Глава третья. Итак, прежде всего надо рассмотреть движение1

Итак, прежде всего надо рассмотреть движение¹. Ведь, быть может, не только неправильно считать сущность души такой, как о ней говорят признающие ее за ша самодвижущее [начало], или за то, что способно приводить в движение, но приписывать ей движение есть нечто невозможное, В самом деле, уж раньше было сказано, что вовсе нет необходимости движущему [началу] самому двигаться. Всякое [тело] движется двояким способом (или при посредстве другого или самостоятельно; мы называем [перемещающимся] при s посредстве другого всё, что передвигается, поскольку оно находится на движущемся, таковы, например, корабельщики; ведь [последние] не так движутся, как судно; оно движется само по себе, те же — поскольку они находятся на движущемся. Это ясно на частях [тела]; ведь свойственное ногам движение есть ходьба, она-то и присуща людям, но этого движения нет у корабельщиков при указанных выше обстоятельствах). Поскольку движение понимается двояко, мы сейчас ю рассмотрим относительно души, движется ли она сама по себе и причастна ли она движению. Так как имеется четыре рода движений²: пространственное движение, качественное изменение, уменьшение и увеличение, то душа должна была бы иметь или одно из этих движений, или несколько, или все. [1] Если душа движется не случайно, ей по природе должно быть присуще дви- is жение; а если движение, то и пространство ей [было бы свойственно], ведь все упомянутые движения [происходят] в пространстве. Но если сущность души заключается в том, что она сама себя движет, то движение ей будет присуще не привходящим образом, как, например, белизне или размеру, равному трем локтям; ведь и свойства перемещаются, но в зависимости [от другого], [по себе же] движется то самое тело, которому зо присущи эти [свойства]; поэтому пространство им не свойственно, душе же оно будет свойственно, если душа по природе причастна движению. [2] Далее, если душа движется в силу своей природы, то она пришла бы в движение и [под воздействием] посторонней силы, а если насильственно, то она [способна была бы двигаться] и в силу природы.³ Так же обстоит дело и с покоем. Ведь куда по своей природе предмет стремится, там же он по природе находится в покое. Подобным образом, куда под воздействием посторонней силы предмет движется, там же он насильственно находит себе покой. Какие это будут насильственные движения души и вынужденные [моменты] покоя, нелегко объяснить даже тем, кто довольствуется догадками. [3] Далее, если движение будет распространяться вверх, то это будет огонь, если вниз — то земля; таковы движения, свойственные этим телам. То же рассуждение [можно применить] и к промежуточным элементам⁴. [4] Кроме того, так как ясно, что [душа] движет тело, то правдоподобно, что она движет теми же движениями, которыми и сама движется. Если так, то правильно сказать и обратное,— что каким движением движется тело, таким и сама [душа1. Тело же движется в пространстве. Таким образом, душа подвергалась бы [пространственным] переменам в отношении тела, или целиком или частично изменяясь. Если это допустимо, то, выйдя, она снова могла бы вернуться. Из этого бы вытекало, что живые существа, умерев, [могли бы] ожить⁵. [5] [Можно было бы аргументировать и так, что помимо самостоятельного своего движения душа может испытывать] привходящие движения, если бы она двигалась под воздействием посторонней [силы1, ведь [так1 животное могло бы подвергнуться насильственному толчку. [На это можно возразить:] за исключением [движений] случайных, нет необходимости тому, в сущности чего заключено самостоятельное движение, двигаться под воздействием посторонней [силы], подобно тому, как благое само по себе или через самое себя не есть нечто, что определяется чем-то посторонним, что существует ради другого. Кто-нибудь мог бы сказать, что скорее всего душа движется под воздействием чувственных качеств в тех случаях, когда она находится в движении, [Всё же это движение случайное] [6]. Но, если действительно душа движет самое себя, то приходила бы в движение также самая [сущность души], так что, если всякое движение есть сдвигание с места движущегося, поскольку оно движется, также душа смещалась бы со своей сущности, если [только] она не движет себя случайно, но движение свойственно ее сущности само по себе.

Некоторые утверждают, что душа движет тело, в котором она находится, тем, что она сама движется, так, например, Демокрит, говоря нечто напоминающее [олова1 Филиппа, составителя комедий⁶, Именно он рассказывает, что Дедал сделал подвижным деревянное [изваяние] Афродиты, влив [в него] ртуть.

Подобное утверждает и Демокрит. В самом деле, он говорит, что шарообразные атомы, по своей природе и никогда не оставаясь в спокойном состоянии, двигаясь, влекут за собою и приводят в движение все тело. Мы спросим: а может ли все это вызвать покой? Трудно, пожалуй, даже невозможно сказать, как это может произойти. Вообще, надо думать, душа движет живое существо не так, но помощью известного выбора и мысли.

Подобным же образом и Тимей⁷ объясняет,⁸ как душа движет тело. Благодаря тесной связи с телом, душа собственным движением и приводит в движение тело. Именно, составив ее из элементов и разделив в соответствии с гармоническими числами, чтобы она имела ощущение, проникнутое гармонией, и чтобы все носилось в стройных движениях, Тимей прямое направление согнул в круг. При этом разделив один круг на два круга⁹, соприкасающиеся в двух [точкахъ, он снова одно целое разбил на семь кругов, словно небесные движения являются [также] движениями души.

Прежде всего неправильно считать душу величиной. В самом деле, ясно, что Платону желательно, чтобы душа всего [мира]¹⁰ была такой, каким действительно является хотя бы так называемый ум, но не такой, какова, например, чувствующая или нежелательная душа. Ибо у последних движение не круговое. Ум же един и непрерывен¹¹, подобно мышлению; мышление же состоит из мыслей, а это составляет рядоположное единство¹² наподобие числа, но не в виде величины¹³. Поэтому и ум непрерывен не наподобие [величины], но он либо неделим, либо непрерывен не в виде некоей величины. В самом деле, каким образом, будучи величиной, ум будет мыслить какой-нибудь из своих частей? Частей, понимаемых как величины, или как точки, если следует и точку называть частью? [1] Если в смысле точки, то их бесчисленное множество, и ясно, что [ум] никогда не дойдет до конца. [2] Если в смысле величины, то ум часто или бесконечное число раз будет мыслить одно и то же.

Между тем, очевидно, что можно разом [понять что-нибудь]. Если достаточно коснуться одной какой-нибудь частью, зачем нужно круговое движение или вообще для чего обладать величиной? [3] Если неизбежно мыслить, прикасаясь всем кругом, то какое будет иметь значение это прикосновение [отдельными] частями? [4] Кроме того, каким образом ум будет мыслить делимое при помощи неделимого или неделимое делимым? Необходимо, однако, чтобы ум был таким кругом¹⁴. Движение ума есть мысль, а круга — круговращение. Если, таким образом, мышление есть круговращение, то умом оказался бы круг, а это его круговращение — мышлением¹⁵. Тогда [ум] будет вечно мыслить что-нибудь? Ведь это необходимо, если круговое обращение бесконечно. У практических мыслей есть граница (ведь они все существуют ради чего-то другого); подобным же образом границы теоретических положений определяются размышлением. Всякое и размышление есть определение или доказательство. Именно доказательство и [отправляется! от [извест-ного1 начала и находит некое завершение в виде вывода или заключения. Если же доказательства и не доходят до конца, но [по крайней мере1 не поворачивают снова назад к началу, то, всегда включая еще средний и крайний термины, они идут прямой дорогой. Между тем круговое движение снова поворачивает зо к началу. Что касается определений, то они все даются в завершенном виде. Кроме того, если то же круговое движение [будет происходитьъ несколько раз, то придется многократно мыслить то же самое. [5ъ Далее, мысль [скорееъ напоминает спокойствие и остановку, нежели движение. Подобным же образом и вывод. [6ъ Между тем, конечно, то, что трудно, вынуждено — блаженства не доставляет. Если же движение не является сущностью души, то душа двигалась бы вопреки [своей] природе. [7] Также мучительно [для души] быть связанной с телом и не быть в состоянии освободиться, мало того, [от такого положения] ей следовало бы бежать, так как уму лучше не быть связанным с телом, как ато обычно утверждают и как с этим многие соглашаются¹⁶. Неясна также причина, зачем небу носиться круговым движением. Именно сущность души не [может быть] причиной того, чтобы двигаться круговым обращением, но так [душа] движется случайно, также тело не является причиной этого, но скорее душа оказывается причиной [движения тела]. С другой стороны, [это движение] не приписывается [душе в силу того], что оно лучше¹⁷. А между тем следовало бы, чтобы бог именно поэтому наделял душу круговым движением, поскольку ей лучше двигаться, чем покоиться, и двигаться именно так, а не иначе.

Так как это рассуждение более свойственно другого [рода] исследованиям¹⁸, мы теперь его опускаем. Вот что кажется нелепым и в этом рассуждении и в большинстве высказываний о душе: в самом деле, эти исследовтели связывают и помещают душу в тело, причем сверх этого они не объясняют, почему [нужна эта связь] и в каком положении находится тело, однако [объяснение] это, повидимому, необходимо. Именно, в силу общности одно действует, другое испытывает воздействие, одно приводится в движение, другое — движет, а такие взаимоотношения не свойственны [предметам], случайно [объединившимся] друг с другом. [Исследователи] стараются только указать, какова душа, о теле же, которое должно принять душу, они больше не дают никаких объяснений, словно возможно любой душе облечься в любое тело, как [говорится] в пифагорейских мифах. Между тем, повидимому, у каждого [предмета] имеется свойственный ему облик и форма. Эти же люди говорят, подобно тому, как если бы кто заявил, что архитектура может проникать в духовые инструменты; ведь необходимо, чтобы искусство пользовалось своими орудиями, а душа — [своим] телом.