Великий кризис 5 страница

Хитрые и злобные существа, окружающие его там, пытаются заставить героя отказаться от цели своего путешествия, выдать им завет­ное волшебное слово или забыть свое имя, то есть лишить его всех тех ценностей, ко­торые он приобрел у Отшельника — неда­ром Аркан Луны связан с ним нумерологической суммой. Здесь, на этом этапе пути, опасность велика, как никогда: герой может в один миг потерять все, что добыл с таким трудом. При­мер этого приводит персидский поэт Низами, с необычайной кра­сотой, трагизмом и выразительностью передающий рассказ ин­дийской красавицы (в субботу, в черном шатре Сатурна) о ее так и не состоявшейся любви. Но эта история слишком хороша, чтобы пересказывать ее в прозе, и слишком длинна, чтобы можно было уместить ее в этой книге.

В этом заключается и трагедия Нибелунгов, прекрасной иллюс­трацией к которой могут служить последние карты Старших Арка­нов. Все положенные этапы Зигфрид прошел просто с блеском. Он мужественно спустился в ад, где дракон Фафнир (Диавол) стерег золото Рейна, сразился с ним и победил (Башня). Купание в драко­ньей крови сделало Зигфрида неуязвимым, а когда он съел кусо­чек сердца дракона, у него открылись глаза и уши. Он стал пони­мать язык птиц и увидел Брунгильду, свою аниму, поклявшись освободить ее из огненного замка и взять в жены (Звезда). Однако потом Зигфрида угораздило выпить напиток забвения, который ему подали во дворце короля Гунтера (Луна), и он забыл о своей пре­красной валькирии и женился на Кримгильде. Это предательство по отношению к своей аниме сделало его гибель неизбежной.

Если перенести эти образы на нашу повседневную жизнь, ста­нет ясно, что встреча с бессознательным не безопасна и требует сильного, высокоразвитого сознания, которое не позволит бессоз­нательному поглотить себя. Опасность того, что нисхождение в Подземное царство обернется бегством от мира, достаточно вели­ка, потому что поток бессознательных образов, гораздо более яр­ких, чем реальность, и часто действительно прекрасных, может очень быстро заставить человека предпочесть ее реальности. Об опасности быть увлеченным и унесенным силами бессознательного предупреждал еще Гомер, говоря о двух вратах страны сновидений. Одни врата сделаны из рогов животных, другие из слоновой кос­ти; из первых выходят вещие, из вто­рых — зловещие сны.

Эта двоякость воз­можного выбора была одной из причин, по­чему древние тайные школы принимали к себе не всех, предъявляя к соискателям очень высокие требова­ния в плане зрелости их сознания. В отличие от них современные эзотерические школы принимают практически всех без разбора, отчего многие вещи так и остаются для слушателей размытыми и непонятными, а подлинное эзотерическое знание уступает место ярким, но бессодержательным фокусам. Оно, это знание, живет во тьме бессознательного, и только там оно может развиваться по-настоящему. Тот, кто делает выбор в пользу приемов как можно менее сложных и хлопотных, предпочитая считать тайным зна­нием именно их, особенно когда в его жизни снова все наладилось и беспокоиться, казалось бы, не о чем, пусть задаст себе вопрос: не есть ли это то самое бегство от мира, которое рано или поздно заведет его в дремучий лес, найти обратный путь из которого очень трудно.

Нечто подобное происходит, в частности, в современных груп­пах духовного обновления, очищения, самопознания или как там еще. Участие в них, конечно, помогает некоторым людям решить свои проблемы, однако со временем в них образуется некий «не­растворимый осадок» из лиц, кочующих из группы в группу. Это люди, которым очень не хочется возвращаться в свою прежнюю реальность, такую враждебную к ним когда-то. И они, в счастли­вом неведении или сознательно подменяя один мир другим, дела­ют все, чтобы задержаться в очередном уютном гнезде единомыш­ленников как можно дольше. Эту-то возможность и предоставля­ет им группа. И они усаживаются на скалы забвения, блуждают в лабиринте Подземного царства и забывают свое имя. Они забыли, чего хотели когда-то, зачем вообще вступили в группу, хотя вступали они в нее именно затем, чтобы с ее помощью научиться лучше уживаться с окру­жающей действительностью. Вот почему К.-Г. Юнг предупреждает: «Если психология у нас сегодня вынуждена подчеркивать значение бессознательного, это не значит, что со­знательное объявляется маловажным. Цель только в том, чтобы урав­новесить одностороннее и преувеличенно-по­чтительное отношение к последнему за счет хотя бы некоторой релятивизации. Однако эта релятивиза­ция, в свою очередь, не должна заходить настоль­ко далеко, чтобы покло­нение архетипическим ис­тинам погребло под собой обычное человеческое «Я». Наше «Я», если мы все-таки считаем, что оно существует, живет в оп­ределенном времени и пространстве, и в любом случае должно подчи­няться их законам».

На карте Луны в Таро изображен рак, выполза­ющий из воды. Его мож­но истолковать как на­мек на то, что здесь мы достигли тропика Рака, если считать карту Отшельника, связан­ную с образом Сатурна, тропиком Козерога. В обоих этих пунктах Солнце, этот небесный прообраз всех героев, ежегодно меняет на­правление своего движения на противоположное. То же можно отнести и к нашему герою, последовательно проходящему через оба поворотных пункта. Пройдя в свое время Аркан Отшельника (девятый), герой начал свое путешествие по царству Ночи, по двузначным картам, теперь же он, пройдя Аркан Луны (восемнадцатый), поднимается из глу­бин и возвращается к свету. И тут, и там он, проходит через врата, стражем же врат со времен глубокой древности считается Са­турн, астрологически соответствующий обе­им этим картам.

Карту Луны часто ин­терпретируют непра­вильно, потому что в наши дни с Луной обычно связывают какие-нибудь романтические образы. На самом деле она олицетво­ряет тьму, ночь и проник­новение в тайные глуби­ны души. Луна заслоняет Солнце, и свет его мерк­нет (= солнечное затме­ние) – это природное явле­ние считалось в старину недобрым предзнаменова­нием и вызывало у людей ощущение страха и беспо­мощности. Такая интерпретация может показаться необыч­ной, однако она подтверждается не только симво­ликой карты, но и ее номером. Число 18 символи­зирует затмения, поскольку пос­ледовательность солнечных и лунных затмений, так называемый цикл саро­са, повторяется каждые восемнадцать лет.

На рисунке изображен брод, место всегда опасное, хотя и да­ющее шанс перейти через реку, и узкая тропа, веду­щая к двум серым баш­ням, которые мы уже ви­дели на карте Смерти. Это — предвестники Небесно­го Иерусалима, символ наивысшего блага, кото­рого мы можем достичь.

Однако путь к нему труден и опасен. Его охраняют собака и волк. Если пес, как то было и на карте Шута, символизирует безопасные, помо­гающие нам инстинкты, то волк означает инстин­кты опасные и угрожающие. Он соответствует Церберу, стражу ада в греческой мифологии, задача которого не выпускать никого из подземного царства. И, хотя наша цель, Небесный Иерусалим, обитель спасения, уже близка, чтобы достичь ее, необходимо пройти еще одну трансфор­мацию: «...потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их» (Мф. 7:14). В средневековой мис­тике образом этого этапа пути часто служил узкий мост, через который должна была пройти душа, чтобы достичь жизни вечной. В сказках это, обычно бывает лезвие меча, на котором должен удержаться герой, чтобы перейти через пропасть, или какой-то иной последний и самый опасный этап пути.

В Путешествии героя это — опасность под­даться темному аспек­ту анимы, давая воз­можность своему внутреннему проводнику завести себя в безвыходный лабиринт. Именно потому, что при­рода бессознательного из­начально биполярна и ам­бивалентна, проводник душ тоже часто ведет себя парадоксально. В легенде о Парсифале анима проявля­ет себя то со светлой, то с темной стороны, являясь ему, например, в образе доброй Звездной феи или ее темной антагонистки, Предвестницы беды («1а pucelle de malaire»). Они соответствуют картам Звезды и Луны. Главное здесь, на данном этапе становления личности, это понять, что проводник душ для нас — не цель, которой нужно достичь, а всего лишь средство, чтобы достичь цели, как Беатриче для Данте, привед­шая поэта на вершину горы Очищения, чтобы он мог, наконец, узреть Высшее.

Следуя светлой стороне своей анимы, Звездной фее, герой все равно будет регулярно сталкиваться с ее темной сторо­ной, которую здесь олицетворяет Луна, заслоня­ющая солнце. Лишь поняв, что Солнце, этот символ самости и конечная цель путешествия, скрывается именно там, за этой тьмой, герой сумеет найти выход из лабиринта или колдовского дремучего леса. В своем ком­ментарии к легенде о Парсифале Эмма Юнг пишет: «Анима и в самом деле ведет себя самым парадоксальным образом или делится на две противопо­ложные фигуры, между которыми сознание и будет метаться до тех пор, пока чело­веческое «Я» не осознает стоящую перед ним задачу индивидуации. Лишь когда человек догадается, что за анимой-то и прячется его самость [т.е. Солнце, как символ самости, прячется за Луной, этой темной стороной анимы — прим. авт.], он обретет под нога­ми ту самую почву, которая и поможет ему избавиться от этих метаний; пока же анима для него остается неотличимой от само­сти, ему не избежать этой двойной игры, ибо самость будет то ввергать его в сложные ситуации, то выручать из них, то просве­щать, то запутывать окончательно, и будет поступать так до тех пор, пока он не найдет самого себя и свое место по ту сторону этой игры в парадоксы».

Страх и страж — слова если не однокоренные, то, во всяком случае, созвучные. В астрологии оба эти понятия связывают с плане­той Сатурн, стражем врат или порога. Но Сатурн — это еще и муд­рый старец, знакомый helm по карте Отшельника (IX). Карта же Луны (XVIII), нумерологически связанная с Отшельником, и есть врата, охраняемые Сатурном. Она же — порог страха, к которому мы приближаемся всякий раз, когда нам предстоит взяться за новое дело или вступить на неведомую почву. Вступая в мир Отшельника, мы тоже испытывали подобный страх. Многим делается страшно, когда они вдруг оказываются совершенно одни, в полной тишине, в незнакомом месте. Ночью этот страх даже без всяких видимых при­чин может превратиться в панику. Если взглянуть на него с точки зрения психологии, то это — страх перед бессознательным, пытаю­щимся прорваться через порог сознания, и уж тогда-то нам с ним точно не совладать, как нам кажется. Это страх перед глу­бинами нашей собственной личности, которых мы избе­гаем ровно в той же мере, в какой избегаем тишины и одиночества.

К.-Г. Юнг однажды сравнил современного человека с домовладельцем, слышащим ночью непонятный шум в своем подвале — и поднимающимся на чердак, чтобы зажечь там свет и убедить­ся, что в доме все в по­рядке. «Подняться на чердак», то есть обра­титься к сознанию, чтобы быстренько затушевать все про­блемы, очень легко. Спуститься же в под­вал, в это темное по­мещение, пахнущее сыростью и гнилью, гораздо труднее, по­тому что там мы столкнемся с наши­ми темными сторо­нами. Поэтому в по­вседневной жизни мы обычно избегаем делать это, предпо­читая направлять свою жизненную энергию на внешние объекты. Однако когда мы остаемся одни, да еще в тишине, этой энергии ничего не остается, как течь в бессознательное, вновь и вновь оживляя те самые проблемы, с которыми мы, казалось бы, так ловко расправились.

В мифах многих народов, а также в индийских Упанишадах Луна считается вратами небес. Значит, и наша цель лежит за вра­тами Сатурна, и самые высшие наши благо и счастье находятся за порогом страха. Поэтому во всех религиях имеются сатурнические ритуалы — пост, молчание, затворничество, — при­званные помочь человеку преодолеть этот порог. Отсюда карту Луны, хоть она и олицетворя­ет тьму и страхи, не следует рассматривать как «плохую» или как совет всего лишь не делать чего-то. Об опасности метаний и блуж­даний, вызываемых Черной луной, то есть страхами, предупреждал еще царь Давид: «Нечестивые натянули лук, стрелу свою приложи­ли к тетиве, чтобы во тьме стрелять в пра­вых сердцем» (Пс. 10:2). И все же нам нужно понять суть сво­их страхов и тот совет, который они нам дают. Считается, правда, что страх — плохой совет­чик, однако он часто оказывается прекрас­ным указчиком пути к новому росту. И наша задача здесь — не от­чаиваться, не позво­лять тьме запутать нас в ее лабиринтах, а по­виноваться внутренне­му зову и довериться с благодарностью своему страху, чтобы он пере­вел нас через порог. В «страхообразующих» ситуациях психологи советуют человеку дать выход своему бессознательному, напри­мер, проговорив его. Это, кстати, может быть одной из причин, почему люди одинокие часто беседуют сами с собой.

Вспомните историю Одиссея, у которого тоже были проблемы с возвращением домой. Дважды он даже почти достиг родного ост­рова Итаки, однако оба раза кто-нибудь из его спутников (непроработанные части его собственной личности?) допускал роко­вую ошибку, и их корабль относило ветром или течени­ем далеко в море. Все начальные этапы своего путешествия Одиссей прошел с блеском, лишь, Повешенный несколько раз возвращал его к себе, заставляя вновь и вновь отправляться в путешествие по Морю Ночи. И, если бы не Афина, его анима, представавшая пе­ред ним также в облике Цирцеи, Калипсо, Левкофеи или Навзикаи, чья помощь и советы были действительно неоценимы, он бы никогда не добрался до дома. Без Цирцеи он не сумел бы ни про­тивостоять манящему пению сирен, ни пройти роковой пролив между Сциллой и Харибдой. И, конечно, если бы его покрови­тельница Афина вовремя не замолвливала о нем словечко перед другими богинями и богами, он бы просто погиб.

Постоянную связь со своим проводником Ариадной поддержи­вал и Тесей, когда отправился в Лабиринт сражаться с Минотав­ром. Это она дала ему знаменитую нить, другой конец которой держала в своих руках. Без этой связующей нити герой заблудился бы в Лабиринте, этом олицетворении Подземного царства. Если бы он не сумел найти обратный путь, то, разумеется, погиб бы. Впрочем, этот миф можно интерпретировать как с мужской, так и с женской точки зрения. Тесей не погиб, потому что все время был связан с Ариадной, своей анимой. Ариадну тоже ничто не спасло бы, если бы у нее не было этой нити, связывающей ее с Тесеем.

Как много значит возможность довериться кому-то, особенно когда речь идет о Подземном царстве, в которое легко войти, но трудно выйти! В этом убедился и Данте, встреченный уже у входа в ад словами Миноса, подземного судьи: «Зачем ты здесь, и кто с тобою рядом? Не обольщайся, что легко войти!»

Тот же сюжет встречается уже в самом древнейшем из сохра­нившихся преданий о воскресении. Это величественный эпос древ­них шумеров о нисхождении царицы Неба Инанны в Подземное царство. В нем рассказывается, как Инанна, богиня Великого Верха, покидает свой небесный трон, чтобы навестить свою тем­ную сестру Эрешкигаль, богиню Великого Низа. Однако прежде, чем постучаться во врата Подземного царства, она принимает меры предосторож­ности. Она договаривается со своим мудрым визирем Ниншубуром, что тому надо будет сделать, если она не вернется через три дня, как намеревалась. Так оно все и случилось, и она действительно навеки пропала бы в «Стране, откуда нет возврата», если бы верный Ниншубур не выполнил свое обещание. Та­ким образом, и в этом древнейшем мифе о воскресении «возвра­щение» удается героине только потому, что она сумела догово­риться со своим анимусом, в данном случае визирем.

Под проводником душ следует понимать и ту силу, которая поддерживает необходимое и достаточное равновесие между про­тивоположными полюсами — мужским и женским началом, ак­тивностью и пассивностью, смелостью и терпением, эйфорией и депрессией, но, прежде всего — мерой верной и мерой неверной. Путешествие по Морю Ночи, погружение в глубины бессознатель­ного приводит героя к необыкновенному расширению сознания. Опасность потерять все из-за неверного хода алчного Эго, измены или мании величия, конечно, велика. Пример тому дает «Сказка о рыбаке и рыбке». Рыбак выпускает пойманную золотую рыбку обратно в море, и та в благодарность за это выполняет его жела­ние, доставив старику новое корыто взамен разбитого. Но у ста­рика есть еще старуха, и вот ее-то алчность и возрастает от раза к разу, пока не переходит в манию величия: она пожелала стать «владычицей морскою». На этом терпение рыбки иссякает, и она исчезает вместе со всеми своими прежними дарами, оставив ста­руху опять с разбитым корытом. Рыбка в этой истории символи­зирует самость. Старик — это Эго, слишком слабое, чтобы проти­востоять негативному аспекту своей анимы, то есть бессознатель­ной алчности, требующей удовлетворения все новых безудерж­ных желаний. А поскольку стать владыкой чего-нибудь, а еще лучше бессмертным владыкой, втайне мечтает каждое Эго, то сла­бое Эго может не устоять перед искушением утратить вер­ную меру, и тогда его ждет крах.

Встреча с глубинными образами опасна еще и тем, что Эго может принять трансперсональные наработки за свои личные достижения или отождествить себя с архетипом. Для нашего «Я» встреча с самостью — все­гда настоящее потрясение или, выра­жаясь иначе, всякий раз, когда «Я» испыты­вает такое потрясение, значит, оно встрети­лось с одним из ас­пектов самости.

Главный вопрос при этом — как же поступит это «Я»? Примет со смирением и начнет служить великому Целому — или, раздув­шись от нарциссической гордости, сочтет эту встречу своей заслу­гой, а себя — избранным и просветленным владыкой надо всем и всеми, окончательно пав жертвой комплекса «великого гуру»? К.-Г. Юнг говорил в этой связи о «маннической» личности (от слова «манна» полинезийское обозначение магической энергии) Человечес­кое «Я», писал он, настолько неспособно устоять перед подобны­ми искушениями, что подобную фазу самолюбования проходит в своем развитии почти каждый. Правда, пройдя ее, человеку бы­вает стыдно о ней вспоминать. Вот почему так важно знать о ее существовании заранее, чтобы не слишком на ней задерживаться. Здесь, в конце путешествия по Подземному царству, как раз и выясняется, сумело ли Эго после встречи с силами самости сохра­нить правильное направление. В сказке госпожа Метелица, отпус­кая героиню из своего «подземного царства», решает, вернется ли та домой с мешком золота или с мешком золы. Если первая попавшая туда сестрица просто служила силам самости, добросовестно выпол­няя все поручаемые ей сатурнические задания, то вторую волшеб­ная сила самости интересовала лишь как средство легко и быстро удовлетворить эгоистические желания своего «Я». Этому последне­му варианту соответствует столь широко пропагандируемое ныне «позитивное мышление», поощряющее наше «Я» к самой разбойни­чьей эксплуатации бессознательного. Расплачиваться за такую алч­ность приходится дорого. В конце мы остаемся с мешком золы.

Для нас, людей Запада, опасность разрушить себя в этой погоне за властью или деньгами особенно велика, потому что наша культура уделяла и уделяет слишком мало внимания внутренним ми­рам человека. Не зная, что в них таится, мы тем более подвергаемся опасности, потому что мо­жем невзначай утонуть в любом из этих миров, зачарованные их искушениями и приманками. Мы склонны рассматривать бессознательное лишь с точки зрения целесообразности, то есть возможности использования его в практичес­ких целях. Об этой опаснос­ти предупреждает и Ма­рия фон Франц, когда говорит: «Любая попытка извлечь из бессознательно­го выгоду всегда влечет за собой разрушительные по­следствия, как это проис­ходит и в природе. Зани­маясь одним только ис­пользованием лесов, жи­вотных или полезных ископаемых, мы нарушаем биологическое равновесие, за что неизбежно придется расплачиваться либо уже нам самим, либо следую­щим поколениям».

Так и Бастиан Бальтазар Букс, герой «Беско­нечной истории», под ко­нец настолько увлекся чудесами страны Фантасии, что чуть было не остался в ней навсегда. Потрясенное возможно­стью устроить и исправить все в этом мире так, как ему захочется, его Эго и думать забыло о возвращении. Лишь в самый последний мо­мент, да и то благодаря активному вмешательству своего друга и со­юзника Атреху, герой поворачивает обратно. Вернувшись в наш мир, он встречает книгопродавца Кориандра, у которого в самом начале повести купил ту самую книгу под названием «Бесконечная история», и тот признается, что и сам побывал в стране Фантасии, а потом говорит Бастиану следую­щие знаменательные слова: «Есть люди, которые не могут попасть в страну Фантасию (те, кто застряли на этапе «повешенного»), и есть люди, которые могут туда попасть, но не могут вернуться обратно (то есть «утонули» в мире луны»). Но есть и такие, кто попал туда и вернулся. Так, как ты. На них-то оба эти мира и держатся»

Вот об этом-то и идет речь. Цель путешествия не в том, чтобы сменить один мир на другой. Если мы, скажем, в первой полови­не жизни смотрели на все правым глазом, а потом вдруг убеди­лись, что можем смотреть левым, то было бы глупо теперь навсег­да закрывать правый, чтобы смотреть только левым. Точно так же, как мы смотрим обоими глазами, чтобы зрение было объем­ным, и слушаем обоими ушами, чтобы слух был стереофоническим, мы живем и сознательной, и бессознательной жизнью, со­стоим из мужского и женского начала, из внутреннего и внешне­го человека, объединяя в себе свет и тень. Поэтому и цель путеше­ствия — достичь целостности, жить полной жизнью. Это объеди­нение обеих сторон нашей натуры и есть тема следующей карты. Нумерологически карта Луны (XVIII), как мы помним, связа­на с Отшельником (IX). Если Отшельник означал достижение наи­высшей точки в процессе роста сознания, то Луна символизирует самую глубокую точку нашей внутренней сущности, на­шего бессознательного. Во всем Путешествии ге­роя нет другой такой точки, где риск поте­рять дары Отшельника — знание, свое ис­тинное имя и волшебное слово, — был бы сильнее, чем здесь, в этих лунных глубинах. Но и нигде более, кроме как здесь, человеку открывается шанс переступить порог свое­го страха (Луна) и найти, наконец, путь к себе (От­шельник).

Ключевые слова к карте Луны:

архетип — Ночь, Начало Рассвета;

задача — смена направления, осторожное преодоление порога страха, главное — не заблудиться и не потеряться;

цель — возвращение к свету;

риск — заблудиться в лабиринте, потерять цель, поддаться страху;

жизнеощущение — блуждание, неуверенность, кошмары, страхи, тоска.

 

 

Возвращение к свету или примирение

 

Свершилось! Герой одержал победу. Следуя пути Солнца, он прошел и Не­беса, и Подземное царство, выдержал все испытания и в самом деле вернул­ся домой. Этот миг можно сравнить с утренней зарей. Тьма отступает, и душа поднимается из мрачных глу­бин Ночи, чтобы войти в светлую оби­тель бесстрашия.

Это тот самый момент, когда чудо­вище отпускает проглоченного героя на волю. Кит изрыгает Иону на сушу, ги­гантская змея выплевывает аргонавта Ясона, повинуясь Афине, его аниме.

На этой карте герой выглядит из­рядно помолодевшим. Его фигура, фи­гура ребенка, дышит свежестью, вы­зывая ощущение нового, ясного утра, наступившего после долгой, темной и полной опасностей ночи.

Буквально по словам Библии: «И был ве­чер, и было утро: день первый» (Быт. 1:5), инициация, то есть подлинная трансфор­мация героя началась вечером и заверши­лась с наступлением утра.

То, что герой предстает здесь в облике ребенка, показывает также, что ре­зультатом путешествия ста­ла вновь обретенная простота. Человек, по­знавший действи­тельность во всей ее сложности, в конце пути приходит к неизбеж­ному выводу, что все вели­кие истины просты. Одна­ко принимать за мудрость плоские прописные истины не менее глупо, чем считать каждого шута мудрецом. «Инстинкт человека знает, что любая великая истина проста, — замечает К.Г. Юнг по этому поводу, добав­ляя: — вот почему человек с неразвитым инстинктом готов принимать за нее вся­кие дешевые упрощения и банальности или же, после нескольких разочарований, впадает в другую край­ность, считая, что великая истина обязана быть чрез­вычайно сложной и непостижимой».

В ребенке на карте Солнца перед нами предстает Шут, каким он был в начале всей этой истории. Отправившись в свое путешествие наивным дурачком, он быстро повзрослел, поумнел и многому на­учился. Теперь, в конце пути, он вновь стал смиренным, скромным и действительно зрелым. Теперь это мудрый шут или простодушный чудак из легенды о Парсифале, вернувшийся к своей изна­чальной простоте. Недаром именно он нахо­дит дорогу к замку Грааля, доступ к которо­му открыт лишь тем, кто чист сердцем. Вна­чале, еще глупым подростком, он случайно натыкается на этот замок, но ведет себя там совсем уж по-дурацки, и его выставляют вон. Потом, в конце своего пути, он возвращает­ся туда простодушным чуда­ком — и совершает под­виг Спасения.

Возвращением к изначальной простоте завершается и прекрасная повесть Германа Гессе о путе­шествии его героя, Сиддхартхи. Тот вна­чале тоже надеялся, что ему удастся «вос­парить» и благопо­лучно миновать про­пасти, поджидающие каждого человека на жизненном пути, что­бы без хлопот достичь просветления. Одна­ко и он был вынуж­ден убедиться, что в житейской науке «нет царского пути», и что человеку нуж­но сначала глубоко погрузиться в это жи­тейское море, прежде чем он поймет, что такое свобода и как ее достичь. В конце своего пути Сиддхартха мысленно произносит сло­ва, которые вполне могли бы послужить описанием карты Солнца: «Теперь, думал он, когда все эти эфемернейшие вещи вновь усколь­знули от меня, теперь я вновь стою под солнцем, как некогда стоял маленьким ребенком, ничто не принадлежит мне, я бессилен и не­учен». И немного дальше: «Он скатился вниз и теперь вновь стоял в миру нагой, и невежественный, и с пустотою внутри. Но это его нимало не огор­чало, нет, напротив, он едва сдерживал смех — смех над собой, над этим странным без­рассудным миром».

Чудесное омоложение героя — это и об­ретение нового временного сознания благо­даря омовению в источнике живой воды (карта Звез­ды). Осознание косми­ческих законов по­зволило ему под­няться над чисто хронологическим восприятием времени, он стал независим от вре­мени в лучшем смысле слова. Но ему, в отличие от Гильгамеша, удалось сохранить это ощущение вечности и за порогом Луны. Те­перь он располагает безграничным временем, как то было в дет­стве. Если прежде он воспринимал время количественно, и его ему всегда не хватало, то теперь время для него обрело качество. Теперь он не гонится за ним, надеясь успеть как можно больше, а знает, что один по-настоящему глубоко прочувствованный миг вневремен­ного счастья дороже тысячи «ухваченных за хвост» удовольствий, и что именно моменты такого расширенного сознания и становятся потом самыми яркими воспоминаниями.

Начало и конец пути подобны, но не тождественны друг другу. О том же свидетельствует и мандала, внутренний и внешний кру­ги которой соотносятся друг с другом как потерянный и вновь обретенный рай. Они похожи, но не одинаковы. Между ними лежит путь, долгий и трудный, полный изгибов и поворо­тов, которых никому еще не удалось миновать. Известный немец­кий астролог Оскар Адлер нашел этому прекрасную аллегорию, сравнив жизненный путь человека с африканской рекой Нигер, одной из самых длинных рек на свете, хотя расстояние от ее исто­ка до моря не так уж велико. Но течь напрямик она не может, потому что путь ей преграждают горы. Поэтому ей приходится делать тысячекилометровый крюк, чтобы достичь своей, казалось бы, такой близкой цели.

Нашему разуму, привыкшему всегда и все выпрямлять, эти повороты представляются бессмысленными. Уж он-то, конечно, предпочел бы прямой путь. Вот почему так много людей приходят на консультацию в надежде, что кар­ты Таро, книга Ицзин, гороскоп или хрус­тальный шар помогут им, к примеру, быстро и безошибочно выбрать профессию. Они: даже не думают о том, что оракул может раскрыть перед ними весь богатейший спектр их собственных возможностей, а хотят всего лишь получить, возможно, более краткий и точный ответ, что-то вроде: «Через два года вы будете рабо­тать вязальщицей».

Зачем думать, зачем рассылать ненуж­ные резюме, когда можно потратить это время, допустим, на кругосветное путе­шествие или на изучение разного рода узлов и узоров, чтобы, так сказать, под­готовиться к будущей профессии. Как было бы хорошо, да только есть тут одна неувязочка! Такой профессии, к которой нужно лишь взять да и приступить в такой-то день, нет и быть не может, как не может быть стопроцентно счастливо­го замужества, ожидающего тебя в го­товом виде к определенному сроку. Что­бы достичь этих и любых других целей, нам нужно до них дорасти, а для этого придется пройти через множество оши­бок, сомнений и заблуждений, то есть че­рез те самые повороты, которые кажут­ся такими утомительными и ненужны­ми. «Подлинный путь к целостности, — пишет К.-Г. Юнг, — состоит, к сожале­нию, из неизбежных блужданий и пово­ротов. Это — longissima via, (дорога, самая длинная из возможных) не прямая, а извилистая линия, соединяющая две противоположности наподобие путевод­ного кадуцея, тропинка, лабиринтообразные изгибы которой нередко бы­вают пугающими

То же самое говорит и Айюла, одна из героинь «Бесконечной истории» Михаэля Энде, мальчику Бастиану: «Ты шел путем желаний, а он никогда не бывает прямым. Ты сделал большой крюк, но это был твой путь. А знаешь, почему? Ты из тех, кто поворачивает обратно только тогда, когда найдет ис­точник живой воды. А его местонахож­дение — самая большая тайна Фантасии. Добраться до него не просто. — И, по­молчав немного, она добавила: — Любой путь, который приведет тебя туда, ока­жется в конечном итоге правильным». В старинном Таро на карте Солнца часто изображали близнецов. Они сим­волизируют примирение поссоривших­ся братьев, мир, заключенный между светом и тенью. Теперь, когда герой про­шел через тот и другую, дав раскрыть­ся своей светлой стороне и освободив из плена темную, они могут помирить­ся друг с другом.