Иустин (Попович), преп. Прогресс в мельнице смерти

Какой-то космический заговор существует против нашей планеты, поскольку нигде во вселенной не умирают, как на земле. Остров смерти, единственный остров смерти, на котором умирают - вот что такое печальная звезда наша. А над ней, вокруг нее и под ней кружат бесчисленные мириады звезд, на которых нет смерти, на которых не умирают. Со всех сторон бездна смерти окружает планету нашу. Где тот путь, который начинается на земле, а не ведет к обрыву смерти? Где то существо, которое может избежать смерти на земле? Все умирают, всё умирает на этом жутком острове смерти. Нет судьбы, печальнее земной, нет трагедии, отчаяннее человеческой.

Зачем же дается жизнь человеку, если он со всех сторон смертью окружен? Силки смерти расставлены повсюду; на стезях человеческих лежит мрак. Как огромный-огромный склизкий паук, смерть сплела густые сети вокруг копотью покрытой звезды нашей и в них ловит людей, как беспомощных мух. Со всех сторон людоедские ужасы оплетают человека, и ему некуда деваться, так как смерть угрожает отовсюду.

Зачем же дается сознание человеку, если оно всюду и во всем натыкается на смерть? Зачем даются ощущения человеку? Разве затем, чтобы он почувствовал, что гроб ему - отец, а черви - братья? "Гробу скажу: ты отец мой, червю: ты мать моя и сестра моя"; (Иов.17:14) [1]. Сознание - горестный и страшный дар человеку; но намного горестнее и страшнее - дар ощущения.

А чувства? Зачем даны чувства человеку? Разве затем, чтобы были щупальцами, с помощью которых на каждом шагу в истории рода человеческого он мог нащупывать смерть? Пошлите мысль свою по этому острову смерти, чтобы вам отыскала смысл существования человека, и вернется к вам она, огорченная и скорбная, вся осыпанная холодным пеплом смерти; пошлите чувства свои, и они к вам вернутся, израненные и побитые в непроходимых ущельях смерти; отпустите одно какое-то чувство свое до конца какого-либо существа в истории, и оно как его конец, как его завершение, несомненно, нащупает смерть.

Одна реальность реальнее всех реальностей в мире - смерть. Об этом нам неумолчно и беспощадно свидетельствуют и сознание человека, и ощущения человека, и чувства человека. На самом деле, последняя и завершающая реальность человеческой жизни на земле есть смерть. Скажите, разве смерть не является последней реальностью и для меня, и для вас? Все мы заражены смертью, все без исключения; бациллы смерти повредили все ткани душ наших, существ наших; каждый из нас носит в себе тысячи смертей.

Планету нашу постоянно опустошает общая хроническая эпидемия смерти; нет медицины, которая может нас спасти от этой эпидемии; нет карантина, где бы люди могли полностью очиститься от микробов смерти. Что есть жизнь человека на земле, как не: постоянное судорожное сопротивление смерти, борьба со смертью и, наконец, поражение от смерти? Ибо мы в медицине, в науке, в философии побеждаем не самое смерть, а ее предтеч - болезни и недуги. Причем побеждаем их частично и на время. Что значат триумфы науки, философии, техники перед ужасным фактом всеобщей смертности всего человеческого? Не что иное, как лепет смятенных и перепуганных детей.

Если есть трагизм в мирах, тогда ее центр - человек. Быть человеком трагично, несравнимо трагичнее, чем быть комаром или улиткой, птицей или змеей, ягненком или тигром. Сколько бы ни пытался преодолеть трагизм жизни своей, человек не может не осознавать и не ощущать, что остается узником в безвыходной темнице смерти, в темнице, которая не имеет ни дверей, ни окон. Рождаясь на свет, человек с первого момента - кандидат на смерть; и не только это, но от самого рождения он уже осужден на смерть. Утроба, которая нас рождает есть, не что иное, как родная сестра гроба. Выходя из материнской утробы, человек сразу же вступает на путь, ведущий в гроб. Наистрашнейшего и наибольшего врага своего человек приводит с собой на свет; это - смерть. Да, рождаясь на свет, человек рождается смертным. Смерть - первый подарок, которым мать одаривает новорожденного. В каждом человеческом теле находится и скрывается наиболее страшная и наименее излечимая из болезней - смерть. Даже в самом здоровом теле то, что устойчивее здоровья, есть смерть. Каким бы путем ни шел по этому острову смерти человек, в итоге он должен очутиться в могиле. Каждый человек - кусок, который в конце концов проглотит ненасытная смерть - "всеядица смерть" (Так Церковь называет смерть: Седален. Пяток Вайи. Утреня). Что же остается нам, бедным узникам смерти? Единственное: протест горькой усмешки, судорга немощного сердца.

На долгом и страшном пути истории в человеке накопилось смерти столько, что смерть стала единственной категорией, в которой движется и осуществляется вся жизнь человеческая, в которой она возникает, находится, да и преходит. На протяжении истории в человеке сформировалось одно убеждение: если есть что-то необходимое в этом мире, то это смерть. Такое убеждение стало догмой любой исторической эпохи. Жуткая и неотвратимая реальность смерти вынудила человечество сформулировать это убеждение как догму: смерть является необходимостью. Такую неприятную догму передавали в наследство отец сыну, человек человеку, поколение поколению.

Если человек без предрассудков всмотрится в историю этого странного мира, он должен признать, что мир сей - огромная мельница смерти, которая безостановочно смалывает необозримые вереницы людей, от первого человека вплоть до последнего. И меня смалывает, и тебя смалывает, друг мой, и всех нас смалывает, пока в один день или в одну ночь не смелет.

Скажите, может ли человек спокойным быть и без протеста мир сей принять, если он в этой мельнице смерти зажат между двумя жерновами, которые будут его молоть до тех пор, пока совсем не смелют? Может ли муха спокойной быть в паучьей сети или червь в клюве соловья, или соловей в клюве ястреба?

Из-за ужаса человек воспринимает эту жизнь как некое страшное привидение и мрачное заточение. Кажется, кто-то послал нас в заточение мерзкому привидению; послал нас, которые из той же материи, что и само привидение. Достаточно и одного глаза человеку, дабы видеть, что наша планета - арена, вымощенная человеческими черепами. И еще: арена, со всех сторон обнесенная смертью. А вселенная? Не является ли она огромной, герметически закрытой гробницей, которую изнутри люди, словно кроты в отчаянии, непрестанно роют, да никак ее не пророют.

Вся история рода человеческого - не что иное, как оглушительное утверждение смерти. Все ее бури и грозы, затишья и подвиги, все ее творцы и борцы свидетельствуют только об одном: смерть является необходимостью, каждый человек смертен, неустранимо и неизбежно смертен. Это финал каждого человеческого существа, это завещание, которое после себя непременно оставляет каждый обитатель нашей планеты. Такое завещание оставили каждому из нас предки наши. В нем записаны только эти три слова: смерть является необходимостью.

Скажите, может ли человек с таким завещанием быть спокойным и счастливым в этой мельнице смерти? Возможен ли прогресс; логичен ли, оправдан ли, нужен ли прогресс в мире, где смерть - самая неодолимая необходимость? А этот вопрос означает: имеют ли смысл такой мир, такая жизнь, такой человек? Вопрос прогресса - вопрос смысла жизни. Ежели в мельнице смерти возможен смысл жизни возможен и прогресс. Ответ на этот вопрос, между тем, возможен единственно через ответ на вопрос смерти.

Решением проблемы смерти в самой сути решается основная проблема человеческого существования. Опосредованно или непосредственно, все проблемы в конечном итоге сводятся к проблеме смерти. Проведите какую бы ни было проблему до конца, и она неминуемо разовьется в проблему смерти. Отсюда, от решения проблемы смерти зависит решение всех остальных проблем. В силу своей вездесущной реальности роковая догма "смерть является необходимостью" стала девизом человечества.

Все существа окружены смертью; а тогда скажите, возможен ли в таком мире прогресс - прогресс, который бы не завершался смертью? Прогресс, в котором бы человек не был смолот смертью? Это контрольный вопрос для всех богов и для всех людей. Если кто-то решит этот вопрос, тогда он - истинный Бог, и нет других богов, и не нужны они нам. Но решить этот вопрос может лишь тот, кто обеспечит прогресс в таком мире. Обеспечить же прогресс - значит победить смерть. Может ли это совершить наука или философия, или культура, или какая-то религия?

Чтобы беспристрастно прийти к ответу на данный вопрос, необходимо проблему смерти поставить лицом к лицу с наукой, философией, с культурой, с религией. Отвечая на данный вопрос, они тем самым дадут ответ насчет истинной своей значимости, поскольку ответят на вопрос: возможен ли и нужен ли прогресс в этой шумной мельнице смерти, которая землей зовется?

Поставьте проблему смерти прямо перед современной позитивистской наукой. Чтобы решить проблему жизни и смерти, наука мобилизовала все свои силы, но результат всех научных усилий сводится к одному заключению: в мире властвуют законы природы, они необходимы и неизменны; в таком мире и для такого человека "смерть является необходимостью".

Ответ свой на страшную проблему смерти наука заворачивает в таинственное слово "необходимость". Но она таким образом не решает проблемы, а лишь констатирует и утверждает ее. По сути же, ее ответ - осуждение человека и человечества на вечные ужас, страдания, и мучения. Таким ответом наука признает факт, что смерть является необходимостью. Но именно этот факт и есть наибольшее проклятие для рода человеческого. Неодолимый инстинкт сознания вынуждает меня вывести, что же следует из упомянутого догмата науки: если смерть - необходимость, тогда жизнь человеческая не имеет никакого смысла, и настоящий прогресс невозможен; необходимость остается необходимостью; человечество осуждено на перманентный status quo ante, т.е. осуждено на смерть навсегда, поскольку смерть является необходимостью для всех людей.

"Верим, - заявил недавно известный астроном Джеймс Джине, профессор Кембриджского университета, - что вселенная не является постоянной, неизменной структурой. Она живет своей жизнью, движется, как и все мы, по пути, который ведет к смерти. Ибо наука не знает никаких иных изменений кроме изменения, которое состоит в старении, и никакого движения вперед, кроме движения к могиле. В свете наших нынешних знаний, мы вынуждены верить, что вся материальная вселенная - только один из примеров этого, хотя и на огромной шкале" (The stars in their courses. Cambridge, 1931).

Поскольку смерть - природный конец для человека, да и для самой вселенной, то настоящий прогресс в сущности невозможен. Не только невозможен, но и не нужен. Ибо к чему мне прогресс, ежели он состоит в том, чтобы торжественно проводить меня от колыбели до могилы? Это ведь то же самое, что при смертной казни, когда палач намажет меч медом, чтобы тебе слаще было, когда им тебе отрубит голову...

Зачем мне прогресс, зачем мне все бесчисленные муки и страдания, которые я переношу на проклятом пути от колыбели до могилы? Зачем все усилия и труд, и обязанности, и любовь, и доброта, и культура, и цивилизация, когда я умираю весь, без остатка? Все, что называется прогрессом и работой, и обязанностями, и любовью, и добротой, и культурой, и цивилизацией, все эти условные ценности - всё это вампиры, которые мою кровь сосут, сосут, сосут… Будь они прокляты!

Надо быть искренним: если смерть является необходимостью, то эта жизнь - самая издевательская насмешка, самый отвратительный подарок, и что главное - ужас, невыносимый ужас... Необходимость смерти для науки является неустранимой и непобедимой. А это значит: наука не в состоянии ни найти, ни дать смысл жизни. Перед проблемой смерти издыхает и сама наука.

Многие говорят: наука - это сила, наука - это мощь. Но скажите сами: разве сила, которая бессильна перед смертью, на самом деле является силой? Разве мощь, которая немощна перед смертью, на самом деле является мощью? Нет победы, кроме той, которая побеждает смерть; и нет прогресса, кроме той победы; и нет мощи, кроме той мощи; и нет силы, кроме той силы... Говорят: наука человеколюбива. Но каково мне это человеколюбие, когда она оставляет человека в смерти? Когда она беспомощна защитить его от смерти? Человеколюбие - победить смерть. И нет иного.

Поставьте проблему смерти лицом к лицу со всеми старыми и новыми философиями. Коротко говоря, вся логика всех философий сводится к одному принципу: категории человеческого мышления доказывают, что победить смерть невозможно; смерть является логическим следствием физической бренности человеческого существа, а потому смерть - неизбежная необходимость.

Такой ответ вызывает меня на вопрос: как философии могут дать смысл жизни, если они так решают роковую проблему смерти? По сути, философии являют себя не чем иным, как арифметикой пессимизма. Когда человек с края могилы осматривает мир, то никакая философия не может подсластить ему горькую тайну смерти. Представьте: у меня умирает брат, сестра, мать; в каждом атоме моего существа кипит печаль невыразимая. На что я обопрусь? Кто меня утешит? - Философия нема, наука глухонема, чтобы могли меня утешить. Лишь перед страшной реальностью смерти я ощущаю и осознаю, что философия и наука, по сути, не благая весть, а весть горькая. Разве может быть благой вестью та весть, которая не в состоянии смягчить наиядовитейшее страдание и наистрашнейшую печаль духа человеческого - полынно-горькую тайну смерти?

Поставьте проблему смерти прямо перед европейской гуманистической культурой. Многих наивных европейская культура надеждой окрылила. Но слабы эти крылья, чтобы мочь тяжелое человеческое существо поднять над смертью. Смерть их в основании немилосердно обсекает. И человек европейской культуры чувствует себя отчаянно беспомощным перед ужасающим фактом смерти. Культура не делает человека победителем смерти, потому что и сама она - создание смертных людей. На всем в ней лежит печать смертного человека.

Я стою на краю могилы и взвешиваю культуру на весах смерти. И смотри, ничего нет легче ее. Перед смертью она обращается в скорченный нуль. Все ее достижения смерть постепенно разъедает и разрушает до тех пор, пока полностью не разрушит и не унесет в мрачную свою бездну. Разве культура, которая не в состоянии победить смерть, на самом деле представляет силу, ей многими приписываемую? Разве культура, которая не может осмыслить смерть, может быть смыслом жизни? Какая польза человеку от того, что он культурен, культурен в мельнице смерти, которая не сегодня, так завтра смелет и его самого, и его культуру?

Поставьте проблему смерти прямо перед нехристианскими религиями. Все они мучаются над ней; ее решая, они ее или обходят, или отрицают, или перепрыгивают. Наиболее точные из них - брахманизм и буддизм.

Для брахманизма смерть, как и весь видимый мир, - Майя, иллюзорная реальность, небытие, неэкзистенция. Проблема смерти относится к какому-то разряду самозванных реальностей, которые нужно превзойти силой своей воли. Весь видимый мир - это выставка привидений, которые превращаются в нереальные фантомы. - Решая проблему смерти таким образом, брахманизм ее не решает, а отрицает.

А буддизм? Буддизм - совершеннолетие отчаяния. Это не только философия, но и религия пессимизма. Тайна небытия приятнее горькой-прегорькой тайны бытия. Смерть является освобождением от оков этого ужасного чудовища, которое называется миром. За смертью - блаженство нирваны. - Таким образом, буддизм не решает, а перепрыгивает проблему смерти; он не побеждает смерть, а немощно ее проклинает. Подобным образом и остальные религии не представляют ничего, кроме банкротства перед проблемой смерти.

Ценность, истинную ценность любой науки, любой философии, любой религии, любой культуры вы определите, если их рассмотрите в контексте смерти. И посредством науки, и посредством философии, и посредством многочисленных религий человек пытается победить смерть, и никак не может добиться успеха, никак не может найти рычаг, с помощью которого бы поднял и тело свое, и силы свои до бессмертной реальности. Поэтому все они обанкрочиваются на проблеме тела.

Проблема смертности человеческого тела и является пробным камнем, проверкой всех религий, всех философий и всех наук: обанкрочивающиеся на проблеме тела неизбежно обанкрочиваются и на проблеме духа. Тот, кто победит смерть тела, кто даст и обеспечит бессмертность телу - это многожеланный Бог и Спаситель, это смысл жизни и мира, это радость и утешение человека и человечества. А пока пессимизм и отчаянье - удел человека на земле.

Человек одинок, а вокруг него коварно молчит безбрежный океан смерти... Утопающий в смерти, человек вопит вздохами сердца своего, и никто ему не отвечает; никто из людей, никто из богов. Если же что-то пробормочет наука или философия, или культура - все это наркотик, который никак не способен усыпить разбуженные ужасом смерти душу и тело человека. Посмотрите, человеку и человечеству некуда деться из проклятой мельницы смерти. Наша угрюмая планета имеет слишком много центростремительных сил для всего, что смертно. Вся электрическая энергия боли, ужаса, трагичности собирается в один гром - гром смерти, на который нет громоотвода.

Смерть - верховное зло, которое синтезирует все виды зла; это верховный ужас, который синтезирует все ужасы; это верховная трагедия, которая синтезирует все виды трагедии. Перед этим верховным злом, перед этим верховным ужасом, перед этой верховной трагедией цепенеет в немощи и отчаянии весь дух человеческий и все человечество... Прогресс? О, любой человеческий прогресс - что это как не прогресс к смерти, прогресс к могиле? Любой прогресс в мельнице смерти завершается смертью...

Вся бурная и шумная история человечества свидетельствует и утверждает одно: человеку невозможно победить смерть. Но, ежели это последнее и окончательное заключение, чего ради тогда жить? Чего ради создавать историю, участвовать в ней, метаться по ней? Не является ли история рода человеческого, которая есть не что иное, как безжалостная, тиранская диктатура смерти, насмешкой над всяческим прогрессом? Не будем себя обманывать: смерть - это триумф тирании и трагизма и, увы, пир иронии и комизма... Горемычным и комичным существом оказывается человек, когда ему суждено жить в мельнице смерти, наблюдая, как она немилосердно смалывает человека за человеком, поколение за поколением, и ощущать, как и его постепенно смалывает, пока совсем не смелет...

* * *

Несчастному и осмеянному существу, которое называется человеком, невозможно победить смерть, невозможно вовек. Но что невозможно человеку, оказалось возможным Богочеловеку. Да, Богочеловек победил смерть. Чем? - Воскресением Своим. И этой победой решил проклятую проблему смерти; решил ее не теоретически, не абстрактно, не априорно, а событием, фактом, историческим фактом Воскресения Своего из мертвых.

Да, историческим фактом. Ибо нет события, не только в Евангелии, но и в истории рода человеческого, которое было бы так сильно, так непоколебимо, так непорочно засвидетельствовано, как Воскресение Христово. Без сомнения, Христианство, во всей своей исторической реальности, силе и всесильности, основывается на факте Воскресения Христова, а это значит - на вечно живой личности Богочеловека Христа. Вся многовековая, и непрерывно чудотворная, история Христианства свидетельствует об этом. Ибо, если есть событие, к которому могут быть сведены все события из жизни Господа Христа и Апостолов, и вообще всего Христианства, то это событие - Воскресение Христово. Равно также, если существует истина, к которой могут быть сведены все евангельские истины, то эта истина - Воскресение Христово. И еще: если имеется реальность, к которой могут быть сведены все новозаветные реальности, то эта реальность - Воскресение Христово. И наконец: если есть евангельское чудо, к которому могут быть сведены все новозаветные чудеса, то это чудо - Воскресение Христово. Ибо только в свете воскресения Христова становятся полностью ясными и лик, и деяния Его. Только в Воскресении Христовом получают свое полное объяснение все чудеса Христовы, все истины Его, все слова Его, все события евангельские. Потому что истины Богочеловека истинны через истинность Его воскресения, и чудеса Его реальны через реальность Его Воскресения.

Кроме того, без Воскресения Богочеловека невозможно объяснить ни апостольство Апостолов, ни мученичество Мучеников, ни исповедничество Исповедников, ни святительство Святителей, ни подвижничество Подвижников, ни чудотворство Чудотворцев, ни веру верующих, ни любовь любящих, ни надежду надеющихся, ни молитву молитвенников, ни кротость кротких, ни милость милостивых, ни какой бы то ни было христианский подвиг вообще. Если бы Господь Иисус Христос не воскрес и как воскресший не исполнил учеников Своих всежизненной силой и чудотворной мудростью, кто бы их, боязливцев и беглецов, собрал и дал им смелость, силу и мудрость, чтобы они так неустрашимо, сильно и мудро проповедовали и исповедовали воскресшего Господа, и так радостно шли на смерть за Него? А если бы воскресший Спаситель не исполнил их божественной силой и мудростью, как бы зажгли мир неугасимым пожаром новозаветной веры они, люди простые, некнижники, неученые, бедные? Если бы вера христианская не была верой Воскресшего и потому вечно живого и животворящего Господа Христа, кто бы Мучеников воодушевил на подвиг мученичества и Святителей на подвиг святительства, и Подвижников на подвиг подвижничества, и Бессребренников на подвиг бессребренничества, и Постников на подвиг постничества, и какого бы то ни было Христианина на какой бы то ни было евангельский подвиг? Одним словом: если бы не было Воскресения Христова, Христианства бы не было; Христос был бы первым и последним Христианином, который жизнь окончил, умер на кресте, а с Ним бы закончились, умерли дела Его и учение Его. Потому Воскресение Христово есть альфа и омега Христианства во всей его богочеловеческой высоте, глубине и широте.

Если бы Христос не воскрес действительно, кто бы умный мог уверовать в Него как в Бога и Господа? И разве бы Апостолы смели Его проповедовать как Бога, если бы Он не воскрес действительно? Какая ревностность, спрашивает святой Иоанн Златоуст, побуждала Апостолов проповедовать умершего? Какую награду ждали они от умершего, какую почесть? Да они бежали и от Него живого, когда Он был схвачен; так после смерти разве могли идти так смело за Него, если бы Он не воскрес? Как это понять? А что они не хотели и не могли выдумать Воскресение, видно из следующего. Многократно Спаситель говорил им о воскресении, даже постоянно повторял, что, как и враги даже сказали, восстанет после трех дней (Мф.27:63). Потому, если бы Он не воскрес, они бы, как обманутые и гонимые всем народом, изгоняемые из домов и городов, очевидно, должны были отступить от Него; и они, как обманутые Им и из-за Него подвергавшиеся страшным бедам, не пожелали бы распространять такие вести о Нем. А что они не могли выдумать Воскресение, если бы оно не совершилось действительно, то об этом и говорить не стоит. В самом деле, на что они при этом могли надеяться? На силу своих слов? - Так ведь они были весьма неученые люди. На богатство? - Так ведь они не имели ни посоха, ни обуви. На знатность происхождения? - Так ведь они были бедны и рождены бедняками. На знаменитость своих родных краев? - Так ведь они приходили из неизвестных селений. На свою многочисленность? - Так ведь их было всего одиннадцать, к тому же рассеянных. На обещания Учителя? Но на какие? Если бы Он не воскрес, тогда бы и остальные обещания Его не были для них достойны веры. И как бы они могли укротить народный гнев? Если верховный из них (Петр) не вынес слов женщины служанки, а все остальные, увидев Его связанным, разбежались, как бы тогда они надумались идти по всем краям страны, чтобы распространять там выдуманную проповедь о воскресении? Если один из них не устоял перед угрозой женщины, а другой не вынесли всего лишь взгляда на узы, как тогда они смогли устоять перед царями, властителями и народами, там, где мечи, раскаленные котлы, печи, бесчисленные виды ежедневных смертей, не будь они укрепляемы силой и всемогуществом Воскресшего? Сотворены были многочисленные великие чудеса - и иудеи не устыдились ни одного из них, а распяли Того, кто сотворил их; так простым словам учеников о воскресении - разве могли бы поверить? Нет, нет! Все это содеяно силой Воскресшего.

Воскресение Христово - переворот, первый радикальный переворот и революция в истории человечества. Оно поделило историю на две части; в первой части царил девиз: "смерть является необходимостью"; в другой части начинает царить девиз: "воскресение является необходимостью, бессмертие является необходимостью". Воскресение Христово есть мельница истории человечества: до Него истинный прогресс был невозможен, с Него он стал возможен.

Из факта Воскресения Христова родилась философия воскресения, которая неоспоримо показывает и доказывает, что необходимость - это не смерть, а бессмертие, не победа смерти, а победа над смертью. В этом, единственно в этом, факте и в жизни, построенной на этом факте, Воскресения Христова, возможен истинный прогресс.

Практическое убеждение и философская догма "смерть является необходимостью" - вершина и совершеннолетие пессимизма. Эта догма имеет свои постулаты в принципах: грех - необходимость, зло - необходимость. Но и философия воскресения имеет свои постулаты; вот они: безгрешность - необходимость, добро - необходимость. Поскольку Воскресение Богочеловека Христа - это факт, событие, то нет ни одной богочеловеческой добродетели и особенности, которая бы не могла стать фактом, событием, переживанием.

Факт Воскресения Христова не ограничивается ни временем, ни пространством; он с любой стороны беспределен и бесконечен, как и сама личность Богочеловека Христа. Воскресение Христово, хотя оно является полностью личным актом Богочеловека, тем не менее имеет значение и силу всечеловеческие и всекосмические, потому что Богочеловек, как второй Адам, - родоначальник нового человечества, и все, что касается Его человеческой природы, одновременно касается и всего рода человеческого, чьим представителем Он является. Потому Воскресение Христово есть факт и событие всечеловеческого и вселенского значения и масштаба. Этот факт, это событие разветвляется в многомиллионные жизни Христиан, потому что Христиане верой в Воскресшего Господа Христа стали Его сотелесниками, то есть членами Богочеловеческого тела Его - Церкви. Церковь же есть не что иное, как непрерывное и бесконечное продолжение одного события, одного факта - Воскресения Христова. Это новый организм, новая реальность - бескрайняя, бесконечная, бессмертная. Здесь нет границ ни временных, ни пространственных. Факт Воскресения Христова является основанием Церкви, основанием Христианства и каждого Христианина. Если человек строит не на нем, то строит на сыпучем песке, ибо все основания, кроме Него, являются не чем иным, как сыпучим песком.

Воскресением своим Господь Христос разорвал порочный круг смерти: совершил переход из смерти в бессмертие, из времени в вечность. В Его Личности совершил этот переход и человек, но не как человек, а как Богочеловек. Потому Воскресение является основным фактом: из него выводится и к нему сводится вся Христианская прагматика. От человека требуется одно: чтобы усвоил этот факт, чтобы пережил это переживание, чтобы воскресил себя из могилы всего того, что смертно, соединяя верой душу свою с Воскресшим Богочеловеком.

Воскресением Своим Господь Иисус осмыслил тело, осмыслил материю, осмыслил дух. Ибо Воскресением Его впервые окончательно и славно решена страшная проблема смерти, проблема тела и смерти. Она решена следующим образом: тело человеческое создано для бессмертной и богочеловеческой вечности, а с телом и вся материя, потому что вся тварь представлена в теле человеческом. Воскресением своим Богочеловек дал телу человеческому вечный смысл и вечную ценность.

До Воскресения Спасителя материя была обесценена и недооценена, поскольку она была смертна. Воскресением Своим Господь Иисус первый настоящей ценой, вечной ценой оценил тело и показал, что и оно для Бога, что и оно достойно вечно сидеть одесную Бога Отца. До Воскресения Христова в человеке было если не реальное бессмертие, то, несомненно, символ бессмертия, который выражался в стремлении к бессмертию. Ощущение бессмертия было в человеке заскорузлым и парализованным; Воскресением своим Господь его в человеке омолодил и освежил, и таким образом Господь сделал человека способным обрести и обеспечить себе бессмертие и жизнь вечную.

Христова победа над смертью своим Воскресением обеспечила безграничный прогресс человека и человечества к божественному совершенству. По сути: истинный прогресс состоит в победе над смертью, в обессмертивании и души, и тела, в спасении от смерти, а иными словами, в спасении от греха и зла, единственных творцов смерти. Дайте мне безгрешного человека, и вы мне дадите творца и вождя прогресса. Но если смерть является завершением человека и человечества, тогда все устремления человека к прогрессу - самое проклятое и самое издевательское свойство, кем-то вложенное в человека, чтобы над ним как можно более жестоко насмеяться. В таком случае всего лучше и последовательнее - замереть в отчаянной инерции и совершить самоубийство, поскольку жизнь была бы невыносимой тиранией и нестерпимой насмешкой.

Многие не признают Воскресения и говорят о прогрессе. Однако все эти прогрессы, будь то научные или философские, или художественные, или культурные - не что иное как концентрические круги, вписанные в круг смерти. Прогресс, который изменяет человеку и оставляет его в смерти, - это не прогресс, а фальсификат прогресса. Если прогресс не в состоянии осмыслить смерть и жизнь, обессмертить человека и человечество, тогда это не прогресс, а замаскированный регресс. Таковы все лжепрогрессы, кроме прогресса, основанного на Воскресшем Господе Иисусе.

Ежели смерть не побеждена, а бессмертие не обеспечено Воскресением, тогда нет прогресса в этой страшной мельнице смерти, тогда все люди без исключения - рабы смерти, лакеи смерти, мелево смерти. Ежели так, тогда зачем жить, мельники мельницы смерти? Разве затем, чтобы мельница смерти в конце концов смолола меня всего, без остатка?... Да, все прогрессы, которые основаны не на бессмертии человеческой личности, представляют собой волшебные сказки и выдумки, которыми несчастный человек грезит в отвратительных объятиях дракона смерти.

Слово "прогресс" в буквальном смысле означает любое движение вперед. Посредством всевозможной деятельности своей - религиозной, философской, научной, технической, экономической - род человеческий очевидно движется вперед, идет вперед к чему? Нет сомнения, к смерти, как последней реальности. Рожденные в мельнице смерти и выросшие в ней люди, все люди, со всеми своими прогрессами оказываются в конце концов смолотыми смертью. Всмотритесь в тайну человеческих прогрессов, и если ваш разум не усыплен морфием наивного идолопоклонства, вещепоклонства, вы должны будете прийти к убеждению, что человечество посредством всех своих прогрессов поспешает к одному, прогрессирует к одному - к смерти. За всеми нашими прогрессами стоит смерть. А когда прогресс завершается смертью, не смешно ли называть его прогрессом? Умнее называть его регрессом, роковым регрессом, поскольку он все уводит в небытие, в несуществование, в ничтожество.

Если мы не желаем намеренно запутывать ту малость сознания, что имеем в душах как человеческие существа, и ту малость чувствования, что имеем в сердцах, то обязаны осознать и почувствовать, что нет истинного прогресса без победы над смертью, без обеспечения бессмертия и вечной жизни для человеческой личности. Иными словами, у человека и человечества нет прогресса без Богочеловека Христа, единого победителя смерти. Ибо прогресс - только то, что одолевает смерть и обеспечивает бессмертие человеческой личности; а все, что не обеспечивает бессмертия человеческому существу, есть не что иное, как регресс, фатальный регресс, который человека осуждает на смерть, за которой нет воскресения.

Поскольку Богочеловек - единственный победитель смерти, то он - и единственный основатель и творец истинного прогресса, прогресса богочеловеческого; а человек и все, что есть человеческое, слишком человеческое - это, по сути, регресс. Дилемма очень проста: человек или Богочеловек, смерть или бессмертие?.. Друг мой, если ты хотя бы один раз серьезно задавал себе вопрос, в чем смысл твоей жизни, которая так безостановочно и неудержимо спешит к могиле, прогрессирует к смерти, - ты только в Воскресшем Иисусе Христе мог найти настоящий ответ на свой вопрос. Если же ты свою личную проблему распространил на все человечество и в бессонные ночи и в бурные дни серьезно спрашивал себя, в чем смысл существования рода человеческого и что такое на самом деле прогресс человеческий, - ты из всех фактов мог вывести заключение: прогресс - это все, что ведет ко Христу и Воскресению, ибо это обеспечивает бессмертие и человеку, и человечеству; а регресс - все, что отвращает от Христа и Воскресения, ибо это толкает в смерть, в небытие и человека, и человечество.

Христоустремленность - это жизненная, животворная сила прогресса, ибо с ней одолевается смерть и смертность, то есть грех и зло, а обеспечивается бессмертие и жизнь вечная. Единственный настоящий смысл существования человека в этой мельнице смерти - личное бессмертие каждого человеческого существа. Без этого зачем мне прогресс и усовершенствование? Зачем мне добро и зло, истина и любовь, зачем мне небо и земля? Зачем мне Бог и мир?

Почувствовать себя бессмертным еще при жизни в теле - это блаженство, которое не может быть найдено и обеспечено ничем и никем, кроме Господа Иисуса. Развивать ощущение бессмертия и превращать его в сознание бессмертия - это дело человека Христова в этой жизни. Мне представляется, что Евангелие Спасителя есть не что иное, как практическое руководство, каким образом человек может себя смертного претворить в бессмертного. Если человек уверует в Господа Христа всеем сердцем и решительно, он как бы перебросит мост с этого острова смерти на тот небесный берег, где бессмертие начинается, чтобы затем "утонуть" в благую вечность.

Проявляя на практике евангельские добродетели, человек одолевает все то, что в нем смертно; и насколько по-евангельски он живет, настолько сильнее вытесняет из себя смерть и смертность и врастает в бессмертие и жизнь вечную. Чувствовать Господа Иисуса в себе есть то же самое, что и чувствовать себя бессмертным. Ибо чувствование бессмертия вытекает из чувствования Бога, поскольку Бог является источником бессмертия и жизни вечной.

"Что такое бессмертие? - спрашивает великий христианский философ Исаак Сирин и отвечает: - Бессмертие - это чувствование Бога". Чувствовать Бога - значит чувствовать себя бессмертным. Бог и бессмертие души - это два соотнесенных понятия, поскольку это два соотнесенных факта. Одно невозможно без другого. Чувствовать Бога в себе постоянно, в каждой мысли, в каждом чувстве, в каждом поступке - это и есть бессмертие. Обрести такое чувствование Бога и означает обеспечить себе бессмертие и жизнь вечную. Посему лишь из веры в Бога, из чувствования Бога вытекает и ощущение личного бессмертия человека. Богочеловеческий прогресс состоит в том, что он в людях развивает и совершенствует такое чувствование личного бессмертия, ибо до максимума развивает в них чувствование Бога.

Человек Христовой веры живет чувствованием и сознанием, что каждый человек является бессмертным и вечным существом, потому он не может быть объектом ничьей эксплуатации и тирании. Чувствование бессмертия приходит от чувствования Бога, а чувствование Бога не терпит греха, а изгоняет его из человека, поскольку грех производит смерть. От метафизики безусловно зависит и этика