Ученый секретарьПИСКАРЕВ Владимир Александрович А.Блок и европейское средневековье Специальность 10.01.01 - русская литература
АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук
Иваново – 2007
Работа выполнена во Владимирском государственном педагогическом университете
Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор Приходько Ирина Степановна
Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор Горбунов Андрей Николаевич кандидат филологических наук Ставровская Ирина Викторовна
Ведущая организация: Великоновгородский государственный университет
Защита состоится 25 мая 2007 года в 10-00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.062.04 при Ивановском государственном университете по адресу: 153025, Иваново, ул. Ермака, д.39, ауд. 459.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Ивановского государственного университета.
Автореферат разослан «____» _______________ 2007 года
Ученый секретарь диссертационного совета Е.М. Тюленева ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Несмотря на заметный в последние десятилетия крен литературоведческой науки в сторону постсимволистских направлений, русский символизм по-прежнему остается в поле зрения современных ученых (А.В. Лавров, Н.А. Богомолов, К.М. Азадовский, Д.М. Магомедова, О.А. Клинг, И.С. Приходько, А. Пайман, А. Ханзен-Лёве и др.). Круг исследовательских интересов внутри символизма неизменно расширяется. В световое пространство науки введены не только ведущие деятели символистской эпохи (В. Брюсов, К. Бальмонт, Вяч. Иванов, А. Белый, Ф. Сологуб, М. Кузмин), но и их менее заметные, но не менее интересные и значимые современники (Н. Минский, И. Коневской, С. Соловьев, Ю. Балтрушайтис, Ю. Верховский, Эллис и др.). Тщательному изучению подвергается историко-литературный контекст символизма, в частности, символистская журналистика. Внимание ученых привлекают культурные связи и истоки символизма. Филологи изучают символистский словарь. Блок по-прежнему остается в эпицентре научных интересов современных исследователей. Продвигается работа по подготовке полного академического собрания сочинений поэта, переиздаются «классические» труды ученых-блоковедов (З.Г. Минц), с регулярностью выходят в свет «Исследования и материалы» (Пушкинский дом) и «Шахматовский вестник». Продолжает выходить тартуский «Блоковский сборник», основанный Ю.М. Лотманом и З.Г. Минц в 1960-е годы. Среди новых научных работ особого внимания заслуживают труды Н.Ю. Грякаловой, Д. М. Магомедовой, И. С. Приходько, Т.В. Игошевой, С.Д. Титаренко и др. Актуальность данного исследования не исчерпывается только углублением историко-литературного содержания большой и важной темы: Блок и средневековье. В настоящее время в гуманитарных науках активно исследуется проблема диалога культур, диалога творческих сознаний. В этом свете предложенная тема приобретает особое значение. Ее разработка, т.е. изучение воздействия, проникновения и адаптации культуры далекого прошлого в новом культурном контексте, позволяет приблизиться к осознанию природы этого явления. «Наблюдение жизни людей иных эпох вместе с тем предполагает в какой-то мере и самонаблюдение… Мы задаем людям иных эпох, обществ и цивилизаций наши вопросы, но ожидаем получить их ответы, ибо лишь в подобном случае возможен диалог» (А.Я. Гуревич). Степень изученности темы. О связи русского символизма с культурой средневековья начали говорить давно. Уже русские философы рубежа веков поставили вопрос типологической взаимосвязи западной средневековой культуры и культуры русского символизма. Н. А. Бердяев характеризовал свое время как начало «Нового средневековья» (именно так и называлась его работа 1924 года). Но еще за двадцать лет до Бердяева о «Новом средневековье» говорил сам Блок в письме к С. М. Соловьеву от 20 декабря 1903 года: «Скоро для поэзии наступят средние века. Поэты будут прекрасны и горды, вернутся к самому обаятельному источнику чистой поэзии… Мне кажется возможным такое возрождение стиха, что все старые жанры от народного до придворного, от фабричной песни до серенады – воскреснут. Но при этом повторится и кочевая жизнь с оружием в руках и под руками, стилеты под бархатными плащиками, целая жизнь пажа, или трубадура, или крестового рыцаря, или дуэньи, или «дамы сердца» – всех в целости и индивидуальности – на всю жизнь…» <курсив Блока>. Советское литературоведение старалось не замечать мрачных средневековых мотивов, демонизма и эсхатологических настроений, мистики и оккультизма в сознании символистов и этим в большой степени обеднило изучение символизма. Исследователи русского символизма практически не обращались к вопросам медиевистики, между тем, элементы западной средневековой культуры, воспринятые и переработанные символистами, во многом определили тематику, образный и поэтический строй их произведений. Изучение средневековых тем, образов и мотивов в творчестве художников русского символизма имело эпизодический характер, интересующие нас проблемы затрагивались в рамках частных исследований, посвященных творчеству отдельных символистов или отдельных их текстов, и только с позиций истории литературы. Например, в классической работе В. М. Жирмунского «Драма А. Блока «Роза и Крест». Литературные источники» выявлены (во многом по подготовительным материалам самого Блока) и подробно рассмотрены средневековые литературные памятники, использованные А. Блоком в его драме. В работах последних десятилетий взгляд на значение европейского средневековья для литературы символизма стал более широким, установлены типологически сходные парадигмы этих эпох и культур, принято во внимание и изучается отношение к средневековью самих символистов, и, в частности, Блока. Особое внимание ученых привлечено к восприятию символистами религиозно-философских, в том числе еретических, воззрений эпохи средневековья. Тему «Блок и гностики» и связанную с ней традицию средневековья ввели в научный оборот в конце 1980 – начале 1990-х гг. Ю.К. Герасимов, Д.М. Магомедова и И.С. Приходько. В соотношении с дуализмом гностиков и средневековыми ересями рассматривается творчество символистов в книгах С. Л. Слободнюка «Русская литература начала ХХ века и традиции гностицизма» и «Дьяволы серебряного века (Древний гностицизм и русская литература 1890-1930)» (1998). О. Е. Любимова прослеживает линию дуалистических ересей средних веков, ставших религиозно-философской основой драмы «Роза и Крест» (А. Блок. Исследования и материалы. СПб., 1998). Влияние оккультных наук на В. Брюсова, А. Блока, А. Белого анализирует Н. А. Богомолов в монографии «Русская культура начала ХХ века и оккультизм» (2000). И. С. Приходько в своих многочисленных статьях рассматривает средневековье как один из источников «мифотворчества» символистов и через обращение к восходящим к средневековью мифологемам вскрывает новые смыслы в их произведениях. Дантовской традиции у Блока и других символистов посвящены работы А.А. Асояна. М. Мурьянов исследует истоки возникновения в поэзии Блока символа Розы и с этой целью анализирует и средневековые источники (Вопросы литературы, 1999, №6). В культурологическом плане рассматривает в своей кандидатской диссертации взаимосвязь русского символизма и европейского средневековья О. А. Карпачева (М., 2000). Научная новизна. Принимая главное положение предшественников о типологическом сходстве культур европейского средневековья и русского символизма, мы в данной работе делаем попытку выявить общефилософские предпосылки и следствия характерного для них символического мышления и, таким образом, вывести главные черты культуры «символического» типа. Сходство культурного мира средневековья и символизма исследуется как результат сходства их «модели мира» (А. Я. Гуревич), включающей в себя такие общие элементы как символизм мышления, идеалистическое мировоззрение, ритуалы и таинства, «нравственный» дуализм, аскеза, а также религиозный акт и гнозис как основные средства постижения метафизического. В нашей работе сделан особый акцент на исследовании традиции гностического христианства, повлиявшего как на культуру Средних веков, так и на русский символизм. Под гностическим христианством автор понимает мистическое христианство, испытавшее на себе сильнейшее влияние платонизма и неоплатонизма и обретшее некоторые черты сходства с гностицизмом, что привело к взаимному сближению и влиянию друг на друга этих религиозных течений. Впервые в прямом отношении к творческому сознанию и поэтическим текстам Блока рассматриваются идеи и образы носителей традиции «гностического христианства» (Ориген, Св. Бернард, Данте и Дж. Рюдель). В свете этих связей предпринимаются попытки «прочесть» некоторые «темные» места в наиболее зависимых от средневековых источников произведениях поэта («Стихи о Прекрасной Даме» (1904), «Действо о Теофиле» (1907), «Роза и Крест» (1912)). Цель и задачи исследования. Цель диссертации – исходя из признания типологического сходства культур русского символизма и европейского средневековья, определить характер и степень восприятия средневековой культуры А. Блоком, раскрыть элементы культуры средневековой Европы в его «тексте искусства». Реализация поставленной цели требует решения ряда конкретных задач: - выявить черты сходства в представлениях символистов о мире с мировоззренческими установками носителей европейской средневековой культуры; - определить природу восприятия культуры средневековья символизмом в целом и в творчестве А. Блока, в частности; - выявить конкретные источники мировоззренческих и этических установок, а также отдельных тем и мотивов в творчестве Блока, восходящих к культуре средневековья. Основные положения, выносимые на защиту: - Средневековая культура и культура русского символизма обладают типологическим сходством и относятся к особой категории культур, общим определяющим признаком которых служит символическое мышление. - Символическое мышление в сочетании с определенными философскими взглядами и этическими установками приводит к формированию особого типа культуры, отличительными признаками которой являются идеалистическое мировоззрение, ритуалы и таинства, «нравственный» дуализм, аскеза, а также религиозный акт и гнозис как основные средства постижения метафизического. - Символизм воспринял средневековье не только как комплекс мотивов и образов, как культурную стилизацию, но прежде всего как типологически сходное мировосприятие. - Александр Блок, ярчайший представитель русского символизма, раскрыл в своем творчестве черты, которые позволяют говорить о его «средневековом» мировидении. - Интерес поэта к средневековью проявился прежде всего в целостной системе образов и мотивов «Стихов о Прекрасной Даме», драмы «Роза и Крест», а также в переводе поэмы Рютбефа «Действо о Теофиле». Объект исследования – теоретическое, философско-эстетическое, литературно-художественное, эпистолярное наследие А. Блока и его современников, пометы Блока на принадлежащих ему книгах, а также памятники средневековой культуры. Предмет исследования и источниковедческая база. Предметом исследования является прямое и опосредованное восприятие А. Блоком средневековой культуры. В сферу анализа вошли его лирические произведения, письма, драмы, статьи, автобиографические заметки, записи в записных книжках, пометы на принадлежавших ему книгах, а также воспоминания и свидетельства современников (А. Белого, О. Гзовской) и статьи из литературных журналов начала века. К анализу привлекаются труды В. С. Соловьева и тексты средневековых авторов (Абеляра, Дж. Рюделя, Св. Бернарда, Данте и др.) Методология исследования. Методологической основой работы являются труды ведущих отечественных и зарубежных историков, филологов, культурологов. Автор опирается на труды медиевистов, как современников Блока (Л. П. Карсавина, В. Виндельбанда, Ф. Ф. Зелинского, В. Ф. Шишмарева), так и ученых более позднего времени (А. Я. Гуревича, М. Л. Гаспарова, И. Н. Голенищева-Кутузова, М. Б. Мейлаха, Б. И. Пуришева, и др.), на исследования специалистов в области русского символизма (Л. К. Долгополова, В. М. Жирмунского, Д.Е. Максимова, З. Г. Минц, А.В. Лаврова, Д.М. Магомедовой, И. С. Приходько, и др.). Общетеоретической базой диссертационного сочинения являются работы Ю. М. Лотмана, А. Ф. Лосева, Б. А. Успенского, В. Н. Топорова, Е. Г. Эткинда. В работе использован системно-культурологический, типологический, историко-генетический, историко-сравнительный и историко-функциональный метод исследования, принятые современной наукой о культуре. Научное и практическое значение работы. В результате проведенного исследования выявлены типологические признаки культуры «символического» типа, прояснен характер восприятия средневековой культуры символизмом, исследовано проявление «символического» сознания в его зависимости от средневековья в творчестве Блока. Результаты данного исследования могут служить отправной точкой для дальнейших изысканий и теоретических умозаключений. Материалы диссертации могут также быть использованы при подготовке научного комментария к рассматриваемым текстам, в вузовских лекционных курсах, спецкурсах и спецсеминарах по проблемам русского символизма и творчеству А. Блока. Апробация. Диссертация обсуждена на кафедре русской литературы Владимирского государственного педагогического университета. По теме диссертации опубликованы статьи общим объемом 1 п.л. По материалам диссертации были прочитаны доклады: «Лирика Франческо Петрарки и куртуазная культура средневековья» на конференции, посвященной 700-летию Петрарки (МГУ, октябрь 2004), «Александр Блок и Джауфре Рюдель» на VII международной научной конференции «Художественный текст и культура» (ВГПУ, Владимир, 6-7 октября 2005), «Образ Прекрасной Дамы в поэзии Прованса и Италии XII-XIII вв.» на IV международной литературоведческой конференции «Русская, белорусская и мировая литература: история, современность, взаимосвязи» (ПГУ, Новополоцк, Беларусь, 7-9 апреля 2005), «Святой Бернард и становление куртуазной культуры Прованса XII – XIII вв.» на IV-ой Международной конференции «Русское литературоведение в новом тысячелетии» (МГОПУ им. М.А. Шолохова, март 2005), ««Кто-то Сильный, Знающий, может быть, Влюбленный…» А. Блок и мистическая Троица средневековья» на конференции, посвященной 125-летию со дня рождения А.Блока (Шахматово, 28-30 ноября 2005). Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ Введение определяет предмет исследования, устанавливает актуальность поднятой проблемы, а также раскрывает, в какой степени она изучена и представлена в современной научной литературе. О связи русского символизма с культурой средневековья начали говорить еще русские философы рубежа веков. Н. А. Бердяев писал: «Нам суждено жить в историческое время смены эпох… Эпоху нашу я условно обозначаю как конец новой истории и начало нового средневековья… Рациональный день нашей истории кончается, солнце его заходит, наступают сумерки, мы приближаемся к ночи… Мы живем в час смешения, в час тоски, когда бездна обнажилась и все покровы сброшены». За двадцать лет до Бердяева о «Новом средневековье» говорил и Блок в письме к С. М. Соловьеву от 20 декабря 1903 года. «Средневековым схоластом» называл себя А. Белый. Проблематику данной работы связана в известном смысле с диссертационным исследованием О.А. Карпачевой, где был поставлен вопрос о типологическом сходстве культур европейского средневековья и русского символизма и предложено типологическое определение культур по признаку «символическая – не символическая». Нами предпринимается попытка выявить общефилософские предпосылки и следствия символического мышления и таким образом вывести главные черты культуры «символического» типа. Сходство культуры средневековья и русского символизма исследуется как результат сходства их типа сознания и представлений о мире, что включает в себя такие общие составляющие как символизм мышления, идеалистическое мировоззрение, ритуалы и таинства, «нравственный» дуализм, аскеза, а также религиозный акт и гнозис как основные средства постижения метафизического. Введение завершается формулировкой цели и задач диссертации, перечнем положений, выносимых на защиту. Первая глава – Культура русского символизма и культура средневековья как культуры «символического» типа, – посвящённая общетеоретическим основаниям работы, состоит из двух параграфов. В первом – Типологическое сходство культур «символического» типа и его предпосылки – рассматривается вопрос об основании такого сходства, которым, по нашему мнению, является символизм мышления и порожденная им модель мира. А. Я. Гуревич, в своем изучении средневековья сделавший это понятие основным, определяет его как ««сетку координат», при посредстве которых люди воспринимают действительность и строят образ мира, существующий в их сознании...». «Эти универсальные понятия [время, пространство, изменение, причина, судьба, число, отношение чувственного к сверхчувственному, отношение частей к целому] в каждой культуре связаны между собой, образуя… «модель мира»1. Символизм мышления проистекает из идеалистических представлений о мире. Таким образом, сама идея символа предполагает существование двух реальностей, одна из которых, недоступная людям, может быть через символ представлена в эмпирическом мире. Контакт между двумя мирами осуществляется при помощи символического акта, называемого ритуалом. Идеальный мир – по определению совершенен, тогда как мир реальный – лишь стремится к совершенству. «Совершенство» в религиозном мышлении (в отличие от мифологического и философского) связывается с Богом, поэтому в процессе развития религии противопоставление двух реальностей приобретает нравственный смысл («Поскольку регулятивный принцип средневекового мира – Бог, мыслимый как Высшее Благо и совершенство, то мир и все его части получают нравственную окраску» (А.Я. Гуревич, с. 296), что приводит к наделению одной из двух полярных реальностей качеством добра, а другой – качеством зла. «Нравственная» трактовка идеи «двоемирия» приводит к возникновению представлений о пути, восхождении, то есть сознательном, волевом усилии человека преодолеть зло («тьму») и приблизиться к добру («свету»). Путь этот связан с определенными испытаниями – отказом от привязанностей и заблуждений, поэтому труден и чреват падениями, а совершающему этот путь предстоит преодолеть немало опасностей и искушений. «Восхождение» - акт веры, акт, имеющий всецело религиозный характер. Но если «путь» – знак веры, устремленности человека навстречу «благодати», то «круг» – это знак «чистой» философии, логического познания мира, «гнозиса», и если чисто религиозному, христианскому миропониманию свойственно представление о линейности, то античный «гнозис» предполагает цикличность. Согласно Платону, «Круг – это полнота («Σν ένκύκλω – πανέστι»). На цикличности, однако, настаивает и Экклезиаст, что особо отмечено Блоком (в письме от 12 февраля 1903 года): «revertitur interram suam, unde erat. Et spiritus redit ad Deum, - qui dedit illum. - «Вернется в землю свою, которою был, и дух отдаст Богу, Который даровал его» - Эккл. XII, 7». Таким образом, «гнозис» и «вера» - две формы познания сверхчувственной реальности, предполагаемой символическим мышлением о мире. Объединяясь, вера и знание рождают принципиально новое явление, совмещающее черты того, и другого: попытки описать объект веры с помощью логики и философии, подойти с рациональной точки зрения к священному писанию и т.д.; объединение же их геометрических знаков – вектора и круга – дает спираль. Спираль – это схема восхождения, подразумевающая постоянное возвращение к пройденному, но уже на новом уровне, с новым переосмыслением. Это движение подразумевает путь не сплошной, но многоуровневый, на котором каждый уровень – новая ступень. Таким образом, главными доминантами, на которых строится культура, в основе которой лежит символистское мышление, являются символ, идеалистическое мышление (представление о двоемирии), ритуалы и таинства, а также нравственный дуализм, аскеза (инициация, монашество), религиозный акт и гнозис как средства познания метафизического, способные к взаимопроникновению и синтезу. В культуре европейского средневековья данные черты обрели свое ярчайшее выражение, найдя благодатную почву для развития в католическом культе и религиозной философии христианства. Единым принципом, общей идеей, связывающей всю средневековую культуру, был Бог. Вера в Бога наделяла существование человека нравственным смыслом, отсюда – все средневековые представления о «Высшем Благе», добре и зле. Однако, будучи всецело религиозной, средневековая культура наследовала и традиции античного «гнозиса» - т. е. познания метафизической реальности при помощи логики и философии. Первые серьезные попытки к этому были предприняты Оригеном. Но попытки объединить гнозис и веру неизбежно ведут к взаимному усвоению ими некоторых черт друг друга. Мы видим, как в учение Оригена проникают идеи (естественно, не одобренные церковью) о метемпсихозе (переселении души), цикличности вселенского времени, а также о неоднократном искуплении грехов мира. Подобное прослеживается не только у Оригена, но и у всех, кто пытается совместить πίστις и γνώσις. Ярчайшее выражение это получило у гностиков. В культуре русского символизма мы сталкиваемся практически с теми же изложенными выше чертами, обнаруживаемыми в средневековье. Символизм, явившийся реакцией на позитивистскую и материалистическую идеологию и художественную практику второй половины XIX века, с самого начала тяготел к идеализму, обретая свое философское обоснование в трудах Платона, Плотина, а также философов-идеалистов более позднего времени (Соловьева, Шопенгауэра). Существование двух миров было для символистов неоспоримой реальностью. Кроме того, символизм отчетливо религиозен. Многие символисты были людьми религиозного поиска. Будучи религиозным, символизм не чужд и ритуалов, мистерий. Более того, каждое действие, каждое событие наделялось символистами глубоким религиозным смыслом. Существовали обряды «посвящения», случались «ритуальные самоубийства» (И. Коневской, М. Пантюхов). Существовало среди символистов и своего рода монашество – А. Добролюбов избрал путь странничества, Блок и Мережковские были сторонниками «белого брака» (т. е. «девственного» брака, исключающего сексуальные отношения). Но символизм никогда не оставался «слепо» религиозным – ведь предтеча его Вл. Соловьев настаивал на единстве веры и знания, излагая сложнейшие религиозные истины на языке философии. Потому искусство символизма нельзя понять без обращения к тому кругу философских идей, которые его питали. Таким образом, культура русского символизма по самой своей структуре оказывается очень сходной с культурой европейского средневековья. Подчеркнем еще раз, что выявленные нами элементы культуры «символистского» типа характерны для всех культур, развивавшихся в подобном русле, и не ограничиваются теми двумя, которые рассматриваются в данном исследовании. В качестве примера в исследовании приводится вайшнавизм (индийский культ бога Вишну), время расцвета которого отчасти совпало со временем расцвета европейской культуры Средних веков. Во втором параграфе – Механизмы «проникновения» европейской средневековой культуры в русский символизм – рассматриваются этапы проникновения (воздействия) одной культуры на другую, согласно теории Ю.М. Лотмана. Первый этап характеризуется восприятием «чужой» культуры на ее языке. На данном этапе форма принимается как образец для подражания, а образ – неотделим от породившего его времени. На втором этапе, «коды, импортированные вместе с текстами, встраиваются в метакультурную среду…». Здесь можно говорить о первых шагах проникновения ценностей средневековья в символизм. На третьем этапе, когда «обнаруживается стремление отделить некое высшее содержание усвоенного миропонимания от той конкретной национальной культуры, в текстах которой она была импортирована», в символизм прочно входят образы, передающие основные ценности породившей их эпохи средневековья, но при этом становящиеся ценностями воспринявшей их культуры. Четвертый этап, на котором «тексты-провокаторы полностью растворяются в культурной толще воспринимающей культуры, а сама она приходит в состояние возбуждения и начинает бурно порождать новые тексты», собственно, и представляет этап высочайшего развития символизма, его расцвет, когда он в полной мере воплощает в себе многие из ценностей средневековой культуры. Это тот уровень, который касается не только отдельных произведений искусства, но и всей жизни, воплощаясь и в религиозных исканиях, и в философии. Полностью усвоив содержание культуры европейского средневековья, русский символизм сам становится источником для подражания, обретая, таким образом, статус «самостоятельной» культуры. Вторая глава – Отражение средневековой культуры в ранней лирике Блока – содержит анализ лирики Блока 1898 - 1903 гг., а также рассматривает ее в свете учения средневековых гностиков и “гностических христиан”. Глава состоит из пяти параграфов. Первый параграф – Культура светского и духовного рыцарства как основа ранней лирики Блока. Вводные замечания –посвящён обзору духовной и светской рыцарской культуры средневековья. Здесь содержится также постановка вопроса о воздействии рыцарской культуры на раннюю лирику Блока. Как класс рыцарство начало складываться к эпохе Карла Великого (IX в.) и со временем превратилось в отдельный слой общества, со своей структурой, обычаями и законами. Но со временем слово «рыцарство» перестало быть лишь наименованием определенного социального слоя, наделенного особыми сословными привилегиями или обязанностями, а стало подразумевать и нечто большее – особую систему духовных и этических ценностей. В XII веке с развитием куртуазной культуры к рыцарским доблестям добавляется «вежество» (учтивость), куртуазность, благородные манеры, поэтическое и песенное искусство, а по мере воздействия на всецело «светскую» куртуазную культуру культуры духовной, христианской, и такое важное качество, как верность идеалу – Прекрасной Даме. С образованием в январе 1128 года в Палестине ордена Тамплиеров появилось и такое понятие, как «духовное рыцарство», необыкновенно важное для Блока. Л. П. Карсавин говорит: «Не будучи еще аскетическим и не сливаясь еще с монашеским, рыцарский идеал был уже идеалом христианским. Рыцари – eil que Damedieu servent de loial cuer entier [«Те, кто служит Богородице, преданные от всего сердца»] – были, по мысли идеологов, защитниками слабых и безоружных, вдов и сирот, защитниками христианства против неверных и еретиков»[1]. Дух рыцарства пронизывает «Стихи о Прекрасной Даме» на всех уровнях – начиная с «готической» обложки первого издания и заканчивая общими мировоззренческими установками самого Блока, заложенными в тексты отдельных произведений и сборник в целом. В нашем исследовании рассматриваются три уровня, на которых можно выявить связь ранней блоковской лирики с ценностными установками духовного и светского рыцарства XI-XIII вв.: 1. Уровень «материальной атрибутики»; 2. Уровень этических ценностей и установок; 3. Уровень философский, мировоззренческий. Первый уровень подробно разбирается во втором параграфе – Материальная атрибутика рыцарства в «Стихах о Прекрасной Даме. Здесь рассматриваются образы, в которых предстает перед читателем блоковский герой, а также некоторые символы, характерные для Блока, но восходящие (зачастую через посредство романтиков) к средневековью. Не менее значимыми, чем символы Розы и Креста в более зрелом творчестве поэта, в стихах этого периода становятся символы Храма, Меча (и более широко - «Оружия», «Щита», «Доспехов»), Лилии (символа Девы Марии), а сам герой обретает черты «рыцаря-монаха» (как впоследствии Блок назовет своего «учителя» Вл. Соловьева). Рыцарь Блока в «Стихах о Прекрасной Даме» – воин и слуга, он служит Даме и он ее пленник. В этом проявляется куртуазная традиция, восходящая, возможно, к Петрарке. В стихотворении «Мне битва сердце веселит…» (1901) с эпиграфом из Петрарки Блок развивает заданный им образ любовного плена. Однако наиболее сильно и последовательно звучит уже в ранних стихах мотив стояния на страже. И.С.Приходько упоминает (со ссылкой на ЗК 72. и Андрей Белый и Александр Блок. Переписка 1903 – 1919. М., 2001. – 324), что «формулой – стояние на страже – Блок, как известно, определял религию»1. С образом стража соприкасается здесь и образ хранителя. Оба они отсылают нас к «духовному рыцарству», и это уже другая средневековая традиция, не куртуазная, а духовная. «Духовная» составляющая средневекового рыцарства для Блока важна в неизмеримо большей степени, чем «материальная». И. С. Приходько пишет: «В своей речи, посвященной 10-летию со дня смерти Вл. Соловьева, Блок представляет своего Учителя Вл. Соловьева в образе «честного воина Христова», Рыцаря-Монаха, для которого щит, меч и самоотречение – «отречение от лица своего эгоизма» – «средства для борьбы с драконом» – мировым хаосом… Раскрывая таким образом суть личности и творчества Вл. Соловьева, Блок дает нам в руки ключи и к глубинным принципам своей собственной личности и, следовательно, к своей жизни и творчеству»2. Отсюда – такие образы Блока как пилигрим, монах, рыцарь-монах. Отсюда же – и обилие стихотворений в жанре прославления и молитвы. Отсюда – и цитаты из Священного Писания (нередко на латыни), обилие библейских мотивов и образов. Отсюда же и образы Храма, Креста, Марии. В третьем параграфе - Нравственные и духовные ценности героя Блока - рассматривается ряд нравственных и моральных установок, питающих раннюю поэзию Блока. И. С. Приходько пишет: «Самоотречение, верность, служение, стояние на страже – категории, выражающие представление о нравственном совершенстве рыцаря, становятся для Блока ключевыми… Высокая рыцарская идея служения и верности своему единственному предназначению определяет весь путь Блока – Поэта и Человека – и воплощается в творчестве на всем его протяжении…» (2004: 173). «Кодекс чести» рыцаря соблюдается блоковским героем безукоризненно. Такие его «облики», как хранитель, страж, поэт являются зримым воплощением этих ценностей. Верное служение идеалу (ср. «Сама судьба мне завещала / С благоговением святым / Светить в преддверьи Идеала / Туманным факелом моим») – характерная особенность всего рыцарства в целом – и духовного и «светского». Мотивы уподобления возлюбленной святым и благотворного, очищающего воздействия любви, столь характерные для Блока, восходят также к куртуазной традиции. Последней стадией спиритуализации образа Дамы становится превращение ее в святую, когда субъект отодвигается на задний план, и любовь превращается в благоговейное созерцание, какое испытывает верующий перед Девой Марией. По этому пути идет и молодой Данте. Герой Блока также готов возносить своей Даме молитвы. Мотив молитвы в «Стихах о Прекрасной Даме» очень тесно связан с мотивом прославления («lauda»), а через него – с песнью. В форме молитвы написаны многие стихотворения. Таким образом, поэзия становится частью обряда, религиозного акта, совершающегося в честь Прекрасной Дамы. Рыцарь же – хранитель лампад – оказывается Поэтом. Третий параграф - Мировоззренческие установки молодого Блока. Блок и «гностическое христианство» - содержит ключевые положения работы. В ней рассматривается история развития "гностического христианства", а также становление мировоззрения самого Блока. Идеалистическое мировоззрение, представление о двух мирах, с первых страниц заметно в стихах Блока.Сюда же можно отнести и антагонизм тьмы и света, на всех уровнях пронизывающий раннюю его поэзию. Глубокая религиозная вера Блока, от природы свойственная ему и в поэзии воплощенная в проходящем через все его творчество мотиве пути к свету, в это время начинает «соперничать» с теоретическим философствованием в духе Платона, что, в конечном итоге приводит к некоему синтезу πίστις и γνώσις. В это время в стихах Блока мотивы «вечного возвращения», «смыкающихся кругов» (например, стихотворение «На небе зарево. Глухая ночь мертва…») чередуются с мотивами «пути», «восхождения». А учение о метемпсихозе и «анамнесисе» - «припоминании» постепенно перерастает в представление о «воплощении». Как вспоминает С. Соловьев, Блок «стал серьезен и задумчив, в стихах появилась метафизика - «αγραφα δόγματα» (неписанные догматы (греч.)), - эротические мотивы смолкли. Перешел с юридического факультета на филологический, серьезно принялся за Владимира Соловьева, за ”Чтения о богочеловечестве”». Средневековье, во многом питавшее творчество и философию Вл. Соловьева, не могло не отразиться на творчестве молодого Блока и его «Стихах о Прекрасной Даме». И. С. Приходько отмечает: «Ю. Айхенвальд говорил о «готике» сборника… Замечу от себя, что готика – это не только пластические формы определенного художественного стиля, это – преодоление земных тяготений, устремленность ввысь, дерзновенный прорыв в беспредельность («Души готической рассудочная пропасть» - Мандельштам)» (2004: 174). Но готика – это еще и художественное воплощение определенной мировоззренческой системы. И. Н. Голенищев-Кутузов возводит возникновение готики к мистическому учению Св. Бернарда Клервоского. На понятии света строится весь блоковский сборник. Учение Вл. Соловьева, а особенно – его поэзия, бесспорно, сильно повлияли на молодого Блока. Как пишет современный философ, «попытаться найти locus соловьевского «смысла» в смысловом космосе европейской культуры» можно «через сближения и расхождения с основными векторами развития европейской культуры и философии в последние 2,5 тысячелетия — платонизмом, еретическим и нехристианским гностицизмом и христианством»1. Неудивительно, что эти гностические и гностико-христианские представления, наряду с платонизмом и неоплатонизмом, значительно влияли на Блока. Известно, что наиболее тесно гностицизм, христианство и платонизм соприкоснулись в эпоху «зрелого средневековья», породив мощную традицию, вызвавшую к жизни многие тайные учения и повлиявшую, в числе прочих, на Сведенборга, Бёме, Гете, немецких романтиков и самого Владимира Соловьева. Далее в параграфе рассматривается история возникновения и развития "гностического христианства" и анализируется влияние, которое, возможно, оказали на Блока некоторые значимые явления в этом процессе, а также стоявшие за ним личности. К ним относятся тамплиеры и, в первую очередь, их идеолог и "покровитель" Св. Бернард, Джауфре Рюдель и Данте. Об интересе Блока к доктрине тамплиеров и недилетантской осведомленности в ее тонкостях и деталях, глубоком знании истории этого ордена свидетельствует многое. Известно, в частности, что Блок был знаком с книгой Н. Осокина «История альбигойцев до кончины папы Иннокентия III» (Казань, 1869 г.). Читал он и статью А. Н. Веселовског
|
