Протоиерей Александр Макаров

 

Протоиерей Александр Макаров

«С точки зрения церкви, эвтаназия - самоубийство, а значит, непростительный грех. Для верующего даже предсмертные страдания - благо, потому что это искупление грехов. Самоубийство - шаг отчаяния, отказ от веры и Бога. А надежда на чудо, на то, что медицина вдруг совершит прорыв, и человек будет спасен, должна быть всегда».

Специалист по паллиативной медицине, врач Елизавета Глинка

«Мое личное мнение выражается в трех словах: я против эвтаназии. Уверенности в том, что какого-то пациента нужно «отключить», быть не может. Есть случаи, когда больные до обезболивания, до поступления в хоспис просили об эвтаназии. А когда боль отступала - больной переставал страдать от депрессии, хотел жить. Вообще, просьбы об эвтаназии поступают крайне редко, и как правило они представляют просто собой замаскированную просьбу о помощи. Двух одинаковых больных не бывает, и разработать один на всех закон нельзя».

 

Мнения больных одного из хосписов:

Саша, 42 года. Москва. Рак левой почки, метастазы в печень. «Я знаю о своем диагнозе, мне сообщили о прогнозе. Все что осталось в этой жизни - моё. Не надо меня убивать».

 

Кирилл, 19 лет, Киев. Саркома бедра, множестенные метастазы. «Когда у меня не болит, я думаю о том, чтобы меня не выписали из хосписа. Я буду говорить, что у меня болит, потому что мне тут спокойно и не страшно».

 

Мама восьмилетнего ребенка: «Мы живем, понимаете?»

Мама и папа ребенка четырех лет, у ребенка опухоль мозга, кома. О прогнозе осведомлены. «Мы благодарны за каждую минуту с Машей. Если введут закон об эвтаназии, то пусть придут и убьют нас всех сразу».

 

Андрей, 36 лет, бизнесмен, Москва. Рак желудка. «Смертную казнь отменили, а нас - убивать по закону? Спрячьте меня. Я жить хочу!»

 

Аргументы в пользу эвтаназии:

Врач, руководитель кафедрой факультетской хирургии Московского государственного медико-стоматологического университета, Эдуард Абдулхаевич Галлямов:

«Большинство ученых мира пришли к выводу, что эвтаназия не противоречит общечеловеческим принципам, но окончательное решение должно принадлежать самому пациенту, а в случае некомпетентности последнего - его родственникам. Мне кажется более гуманна эта точка зрения. Но повторяю, эвтаназия относится к напряженным дилеммам биоэтики, когда сталкиваются по-своему убедительные аргументы «за» и «против».

Профессор медицинской этики в отставке и бывший член комиссии по этике Британской медицинской ассоциации Лен Доял (Len Doyal):

«Медики могут не признавать этого и выдавать свои действия за «облегчение страданий пациентов», однако отказ от дальнейшей поддержки биологического существования больных, находящихся в бессознательном состоянии, с моральной точки зрения эквивалентен активной эвтаназии»

«Если врачи в состоянии принять решение о нецелесообразности дальнейшего поддержания жизни недееспособных больных, поскольку они считают, что жить им незачем, зачембез всяких на то оснований откладывать их смерть?»

Исполнительный директор английской общественной организации "За достойную смерть" (Dignity in Dying) Дебора Эннетс:

«Организация «За достойную смерть» считает, что решения о прекращении жизни и лечения должны основываться на осознанной воле неизлечимо больных людей....Люди, опасающиеся утратить дееспособность в будущем, могут обеспечить исполнение своей воли, оставив соответствующее завещание».

Российский детский хирург Станислав Долецкий:

«Эвтаназия, безболезненная смерть - это милосердие, это благо. Вы видели когда-нибудь страшные мучения и боли, которые приходится терпеть множеству больных раком, инсультникам, парализованным? Вы видели, вы чувствовали боль матерей, у которых родился ребенок-урод, причем урод с неизлечимой патологией? Если да, вы поймете меня»...

Председатель комиссии Мосгордумы по законодательству Александр Семенников:

«Мы определяем эвтаназию как убийство неизлечимо больного человека по его просьбе, совершенное по мотиву сострадания с целью избавления больного от мучительных страданий, вызванных болезнью. И считаем, что подобное деяние не может быть квалифицировано как умышленное убийство».

 

Социолог и общественный деятель КНР Чжао Гунминь

«Считаю, что эвтаназия может быть разрешена в отдельных районах нашей страны для обобщения опыта».

 

Что можно сказать об этих и других (не приведенных тут по причине дефицита времени) аргументах? Если внимательно ознакомиться с мнениями противников эвтаназии, то мы без труда обнаружим два ярких тренда:

- общие слова об общественном благе, о религиозных традициях, о пагубной роли средств массовой информации, о попираемой морали – обо всем и ни о чем.

- противники эвтаназии в большинстве своем говорят жестко, агрессивно, с раздражением, обнаруживающим их внутреннюю слабость. Когда кто-либо начинает рассуждать об эвтаназии и ее недопустимости, ни одной ночи не просидев у постели умирающего и не зная по своему собственному опыту, что такое эта боль, то он выглядит не только неубедительно, но как-то безнравственно. Далее: слова самих больных. Обратили внимание? «Не надо меня убивать!», «Я хочу жить!» и т. д. Такое ощущение, что людям сказали: «В случае законодательного разрешения эвтаназии вас пустят в расход немедленно!» Отдельно стоит рассмотреть случай с родителями, которые не хотят отпускать своего безнадежно больного ребенка. Какое у него состояние? Опухоль мозга, кома. Полагаю, что четвертая степень, необратимая. Хорошо, если электроэнецефалограмма не фиксирует мозговой активности, т. е. ребенок уже ничего не чувствует. А если наоборот? Невольно задумаешься о том, каким нужно быть чудовищным эгоистом, чтобы заставлять страдать собственного ребенка только ради того, что бы ты сам чувствовал, что «они живут». Родители-то живут. А дочка живет? Да и жизнь родителей-то жизнью не назвать, если честно. Это те же страдания и мучения, причем едва ли слабее мучений физических – когда понимаешь, что бессилен, что ничего не можешь сделать? И тогда снова возникает вопрос – а для чего эта жертвенность?

 

И наоборот, сторонниками эвтаназии, как правило, являются люди мягкие, сознающие, насколько чудовищен ужас боли, или просто знающие, что это такое, по опыту ежедневной работы, по опыту общения с живыми, конкретными людьми. Люди, в которых невозможно увидеть злодеев, стремящихся как можно скорее избавиться от больного!

 

Более тридцати лет назад доктор Питер Адмирал сказал следующее: «Уже следующее поколение будет глубоко озадачено тем долгим сроком, который понадобится нашему поколению, чтобы прийти к безусловному признанию эвтаназии в качестве естественного права человека».

Суммируя все вышесказанное, следует признать следующее: актуальным является вопрос не о том, разрешать или не разрешать врачам применение эвтаназии, а о том, когда и при каких условиях ее допускать и как при этом организовать контроль за правомерностью ее осуществления.

 

Принятие четко прописанных, понятных законов о принятии эвтаназии в той или иной форме и жесткое соблюдение мер по их исполнению, вопреки опасениям противников не приведут к увеличению числа убийств, так как именно современное состояние законодательства (размытость формулировок, возможность различных смысловых трактовок, нечеткость норм) открывает «простор для преступного творчества».

 

Подводя итог, скажу кратко:

Эвтаназия – ускорение смерти, что в ряде случаев может и должно быть оправдано. Эвтаназия может быть применена только в случае неизбежности смерти, если ее приближение сопровождается непереносимой болью и страданиями, не купирующимися ни медикаментозно, ни каким-либо иным способом. Решение об эвтаназии должен принимать сам пациент, осознающий и понимающий последствия своего решения и последовательно его отстаивающий.

 

Противники эвтаназии хотят сказать, что конкретный человек ДОЛЖЕН терпеть муки, осознавая факт того, что кроме мук и ужасных страданий у него больше никогда и ничего не будет? Противники эвтаназии говорят, что они за продление жизни. Может быть, правильнее было бы сказать, что они за «продление смерти»?