У ТВОИХ НОГ 6 страница

- По-другому скучно, - отрезал он.

Они помолчали, потом Дженсен неожиданно произнес:

– А работаю я в модельном агентстве, имею постоянный и весьма неплохой заработок, что и стало решающим аргументом в мою пользу при решении вопроса об эмансипации. И, кстати, говорю я об этом, чтобы ты понял – мне бесполезно предлагать деньги за какие-либо услуги, я делаю только то, что хочу сам. А с байка я тебя не стряхнул исключительно потому, что прекрасно помню, насколько херово, когда дома такое творится.

- Типа сейчас я должен сказать спасибо? – уязвленно буркнул Падалеки. Нет, все же Эклз невозможный тип. Вот уже почти начинаешь видеть в нем человека, и на тебе, опять....

- Да нахера мне твое спасибо, - голос Дженсена почему-то прозвучал слегка растерянно. – Вообще-то я пытался сказать, что ты мне ничего не должен.

Вот тут Джареда, наконец, прорвало.

- Дженсен, я хотел перед тобой извиниться, - решительно произнес он. – И за то, что назвал... ну... ты понял, и за то, что ударил. Ты нормальный парень, и я был неправ.

За этим торжественным заявлением последовала неловкая пауза, а потом Джаред увидел, что глаза Дженсена сверкнули в темноте веселым удивлением.

- Падале-еки, ты меня разочаровываешь, - укоризненно протянул он. – Когда ты лез на меня с кулаками, то выглядел куда более круто. Что за сопли-то вдруг? Я не люблю сентиментальных парней, имей в виду.

Блядь, может его еще раз стукнуть?

Падалеки резко вскинул голову и зло посмотрел на весело ухмыляющегося Дженсена.

- Вообще-то мне похуй, каких парней ты любишь, - сухо отчеканил он. – Я был неправ – я извинился. Надеюсь, тема закрыта, и мы можем, как ты и предлагал, разбежаться в разные стороны.

Черт, ну зачем он это сказал?! Джареду внезапно стало безумно тоскливо, потому что только что он сам, своими руками все испортил, похерил то хрупкое, неуверенное взаимопонимание, что, казалось, возникло между ними. И только сказав эти глупые слова, он понял, что не хочет прекращать общение с Дженсеном. Черт. Черт! Черт!!!

Эклз с любопытством смерил его взглядом и пожал плечами.

- Договорились, - легко согласился он и потянулся за шлемом. – Слезай. Не ссы, не оставлю. Я сяду, тогда залезешь. Хотя, возможно, и стоило бы попрощаться с тобой прямо здесь...

Падалеки с горечью понял, что опять не находит слов.

Он осторожно сел позади Дженсена, стараясь не прижиматься к нему слишком сильно, и почему-то почувствовал себя более уверенно, чем когда смотрел ему в глаза.

- Я не то хотел сказать... - буркнул он и испугался, что Эклз просто сделает вид, что не услышал.

- И что, интересно, ты хотел сказать? – немного напряженно спросил Дженсен, не оборачиваясь.

- Что мне впервые в жизни понравилось делать доклад, - не очень задумываясь о том, что говорит, быстро выдал Джаред, уловив одно – кажется, ему дают последний шанс.

Когда плечи Дженсена затряслись от беззвучного смеха, Падалеки испытал смешанное чувство обиды и облегчения. Облегчения все же было больше.

- Падалеки, ты полный псих, - сдавленно пробормотал Дженсен, скрещивая руки на руле и утыкаясь в них лбом. Он смеялся.

Джаред почувствовал, что лицо его заливает краска. Он отвел взгляд и попытался отодвинуться от Дженсена как можно дальше. На всякий случай, просто прогнувшийся вперед Дженсен вызвал у него какие-то неоднозначные эмоции... Черт.

Тот почувствовал движение за спиной и выпрямился.

- Не дергайся, свалишься, - все еще посмеиваясь, произнес он. – И садись ближе. Обещаю, если у тебя встанет, я сделаю вид, что ничего не заметил.

Падалеки искренне порадовался, что Дженсен его не видит, потому что подозревал, что уже просто пунцовый от стыда и злости. Он открыл рот, готовый сказать что-то резкое и обидное, потому что такую подъебку нельзя оставлять безнаказанной, и черт с ним, пусть оставит здесь, это по любому лучше, чем прижаться к этой суке и в самом деле возбудиться...

- Жвачку хочешь? – неожиданно спокойно и миролюбиво предложил Дженсен, доставая из кармана пачку и протягивая через плечо.

Джаред понял, что более явного предложения мира от Эклза он никогда не услышит. И что тот просто привык оставлять последнее слово за собой, ничего личного.

- Хочу, - вздохнул он, доставая из пачки подушечку и отправляя ее в рот. Черт, ментол, Падалеки всегда больше любил фруктовые.

Эклз надел шлем и, неожиданно подхватив Джареда под колени, подтащил вплотную к себе.

- Держись, я серьезно, - глухо раздалось из-под шлема. – Наебнешься – мне за тебя отвечать.

Падалеки вздохнул и обреченно обнял Эклза поперек живота. Даже если встанет – ну и черт с ним. Не ночевать же здесь, правильно?

Дорога домой почему-то показалась до обидного короткой. Джаред искренне хотел отвлечься от посторонних эмоций и просто наслаждаться скоростью, но ничего не мог с собой поделать – его мысли постоянно возвращались к Дженсену. Впрочем, это было не удивительно – Падалеки чувствовал его всем телом; черт, никогда раньше не задумывался о том, что поездка на байке вторым номером может быть наполнена такими ощущениями. Еще он никак не мог понять, какие чувства на самом деле вызывает в нем этот парень, и вообще – имеет ли он право даже думать о подобном... Это было странно и немного грустно - похоже, в Монтане все произошло не случайно, раз уж он, не успев вернуться домой, сразу влип во что-то непонятное, волнующее и откровенно неправильное, напрямую связанное с этим зеленоглазым красавчиком со склочным характером и нетрадиционной ориентацией. Интуиция подсказывала Джареду, что это только начало. При мысли об этом перехватывало дыхание, учащался пульс и голос разума орал дурниной где-то на задворках сознания, но Джаред готов был рискнуть. Он не хотел останавливаться.

- Проснись, приехали.

Джаред нехотя слез с байка и окинул мрачным взглядом родной дом. Все окна были темными, никаких признаков жизни. Блядь, фильм ужасов, да и только, и лезть в пасть к монстру, что скрывается за этим обманчиво гостеприимным фасадом, нет никакого желания.

- Дженсен, можно я переночую у тебя? – вырвалось у него.

Эклз снял шлем и недовольно посмотрел на Джареда.

- Нет, нельзя, - отрезал он. – Падалеки, ты наглеешь, как только чувствуешь к себе человеческое отношение. Может, тебя еще поцеловать на прощание?

- А тебе слабо? – огрызнулся Джаред и похолодел, когда глаза Эклза внезапно стали задумчивыми.

- Мне - нет, - отозвался Дженсен, окидывая Джареда оценивающим взглядом, и холод моментально сменился жаром. - А тебе?

Вообще-то этот вопрос не предполагал ответа. Это была очередная фирменная подъебка, и Падалеки это прекрасно понял, но почему-то на негнущихся ногах сделал шаг к Дженсену. И, похоже, его ответ был не только понят, но и принят.

Эклз поймал его взгляд и теперь смотрел прямо в глаза – абсолютно недвусмысленно, с явным интересом. Когда он на секунду отвернулся и выплюнул жвачку, Падалеки с перепуга проглотил свою, но не нашел в себе ни сил, ни желания (черт, опять!!!), чтобы хотя бы отвернуться. Напротив, он сделал еще шаг и встал почти вплотную к обтянутому кожей бедру.

- Тогда иди сюда, - негромко произнес Дженсен, слегка запрокидывая голову.

Черт, ну нельзя же так, два раза за вечер, одни и те же грабли, он же сейчас вновь увернется, и рассмеется потом, издевательски и пренебрежительно. Но пусть это будет потом, сейчас – хоть на секунду поверить, будто поцелуй возможен...

Джаред подался вперед, словно ныряя в омут, и чуть не дернулся обратно, когда ощутил прикосновение сухих горячих губ. А когда сильная рука легла на его затылок, притягивая ближе, он понял, что находится на грани потери сознания. Просто потому, что слишком долго об этом думал, и так неожиданно получил.

У Дженсена был вкус табака и ментола. Его язык быстро прошелся по судорожно сжатым губам и проник между ними, успокаивая своим прикосновением, ни на чем не настаивая, просто предлагая что-то одновременно запретное и прекрасное. Джаред разжал зубы, и его тело словно пронзило током, когда он почувствовал язык Дженсена у себя во рту. Это даже отдаленно не напоминало те неловкие, детские поцелуи с Сандрой, все было как-то очень всерьез, и от этого по коже пробегали волны жара, и все сильнее кружилась голова. Дженсен целовал его жадно и настойчиво, изучая рот Джареда своим языком, и это было до безумия похоже на самый настоящий секс.

Теряя самообладание, Джаред хрипло выдохнул в терзающий его рот, проглотил ответный беззвучный стон и запустил руку в короткие светлые волосы. Мягкие, словно шелк.

Дженсен моментально разорвал поцелуй и резко отстранился.

- Ты абсолютный псих, Падалеки, - негромко констатировал Эклз, коротко глянув на ошеломленного, растерянного парня, и решительно надел шлем, точно возводя между собой и окружающим миром зримую стену.

Джаред словно в тумане наблюдал, как Дженсен заводит двигатель, и жалел об одном – что ни руки, ни ноги его просто не слушаются, иначе он хотя бы попытался его остановить. Все, что Падалеки смог сделать, это крикнуть уже в спину Дженсена:

- Меня, кстати, Джаред зовут!

К немалому удивлению Джареда, тот остановился и даже повернул голову. Сквозь тонированное стекло лица не было видно, но Падалеки показалось, что Дженсен смотрит на него внимательно и серьезно. Потом Эклз медленно кивнул, то ли обещая запомнить, то ли признавая сам факт завершения знакомства, что в свете последних событий выглядело полным идиотизмом, обычно люди все же называют свои имена до поцелуя, а не после.

А затем Дженсен уехал, а Падалеки остался стоять посреди улицы. Его сердце колотилось отчаянно и счастливо, щеки горели, а на губах остывал вкус табака и ментола.

Он понял, что теперь-то уж точно не пойдет домой. И что он вполне созрел для небольшого каминг-аута.

 

* * *

 

Чад был немногословен.

- Пошел на хуй, я сплю!

- Можно, я у тебя переночую? – торопливо произнес Джаред, пока друг не нажал отбой и не выключил мобильный вовсе.

Чад помолчал, просыпаясь.

- Ты где? – наконец спросил он.

- Внизу.

- Ок, придурок, лезь, - мученически вздохнул Чад и отрубился.

Традиция лазить в окна друг к другу зародилась у Мюррея и Падалеки в далеком детстве и не имела ровным счетом никакого эротического подтекста, хотя в этот раз Джаред, забираясь на перила терассы, испытал нечто похожее на угрызения совести - если его заметит кто-то из соседей, одно из двух: либо через пять минут здесь будут копы, либо Чад приобретет репутацию парня, к которому в окна по ночам залезают отнюдь не девушки. Еще он подумал, что, пожалуй, изрядно потяжелел за прошлый год, и что это будет большим чудом, если декоративная решетка, на которую он привычно наступил, не тресне-е-е... Раздался хруст, и Падалеки гарантированно полетел бы на землю с высоты второго этажа, но Мюррей успел открыть окно и, подхватив его за шиворот, втащил в комнату.

- Мудак, чё ж ты так разожрался в своей Монтане, а? – беззлобно проворчал сонный Мюррей, выпуская воротник куртки Джареда из рук. Падалеки неловко перевалился через подоконник и сполз на пол. Чад закрыл окно.

- Чё случилось-то? – буркнул он, доставая из шкафа спальник и подушку без наволочки, припрятанные специально для таких случаев.

Джаред красноречиво махнул рукой.

- Предки? – проявил чудеса догадливости Чад, свалил все на пол, забрался обратно под одеяло и, кажется, приготовился вновь заснуть. Ничего, скоро спать ему расхочется.

- Напомни мне завтра спросить у тебя о твоих шашнях с Блонди, - сонно попросил Мюррей, завернувшись в одеяло на манер кокона.

- Когда ты собирался мне сказать, что у нас теперь о прогулах сообщается в онлайн-режиме? – спросил Джаред, снимая куртку.

- А я тебе разве не сказал? Кажется, мы говорили о чем-то таком, разве нет?– удивленно моргнул Чад, приподняв голову. – Ну извини, чувак.

- Сука ты, Мюррей, - искренне сообщил Падалеки, раздеваясь до трусов и залезая в спальник. – Ты забыл, а меня чуть с дерьмом не съели.

Он поерзал, устраиваясь поудобнее, а Чад явственно хмыкнул и сказал:

- Чувак, я уже извинился. Чего ты от меня еще хочешь, поцелуя?

- Нет уж, спасибо, - пробормотал Джаред и машинально коснулся губ рукою. Табак и ментол... Светлая челка и зеленые глаза... Дженсен...

Он помолчал несколько минут, набираясь смелости. Чад затих, его дыхание стало ровным и глубоким. Черт, нет, так не пойдет, только не сейчас, когда Джаред почти решился...

- Чад.

Никакой реакции.

- Чад! – шепотом рявкнул Джаред, разозлившись на бесчувственного Мюррея, заснувшего в такой ответственный момент.

- Да что еще?! Блядь, сука, угомонись наконец, я спать хочу!!!

- Чад, похоже, я гей.

Ну вот, слово сказано.

В воздухе повисло молчание. Падалеки было подумал, что Мюррей просто решил сделать вид, будто ничего не слышал, и назло Джареду все же уснул, когда в темноте раздалось напряженное:

- С чего ты взял?

Падалеки облегченно вздохнул. Ему было жизненно необходимо поговорить об этом.

- А иначе почему я полез целоваться к Дженсену? – нервно усмехнулся он.

Чад заворочался, приподнимаясь на локте.

- Та-ак, Блонди у нас уже Дженсен... – пробормотал он. – Пада, ты что, с ним... ну...

- Не-а, а знаешь почему? – Джареда все больше охватывало нездоровое веселье. – Потому что он не захотел. Увернулся, сука, прикинь, я к нему полез, а он меня оттолкнул. Ну, то есть, как оттолкнул... Сначала оттолкнул, а после того, как мы покатались на мотоцикле, и Дженсен привез меня домой, мы поцеловались на вполне добровольной основе. Блядь, чувак, оказывается ночью за городом до опизденения романтично... А еще у Дженсена классный байк, ты знал? Прикинь, чувак, я катался на байке Блонди...

Двусмысленность последней фразы окончательно доконала Падалеки, он хрюкнул и уткнулся лицом в подушку, заходясь в истерическом смехе. Чад страдальчески вздохнул.

- Чувак, я знаю, как это называется, - заявил он, когда Джаред немного успокоился.

- И как? – с надеждой спросил Падалеки, вытирая слезы.

- Хронический недотрах. Твоя проблема, чувак, в том, что трахаться хочется, но не с кем, вот ты и бросаешься на все, что крутит жопой на расстоянии пинка. И потом, Блонди действительно похож на девку, немудрено завестись.

- Вот ты – заводишься? – буркнул Джаред, отчаянно желая поверить логичным и понятным рассуждениям Чада.

- Я – другое дело, у меня есть Соф и надежда получить однажды нормальный секс, - резонно ответил Мюррей. – И потом, я не девственник.

Правдивость последнего заявления для Джареда оставалась весьма сомнительной, но Чад утверждал, что летом переспал с одной жутко привлекательной особой лет двадцати пяти, подсадившей его в свой красный кадиллак на лесной дороге, по которой Мюррей шел в город, свалив в самоволку из летнего лагеря. Падалеки находил в этой истории слишком много общего с сюжетом порнофильма, но доказательств у него не было, а поэтому Мюррей условно считался потерявшим девственность. Разумеется, сам Чад в этом определении слова «условно» не признавал.

Джаред вздохнул. И вновь главная проблема в том, считать ли произошедшее в Монтане сексом. Потому что, если это был секс, девственность его тоже больше не отягощает.

- Или у тебя все же было что-то в Монтане? - с неожиданной проницательностью предположил Чад. – Чувак, в своих письмах ты только ныл и жаловался, и ни слова не писал о девчонках. Так что, было?

Джареду вновь стало смешно. Блядь, ну теперь уже как-то глупо что-то скрывать.

- Было, - сквозь беззвучный смех выдавил он. – Только не с девчонкой...

Чад вновь подождал, пока он отсмеется, и оскорбленно заметил:

- И когда ты собирался мне об этом рассказать?

- Вообще - никогда, - честно ответил Джаред.

Чад завозился, устраиваясь так, чтобы видеть друга; Падалеки заметил, что глаза его возбужденно заблестели.

- Слышь, чувак... А что было-то?

- Хочешь узнать детали? – усмехнулся Джаред. Любопытство Мюррея было абсолютно искренним и необидным.

- Черт, не знаю... Насчет деталей вряд ли... Или только если не совсем подробно... Но так, чтобы понятно... Черт, Пада, ты что, правда, переспал с парнем?!!

Вот теперь как бы попроще объяснить.

- Не совсем...

- Это, блядь, как?! Давай-ка поподробнее и с самого начала. Если меня что-то шокирует, я зажму уши.

- Ну... Понимаешь, на самом деле я на того парня вообще никогда не обращал внимания. Он был очень тихим, молчаливым, ни с кем не общался, знаешь, типа нашего Лэнса, только его не чморили, походу, просто не решались, такой и навалять может. Блядь, да я за год с ним и пятью словами не перекинулся, а он, оказалось, на меня запал... Но это я понял только тогда, когда за пару дней до моего отъезда он дождался, когда я останусь один в душе и... ну...

Джаред понял, что не может описать это словами. Как обнаженный Брок шагнул под струи воды и обнял его, и почему-то даже в голову не пришло, что это неправильно, что надо оттолкнуть, ударить, прикрикнуть, в конце концов... Как провел рукой по щеке, глядя в глаза с такой любовью и болью, что сердце болезненно сжалось в ответ, как прошептал незабываемое: «я не могу просить тебя не уезжать, но не уходи хотя бы сейчас...» И как Джаред остался. Остался, чтобы жадно отвечать на поцелуи и объятья, вздрогнуть от первого прикосновения к возбужденному члену незнакомой руки, и кончить, заливая спермой чужую ладонь...

- Что «и ну»?!!

- Он мне дрочил, я кончил, вот и все.

Чад выдохнул, то ли облегченно, то ли разочаровано.

- Нет, Джара, боюсь, что дрочка в душе не считается.

- Это еще почему? – оскорбился Джаред. Интересно, Мюррей решил, что у него эксклюзивное право лишиться девственности до выпускного?

- Потому что ты просто позволил другому парню помочь тебе расслабиться. Он-то гей, это однозначно, но, насколько я знаю, гейство не заразно. Пока у тебя не возникло желания подрочить кому-то другому, кроме себя, ни хера ты не гей. Так что не торопись с выводами. Черт, чувак, тебе просто нужно найти себе нормальную телку и засадить ей, вот увидишь, мозги быстро встанут на место. Все, блядь, даже не спорь – завтра идем в кино вместе с Соф, а она опять позовет Жен. Ты, сука, меня так сегодня подставил, пока со своей ориентацией экспериментировал... Кстати, а как Блонди вообще у тебя оказался?

- Пришел доклад делать, - вздохнул Джаред. Ему было почти обидно, что все оказалось так просто – хронический недотрах и никаких гейских заморочек, а дрочка в душе ничего не значит. И надо просто трахнуть мексиканочку, а потом навсегда стать убежденным натуралом. И больше никакого табака и ментола... Жизнь внезапно стала серой и скучной.

- Ты пригласил? – с подозрением уточнил Чад.

- Нет, говорю же, сам приперся! – раздраженно огрызнулся Джаред. Черт, а ведь, правда, Блонди просто приперся и своим поведением откровенно спровоцировал Падалеки на тот дурацкий недопоцелуй. Настроение испортилось окончательно.

- Вот и хорошо. Надеюсь, на сегодня все, и теперь я могу поспать? - Чад зевнул и вновь заворочался, устраиваясь поудобнее.

- Можешь, - проворчал Джаред, закрывая глаза. - Кстати, спасибо, чувак. Ты похерил мою великую голубую мечту о невзъебенной любви.

- Это с Блонди, что ли? – хмыкнул Мюррей. – Чувак, если ты так хочешь быть геем, дело твое, но мой тебе совет – даже не думай о Блонди.

- Почему? – Джаред приоткрыл правый глаз.

- Потому что он блядь, - жестко отозвался Чад. – Забыл? Он живет на содержании какого-то богатого папика, который, готов спорить, подкладывает его своим дружкам-извращенцам.

- Что за бред? – возмутился Падалеки. Пусть он сам не гей, но Блонди, то есть Дженсен, от этого не делается хуже. – Он работает в модельном агентстве.

- Ага, ну конечно, - язвительно рассмеялся Мюррей. – Это он сам тебе сказал? Чувак, тебе нассали в уши, а ты и доволен. Сегодня его видели с двумя мужиками, этим его постоянным и еще одним. И они вместе зашли в подъезд, где живет Блонди. Не наводит на размышления?

- Блядь, вы охуели просто, - Джаред развернулся к Мюррею спиной, чтобы тот не понял, какой непонятной болью отозвались в нем эти слова. – Вы что, следите за ним, что ли? Других дел нет?..

- Брент живет в соседнем доме, а Блонди особо и не прячется, - не замечая состояния друга, а может быть, напротив, замечая слишком многое, безжалостно продолжал Чад. - Твоя великая голубая любовь – банальная шлюха. На него мне насрать, пусть живет, как хочет, но ты мой лучший друг, и я не допущу, чтобы ты стал всеобщим посмешищем.

- Чад, давай спать, - тихо предложил Джаред. Он больше не хотел ничего слышать о Блонди. Для одного говеного дня информации об этом парне и так было более чем достаточно.

- Давай, - легко согласился Чад и замолчал.

 

* * *

 

- Где ты был? Время второй час ночи. Мы волновались.

- «Мы»? Как мило... И, кстати, это не твое дело.

- Дженсен...

- Я хочу спать.

- Дженсен, мы завтра уезжаем, я надеялся провести этот вечер с тобой...

- Не срослось, извини. Не стоило меня ждать.

- Дженсен, эта ревность нелепа...

- Нет никакой ревности.

- У тебя что-то случилось?

- С чего ты взял?

- Ты не в духе.

- Ничего не случилось. Просто устал. И, слушай, правда, прости за вечер. Я забыл. Мог бы позвонить и напомнить.

- Я звонил. У тебя телефон выключен.

- Ч-черт, точно... Прости.

- Может, всё-таки скажешь, где ты был? Мне небезразлична твоя жизнь.

- Доклад делал. Если тебе так небезразлична моя жизнь, может, ты в курсе, что я учусь в школе.

- До часа ночи? Ну-ну. Кто он, Дженсен?

- Не понимаю, о чем ты.

- Ладно, не хочешь, не говори. Когда ты не в настроении, с тобой невозможно иметь дело.

- Поэтому-то меня так и удивляет твоя настойчивость.

- Хорошо, Дженсен. Иди спать.

- Что я и собирался сделать с самого начала. Тебе, правда, не стоило меня ждать.

- Ты всегда оставляешь последнее слово за собой?

- Совершенно верно. Всегда.

 

Глава 3.

 

Сказать, что Джаред не выспался – значит не сказать ничего. Мюррей, сука, отрубился быстро и качественно, а он продолжал ворочаться, впервые в жизни с удивлением обнаружив, что спать в спальнике на жестком полу – то еще удовольствие.

Впрочем, дело, разумеется, было не в физическом дискомфорте. Джаред думал – мучительно, неконтролируемо. Он и рад бы перестать, но не мог, мысли шли неудержимым потоком, наслаиваясь одна на другую, стоило хоть на секунду на чем-то притормозить.

Джаред думал, что жизнь дерьмо. Что принять решение что-то в ней изменить – это, конечно, невзъебенно круто, но эту самую гребаную жизнь почему-то ни хера не интересуют принятые тобой решения. Что Шерон все равно продолжит пить, а Джеральд – кобелировать, и он не в силах ничего с этим поделать. Что он не гей и поэтому завтра должен пойти в кино с неведомой Жен, но от этой перспективы почему-то тошнит уже заранее. Что Дженсен трахается со взрослыми мужиками, а значит вкус табака и ментола ничего не значит. Что выхода нет.

Через некоторое время к внутренней пытке мыслями прибавилась еще одна, на сей раз внешняя – Чад начал храпеть. Заливисто, почти художественно. Все соловьи на хер могут удавиться от зависти, им бы так же рычать, ночи напролет никто бы глаз не сомкнул. Джаред терпел минут десять, накапливая злость, а потом вытянул из-под головы подушку и, ухватив ее за край, с оттягом шарахнул куда-то по кровати.

Храп захлебнулся, раздалось невнятное «на хуй», Чад перевернулся на бок и затих.

В этот момент Джаред понял, что детство кончилось. Когда твой друг, которого ты знаешь с пяти лет, и который всегда спал тихо, как сурок, внезапно обзаводится мощным мужским храпом – это самая верная примета свершившегося перелома.

Он не заметил, как отрубился. То, что он все же, кажется, спал, Падалеки понял лишь когда проснулся – в комнате и за окном стало светло. Он не выспался, но самое ужасное – спать больше не хотелось. На часах было без двадцати шесть.

Джаред добросовестно поворочался еще минут десять, пытаясь вновь заснуть. Ни хрена.

Впрочем, а смысл? В нормальный день Чад заехал бы за ним в семь. У него просто есть чуть больше часа сходить домой и принять душ. Ну или хотя бы переодеться. О том, чтобы остаться на завтрак у Мюррея, не могло быть и речи, возникнет слишком много вопросов. Маразмом мать и отчим Чада точно не страдают, а значит тот факт, что через дверь Падалеки в их дом не заходил, не останется незамеченным.

Джаред выполз из спальника и тихо оделся. Потом он несколько секунд постоял над мирно спящим Мюрреем, чувствуя все нарастающее раздражение. Разумеется, раз он уходит, то и Чаду храпеть больше незачем, все логично...

От резкого удара подушкой Мюррей взвился над кроватью и посмотрел на Джареда с таким испугом, что тот почувствовал себя отомщенным.

- Охуел? – выдавил Чад.

- Ты храпишь как последняя сука, - с удовлетворением пояснил Джаред, убирая оружие своей мести и спальник в шкаф.

- И что? Тварь ты неблагодарная, Падалеки, вот ты кто, - выдохнул Мюррей, падая на кровать. – Который час?

- Около шести.

- С-сука... Блядь, Падалеки, в жизни больше не пущу тебя на ночь, пмс-ница гребаная... Какого хуя ты меня разбудил? Решил сообщить, что теперь ты лесбиянка?

- Чтобы ты окно за мной закрыл. Я ухожу.

- Ой, да вали уже, урод...

Джаред открыл окно и посмотрел вниз. Ночью все выглядело значительно более монументально, сейчас часть декоративной решетки красноречиво отошла от стены, угрожая в любой момент рухнуть не то что под тяжестью Падалеки – под тяжестью оплетающего ее винограда.

- И как ты собираешься спускаться, Рапунцель? – ехидно поинтересовался Чад, разглядывая повреждения. – Может, все же выйдешь через дверь, как все нормальные люди?

Разумеется, так и надо было поступить, но Джаред почему-то уперся. Иногда на него накатывало подобное, и тогда он делался стеничнее танка.

- Буду держаться за подоконник, а потом спрыгну, - упрямо заявил он и полез в окно.

- В следующий раз захвати с собой все свои носки, за ночь сделаешь веревку, вместо того, чтобы донимать меня разной херней, - посоветовал Чад, поддерживая свесившегося наружу друга, очевидно, забыв о своем решении больше не пускать Падалеки на ночь.

- Твоими обойдусь, - огрызнулся тот, хватаясь за внутренний край подоконника и начиная осторожно распрямлять руки.

В какой-то момент он понял, что до земли еще далеко, обратно он уже не влезет, а пальцы предательски соскальзывают.

- Чад, я сейчас наебнусь, - испуганно предупредил он.

- А я говорил, - согласился Мюррей, перехватывая руки Падалеки. – Сука, прекращай жрать, если хочешь продолжать сайгачить по окнам. Я сейчас, на хуй, вместе с тобой выпаду... Ой, блядь, только не это...

На тротуаре показался одинокий мужик в спортивном костюме, он бежал размеренно и неторопливо, заткнув уши плеером.

- Замри! – страшным шепотом приказал Чад.

Падалеки честно попытался, но зацепил ногой решетку, которая издала прощальный треск и, сломавшись окончательно, рухнула на землю.

Бегун вряд ли мог что-то расслышать, но, очевидно, резкое движение сбоку все же краем глаза уловил и автоматически повернул голову.

- Пиздец, – обреченно прокомментировал Чад.

Он даже не улыбнулся, когда мужик, засмотревшись на невиданное зрелище, сбился с шага, споткнулся и чуть не упал.

- Все, Падалеки, - тоскливо сообщил Чад, - если теперь ты, сука, все же решишь поголубеть, после этого тебе однозначно придется на мне жениться.

- Как скажешь, дорогая, - пропыхтел Джаред, соскальзывая ниже и, наконец, разжимая руки.

Падал он недолго и приземлился довольно удачно, только в последний момент не удержался на ногах и завалился на задницу.

- Спасибо, чувак, - сказал он, поднимаясь с земли и отряхивая джинсы.

- Всегда пожалуйста, - буркнул Чад и закрыл окно.

 

***

 

Джаред открыл дверь своим ключом и замер на пороге, прислушиваясь. Все было тихо, только в ванной комнате на первом этаже лилась вода. Значит, отец ночевал дома и теперь собирается на работу. Джеральд всегда выходит из дома в половине седьмого, следовательно – дело за малым, надо лишь продержаться полчаса. Шерон можно в расчет не принимать, гарантированно продрыхнет до полудня.

Падалеки снял куртку и кроссовки, и осторожно, стараясь не наступать на прекрасно ему известные скрипучие половицы, поднялся наверх. Лишь прикрыв за собой дверь комнаты, он перевел дыхание, но, как выяснилось, преждевременно, потому что дверь тут же приоткрылась вновь.

- Мэг! – выдохнул Джаред. – Тебя, блядь, что, стучаться не учили?

- Ты когда пришел? – спросила Мэган, потирая заспанные глаза.

- Только что. Раз уж встала, иди умывайся, мне нужна ванная, отсижусь, пока отец не свалит, - Падалеки скинул футболку и полез в шкаф в поисках чистой. Слава богу, Шерон еще не забила на стирку, иначе пришлось бы совсем туго.

- Они вчера орали до двух ночи, - тихо сообщила Мэг.

- В первый раз, что ли?

- В этот раз из-за тебя, - вздохнула Мэган, и Джаред почувствовал себя виноватым. Нет, не перед родителями, перед сестрой, которая была вынуждена все это слушать.

- И до чего договорились? – спросил он.