Как стража во плоти.

Псков стар...Заветный посох

Покоен взаперти.

Там камень стен белесых,

Как стража во плоти.

Затихнет челядь верная

В молебне у икон.

Изыди, слово скверное

Из уст святых времен.

Берестяное кружево,

Берестяная гладь,

Русь - силушка недюжинна -

Устала воевать.

Пусть мурава поднимется,

Взметнется ворон ввысь,

Ведь свадебные яблоки

Давно уж налились.

Псков стар, и зорька видная

Ждет сватовства, не слез.

Дай, лада миловидная

Для омовенья рос.

 

 

Будимир, Краснодарский край

sventobor

7 сентября, 2011

***(В печать; интересный стих)

Иконы в храме вечно плачут,

То наваждений тёмных сон…

А я бы выстроил иначе

Свой храм смеющихся икон!

 

И я бы звал их не иконы,

Я б их ликонами нарёк!

Презревши мрачные законы,

На ликованье их обрёк!

 

***(В печать)

Точно знаю, однажды вернусь

Стародавней Трояньей тропой

В ясный свет, где Небесная Русь,

Что всегда есть во мне и со мной…

 

***(Доработать пунктуацию, тире эти с толку сбивают))

Три солнца в одном мне открылись с утра,

Чудесное света теченье.

Увидел и понял: Трисветлый - УРА! –

Почувствовал сердцем значенье!

 

Заряница (В печать)

Песня из цикла "Ярый Свет мой"

 

***

Прискакал на поле Витязь

На коне своем стремглавом,

Разудалый ветер в космах

Разыгрался удалой,

Рассказал тот Витязь полю

Да его пшеничным травам

О мечте своей заветной

Обручится с девой той,

 

Что по краю поднебесья

Бродит в алом сарафане,

Что на тонкой шее носит

Рода Оберег святой.

Над горами, над долами,

Над полями и лесами -

Ему чудится повсюду

Ее образ световой.

У дубовой рощи в капи

Ей доверено богами

Возлагать на краду Рода

Свет свой ярый огневой!

Нет не жрица, не колдунья

И не девица-коструня:

 

Эта Дева есть Ведунья и Огонь Любви Живой!

 

Сказ сей Небо услыхало,

Морем Свет свой расплескало

Да соткало в поле жизни

Тропку к Деве световой…

И по ней поехал Витязь

На коне своем стремглавом

Да у кромки горизонта

Повстречался с девой той,

 

Что по краю поднебесья

Бродит в алом сарафане,

Что на тонкой шее носит

Рода Оберег святой.

Над горами, над долами,

Над полями и лесами -

Разливается повсюду

Огневодною рекой.

У дубовой рощи в капи

Ей доверено богами

Возлагать на краду Рода

Свет свой ярый заревой!

Не колдунья и не жрица

И не просто чаровница:

 

Эта Дева - Заряница и Огонь Любви Живой!

 

Словарь:

Род* - бог Творец (славянская мифология)

Девица-коструня* - или еще бабка-коструня - та, что разводит, поддерживает костер (древнерусский язык)

Капь* - капище (древнеслав.: капь, кипь - изваяние, идол), культовое сооружение древнеславянских язычников.

Заряница* - Заря-Заряница – богиня Зари (олицетворение Вечного Света)

 

 

Ладолея, Москва. Там русский Дух

sventobor

29 сентября, 2011

Стихи из цикла "Там русский Дух..."

 

Ярь Бояна (В печать)

 

"Прозри, русич, ОУМ... ОУМ – Великий и Божий!";

(Книга Велеса, часть 3 Бусово провещание)

 

***

Струны звонкие, песни ярые.

В небе заревом воссияло Ом.

Рожь до пояса - желтым колосом.

В волосах - ветры рьяные.

 

Во груди – жар его Любви.

Во словах – перезвоном Ом.

В небесах – торжество Зари,

Птица Сва белым бьет крылом.

 

Над землей – круговертью тьма,

Но поет Гамаюн: «Оум…»

Горячи стрелы Перуна -

Жжет сердца откровенье струн.

 

В песнях Свет всех прозревших душ,

Божий луч – сотни лун…Оум…

Льет на Русь из сварожьих кущ

Свет-Боян Животворный Дух.

 

Велемудр да и прост напев.

О Руси яро слово "Ом".

Голосит, рвет проклятья тьмы

Прави луч ясным всполохом.

 

Березань - Светла Русь моя...

О Родном вторит с Неба Ом.

Велика Сила Родника!

Ярь Бояна – небесный гром!

 

Черна тьма – наших душ тюрьма

Сгинет прочь, что в болоте, в Ом.

Во купели Любви душа

да обрящет себя в Родном.

 

Гой, Боян – песнопевец Вед,

Беловодья Свет! По Руси: «Оум…»

Русь моя, поднимись с колен,

Ощути в себе правословье рун!

 

Гой, народ – православный род,

Правь восславь под Любви крылом!

 

…Звон струны – колокольный звон

Да над Русью гомоном…

 

Словарь:

Ом (оум)* – блаженный звук Мироздания

Птица Сва* - или матерь Сва – птица, инкарнация Великой Матери. Покровительница

Руси.

Березань* - райская местность, одна из Репейских гор (мифические горы, где

находится сад Ирия)

Беловодье* - другое имя Ирия – небесного царства богов, славянского ведического

рая.

Православный род* - значит славящий Правь (правду, свет)

 

 

Максим Субботин, г. Рязань

rakita13

12 октября, 2011

* * *

(В печать с доработкой; сократить объем текста)

Летний хмель - он и мед, и отрава;

Пей до дна эту чарку, не спорь!

Мы уйдем по некошеным травам

Прямо в омут застенчивых зорь.

 

Под покровом червонного лета,

Где ромашки и липовый цвет,

Затеряемся мы до рассвета,

Позаблудимся в сумерках лет.

 

Волчьей шкурой укроют туманы,

Убаюкает время-река;

Пусть затянутся старые раны,

Пусть исчезнет тоска на века!

 

Душу жжет солнца звонкою медью,

Голова - в светлом звездном венке;

И роса чуть дрожит на соцветьях,

Как слеза на каленом клинке.

 

И зарницы, и грома раскаты -

Все ушло, все забылось; и вновь

Перед нами степные закаты

Красят воду то в злато, то в кровь.

 

Лишь поверь, что в один летний вечер,

Когда небо вдруг рухнет к ногам,

На ладье мы помчимся навстречу

К звездным рекам, другим берегам.

 

И до самых далеких пределов

За грядой грозовых облаков

Будем плыть мы под парусом белым

Наравне с кораблями богов.

 

А пока, там где месяц-подкова

Над водою, где липовый цвет -

Мы останемся снова и снова

Ожидать соловьиный рассвет.

(Быть вольной вовек как трава молодая… В печать)

Делить… Выбирать между сажей пожарищ,

Меж красным закатом и сечей кровавой.

Ты верить молчанию вдруг перестанешь,

Отдавшись борьбе между болью и славой.

 

И близкого неба объятья родные

Всего лишь − искромсанный жест искушенья.

Привычные цепи и клятвы стальные

Не помнят тепла, не меняют решенья.

 

Но грудь разорвёт барабанное эхо.

Заплакать, уверовав в шелест колосьев,

Шептать в исступленьи: «Уехать! Уехать!

И пусть ничего не останется после…»

 

 

Людмила Гайдукова, г.Алексин

garetty

10 декабря, 2011

Ученик ведьмы (В печать)

 

Бойся гнева моего, бойся слов,

Что проклятье изрекут в тишине!

Отвергал ты нежность майских цветов,

Тёмным призракам молясь при луне.

 

У купальского святого костра

Не о девушках, о власти мечтал.

Знаешь, ведьма на подарки щедра,

Только ты не тех богов призывал.

 

Даже года не прошло с той поры,

Как осмеивал ты песню мою:

Ярь и удаль так бесславно горит,

Да и жизнь почти висит на краю.

 

Неудачи потекли чередой, -

Ты сковал себе достаточно зла.

Помни ведьму, что ночною порой

Волхвовать тебя с собой позвала!

(В печать)

Весело ли - грустно ли,

Близко ли - далёко ли

Разметалась Русь моя

Облаками лёгкими,

Птицами да стаями, -

Гуси да журавушки.

Милями - вёрстами ли,

Молодцы да павушки.

Переясны - плаканы.

Святославы с битвами.

Латы перелатаны.

Лапти перелыканы.

Гой, ты, Русь, раздолена,

В передел разделена,

Где слезой рассолена,

Где в муку размелена.

Высекая просеки,

Ввысь сигая с крыльями,

Ты всё в небо просишься.

Колокольно-быльная.

Журавлино-дольная,

Березяно-стёжная,

Ты любимо-вольная

Доля невозможная!

Где ещё - токующей?

На миру - краснеющей?

Прошлою и будущей

В горе матереющей?

После слёз - с колен трава.

Где с мольбой - там с семенем.

Кто-никто, но ты права

Правдою да временем.

(В печать)

Вытянув шею волком,

Ночь между сопок шла,

Взглядом губила тонким,

Страхами волокла.

 

Чьи-то огни горели

Парами точек глаз.

В робком дрожаньи ели

Ветер, вздохнув, угас.

 

Верески льнут до сини.

Бурый багульник - в медь.

Мы о любви просили,

И отступала смерть.

 

То-то, тряхнувши холкой,

Гривой гнедых волос,

Конь из ночи по кромке

Вскинулся и понёс.

 

Ольга Запольских, Кострома.

 

Игорь Гагаринов, С-Петербург

sventobor

25 ноября, 2011

(В печать с доработкой; мутно слишком)

Я не то что прозрел-прочёл,

Просто принял из верных рук:

В никуда никто не ушёл,

Ничего не бывает вдруг;

 

И чего бы кто ни решил

Из заоблачных дум дали

Не дано нам на свой аршин

Мерить вёрсты родной земли;

 

Не рискнёт и на миг понять

Чем мы держимся наяву

Ни одна, ни седьмая пядь

Ни в одном заоконном лбу;

 

И пускай хоть какой кошель

Развернёт хоть какой мешок

На косую мою сажень –

Не снесёт и один вершок.

 

В трёх соснах (В печать с доработкой)

 

Свисла водоросль с весла. (сильный образ; Светлана Сырнева сразу вспомнилась…)

Вот и стала вера веркой.

Мир стоит на трёх ослах,

А ослы - на водомерке.

 

Весь у солнышка в горсти,

Мужичок – смешной, смеётся,

Крикнет – господи, прости!

Оттого, что крикнуть хотца.

 

Он такой же как и ты,

У него душа – волчица,

Он от всякой ломоты

Точно знает, чем лечиться.

 

У него земля – одна,

Ребятня, как он, из глины,

И с рожденья из окна –

Среднерусская рванина. (рванина или равнина, все-таки? Образ воспринимается как описка. Уточнить)

 

Пей, частушечный монах,

Лучше, за отца и сына,

Заблудиться в трёх соснах,

Чем повиснуть на осине.

 

Домовой свистит в дыру,

У ворот рябина никнет.

Встану, выйду, заору…

Потому что хотца крикнуть.

(В печать с доработкой; главная мысль размыта)

Мне шепчет сердце языком змеи,

что есть в недоразрушенном нии, (??)

за полураскрошившимся забором,

засохший дуб, в его ветвях ларец,

в нём заяц, щука, утка, наконец,

яйцо, почти прозрачное, в котором

и на просвет виднеется она,

смерть, высокочастотная струна

начала трепетания предсердий. (??)

Вот эта злая малость, дело в ней.

О, господи, да я готов своей...!

И разломить? Воистину, Кощей

бессмертен.

 

 

Зов (В печать с доработкой)

 

Жёлтый бубен луны над логовом

Растолкает оглохший пульс.

Ночь-охотница, богу богово,

Вмиг учует знакомый вкус.

 

Кто-то выползет, тощий, всклоченный,

Да затянет, аж душу вон!

А у песни клыки отточены,

А в крови у неё – закон.

 

И тебя золотого вытянет,

Да накрутит сухой струной…

Все мы вволю той песни выпили.

Знать, и крови мы все одной.

 

И подхватим, возьмём за бороды

Нам неведомые дымы…

Не желайте нам тьмы и холода,

Между ними и вами – мы.

 

Нам от чуянного и петого

Днём не жить, по ночам не спать.

Как нам с этим, а вам без этого,

Никому не дано узнать.

 

Чёрной сукровицей смерзаются

Силуэты родных лесов.

Голоса сквозь резь прорезаются,

И сливаются в гулкий зов.

 

Мы не можем иначе, вы же ведь

Просто можете… переждать.

Ну а кто доживёт, кто выживет,

Никому не дано решать.

 

Новый Иванушка (очень хорошо; но некоторые моменты я бы пометче сделал)

 

Я, козёл, прилягу.

Мне, козлу, не спится.

Наведу бодягу

в ямке от копытца,

 

нашепчу на ямку:

днём ли, тёмной ночью

будет мимо Ванька,

пусть испить захочет,

 

пусть глотнёт-пригубит -

замутится око...

Мне, козлу, не будет

больше одиноко.

 

Я летел – скакун гулевых кровей

По терпенью земли, небес.

В кологриве – песнь, с под копыт – щавель,

Окоёмом – дремучий лес.

 

Я и пел, и чуял могучий рок,

Но не знал, он уже не спит.

И явился Белый Единорог –

Земляника из-под копыт.

 

И счастливой волей налился дол,

Вещим смыслом забился бег,

И в мою бурливую песнь вошёл

Её гривы искристый снег.

 

Мы летели рядом, касаясь чуть,

На огромной земле вдвоём.

И спиралью цвёл земляничный путь,

Простираясь за окоём.

 

Трижды я не понял её урок,

Три ресницы с лиловых век

Обронив, ускорил Единорог

Ледяной земляничный бег.

 

И бреду я, голову опустив,

Травы сею в лесную сень:

Как из глаз – плакун, из груди – разрыв,

Да копытами – одолень.

 

Жалко. Ни лягушка, ни мышонка

Никогда не станет медвежонком;

 

На хромой козе себя объедет,

Но никак не вырастет в медведя;

 

И, увы, до смерти не поймёт,

Что всю жизнь не ведала, где мёд.

 

Отступник (В печать с доработкой; сократить, много пустого)

 

Я из Волхова пил,

Я и Новгород брал.

Вой и Клёкот,

Клевец и Секира.

Я дружиной варяжской схожу на причал,

Провозвестник кровавого мира.

 

Я — Владимир. Я — Сын.

Я — убийца. Я — тать.

Князь и мытарь,

Десница и Шуйца.

Брось оплакивать оть, брось оплакивать брать,

Мной любуйся, Рогнеда. Любуйся!

 

Я робичич? Я — Бог!

Я — «грехи отпусти».

Крест и Плаха,

Полон и Отчизна.

Я будутинский стыд никому не простил.

В горле костью вам та укоризна.

 

Я — Отступник. Я — Мних.

Я — «огнём и мечом».

Волк и Ворон,

Палач и Апостол.

Я толкаю с обрыва наёмным плечом

Отний мир. Примиритесь. Всё, поздно.

 

Я — преступник. Я — смерть.

Я в болезни познал

Страх отмщенья

За Веры поруху.

Я волхвов и в огонь, и на дно отправлял.

Но они оживают, по слухам…

 

Я — Василий. Я — раб.

Я — трусливый конец.

Гной и порча.

Оплёван и проклят.

Я завернут в ковёр, как издохший выжлец,

В ночь схоронен в церковную подклеть.

 

Половодье (В печать с доработкой)

 

Река стояла полная.

Не убыло, не убыло. (этот повтор никакого смысла не несет)

Серебряные молнии

Таились в чреве мая.

Ты помнишь, белозубая,

Волной у ног играя,

Река стояла полная,

От края и до края.

 

И пойменное зеркало,

Зеленое-зеленое,

Хранило, не коверкало

Березовые нити.

Как в суть неизреченную

— Мгновения, замрите —

В то пойменное зеркало

Гляделся Небожитель.

 

И теми днями юными,

Земля, желая выданья,

Берестяными рунами

Узорила наряды.

В лазури плыли ты да я,

Цвели любовью взгляды.

Мы были днями юными

Весне и миру рады.

 

*** (В печать с доработкой)

Мне открыли двери

Полуночные звери,

Среди чёрных елей

Никому не верю.

 

Среди чёрных сосен,

Если кто-то спросит,

Я отвечу: осень

В лес меня уносит.

 

Я уйду по травам,

Что взяла Морава.

Это путь не правый,

Воздух здесь отрава.

 

Не ходи за мною,

Мне не быть женою,

Развернись домой,

Ожидай весной.

 

Александр Докучаев, Вятка

sventobor

26 января, 4:55

 

ДУРАЧОК (В печать; разгон хороший. Напоминает сцену со скоморохом в «Андрее Рублеве» Тарковского)

Я Иванушка-дурачок.

Меня радует пустячок.

Не волнует вчерашний день,

А о будущем думать лень.

Принимаю я всё как есть.

Что дадут, то и стану есть.

И с людьми и один –

Сам себе господин.

Лезут с шилом – зад подставлю.

Врежут – встану, фасад поправлю.

Оно понятно –

Может, вам приятно.

Никогда не юлю,

Никогда не хандрю.

Влюблюсь – завалю,

А нет – покурю.

Ничего не храню,

Не дорожу ничем.

Молиться на вашу фигню -

Зачем?

Хочу – молчу.

Хочу – лопочу:

Вешаю лапшу на уши

В виде баек,

Сказок,

Частушек.

Если вам хорошо,

Навалю ещё.

Не жалко.

Плачет по мне боярская палка.

Но всё с меня – как вода с гуся…

Вот и сказка вся!

 

ПАРМА ( В печать; вроде бы и нужна доработка, но минимальная, неуклюжесть ритмическая и простота образов здесь к месту)

 

Н. Минуллиной

Спрятанная от веры,

Закрытая на засов –

Земля Кудым-Оша и Перы*

Лежит в объятиях снов,

Подпоясана кушаком.

И бегут нехитрым узором

Песни, спетые ветерком,

Про её леса и озёра.

Плывут облака над ней

И таинственны, и величавы.

Я не знаю: что мне милей –

Подснежники или купавы?

В чём, подскажи, секрет

Твоего поднебесного звона?

А может, его и нет –

Только древние корни и крона.

Проснись и открой глаза,

Умойся цветов росою!

Но шумят и шумят леса…

А душа искололась о хвою.

 

* – герои коми-пермяцкого эпоса

 

СОСНА (В печать)

Я – сосна. Я – природы живица.

Я у леса стою на краю.

И слетаются звонкие птицы

На смолистую руку мою.

Я под солнцем, качаясь, сияю.

Бродит ветер в моих волосах.

Бригантиною в небо взлетаю

На зелёных тугих парусах.

Я натуру свою не меняю,

Хоть июль на дворе, хоть январь,

Ну, а слёзы и грусть превращаю

В золотую смолу и янтарь.

Я щедра – с каждым рада делиться

Даром, выпавшим мне по судьбе.

Приходите ко мне подлечиться

И берите, что надо себе.

Я – сосна в зрелом возрасте лета.

Мои иглы тонки и нежны.

И живу я, с душою поэта,

Вся в предчувствии вечной весны.

 

 

РУССКИЕ (В печать с доработкой – «припев» убрать бы, ни к делу он)

Не любят нас, русских.

И ладно, не надо.

Мы пьём без закуски,

Мы дышим на ладан.

Полями, лесами

Копыта стучали.

А мы дураками

На печках лежали.

 

От печки!

 

Проснулись – порядок.

Всё схвачено круто:

Страна как придаток,

Великая смута.

Кричи на закаты,

Не слушают речи.

И что же, ребяты, -

Обратно на печи?

 

От печки!

 

Почешем в затылке,

Да плюнем на хвостик.

А рядом могилки,

Там русские кости.

Не любят нас, братцы.

Бог с ними. Забудем.

Куда нам деваться?

Мы печь свою любим.

 

От печки!

 

Александр Докучаев, Вятка.

 

На конкурс

ingolf54

17 сентября, 2011

 

Бергенский сон (В печать)

 

В норвежском городе большом,

Где спят в порту рыбачьи лодки,

Седой старик забылся сном -

Предсмертным сном в жару чахотки.

 

Ему твердил известный врач:

«Тебе бы жить на теплом юге!

Там время пролетает вскачь,

И лечит климат все недуги!»

 

Он ездил н а берег морской,

К горам высоким поднимался,

Но каждый раз к себе домой

В дождливый Берген возвращался.

 

В природе северной земли

Он слышал дивный глас созвучий,

И ноты на бумагу шли

Норманнов поступью могучей.

 

В тех нотах голос скальда был,

Дух воина, природы сила.

Он Родину до слез любил,

И Родина его убила…

 

…Средь смятых нот и старых книг,

В уютной комнатке с роялем

Спал композитор Эдвард Григ,

И духи сон тот охраняли…

 

 

Родня (в печать)

siloslov

11 января, 1:57

 

Мой дух мятежный,

Я - дочь волчицы.

Идет охота

И мне не спится.

 

Чужое племя -

Шакалов стая.

Свои спасают,

Своих спасаю.

 

Ни тени страха,

До капли крови.

Я эту песню

По-волчьи вою.

 

Мне этой ночью

Родня приснится,

Отец мой – ветер

И мать – волчица.