Посмешище.Двое суток без сна. Время как песок. Жжет ступни на полуденном солнце, а к вечеру, омываемый лаской бесконечных просторов моря, нежит своей прохладой. Но прозрачная вода, сквозная и невинная, как слезы младенца - лишь иллюзия больного разума. Кровавые океаны заполоняют собой все пространство, с ненавистью ярой затапливают сушу, убивают раскаленные саванны, сносят все на своем пути. Горчит их металлическая соль в горле, комком около адамова яблока стоит что-то сродни смятому куску пергамента. Стены заброшенных домов помпезно украшаются багровой живописью. Ординарно и предсказуемо, Себастьян разбил к чертям все руки. Уродливо выпирает мясо, сбитые костяшки уже болят настолько привычно, что боль эту даже не замечаешь. Комкают тонкие пальцы, пятую по счету, пустую сигаретную пачку. Тушится вонючий бычок об застывшую каплю девственного дождя. Если живые мертвецы существуют, Моран возглавил бы их полк. Руки ослабли от постоянных драк, от постоянных бесцельных ударов и боли. Он смотрит, как засохшая кровь рисует пейзажи на костяшках. Узоры немыслимые, абстракция, сумбур. Щиплет, но он терпит. Терпение не железная вещь, он понимает это, и этот факт пугает его больше всего. Ведь он сорвется, и интуиция волка подсказывает, что произойдет это весьма скоро. Он впустил в себя столько боли, что она сковала все его существо изнутри. Обустроилась, осталась на постоянку. Ужасающие лиловые синяки под глазами. Сосуды в глазницах давно лопнули, превращая болотные глаза в кровавое месиво. Ему больно смотреть. Ему больно дышать, прокурены легкие. Сито, через которое сыплются мелкие и острые камни, впивающиеся в сердце. Ему больно жить. Ненависть взошла на постамент всей жизни. Вещает с апломбом оратор злости, кричит так, что не помогают уже ни беруши, ни абсолютная потеря слуха. Ультразвук, проникающий в отдаленные части сознания. Как прожигающий луч света, невероятной силы, выжигает все изнутри, вырываясь мощной лавиной из сопла. Газовое отравление души, радиация, пришла пора полнейшей околесицы мыслей. Невообразимое жертвоприношение, надежда на любовь, надежда на взаимность... Прошлое избито до смерти, в него вонзились тысяча острейших ножей, до рукоятки проникая, уничтожая... Плещет кровь, фонтаном, буйство красного колора. Изуродована, изнасилована надежда, впихнуты силком ее окровавленные конечности в цинковый гроб. Он хочет спросить человечество... Всего один вопрос, прямиком из скромного и закрывшегося стальной стеной сердца. Можно? «Скажите, а так и должно быть? Слабость всего тела. Иссох рудник души, заботливо перекрыты каналы плотным слоем щебня. Теперь прорваться туда не сможет никто. *** Если Себастьян и жалел, что ходил в школу до этого, то сегодня все предыдущие визиты в это священное королевство знаний показались ему самыми лучшими днями в его жизни. Натянут капюшон до упора, стиснуты зубы, грубоватая ткань карманов болезненно царапает разбитые руки. Он зашел в школу с общей толпой, но как только снял куртку и поплелся по коридорам по направлению к аудитории, началось настоящее фарсовое представление. Его не оставил без внимания никто. Свист в спину, подмигивания, пошлые фразы вслед. - Эй, малыш, а мне отсосешь? - Эй, Себастьян... Его ведь так зовут? Детка, что ты делаешь сегодня вечером? - Ууу... Мастер минета! - Хей, сладкий! Попробуй моего бойца в штанах! Он тебе придется по вкусу! - Себби! Сколько стоит час? Хохот, пощелкивания, вульгарные позы, жесты, явно намекающие на то, что Моран дешевка. Надо иметь невероятную выдержку, чтобы стерпеть это. Он ею обладал в достатке. Стоит поблагодарить за это чертовски тяжелую жизнь, существование, непосильной кладью мучающее натуженные плечи. Сжимаются сильнее зубы, до боли сильно.
|
