Сидни Шелдон. Узы крови 19 страница

С тяжелым сердцем, обливаясь слезами, она сняла с пальца кольцо.

– Я не могу, Крис. Столько всего произошло за этот год. Зачем нам вступать в брак?

– Потому что мне тридцать семьлет, а тебе тридцать пять, и я хочу, чтобы у нас с тобой были дети. Мы с тобой вместе почти четыре года, но не ждать же всю оставшуюся жизнь.

– Может быть, я смогу, – печально сказала она. – Я люблю тебя, но сама не знаю, чего хочу. Мне нравилось, как мы жили раньше: каждый жил у себя, а когда хотели, бывали вместе. Я понимаю, что жить вместе с моими сестрами непросто, и я люблю тебя. Но я не готова брать на себя столь серьезные обязательства на всю жизнь. А если не получится? Ко мне в офис каждый день приходят люди вроде нас, которые думали, что поступают правильно, вступая в брак и заводя детей, пока неожиданно все не пошло из рук вон плохо.

– Удача в этой жизни никому не гарантирована, все вынуждены рисковать. Ты это сама знаешь. Приходится просто набрать в легкие побольше воздуха, прыгнуть в воду и постараться выплыть.

– А если мы утонем? – с несчастным видом спросила Сабрина.

– Я знаю одно: продолжать так, как сейчас, я не хочу. Жизнь проходит мимо. Если мы будем ждать еще дольше, то состаримся и не сможем иметь детей, и это в большей степени касается тебя. И у нас никогда не будет настоящей жизни. А я хочу, чтобы у нас с тобой была такая жизнь. – Он смотрел на нее умоляюще, но она скрепя сердце покачала головой:

– Я не могу. Я солгала бы, если бы сказала, будто уверена, что это правильный шаг.

– Тебе и не обязательно быть уверенной, – убеждал Крис. – Нам всего лишь нужно любить друг друга, Сабрина. Этого достаточно.

– Только не для меня.

– Так чего же, черт возьми, ты хочешь? – воскликнул он, выходя из терпения.

– Я хочу гарантии, что это правильный шаг.

– Никаких гарантий нет.

– В том-то и дело. Я слишком боюсь рисковать, – сказала она. Он все еще держал в руке кольцо, потом положил его в коробочку и снова захлопнул ее. – Я люблю тебя, но не уверена, что когда-либо захочу выходить замуж, – призналась Сабрина. Она не могла лгать ему. Она просто не чувствовала себя готовой к помолвке, как бы сильно она его ни любила.

– Насколько я понимаю, это твой ответ на мое предложение, – произнес он, не жалея, что этот разговор состоялся. Рано или поздно он должен был узнать об этом. Он направился к двери и, обернувшись, сказал: – Знаешь, я считаю, что твой отец поступает глупо, связывая свою судьбу с женщиной моложе тебя, особенно так скоро после смерти матери. Но каким бы глупым ни казался нам его поступок, этот человек заслуживает уважения за то, что имеет мужество рисковать.

Сабрина кивнула. Она не рассматривала ситуацию с этой точки зрения и была зла на отца. Но Крис был прав. У ее отца было достаточно жизненных сил, чтобы рисковать.

– Вывод ясен: у меня нет мужества.

– Увы, – сказал он и, выйдя из ее спальни, закрыл за собой дверь, спустился по лестнице и ушёл из дома. Вместо счастливой помолвки они порвали отношения. Не такой встречи Нового года он хотел. Крис так долго мечтал об этом, а Сабрина буквально выбила у него почву из-под ног. Она сидела на краешке кровати в своей комнате и рыдала.

Остальные до утра ничего не знали о произошедшем, пока Сабрина не сказала. Эта новость всех потрясла.

– Я думала, что вы всю ночь были наверху, словно пара голубков, – сказала удивленная Тэмми.

– Нет, он ушел около часа ночи. Я вернула ему кольцо. – Сабрина сидела за кухонным столом в окружении сестер, вконец расстроенная, но понимала, что поступила правильно. Она не хотела выходить замуж даже за Криса. Ее устраивали сложившиеся между ними отношения. Что-то большее было бы лишним.

Сестры очень жалели Сабрину. Она любила Криса всем сердцем, просто не хотела выходить замуж, а принудить себя к этому нельзя даже при наличии потрясающего кольца и великолепного парня.

 

Из-за ее разрыва с Крисом и их общего возмущения отцом, собравшимся жениться, настроение в доме на Восточной Восемьдесят четвертой улице в январе было мрачным. Крис больше не звонил Сабрине, она тоже. Какой смысл? Она не могла сказать ему ничего нового. А он был все еще слишком расстроен, чтобы позвонить. Она отвергла его предложение. Их многолетние отношения Криса уже не устраивали. Он устал ждать и хотел большего. А она нет. И вдруг стало не о чем больше говорить, оставалось лишь исчезнуть.

В первые недели января все пребывали в скверном настроении, но потом мало-помалу настроение стало улучшаться. Энни несколько раз ужинала с Брэдом. Им всегда было хорошо вместе. Он уговорил ее заняться скульптурой, и ей это понравилось. Несмотря на то, что она не могла видеть, ее работы были на редкость хороши. Он рассказал ей о своем намерении организовать курс лекций об искусстве – о театре, музыке и живописи. На его вопрос, не могла бы она прочесть лекцию о галерее Уффици, Энни с радостью ответила согласием. Текст лекции она целиком напечатала на Брайле. Впервые Энни прочла эту лекцию в конце января и имела большой успех.

На третьей неделе января Кэнди улетела в Париж для участия в показах высокой моды. Ей предстояло демонстрировать наряд невесты у Карла Лагерфельда из Дома Шанель. Ей заплатили баснословный гонорар, и она отвела душу, остановившись в «Ритце». Возвращаясь из Парижа, Кэнди познакомилась в самолете с молодым человеком – ассистентом фотографа по программе преддипломной практики в Университете Брауна в Провиденсе. Ему было двадцать четыре года, и они хохотали всю дорогу от Парижа до Нью-Йорка. Его звали Пол Смит. В июне он должен был получить диплом и намеревался, став дипломированным фотографом, открыть собственную фотостудию. По его словам, он три года назад работал с ней на съемках в Риме, но, будучи в то время скромным студентом, так и не рискнул познакомиться.

Она рассказала ему об Энни, о гибели матери в июле, а потом и о том, что отец через две недели женится на девице тридцати трех лет.

– Ух, ты! Лихо! – воскликнул он, с сочувствием взглянув на Кэнди. Его родители развелись, когда ему было десять лет, и оба снова обзавелись семьями. Но Полу повезло: мачеха и отчим у него оказались хорошими. – А вы как относитесь к этому? – спросил он, имея в виду женитьбу отца Кэнди.

– Откровенно говоря, очень плохо, – честно призналась она.

– Вы с ней знакомы? – поинтересовался он.

– Я видела ее, когда была ребенком. Сестры всегда называли ее шлюхой. В пятнадцать лет она попыталась увести бой-френда у моей сестры.

– Может, вам следует дать ей шанс показать, что она изменилась? – осторожно сказал он.

– Может быть. Просто мне кажется, что ему слишком рано снова жениться.

– Люди, влюбляясь, часто делают глупости, – рассудительно сказал Пол, и они перевели разговор на другие темы. Он был родом из штата Мэн и любил парусный спорт.

Из аэропорта до Нью-Йорка они взяли одно такси, и, высадив Кэнди у дома, он пообещал позвонить, когда в следующий раз будет в Нью-Йорке. На следующий день он возвращался в Университет Брауна, который находился в Род-Айленде. Он намеревался остаться там до выпуска в июне. Кэнди было очень приятно для разнообразия побыть в компании сверстника, который преследует нормальные цели, учится в университете и делает то, что положено делать в их возрасте.

Когда Кэнди вернулась, в доме никого не было. Сабрина, перестав встречаться с Крисом, допоздна задерживалась на работе. У Тэмми, как всегда, был полон рот хлопот с ее шоу. А Энни занималась всем, что могла предложить школа, а по уик-эндам встречалась с Брэдом. Когда две недели спустя Пол пригласил Кэнди навестить его в Университете Брауна, она с удовольствием согласилась. Он устраивал выставку своих фоторабот. Оба провели чудесный уик-энд, и Кэнди с удовольствием познакомилась с его друзьями. Сначала они удивились, но потом стали относиться к ней просто как к своей ровеснице. Давненько она так хорошо не проводила время. Это было значительно лучше, чем шикарные вечеринки в Нью-Йорке.

А Тэмми на очередном совещании с телевизионщиками вновь столкнулась с мужчиной, с которым познакомилась перед самыми праздниками, он тогда собирался на каникулы в Сан-Барт со своей семьей, но по приезде так и не позвонил. Она и не ждала звонка, а поэтому не разочаровалась. После совещания он снова представился ей, назвав свое имя, и извинился, что не позвонил.

– Меня свалил грипп, и я на две недели выбыл из строя, – сказал он. Оправдание не слишком убедительное, но не хуже любого другого. Тэмми взглянула на него и усмехнулась. Если бы он был одним из придурков, то непременно позвонил бы. – Думаете, что я лгу? Клянусь, я был болен. Чудом избежал воспаления легких.

Она чуть не расхохоталась ему в лицо. Все это она уже слышала раньше.

– Могли бы сказать, что потеряли мой номер телефона. Я всегда этому верю, – сказала она. Хотя он мог бы позвонить по рабочему телефону в шоу.

– Но у меня не было вашего телефона, – напомнил он, явно смутившись. – И уж если об этом зашла речь, то почему бы вам не дать его мне сейчас? – спросил он. Чувствуя себя ужасно глупо, она дала ему свой номер телефона. У нее все равно не было времени встречаться с ним. Проблемы в шоу росли как снежный ком. Заканчивался срок контракта с ведущим, и он требовал повышения зарплаты вдвое. В него один раз стреляли и дважды нападали, нанося побои. Поэтому ведущий считал, что, работая в шоу, заслуживает надбавки как участник боевых действий. Скорее всего, он был прав. Аудитория его обожала, что позволяло ему держать за горло работодателей. Тэмми все утро обсуждала эту проблему с Ирвингом Соломоном и представителями телеканала. Она испытывала большое искушение отказаться от его услуг, но опасалась, что это отрицательно скажется на рейтингах и не понравится спонсорам.

Тэмми вернулась в офис и снова забыла о Джоне Сперри. Увидев на письменном столе объявление о специальном выпуске шоу, посвященном Дню святого Валентина, она подумала об отце. В этот день должно было состояться его бракосочетание с Лесли, а с ним никто не разговаривал с того дня после Рождества, когда он сообщил дочерям о намерении жениться. Невозможно игнорировать его всю оставшуюся жизнь, хотя и смириться с Лесли и его женитьбой Тэмми не могла. Никто из них не мог.

Она подняла вопрос об этом за ужином, когда все они собрались за столом.

– Что мы будем делать с отцом? – спросила она, обращаясь к сестрам. Он тоже им не звонил, явно обиженный. А они пришли в ужас от его поступка. Казалось, он предает мать. Никто из них вот уже пять недель не разговаривал с отцом, чего раньше никогда не случалось.

– Может, кому-нибудь из нас позвонись ему? – предложила Сабрина, но добровольцев не нашлось.

– Я не хочу присутствовать на бракосочетании, – заявила Кэнди.

– Никто из нас не хочет. – Тэмми вздохнула. – Как можно? Это было бы неуважением к памяти мамы.

– Но он наш отец, – нерешительно сказала Кэнди.

– Почему бы нам не пригласить его на ленч и не поговорить или не позвать его сюда? – тихо спросила Энни. Она тоже все это время размышляла. Все дочери скучали по отцу. Просто они не хотели пускать в свою жизнь Лесли, по крайней мере, сейчас, а может быть, и никогда. Никто из них не собирался включать ее в число членов своей семьи, но никто не хотел и разрывать отношения с отцом.

– Вы хоть понимаете, что она может родить ребенка? – сказала Сабрина, и Тэмми даже застонала.

– Замолчи, иначе меня вырвет, – жалобно попросила Тэмми.

В конце концов, после продолжительного обсуждения они решили пригласить его к себе домой на бокал вина. Это было все-таки гораздо легче, чем сидеть за столом в ресторане в окружении незнакомых людей. Сабрине, как старшей, было поручено позвонить ему. Набирая номер телефона в Коннектикуте, она нервничала. А что, если ответит Лесли?

Отец ответил со второго звонка и очень обрадовался, услышав ее голос. Сабрине стало жаль его. Судя по всему, он тоже не хотел терять их. Он согласился приехать на следующий день. Отец ни разу не упомянул о Лесли. На мгновение у Сабрины появилась надежда, что он передумал. Но она понимала, что если бы он передумал, то позвонил бы.

Чтобы встретиться с отцом, все они в тот вечер рано вернулись с работы. Когда он приехал, все заметили, что он нервничает. Они все вместе прошли в гостиную и уселись в кресла.

– Так ты по-прежнему намерен жениться в День святого Валентина? – спросила Тэмми с надеждой в глазах, которая быстро растаяла.

– Да. Мы решили сочетаться браком в Лас-Вегасе, хотя это звучит немного глупо. Но я знал, что никто из вас не захочет присутствовать... и вообще слишком рано устраивать из этого большое событие.

– Слишком рано жениться, – сказала Тэмми, и отец взглянул ей в глаза.

– Вам не удастся отговорить меня, если вы за этим меня сюда пригласили. Понимаю, вам это кажется слишком рано, но в моем возрасте остается не так уж много времени. Зачем же ждать?

– Мог бы подождать ради нас, – сказала Сабрина, – и ради мамы.

– Неужели шесть месяцев отсрочки так важны для вас? – спросил он. – Или вы тогда станете лучше относиться к Лесли? Я так не думаю. К тому же это наша жизнь, а не ваша. Я не вмешиваюсь в ваши дела. Не говорю Сабрине, что ей следует выйти замуж, что Крис – отличный парень и что если она хочет детей, об этом пора подумать. Я не говорю Тэмми, что ей следует перестать работать над всеми этими безумными шоу и найти себе приличного парня. Я не говорю Кэнди, что ей следует продолжить учебу. Или Энни, что ей, несмотря на слепоту, нужно найти работу. Ваша мама и я с уважением относились к вам. Мы не всегда соглашались с тем, что вы делали, но мы давали вам возможность совершать собственные ошибки и принимать собственные решения. Теперь вы должны дать мне возможность сделать свои ошибки. Возможно, то, что я делаю, и впрямь кажется безумием. Возможно, Лесли бросит меня через полгода и найдет себе мужчину помоложе, но, может быть, мы будем счастливы всю оставшуюся жизнь и она, когда я стану стариком, будет хорошо ко мне относиться. Это еще предстоит узнать. И я хочу это узнать. Это мне нужно. Она хорошая женщина, и мы любим друг друга. И как бы я ни поступил, вашу мать не вернешь. Она была любовью всей моей жизни, но ее больше нет, а я не хочу оставаться в одиночестве. Не могу. Когда я одинок, я несчастлив. А Лесли скрашивает одиночество, и я ее люблю, хотя и по-другому, не так, как любил вашу мать. Почему бы мне не попытать счастья?

Они слушали его, не прерывая, и в том, что он говорил, был здравый смысл. Кэнди, не говоря ни слова, обняла его. Ей вспомнилось, как Пол говорил в самолете о том, что им следовало бы дать Лесли еще один шанс. А там время покажет. Ради благополучия отца Кэнди надеялась, что Лесли окажется приличной женщиной, пусть даже они ее не любят. Просто им казалось, что отец слишком поторопился с женитьбой.

– Мы любим тебя, папа, – сказала Тэмми. – Мы только не хотим, чтобы ты совершил ошибку и чтобы тебе причинили боль.

– Почему бы и нет? Вы же ошибаетесь. Мы все ошибаемся. Ошибки – это часть жизни. А если уж я совершу серьезную ошибку, то позвоню Сабрине, чтобы она приняла меры, – сказал он, обменявшись улыбкой со старшей дочерью.

– Надеюсь, у тебя все будет хорошо, папа, – тихо сказала она. Было так приятно снова видеть его. Всем им его очень не хватало.

– Я тоже надеюсь. Очень жаль, что вы все расстроены. Я понимаю, для вас это тяжело. Для меня это тоже серьезная перемена.

– Нам придется встречаться с ней, папа? – спросила Энни. Никому из них не хотелось с ней встречаться, но им, почему-то показалось, что он ждет от них этого. Однако он оказался более здравомыслящим человеком, чем они полагали. Он все еще был тем отцом, которого все они очень любили.

– Не будем торопить события, – сказал он. – Сначала нам нужно восстановить наши отношения. Я уж думал, что никогда не услышу ваши голоса, – добавил он. В течение целого месяца он болезненно переживал их размолвку.

– Мы очень скучали по тебе, – вздохнула Кэнди.

– Я тоже скучал, – признался он. Сабрина открыла бутылку вина, и все они выпили с ним, обнялись и пообещали скоро собраться снова. Вскоре отец уехал. Встреча прошла лучше, чем они ожидали. Пусть он женится на Лесли, но его дочери, по крайней мере, снова с ним разговаривают. Он совсем не надеялся, что они встретят ее с распростертыми объятиями или даже увидятся с ней в ближайшее время, но думал, что со временем они привыкнут к этой мысли. Он сказал им также, что в этом году Четвертого июля у него в доме не будет традиционного сбора гостей. Это было бы тяжело для всех, потому, что теперь это не праздник, а годовщина смерти матери. Кроме того, в июле они с Лесли уезжают в Европу. Это было большим облегчением для них всех. Никто не хотел, чтобы в этот день устраивали вечеринку, тем более с Лесли в роли хозяйки дома.

– Что мы будем делать Четвертого июля? – спросила Кэнди.

– Давайте не будем думать об этом сейчас, – разумно предложила Сабрина.

Хорошо уже то, что они снова разговаривают с отцом. Дочери решили отправить им в День святого Валентина цветы и шампанское в Лас-Вегас в знак примирения, который должен понравиться отцу. И все же было более чем странно сознавать, что теперь у них будет мачеха, которая моложе старшей сестры. Такого после смерти матери никто не ожидал. Но ведь даже отец не ожидал этого.

Они все еще обсуждали эту тему, когда раздался звонок мобильника Тэмми. Она понятия не имела, кто мог звонить в такой час. Оказалось, что это Джон Сперри, который приглашал ее завтра на ленч. Она удивилась:

– Просто не верится, что вы мне позвонили.

– Я говорил, что позвоню. Почему это вас удивляет? – спросил он. Ей хотелось ответить, что нормальные парни никогда не звонят ей. Что она как магнит притягивает к себе парней со странностями и придурков. Но может быть, он тоже такой и только прикидывается нормальным... Кто знает?

– Сама не знаю, почему я удивлена. Наверное, потому, что большинство людей не делают того, что обещают. Как вы провели время в Сан-Барте?

– Отлично. Я езжу туда с семьей каждое Рождество. У меня три брата, и все они приезжают с женами и привозят с собой детишек.

– А у меня три сестры, – улыбнулась Тэмми. Судя по его описанию, его семья очень напоминала ее семью, если не считать того, что ни одна из сестер не была замужем и не имела детей.

– Знаю. Вы оставили свою работу для того, чтобы приехать сюда и ухаживать за сестрой. На меня это произвело глубокое впечатление. Кстати, что с ней случилось? – спросил он, и Тэмми, чтобы поговорить с ним, вышла из гостиной с сотовым телефоном.

– Это долгая история, но уже заметен существенный прогресс. – Тут она вдруг поняла, что истекла уже половина срока аренды этого дома. Они найдут какой-нибудь другой и будут продолжать жить вместе. Четыре старые девы под одной крышей. Сейчас единственным, кто нашел свою любовь, был, кажется, отец. Ну, еще у Энни, судя по всему, хорошо шли дела с Брэдом. И всем понравился молодой человек, с которым познакомилась в самолете Кэнди. Любовные дела у Тэмми и Сабрины находились в плачевном состоянии. У Тэмми их место занимало реалити-шоу.

– Вы говорили, ваша сестра попала в аварию. Что с ней случилось? – поинтересовался Сперри. Возможно, это было простое любопытство, но разговаривать с ним было приятно. Похоже, он хороший парень. Умен, красив, занимает довольно высокий пост.

– Она потеряла зрение. Для нее это настоящая трагедия, ведь она художница. Вернее, была художницей. Сейчас она проходит специальную подготовку в Паркеровской школе для слепых.

– Как странно, – сказал задумчиво Джон. – Один из моих братьев глухой от рождения, и мы все освоили язык жестов. Ей, наверное, теперь приходится ко многому приспосабливаться.

– Еще бы. Но она потрясающий человек. Не хнычет по этому поводу.

– Она пользуется собакой-поводырем? – с интересом спросил он.

– Нет, – с улыбкой ответила Тэмми. – Она терпеть не может собак. У нас уже есть три собаки, по одной у каждой, но они маленькие, по крайней мере, две из них. У старшей сестры есть бассет по кличке Бьюла. Она страдает хронической депрессией.

Он рассмеялся, представив себе такую картину.

– Может быть, ей нужно обратиться к психоаналитику? – пошутил Джон.

– Психоаналитики у нас тоже имеются.

– Послушайте, я давно хотел узнать у кого-нибудь правду о Дезире Лафайет. Это верно, что она когда-то была мужчиной? – спросил он. Тэмми громко рассмеялась.

– Мне самой такое приходило в голову. Кстати, знаете, что она выдумала? Она хочет, чтобы Оскар де ла Рента создал гардероб специально для нее. Я пока не отважилась обратиться к нему с такой просьбой, да и бюджет не позволяет.

– Уверен, это можно организовать.

– Надеюсь, что нет.

Они еще несколько минут смеялись и шутили по поводу шоу, потом он повторил свое приглашение на ленч. Он предложил ресторан, который нравился Тэмми. Возможность пообедать для разнообразия вне офиса пришлась ей по нраву. Она делала это не часто. Обычно не хотелось откладывать работу, чтобы поесть. Они решили встретиться завтра в час дня.

Когда Тэмми, закончив разговор, вернулась в комнату, все спросили ее, кто звонил.

– Один телевизионщик, с которым я время от времени сталкиваюсь на совещаниях. Пригласил меня на ленч, – уклончиво ответила она.

– Это хорошо, – с печальной улыбкой сказала Сабрина. С тех пор как месяц назад они порвали с Крисом, она нигде не бывала, кроме работы и дома. Больше не хотелось ничего делать. С тех пор как он оставил ее, Сабрина только и думала о нем и безумно по нему скучала. Он не давал о себе знать. А она все вспоминала о великолепном кольце и о его предложении, которое привело ее в такой ужас. Она была не такой храброй, как отец. И не такой глупой. Она сомневалась, что из его брака с Лесли что-нибудь получится, но желала ему удачи, хотя по-прежнему считала этот скоропалительный брак проявлением неуважения к памяти матери. И все же она любила отца и была довольна, что они поговорили. По крайней мере, связь между отцом и дочерьми снова наладилась. А это уже кое-что. Но Сабрину, как и всех остальных, беспокоило, что женитьба на Лесли плохо отразится на их отношениях с отцом.

На следующий день Тэмми встретилась в обеденный перерыв с Джоном Сперри. Этот умный, интересный человек тридцати четырех лет нравился ей. Он участвовал во множестве проектов, многим интересовался, занимался несколькими видами спорта, любил театр и успешно продвигался вверх по служебной лестнице. Он очень любил своих многочисленных родных. К концу ленча оба поняли, что между ними есть очень много общего.

– Что будем делать дальше? – спросил Джон, когда они выходили из ресторана. – Поужинаем или еще раз пообедаем? – Потом ему пришла в голову другая мысль. – Как насчет партии в теннис в моем клубе в субботу утром?

– Я плохой игрок, – предупредила Тэмми. Но приглашение звучало заманчиво.

– Я тоже, – признался он. – Но мне все равно нравится теннис. После игры мы могли бы пообедать либо в клубе, либо в каком-нибудь другом месте. – Он не форсировал события, и это ей тоже нравилось. Она терпеть не могла мужчин, которые, пригласив разок на ужин, пытались поскорее затащить ее в постель. К тому же ее бы вполне устроило, если бы они остались просто друзьями. Друзей в Нью-Йорке у нее было не так уж много. Все друзья остались в Лос-Анджелесе, да и встречаться с ними у нее все равно не было времени.

Тэмми вернулась в офис в хорошем настроении, и на следующий день он позвонил ей просто для того, чтобы поздороваться. Потом он прислал ей какое-то шутливое послание по межофисной связи, и она громко расхохоталась, сидя за письменным столом. Он был приятным добавлением к ее жизни. Конечно, не удар молнии, которого она и не хотела. Его присутствие не потрясало, не будоражило ее, ей было просто комфортно с ним. К тому же Джон не сидел ни на какой экстравагантной диете и не был сторонником какого-либо культа.

Она почти ничего не рассказала о нем своим сестрам. Их отношения пока не требовали этого. В субботу она вернулась домой довольная и немного усталая после игры в теннис, которую он у нее без труда выиграл. Он играл значительно лучше, чем говорил, но и она не сдалась без боя. Потом они пообедали и прогулялись по парку. Было еще холодно, но не настолько, чтобы не наслаждаться прогулкой. Возвращаясь домой, она столкнулась в дверях с Брэдом и Энни, выходившими из дома. Брэд вел ее на какую-то выставку, об открытии которой он прочел и которая, по его мнению, должна была ей понравиться. Они о чем-то оживленно болтали. Он хотел, чтобы она прочла в школе еще одну лекцию. По его мнению, ей следовало подготовить серию обзорных лекций по музеям или одну с обзором картинных галерей каждого итальянского города, где она бывала. С такой изумительной памятью будет что рассказать учащимся.

– Где это ты была? – поинтересовалась Энни. Она выглядела счастливой, и Тэмми это порадовало. Кэнди снова уехала на уик-энд в Университет Брауна навестить Пола, уже второй уик-энд подряд.

– Играла в теннис с одним приятелем, – сказала Тэмми. – Сабрина дома?

– Наверху. Ей нездоровится. Голос звучит ужасно.

Тэмми кивнула. С той новогодней ночи Сабрина чахла на глазах.

– Желаю вам обоим хорошо провести время. Увидимся позже.

– Мы вернемся не скоро. После выставки идем ужинать.

– Прекрасно. Желаю удачи. – Улыбаясь своим мыслям, Тэмми вошла в дом. Энни рядом с Брэдом выглядела очень счастливой. Им было явно хорошо вместе. Все шло так, как надо. Как все-таки здорово, что Сабрина выиграла пари!

Тэмми поднялась наверх к Сабрине и увидела ее лежащей на кровати в полной темноте. По всей видимости, Сабрина не болела, а просто находится в депрессии. Тэмми очень расстроил разрыв старшей сестры с Крисом. Он был на редкость хорошим человеком, который очень долго находился рядом с Сабриной и прекрасно к ней относился. Жаль, что она испытывает такое отвращение к браку. Если бы она решилась выйти замуж, то лучше Криса никого не смогла бы найти. Но очевидно, она не могла пойти на такой шаг. Судя по всему, Сабрина предпочла пожертвовать своей любовью, но не выходить замуж.

– Как дела? – спросила она Сабрину.

Та пожала плечами. С бледным лицом, с темными кругами под глазами, она выглядела усталой и измученной. Их разрыв не был освобождением, как принято думать. Он оказался невосполнимой утратой. Она в течение месяца не переставала его оплакивать.

– Похвастать нечем, – ответила Сабрина и, перевернувшись на спину, уставилась в потолок. – Может, папа прав. В жизни следует рисковать. Но я просто не могу представить себе, что я замужем за кем-то. Или что у меня есть дети. Это такая огромная ответственность, что даже подумать страшно.

– Ты заботишься обо всех нас, – напомнила ей Тэмми. – Ты словно мать для всех троих, особенно для Энни и Кэнди. Какая разница, возишься ты с сестрами или со своими детишками?

– Вас я всегда могу прогнать, если надоедите, – печально улыбнулась Сабрина. – А с детьми так не поступишь. И уж если они есть, то неси свою ношу всю жизнь. Примеры этого я ежедневно вижу на работе.

– Тебе следовало бы быть специалистом по планированию семьи, а не специализироваться на расторжении браков. Это было бы полезнее для твоего будущего, – сказала Тэмми.

Сабрина лишь улыбнулась в ответ:

– Да уж. Возможно, ты права. Крис, должно быть, ненавидит меня. Он так мило надел мне в ту ночь кольцо на палец, а я не смогла его принять. Даже ради него. Бог свидетель, я люблю этого человека. Я бы даже не возражала жить с ним вместе. Просто я не хочу, чтобы это подтверждалось документально. Если случится разводиться, то с этими документами хлопот не оберешься. А так если ты не захочешь больше жить вместе, то можешь просто попрощаться и уйти. И не надо пользоваться циркулярной пилой, чтобы распиливать человеческие жизни.

– Значит, ты выступаешь в роли циркулярной пилы?

– Это моя работа, – согласилась Сабрина. Она именно так это видела. – Я принимаю во внимание все, что у вас есть: ваше сердце, голову, кошелек, детей. И распиливаю маленьких бедолаг пополам – поровну каждому из родителей, чтобы все было честно и справедливо. Господи, какой человек в здравом уме захочет пройти через такое?

– Многие, – ответила Тэмми, которую этот вопрос не тревожил так, как Сабрину, но тоже ее касался. – Кстати, мне не хотелось говорить об этом отцу, но я надеюсь, он догадался заключить брачный контракт.

– Он не так глуп, чтобы не сделать этого, – сказала Сабрина, садясь в постели, где пролежала полдня, думая о Крисе. – Я отправлю ему е-мейл и напомню. Это, конечно, не мое дело, но ведь кто-то должен об этом сказать.

– Именно это я и имею в виду. Ты заботишься обо всех нас, Сабрина. Почему бы тебе не позаботиться о собственных детях, а не о взрослых? Возможно, заниматься с детьми гораздо интереснее.

– Возможно, – улыбнулась она, но убедить ее, кажется, не удалось.

Проголодавшись, Сабрина спустилась на кухню и предложила Тэмми принести что-нибудь перекусить. Вскоре позвонила Кэнди. После ужасного случая со Стромболи она теперь постоянно докладывала сестрам, где находится. Она никогда не ходила ни к кому в дом и, даже навещая Пола в Род-Айленде, останавливалась в отеле, причем Сабрина думала, что они пока не делят постель. Она была чрезвычайно осторожна, но Пол, судя по всему, не возражал против этого, что говорило в его пользу. Этот молодой человек со здоровой психикой ни в какое сравнение не шел с грязными подонками – охотниками за молодыми девушками. Значительно старше Энни был Брэд. Но почему-то у них эта разница не имела значения. Энни теперь стала не по возрасту взрослой. А Брэд относился к ней покровительственно, к большой радости старших сестер и даже Кэнди. Все одобряли Брэда и роман Энни.