоит ли в том все время проводить, что днем торговать в лавке, а по ночам песни распевать? Неужели для этого человек на землю приходит? Захотелось Франциску найти жизнь настоящую, но где искать ее, он не знал.

Как раз в это время в его городе и в соседних городах набирали людей, чтоб итти воевать за одного короля, которого родственники обидели. Франциск стал думать, что это дело хорошее: он пойдет за обиженного, защитит его и в то же время сам отличится, покажет свою храбрость, получит славу. Ему даже во сне снилось его будущее торжество, и он, только что поправившись, купил себе латы и меч, какие тогда носили, оделся воином и объявил родителям, что уходит от них. Родители ни словом не перечили: они только им восхищались и сами находили, что ему надо себя в свете показать: не даром же он такой уродился, что всех за собой ведет. Что ему в лавке сидеть, когда он может сделаться великим пол-

― 7 ―

 

ководцем! Соседи и другие горожане увидали, что Франциск такой веселый, каким еще никогда не бывал, стали спрашивать, чему он радуется. Он всем отвечал: "Прославиться еду". И все ему верили; все говорили: "Видно, он на то и родился".

Проводили его; уехал. Но еще не доехав до места, где было собрано войско, заболел опять. Схватила опять жестокая лихорадка, которая затем во всю жизнь его не оставляла: то пройдет, то снова мучит. Лежит Франциск и думает: "Хорошо ли это, что я свой дом бросил? Делаю это, у Бога не спросясь. А Богу-то, может быть, угоднее, если я дома живу и не иду кровь лить!" Стал он так колебаться, не знает, как лучше ему поступить. Наконец, решил: "Если совесть не пускает, значит, не надо ехать". Как только пооблегчилась его болезнь, он сел на коня и повернул обратно. Посмеялись над ним соседи, потолковали: "Вот, хвастал!" И родители не остались довольны: они уже приготовились про его военные победы слышать.

Вернулся он к прежней жизни, но это

― 8 ―

 

как-то не пошло на лад. Иной раз срывалась на пиру его веселая песня, и задумывался он глубоко, не слушая насмешек товарищей и сам не зная, чего ему хочется, о чем болит душа его. Решил он тогда съездить посмотреть на Рим. Рим ― самый большой и самый славный город Италии, с знаменитым собором святого Петра апостола. Собор этот в те времена был еще не такой богатый и огромный, как его позже отстроили; придя к нему помолиться, Франциск нашел его с виду бедным и так этим взволновался, что сейчас же, на паперти, не долго думая, высыпал из своего кошелька все деньги, какие при нем были. Зазвенели монеты о церковную тарелку, покатились и по каменному полу, а люди все начали на Франциска оглядываться, так что ему стыдно сделалось. Он поспешил выйти и, окинув глазами площадь перед собой, увидал на ней целую толпу нищих-убогих; одни жались в тени у каменных ступеней храма, другие просто пеклись на солнечном жару, и все просили Христа ради. Франциску еще стыднее стало. "Братия-то Христова в убожестве и смирении

― 9 ―

 

несет крест свой, а я, гордый и богатый, с кошельком нашумел; глядите, мол, святое дело делаю!" Не вытерпелось ему; захотелось сейчас же уйти от всего своего щегольства. Позвал одного оборванца, поменялся с ним платьем: хорошее ему отдал, сам надел лохмотья и остался между нищими; целый день провел как они и питание получил от милостыни.

Сердце его давно уж разгоралось любовью к бедности. Не стал он больше думать о том, как бы ему сделаться славным полководцем или знатным вельможей, а стал думать только о Христе. Нравилось ему, как Христос жил на земле простым человеком, и утешал, и помогал всякому. Итти за Христом стало его главным желанием.

-----

 

ГЛАВА II.

По возвращении из Рима он опять поселился с родителями, все еще не зная, как повернуть жизнь. В городе у них

― 10 ―

 

была одна старая, бедная церковь во имя св. Демьяна. Полюбилось Франциску ходить туда молиться. Раз, когда он стоял и молился, ему пришло в голову:

"Хорошо бы эту Демьяновскую церковь отстроить заново". Загорелось у него: откладывать было не в его нраве. Сообразил, что в соседнем городке ярмарка открыта; побежал в лавку, отобрал товаров, сколько на лошади увезти можно, и поехал продавать. Отца дома не было; Франциск у него не спросился и даже не подумал, что нужно спроситься: привык, что отец ни в чем ему не отказывал. Счастье на ярмарке повезло: все, что привез, без остатка сбыл и даже на лошадь нашел покупателя. Денег выручил кучу. В восторге Франциск пустился обратно, и прямо к священнику Демьяновской церкви, чтобы с рук на руки выручку сдать. Священнику странно и страшно показалось.

― А знает ли отец? ― спросил он.

― Нет, не знает.

― Ну, так я не могу взять. У тебя своего нет, это его деньги. Он может разгневаться.

― 11 ―

 

Очень огорчился Франциск; тут только представил он себе, что отец в самом деле, пожалуй, разгневается, и не захотелось ему итти на этот гнев домой, ― стал просить, чтобы священник при себе его оставил. В ответ получил:

― Не иначе, как если этих денег с тобой не будет.

Печально ушел Франциск, но затем скоро вернулся; денег с ним не было: он закопал их в кучу мусора тут же, у церкви.

― Бог с тобой, оставайся! ― согласился священник, жалея его.

Он знал старого Бернардоне и знал, что тот едва ли простит такой поступок. Действительно, отец Франциска любил сколачивать деньги, а главное, любил почет, который деньгами добывается. Если он сына своего до тех пор во всем баловал, то больше для того, чтобы молодой человек находился постоянно между знатными и чтоб сам, наконец, попал в знать; не даром же вся знатная молодежь ему, купеческому сыну, первое место уступила; надо было это к настоящему концу привести,

― 12 ―

 

давать ему щеголять и отличаться, сколько душе угодно. Когда Франциск, отправившись на войну, не доехал до места и воротился назад, отца в первый раз взяло сомнение, и не доволен остался он тогда, но все-таки еще надеялся: авось сын бросит чудачествовать, удивит людей храбростью, на весь мир прославится. И вдруг, что же вместо того?.. Старый торговец света не взвидел, проклятий не мог довольно прибрать, на жену накинулся:

― Любимец-то твой во что нам встает? Обобрал, и концы в воду! Достанется же ему, будет помнить!

У соседей только и речи пошли, что про это; все жалели отца и толпой отправились с ним к дому Демьяновского священника, но Франциска не застали: он скрылся оттуда и нашел свое убежище в темном погребе, где просидел несколько дней.

Однако, не всегда же было там оставаться! Обдумал Франциск свое положение, и стало ему казаться, что если он перед отцом виноват, то и отец то же не прав: позволял без счету тратить на всякую роскошь, а тут, когда сын не для

― 13 ―

 

себя взял, он поднял крик, что грабят. Надо было разъяснить, и вышел Франциск из своего тайника; страху в нем уже не было. Люди повысыпали из домов, завидя его. "Мошенник ты, отца обобрал! С ума ты, что ли, сошел!" ― кричали вслед и, прежде чем он успел дойти до своей улицы, дали знать отцу. Отец выбежал взбешенный, схватил сына, потащил домой, втолкнул его в темный чулан и запер на ключ: "Сиди тут, если меня до стыда довел!.." Франциск не узнавал людей: давно ли все приветом встречали, теперь же от всех брань сыпалась. Горько показалось ему это.

Под замком не долго пришлось просидеть. Петр Бернардоне уехал по делам, а жена его поплакала над сыном, да и выпустила его, только дома не оставила, а велела уходить, куда хочет. Муж, воротившись, сильно рассердился на нее за это, от сына же отступился, ― сказал, что иметь его при себе сам больше не желает. вслед за тем пошел к архиерею с жалобой на Демьяновского священника за то, что потворствует сыновнему непокорству, укры-

― 14 ―

 

вая краденное имущество. Архиерей обещал разобрать дело и назначил день. Когда до Франциска это дошло, он сказал: "Я рад выслушать; пусть будет разобрано по правде". Архиерей, увидев его и поговорив с ним немного, понял, что он за человек, и полюбил его. Демьяновский священник принес отрытые из мусора деньги; Франциск указал ему перед тем, где они спрятаны. Архиерей в присутствии отца и многих посторонних сказал Франциску:

― Сын мой, неправедными средствами нельзя угодить Богу! Ты принес к алтарю этот дар, а сколько через него ввел в грех. Послушайся меня, отдай отцу его деньги и послужи Господу своим трудом.

― Не только я деньги отдам, но и платье: оно тоже отцовское! ― крикнул Франциск, скидывая хорошую одежду и оставляя на себе только одну грубую власяницу, которую носил внизу. Архиерей ласково обнял его, а старый Бернардоне забирал, между тем, вещи: сын становился ему чужим навсегда.

Началась трудовая жизнь. Франциск хотел себя приучить ко всякому самому тя-

― 15 ―

 

желому делу. Ему, например, были противны больные прокаженные, у которых все тело в ранах, а из ран вонючий гной идет; и потому он нарочно принуждал себя ходить за прокаженными, обмывать и кормить их. Кроме того, не отступал от своего желания поработать над постройкой Демьяновской церкви. Так как денег на постройку не было, то он начал обходить все дома, выпрашивая камень за камнем. Ему давали; он таскал на собственных плечах и затем собственными же руками обтесывал эти камни, мял глину, строил. За работой пел псалмы, иногда же в лес уходил их петь. Городские жители понемногу привыкли к этой перемене во Франциске и перестали косо смотреть. Поняли, что хорошим он был, хорошим и остался. Некоторые все-таки называли его сумасшедшим; другие же, напротив, стали думать так, что он жизнь святую на себя взял: от богатства пошел к нищете, от безделья ― к неустанному труду. Из его прежних товарищей нашлись такие, которые мало того, что хвалили его, а пожелали сами его новую жизнь разделить.

― 16 ―

 

Первым пришел к нему Бернард, человек молодой, богатый, из хорошего рода. Франциск сказал ему: "Ты помнишь слово Христа: Если хочешь быть совершен, пойди, продай имение твое и раздай нищим". И потом другое: "Кто хочет итти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мной". Если тебе сердце говорит, что ты готов по-евангельски жить, то нам с тобой по пути". Бернард пошел, распродал все, что имел, роздал вдовам и сиротам и поселился вместе с Франциском. Одежда у них была самая бедная: халат из грубой волосистой ткани коричневого цвета с косым мешком за плечами, чтобы на голову его вместо шапки накидывать, веревка вместо пояса, на ногах никакой обуви. Франциску очень нравилось в евангелии, как Иисус Христос, посылая Своих учеников, поучал их: "Не берите с собой ни золота, ни серебра, ни меди в поясы ваши, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни сапогов, ни посоха". От всего этого только тягость человеку, ― говорил Франциск, и не имел ни малейшей заботы о завтрашнем дне.

― 17 ―

 

Отстроив своими руками Демьяновскую церковь, он таким же образом отстроил и другую, и третью из самых бедных. Демьяновский священник, видя труды его и жалея, что он себя истощает, старался давать ему пищу хорошую, такую, к какой он в своем прежнем достатке привык. Наконец, заметил это Франциск и даже рассердился на священника: "Что же ты меня баловством тешишь? Точно я ребенок!" И с тех пор не стал от его стола есть, а завел так, что когда проголодается, то идет и просит, у кого случится, Христа ради; дадут кусок, он и сыт. И Бернард стал таким же образом жить, а за Бернардом и другие, которые к ним один по одному приставали. Франциск никого не отгонял от себя: "Вот Бог нам еще брата послал", ― говорил он о каждом новом пришельце.

Ютились они в убогой лачуге, довольно далеко за краем города, у самого леса. В том лесу нередко разбойники водились, но им перед разбойниками страха не было: первое ― взять у них было нечего, а второе ― и разбойники тоже умели разобрать,

― 18 ―

 

что эти люди живут не как все, а вполне по-божески.

-----

 

ГЛАВА III.

Стал Франциск думать: "Христос Своих учеников на проповедь посылал, и нам, Христовым ученикам, надо тоже на проповедь итти". Братии у него было уже человек до десяти. Разделил он их подвое и отправил по соседним городам и селам, чтоб они людей на добро и на мир наставляли; сам же остался на месте и проповедывал в своем родном городе. "Слово его лилось огненной струей в человеческую душу", говорится про него в одной старинной книге.

― Тот ли это человек, которого мы все с детства его знали? ― удивлялся на него народ. Архиерей же, радуясь, что среди его паствы такое особенное, доброе стадо завелось, вместе со многими стал Франциску советовать, чтобы устроить настоящую общину с писанным уставом, как в монастырях ведется, и обещал сам похлопо-

― 19 ―

 

тать у римского папы (главного итальянского патриарха). Только одно смущало архиерея: как поставить в правило, чтобы все эти люди, сколько бы их ни было, ничего своего не имели? ― "Нельзя этого строго требовать, ― говорил он Франциску: ― человеку слишком трудно без всякого имения прожить".

― А как только имение есть, так сейчас и оружие заводи, чтоб защищать его, иначе отнимут, ― отвечал ему Франциск.

Архиерей должен был согласиться, что это правда; не прожить бы им без защиты у леса, будь у них хоть что-нибудь завидное.

Послушался Франциск чужих советов, отправился в Рим хлопотать о своем деле, дошел до самого папы. Выслушал его папа, но показалось ему, что затея эта невозможная. Чем же люди будут жить, если никакого имущества не хотят заводить? Собрал папа на совет архиереев и долго советовались. Одни прямо находили, что надо отказать, не утверждать таких несообразных правил; а другие говорили: "Как же откажем, когда эти люди берут себе евангельские слова за закон?"

― 20 ―

 

― Если Богу угодно, они без утверждения проживут, ― сказал один старик епископ. За ним и другие решили: "Если проживут, да разрастется их зерно, тогда и можно будет утверждение их правилам дать". Папе самому Франциск понравился. "Ступай, ― сказал папа, ― и проповедуй с Богом. Если Господь вас поддержит, и умножится число ваше, приходи опять ко мне: тогда посмотрим, что для вас сделать". С тем и воротился Франциск.

Братии у него все больше и больше становилось; скоро не то что несколько десятков, а уж несколько сотен можно было насчитать. всякого звания люди тут были и всякого нрава. Устав был для всех один: ничего своего не иметь, кормиться милостыней, помогать людям во всякой работе, какая где придется ― и в поле и в доме; если же где за труд заплатить хотят, то платы себе не оставлять, а отдавать бедным; притом ходить по разным землям, своим и чужим, везде проповедывать, чтобы человек человека любил и прощал, а не шел один на другого войной и угрозой. Некоторые из братии говорили: "Не

― 21 ―

 

лучше ли было бы нам в уединении жить, от греха дальше, чтобы глаза не видели и уши не слышали мирского зла? У Франциска был всегда на это такой ответ: "В уединении человек сам для себя живет, для спасения собственной души, а мы должны жить для других, как жил Христос". Ходил Он со своею проповедью по городам и селам, в богатые дома и на рыночные площади, и слово его было так убедительно, что люди один за другим покидали все, что у них было, и шли за ним на жизнь трудовую и нищенскую.

― Что за сила такая в тебе и отчего за тобою все идут? ― приступил раз к самому Франциску один из его братии, по имени Матвей; был он человек молодой, здоровый, красивый, любил прежде и поесть хорошо и пожить в полное удовольствие для своего тела, но, увидав и услыхав Франциска, так привязался к нему, что не захотел от него отставать и сам на себя потом не мог надивиться. "Что за сила такая в тебе?" твердил он своему любимому учителю. Сила же была в том, что Франциск не только словами за собой вел,

― 22 ―

 

а всем примером своим. Он не только не жалел отдать платье со своих плеч и кусок от своего рта, он рад был сердце свое вынуть и положить. Времена были тогда жестокие; во всех царствах войны кипели без перерыва: кто больше крови пролил, тот считался всех славнее. Ни старого, ни малого не жалели, жестокосердием хвалились. Франциск совсем наоборот пошел: не забирать себе, а другим отдавать; не мстить за обиды, а прощать их; не чужую кровь проливать, а своей не жалеть, как Христос не пожалел, ― вот какое учение он понес повсюду. Не новое это учение было; евангелие и до него все знали в его стороне, но только откинули, позабыли, а он напомнил.

Перестали в народе звать его сумасшедшим. Теперь одно только имя и было ему: святой! Чудес от него просили, чтобы он больных исцелял и отгонял всякие беды. Он отвечал на это: "Зачем от человека выше сил человеческих желаете? Пусть только он зла никакого в себе не питает, пусть добра ищет, и от скольких бед в этом спасение!" Не советовал он ни-

― 23 ―

 

кому брать на себя подвигов непомерных. "Не по силам возьмешь, а потом ропот явится, ― говорил он. ― Надо с радостным сердцем Богу работать". Раз один из братии истомил себя трудом и, не поевши ничего вечером, лег; голод не давал ему уснуть; Франциск, заметив это, догадался в чем дело, принес голодному брату кусок хлеба и сам поел вместе.

― Как это тебе пришло в голову? ― спросил брат с удивлением. "Как не притти в голову! Я всегда за вас чувствую", отвечал Франциск.

Многих из них удивляло, что они иногда только что-нибудь подумают, а уже он откликнется, точно мысли видит. Обо всяком у него была забота. И не только людей он любил, а и зверей, и птиц, и солнце ясное, и лес зеленый, и ручьи, бегущие с гор. Не раз ему случалось спасать из-под ножа овцу или кролика; не раз братия удивлялась, глядя, как лесные птицы к нему слетались, и как он их ласковыми словами приветствовал.

Случилось ему как-то итти через большой лес с тем самым Матвеем, ко-

― 24 ―

 

торый, и любя его, все-таки не мог понять, чем он привлекает. Шли они, шли, и вдруг перед ними открылась среди леса прекрасная полянка; речка тут протекала, а на берегу речки лежал большой белый камень, со стол величиной. ― "Ах, как хорошо! ― сказал Франциск. ― Вот где мы отдохнем и пообедаем". ― Выложили на камень кусочки, которые им перед тем в деревне были поданы. ― Роскошь-то какая!.. ― восхищался Франциск. ― И чем мы это от Бога заслужили?

― Хороша роскошь, ― заворчал Матвей: ― ни сесть не на чем, ни воды не во что зачерпнуть. У людей-то чего-чего нет!

― Брат! зато у нас все прямо из Божьих рук, ― сказал Франциск. ― Погляди: на каком пиру ты такую красоту найдешь?..

Как он в юности своей всегда ясный да ласковый был, так его ясность да ласковость и осталась при нем. Не гневом Божиим он людей пугал, а всякому говорил: "Бог милостив!" ― Братия, расходясь во все стороны, разносила его учение; много народу принимало его, отказывалось

― 25 ―

 

от прежней жизни и начинало жить по-новому. И так как для этой новой братской жизни не нужно было ни земли, ни построек, ни садов, как прочие монастыри заводили, то во всех городах и местечках завелись свои францисканцы, то-есть ученики Франциска. (Впрочем, они позже, после смерти его, стали называться францисканцами, а пока он был жив, назывались Малыми Братьями.) Всякая заброшенная лачуга им для жилья годилась; питались они подаянием, труд свой на пользу других отдавали. В разных местах разно смотрели на них; многие смеялись, но больше добром везде встречали. Шесть лет спустя после того времени, как Франциск расстался со своим родным домом, произошло около Ассизи первое братское собрание, и с тех пор каждый год, около Троицына дня, сходились в одно место все старые и новые ученики, желавшие повидаться и посоветоваться с учителем своим и друг с другом. Становилось их все больше и больше. "Точно целое войско босоногое!", ― говорил про них архиерей, любивший Франциска. И верно, что это было целое войско;

― 26 ―

 

только не войну оно держало в уме, а мир. Наконец, на один год было так условлено, чтобы вся братия, сколько бы ее где ни было, собралась отовсюду. Как раньше Франциску советовали, чтобы он письменный устав завел и подал на утверждение папе римскому, так теперь стали ему советовать и настаивать, чтобы он из своих же учеников назначил некоторых старшими, а прочим велел бы их слушаться. Он стал думать, что, может-быть, действительно, так лучше выйдет, потому что до этого времени постоянно все к нему одному обращались, а тут станут к нескольким лицам обращаться, получать скорей и ближе добрый совет, когда понадобится.

Толпами сошлась со всех концов Малая Братия. Ни у кого не было с собою ни золота, ни серебра, ни меди в поясе, ни сумы дорожной... "Чем же он пропитает их во все время? Ведь их до пяти тысяч!" ― говорил народ. И тот же народ нес кусок по куску, да не только кусками, а целыми корзинами, и хлеб, и рыбы, и бобов, и всего, кто чем богат был.

― 27 ―

 

Точно огромный табор расположился на лугу под городом: тысячи коричневых босоногих братьев и вокруг них еще тысячи всякого народа ― и крестьян, и крестьянок, и духовенства, и знатных господ, съехавшихся верхами на богато убранных лошадях, по тогдашнему обычаю с кучами слуг, тоже богато наряженных. Стояла весна, погода была прекрасная, теплая, но не знойная; многие из приехавших раскинули шатры; припасов навезли все вообще больше, чем нужно и для себя, и для братии. Приехал один важный архиерей; не тот, который в Ассизи жил, а другой, важнее ― в красной мантии, с блестящими крестами и посохом и тоже с большими запасами еды и всяких удобств. Франциск всех одинаково встречал, всем одинаково был рад, спешил всякому доброе слово сказать и не имел ни малейшей заботы о завтрашнем дне. "Завтрашний день сам о себе позаботится"... ― повторял он. А за ним и вся братия того же слова держалась. И прожили они так, и остались сыты; и выбраны были среди них девять старших, чтобы эти старшие прочими брать-

― 28 ―

 

ями руководили и посылали бы их в разные стороны на проповедь. Затем Франциск благословил всех, и они разошлись, попрощавшись друг с другом, не зная, кто жив останется и кому с кем еще придется сойтись

-----

 

ГЛАВА IV.

Любил Франциск видеть вокруг себя людей, любил наставлять их словом и примером, но не любил начальствовать. Большое облегчение почувствовал он, сняв с себя руководительство и разделив его между девятью старшими братьями, в которых был вполне уверен. Давно уже хотелось ему исполнить одно свое заветное желание: пойти в далекий путь для великого доброго дела. Это дело состояло в том, чтоб остановить потоки крови, лившейся без конца на рубеже Европы и Азии. Еще за сто с лишком лет перед тем один богомолец, вернувшись из Иерусалима, под-

― 29 ―

 

нял на ноги целые народы: ездил везде и рассказывал, что гроб Господень у мусульман в большом унижении, что богомольцев мусульмане обижают, что Иерусалим надо из их рук отобрать. Римский папа благословил поход; триста тысяч разом собрались по своей охоте и пошли войной; у каждого был нашит на плече белый шерстяной крест, и потому их стали называть крестоносцами. Крестоносцы рвались победить мусульман, но из этого ничего не вышло. Одним походом не кончилось; но и другой, и третий, и все, сколько их ни было дальше, приводили к тому, что и крестоносцы сами гибли, и мусульман не мало губили; Иерусалим же оставался в прежних руках. Случилось раз, что христиане взяли его, и все-таки не надолго: удержать за собой не могли. Франциск, зная про эту резню и видя, какое множество людей на нее уходит, думал по-своему: "Зачем так друг друга истребляют? Не лучше ли вместо того притти всем к согласию? Христиан в Иерусалиме притесняют мусульмане; если бы мусульмане сами сделались христианами, не стали бы прите-

― 30 ―

 

снять"... И вот он решил, что пойдет к мусульманскому царю-султану, расскажет ему в подробности про Христа, обратит его и народ к христианскому учению. Он думал так: "Если здесь столько людей уверовали в то, что я говорю, и что надо жить по-божески, то отчего же и тем людям не уверовать? Перестала бы тогда литься кровь человеческая, теперешние враги зажили бы в Иерусалиме братьями. Мечом до этого никогда не дойти: от меча только насилие и гибель. Слово любви лучше подействует".

Для Франциска султан был братом, как и всякий другой человек. Франциск пустился в далекий путь, чтобы обратить этого брата к истине, спасти душу его и примирить его с другими; этим он надеялся вырвать корень зла. Смерть могла встретить его на пути, но он ее не боялся. Он шел сеять доброе семя и готов был полить его своею собственною кровью. Вдвоем с преданным учеником добрался он до Египта, где в то время стояли одно против другого войско крестоносцев и войско мусульман. Крестоносцы удивились тому,

― 31 ―

 

что он задумал, и говорили, что до султана не добраться ― убьют раньше. Франциск отвечал: "Мы все-таки пойдем, как овцы в стадо волков. Христос так своих учеников посылал". И пошли... Когда мусульмане завидели их, то поскакали к ним навстречу ловить. Показалось, однако, мусульманам, что добыча какая-то странная: люди безоружные, босоногие, не похожие на врагов. "Отведите нас к султану", ― стал просить Франциск. Не отказали, отвели, хоть и с побоями.

― Кто вы и откуда? ― удивился на них султан. Франциск ответил прямо, что прислан к нему не от людей, а от Бога, чтобы обратить его на путь спасения. Султан подумал сначала, что, должно быть, этот человек не в своем уме: смерти не побоялся, пришел к неприятельскому царю обращать его в свою веру. все-таки он ответил Франциску, что готов выслушать, и когда, действительно, выслушал, то его тронуло доброе желание Франциска, и он понял, что не от сумасшествия явилось это желание спасти душу брата своего и посеять мир на земле. "Жаль, что христиане

― 32 ―

 

не все такие, как ты", сказал он и обошелся с Франциском очень милостиво, пригласил его остаться, обещал ему серебра и золота, но только главного его желания не исполнил: не согласился принять христианства. Надежда Франциска не оправдалась, проповедь его осталась бессильна. Что было ему в том, что к нему самому отнеслись с честью, когда все осталось по-прежнему, когда мусульмане не захотели переменить себя! "Молись за меня, ― сказал ему султан, чтобы его утешить: ― может-быть, потом Бог и откроет мне, что твоя вера правая". Воротился Франциск к крестоносцам, стал их уговаривать, чтоб они войну оставили, что от этого только больше прибавляется зла на земле, что не может это быть угодно Богу. Его и тут не послушали. Крестоносцы не хотели мира, стали приготовляться к сражению, а в сражении мусульмане побили их и прогнали из своей земли. Франциск сражения не дождался, сел на корабль и со стесненным сердцем уехал домой.

Дома же его новые огорчения ждали. Еще из писем стали доходить до него слухи,

― 33 ―

 

что братство далеко отступило от его правил, а затем скоро и своими глазами увидел. Переехав через море и сойдя с корабля, пошел он, по обыкновению, пешком в свою сторону. В ближнем городке был как раз праздник; множество народа гуляло по улицам. Франциск, несмотря на то, что устал с дороги, пошел прямо на базарную площадь и стал там проповедывать. Народ сбежался; услыхали, что любимый учитель говорит, обрадовались. Слова его вносили мир и утешение в сердца людей, богатые делались щедрыми, у бедных проходила зависть; всякий готов был своего врага обнять. Кончил он свою речь, все закричали ему: "Как хорошо, что ты опять с нами! А видел ли ты, какой вам дворец построен?" ― тут же спросили у него и показали на новое прекрасное здание. "Это один благодетель для твоего братства выстроил!" В первый раз в жизни Франциск получил такой неожиданный удар. Не мог он от этой вести опомниться. Как, его братство, ученики Христовы, в роскошных палатах поселяются! Где же их нищета? Где же Христов пример для

― 34 ―

 

них?.. Откинули они его!.. "Кто здесь живет, тот не брат мне!" ― крикнул он во весь голос. Непривычный гнев его испугал братию; все высыпали из дома, вытащили и больных, какие были, положили их у стены, на камнях, на земле, где попало. ― "Затем ли мы нищету себе на долю взяли? Разве мы не полюбили ее? Разве только для виду нищими оделись?" ― спрашивал Франциск. Толпа народу все больше и больше прибывала; некоторые жалели бедных больных, другие говорили: "Он прав, что из богатого дома их гонит; не место это им". Дошел слух о случившемся смятении до кардинала (того самого архиерея в красной мантии, который был на их большом собрании). Поспешил он на площадь, отвел Франциска в сторону, стал его уговаривать, чтоб он братию простил, чтобы позволил больным под кров воротиться. "Это ведь не сами они для себя построили, ― говорил кардинал: ― это один благодетель упросил их принять. Зачем же обижать его, ― отвергать его дар?" Франциск не соглашался с его словами. "Что-нибудь одно: или в настоя-

― 35 ―

 

нищей голой бедности жить, или такие дары принимать. Не носить никогда при себе гроша медного и, вместе с тем, жить в таких домах ― кого же это значит обманывать?"

― Больных, пожалуй, пускай несут туда, ― сказал он, наконец: ― а только я не пойду ― этот дом совсем не по мне.

Ушел он в лес и несколько дней не показывался: очень тяжело ему было видеть братьев, очень огорчили они его. Ждал он теперь, что и в других местах старшие братья, им поставленные, много нового и неприятного ему ввели. Кардинал, опять увидавшись с ним, продолжал его убеждать: "Как же ты хочешь, чтобы тысячи твоего народа без крова жили? Разве это возможно?" ― "Жили же до сих пор, ― отвечал Франциск: ― и кров и пищу имели, а домов своих не было. Если крест Христов взяли, надо его нести: кто нести не хочет, тот не бери". ― "Да ведь каждый из них и теперь в бедности живет, своего ничего не имеет: все, что есть ― общее братское, ― говорил кардинал. ― На всю братию им подают, а не на одного

― 36 ―

 

человека". ― "Это все равно: братское ли, свое ли, а только бедности нет; и труда не будет, а будет лень одна да легкая жизнь, ― отвечал Франциск. ― Христос не то любит". Кардинал уговаривал его все-таки не отступаться от братии, а, напротив, поддержать ее и даже опять вернуться в Рим к папе, чтобы получить утверждение устава и всему братству. Франциск уж не думал, чтоб из этого вышло что-нибудь настоящее, хорошее; такое, как он прежде надеялся; но все-таки согласился не отступаться и отправился в свой родной город Ассизи. Там было главное место его братства, и оттуда-то оно во все стороны корни пускало. Встречу ему сделали торжественную. Брат Илия, которого он вместо себя оставил, вышел впереди всех прочих, и первое, что бросилось Франциску в глаза, было то, что одежда на Илии уже не прежняя, а гораздо лучше: такого же коричневого цвета, но сшита красивее, с широкими рукавами и бахромой на отделке.

― Есть у вас еще такое платье? Дайте-ка мне! ― сказал Франциск. ему принесли. Он надел, выпрямился, поднял голову и

― 37 ―

 

пошел грудью вперед, с важностью кивая направо и налево и приговаривая: "Здравствуйте, добрые люди!" На него глядели в изумлении: среднего роста, худощавый, быстрый, он всегда ходил просто, приветствовал ласково: "мир вам, братья!" Илия, конечно, видел, чем он недоволен, но ничего не говорил. Франциск сам обратился к нему:

― Вот так лжеучители ходят! ― И стал горячо упрекать во всех переменах и говорил: ― Зачем вы хотите уподобляться гробам окрашенным, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты? Зачем вы снаружи ― ученики Христовы, а внутри отошли от истины? ― Попросил Франциск, чтоб ему сейчас же сказали про все новые порядки, какие завелись без него, и сейчас же их все отменил. Между прочим, введено было правило, чтобы братии не употреблять мяса в пищу; Франциск же такой строгости не придерживался. Он просто учил: "Предлагаемое ядите", и ему было все равно, мясная пища или не мясная, лишь бы человек не дорожил ею, душу

― 38 ―

 

свою не продавал за нее. Случалось ему обедать у богатых и знатных, и тогда он хорошее кушанье или водой обливал, или обсыпал золой, ел так и говорил: "Это ― чтоб никого не соблазнять, а то скажут: нищету Христову принял на себя, а сам рад вкусным объедаться". Илия по




<== предыдущая лекция | следующая лекция ==>
Информация о прекращении учета сведений о гражданине | Употребляемых в тривиальных наименованиях

Дата добавления: 2015-08-30; просмотров: 317. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Функция спроса населения на данный товар Функция спроса населения на данный товар: Qd=7-Р. Функция предложения: Qs= -5+2Р,где...

Аальтернативная стоимость. Кривая производственных возможностей В экономике Буридании есть 100 ед. труда с производительностью 4 м ткани или 2 кг мяса...

Вычисление основной дактилоскопической формулы Вычислением основной дактоформулы обычно занимается следователь. Для этого все десять пальцев разбиваются на пять пар...

Расчетные и графические задания Равновесный объем - это объем, определяемый равенством спроса и предложения...

Методы прогнозирования национальной экономики, их особенности, классификация В настоящее время по оценке специалистов насчитывается свыше 150 различных методов прогнозирования, но на практике, в качестве основных используется около 20 методов...

Методы анализа финансово-хозяйственной деятельности предприятия   Содержанием анализа финансово-хозяйственной деятельности предприятия является глубокое и всестороннее изучение экономической информации о функционировании анализируемого субъекта хозяйствования с целью принятия оптимальных управленческих...

Образование соседних чисел Фрагмент: Программная задача: показать образование числа 4 и числа 3 друг из друга...

САНИТАРНО-МИКРОБИОЛОГИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ВОДЫ, ВОЗДУХА И ПОЧВЫ Цель занятия.Ознакомить студентов с основными методами и показателями...

Меры безопасности при обращении с оружием и боеприпасами 64. Получение (сдача) оружия и боеприпасов для проведения стрельб осуществляется в установленном порядке[1]. 65. Безопасность при проведении стрельб обеспечивается...

Весы настольные циферблатные Весы настольные циферблатные РН-10Ц13 (рис.3.1) выпускаются с наибольшими пределами взвешивания 2...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.015 сек.) русская версия | украинская версия