ГЛАВА 3. Бротандуиве, растревоженный тем, что узнал сегодня вечером, пробирался через прибрежный лес

 

Бротандуиве, растревоженный тем, что узнал сегодня вечером, пробирался через прибрежный лес. Ему непременно нужно поговорить с Глеаннеохкантвой, дедушкой Сгэйльшеллеахэ, а сделать это можно только одним способом. Подойдя к кривому клену, Бротандуиве извлек из-под плаща гладкий овал словодрева — и в который раз порадовался тому, что у него есть эта вещь.

Всякий анмаглахк, проходивший обучение, обязательно имел при себе словодрево. С помощью этих гладких дощечек, выращенных из древесины гигантского дуба, жилища Вельмидревнего Отче, члены касты могли говорить со своим вождем через любое дерево, растущее под открытым небом. Словодрево предназначалось для анмаглахков или же для тех клановых старейшин, которые нуждались в постоянном сообщении с Криджеахэ.

Шкиперы эльфийских судов также прибегали к словодреву, дабы в случае нужды связаться с кораблями своего клана, однако их говорящие дощечки были выращены из древесины их собственных судов.

Гладкий овал, который сжимал в руке Бротандуиве, не принадлежал ни к первым, ни ко вторым.

Этим особенным словодревом обладали очень немногие, поскольку их тщательно отбирал сам Глеаннеохкантва, и соединиться через эту дощечку можно было только с его жилым деревом. Глеаннеохкантва был весьма почитаемым у Ан'Кроан целителем, но в то же время и обладал даром ваятеля, то есть умел направлять и изменять естественный ход существования живой природы.

Бротандуиве прижал словодрево к коре клена и негромко позвал:

— Глеаннеохкантва! Ты дома?

Прошло несколько секунд, и в его сознании отозвался ясный голос:

Да… но я сегодня не ожидал от тебя известий.

— Этого нельзя было избежать.

Голос старого друга отчасти успокоил Бротандуиве: ему сразу представился чудаковатый и сдержанный пожилой целитель, его лицо, глубоко изрытое морщинами, и седые разлохмаченные пряди.

— Куиринейна с тобой? — спросил он.

Да… но что случилось?

Бротандуиве закрыл глаза и прижал к клену ладонь свободной руки.

— Непредвиденное развитие событий, которое означает, что первый шаг нам придется сделать раньше, чем мы предполагали. Достаньте мое первое послание на камне и сланцевую пластину с моими набросками. Заверните их и запечатайте, чтобы никто не мог понять, что находится в свертке. Отдайте сверток аруиннасам — именем анмаглахков. Пускай передадут его сейильфам, а одна из «Несомых Ветром», как и было задумано, доставит этот сверток хейнасам.

К чему беспокоить эту малышку? Лиишил вместе со своими спутниками возвращается домой. Мы знаем, где сумеем его найти, когда придет время.

— Нет, Магьер уводит Лиишила и всех остальных в неизвестном направлении. По счастью, они поплывут на юг вдоль нашего восточного побережья, и я уговорил Сгэйльшеллеахэ сопровождать их. Я скажу ему, чтобы судно стало на якорь в нужном месте, и он сможет доставить Лиишила… Лиишиарэлаохка… к пещерам хейнасов. Наш первый скромный шаг необходимо совершить прежде, чем он прибудет туда.

Ты отправляешь Лиишила к хейнасам и даешь ему в проводники моего внука? Сгэйльшеллеахэ ничего не известно о наших делах…

Прежде чем Бротандуиве успел ответить, в его сознании зазвучал второй голос:

Мы понимаем… и я благодарю тебя за то, что заботишься о моем сыне.

Мысли Бротандуиве наполнил мелодичный голос Куиринейны. Ему вспомнилось лицо матери Лиишила — безупречная золотисто-коричневая кожа, шелковистые волосы и густые тонкие брови над огромными сияющими глазами.

Моего сына надлежит вооружить для грядущей миссии. Мы сделаем так, как ты просишь.

Куиринейна замолчала надолго, а потому Бротандуиве решил, что разговор пора завершать:

— Мы с вами скоро увидимся… Мне многое надо вам рассказать, но я должен оставаться здесь, пока Лиишил не отправится в путь.

С нетерпением жду твоего возвращения, Бротандуиве.

Бротан отнял от ствола овальную пластину словодрева и вздохнул с облегчением. Пока что ему удалось дать событиям нужный ход, однако до отплытия Лиишила надо будет закончить еще одно дело. Для этого нужны две широкие полоски кожи, войлок, игла и вощеная бечева, и Бротандуиве знал, в каких прибрежных лавках сможет это все отыскать.

 

* * *

 

Вельмидревний Отче пребывал в недрах своего гигантского дуба, в Криджеахэ — «Сердце Начала». Это поселение, располагавшееся в самом центре земель, которые люди называли «Край Эльфов», служило к тому же пристанищем для касты анмаглахков. Вельмидревний Отче был так стар, что даже старейшины кланов Ан'Кроан давно уже забыли, откуда он родом и почему убедил своих сородичей скрыться от всего свёта в этом удаленном уголке континента. И гигантский дуб был почти так же древен, как его обитатель.

То было одно из старейших деревьев леса, и подземная келья, размещенная в его главном корне, была бережно выращена давно забытыми ваятелями еще на заре жизни дуба. Вельмидревний Отче покоился в колыбели, созданной из живой древесины дуба, дабы великан, корни которого протянулись почти под всем лесом, мог питать вождя анмаглахков, а вождь мог и впредь исполнять волю своего народа.

Вельмидревний Отче более не появлялся во плоти среди своих сородичей. Его иссохшая, давно увядшая плоть цеплялась за жизнь только благодаря стараниям великого леса. И все же Аойшенис-Ахарэ оставался вождем и основателем касты анмаглахков.

— Могу я принести тебе чаю?

Вельмидревний Отче воззрился молочно-блеклыми глазами на своего нового помощника.

Джуаниарэ — что означало «Ода Зайца» — ожидал ответа, терпеливо стоя на пороге древесной кельи. Лицо его, как всегда, выражало крайнюю степень почтительной услужливости, и все же Вельмидревний Отче до сих пор не мог привыкнуть к этой недавней перемене в своей жизни.

Предыдущая помощница, Фретфарэ — «Надзирающая за лесами», — пробыла при нем свыше двух десятилетий. Аойшенис-Ахарэ высоко ценил дочернюю любовь, которую неизменно видел в обращенных на него глазах Фретфарэ. Она словно не замечала его дряхлой, полуразложившейся плоти — видела только мудрость и любовь к своему народу.

Фретфарэ, кроме того, была его коварлеаса — доверенная советница, — однако она была тяжело ранена, ее проткнула мечом Магьер, женщина-чудовище, наполовину вампир. Хотя целители и трудились над раной Фретфарэ, Вельмидревнему Отче сказали, что полное выздоровление наступит не скоро, а возможно, и никогда.

Ему очень недоставало Фретфарэ, и, хотя Аойшенис-Ахарэ любил всех детей своей касты, меньше всего на свете он хотел, чтобы Джуаниарэ остался его помощником, не говоря уж о том, чтобы стать коварлеасой.

Взгляду Джуаниарэ недоставало тепла, зато глаза его на заурядном, невзрачном лице сияли подобострастной преданностью. Сейчас Вельмидревнему Отче требовалось от помощника только это. Джуаниарэ окончил обучение с наивысшими похвалами своего наставника и служил касте уже почти три десятка лет. Щуплое сложение и мальчишеские черты лица придавали ему моложавый вид.

— Нет, не нужно, — наконец ответил Вельмидревний Отче. — Чай нам не понадобится. Как только этот разговор закончится, готовься отправиться в…

Из наружной комнаты прозвучал другой голос:

— Отче, я здесь.

Аойшенис-Ахарэ тотчас позабыл о своем новом помощнике:

— Входи, Хкуандув, я жду тебя и чрезвычайно рад тебя видеть.

На лице Джуаниарэ отразился благоговейный трепет, и он поспешно отступил в сторону, пропуская посетителя.

Хкуандув вошел и отбросил на плечи капюшон, не обратив на помощника ни малейшего внимания. И склонил голову, глядя на Вельмидревнего Отче.

— Приветствую тебя, Отче, — проговорил он невыразительным голосом.

Хкуандув — «Почерневшее Море» — был одним из четверых оставшихся греймасга, мастер, который своими силами превзошел самых искушенных анмаглахков. Предпочитая действовать в одиночку и за пределами Края Эльфов, он так редко возвращался в Криджеахэ, что Вельмидревний Отче не виделся с ним уже три года. Хкуандув выглядел мужественно — среднего роста, жилистый, со смуглой, прокаленной дотемна кожей. Рожденный в клане мореходов, он до сих пор следовал их обычаям и коротко стригся, в то время как прочие анмаглахки носили длинные волосы. Впрочем, волосы Хкуандува давно уже потеряли прежний, светлый оттенок и торчали жесткими, вызывающе-белыми прядями. Его узкие глаза были такого темного оттенка, что казались не янтарными, а топазовыми.

— Ты звал меня? — как всегда, напрямик спросил он.

Вельмидревний Отче жестом указал Джуаниарэ на бирюзовую подушку на полу:

— Сядь, молчи и слушай. То, что ты услышишь, нельзя рассказывать никому… без моего повеления.

Джуаниарэ поклонился и, скрестив ноги, грациозно опустился на подушку.

Хкуандув остался стоять, молча ожидая приказаний.

Вельмидревний Отче не стал тратить время попусту:

— До тебя дошли слухи о том, что произошло здесь? О сыне Куиринейны и пришелице по имени Магьер?

Хкуандув коротко кивнул. Лицо его осталось совершенно бесстрастным.

— Совет клановых старейшин нанял судно, которое должно доставить их в некое место на побережье, — жестко продолжил Вельмидревний Отче. — Я хочу, чтобы ты собрал небольшой отряд и незаметно, на расстоянии последовал за ними. Для тебя нанято другое судно.

— Ты хочешь узнать, куда они направляются? — спросил Хкуандув.

— Я хочу, чтобы ты следовал за ними и добыл предмет, который они ищут.

Хкуандув даже не стал спрашивать, что это за предмет. Он просто ждал, и Вельмидревний Отче изложил то немногое, что узнал от Сгэйльшеллеахэ:

— Если этот артефакт и впрямь происходит из времен людской Забвенной Истории, он не должен остаться у них в руках. Он должен попасть к нам. Возможно, Магьер — единственная, кто способен отыскать его. Я пришел к мысли, что она необыкновенное существо, и потому тебе надлежит дождаться, пока она не завладеет артефактом… а потом отобрать его.

Вельмидревний Отче заколебался. То, что он сейчас собирался поручить Хкуандуву, могло вступить в противоречие с волей Совета старейшин.

— И когда артефакт окажется в твоих руках, ты убьешь Магьер. Ради блага и безопасности нашего народа это отродье не должно более ступить на нашу землю. Позаботься об этом.

По худощавому лицу Хкуандува промелькнула тень удивления. Промелькнула — и тут же исчезла.

Вельмидревний Отче понял, что удивило собеседника. Для греймасги это задание выглядело слишком легким. Отнять артефакт и разделаться с Магьер наверняка сумели бы очень многие анмаглахки, но Вельмидревнему Отче нужен был тот, чье мастерство, а главное, преданность не подлежат сомнению.

— Я не понимаю, — ровно проговорил Хкуандув. — Ты желаешь, чтобы я последовал за полукровкой и этой женщиной в замок, который находится где-то в горах?

— Это все, что мне известно, или, по крайней мере, все, что якобы знают они о месте своего назначения. Следуй за ними и не показывайся им раньше срока. Я должен увидеть этот артефакт собственными глазами. — Вельмидревний Отче вскинул увядшую длань, пресекая все дальнейшие вопросы. — На судне, где они поплывут, у тебя будет помощница. Ее имя Авранверд. У нее будет словодрево для связи с вашим кораблем, и она станет сообщать тебе обо всех изменениях курса, стоянках или других неожиданных событиях. Используй помощь Авранверд, чтобы определить курс своего корабля.

Хкуандув сдвинул брови, впервые за все время разговора показав свои подлинные чувства:

— Авранверд… Не припомню этого имени.

Вельмидревний Отче замялся, прежде чем ответить:

— Нет, она не анмаглахк, хотя и подавала прошение о вступлении в нашу касту. Было бы неразумно возлагать эту роль на кого-то из наших. Авранверд — морячка, и никого не удивит ее присутствие на судне, которое повезет людей.

Использовать обычных Ан'Кроан в делах анмаглахков было так же неслыханно, как шпионить за своими сородичами, но Вельмидревний Отче не видел иного выхода.

— Я ни за что не попросил бы тебя об этом, — продолжал он, — если бы речь не шла о благе и безопасности нашего народа. Сделай все, что сочтешь необходимым, но доставь мне этот предмет. Древний Враг возвращается, и если это одно из его орудий…

— Да, конечно, — перебил Хкуандув. — Я понимаю, что должен сделать.

Именно такого ответа и ожидал Вельмидревний Отче. Услышав его, испытал облегчение. Хкуандув, в отличие от вероломного Бротандуиве, был ему беспрекословно предан. Приняв миссию, он всегда выполнял ее. Всегда.

— Хорошенько обдумай, кто вместе с тобой возьмется за эту миссию, — посоветовал Вельмидревний Отче. — Выбирай только опытных анмаглахков. Искусного следопыта, знакомого с землями людей к югу от нас, на восточном побережье, быть может, отменного лучника. Что до третьего… сам реши, кто тебе пригодится. — Мгновение он невидяще глядел перед собой, вспоминая, кто из достойных внимания анмаглахков обретается сейчас в Криджеахэ. — Кажется, недавно вернулась твоя бывшая ученица Денварфи. Я ведь не ошибаюсь, она в конце концов превзошла тебя в стрельбе из лука?

Глаза Хкуандува странно блеснули.

— Она здесь?

— Полагаю, да. Она хорошо подошла бы для этой миссии.

Хкуандув коротко кивнул и повернулся, чтобы уйти.

— Во тьме и безмолвии, — проговорил он.

Вельмидревний Отче обессиленно уронил голову в мягкий мох, выстилавший изнутри его колыбель. И перевел взгляд на Джуаниарэ, который сидел тихо, обдумывая услышанное.

— Как быстро ты можешь добраться до Гайне Айджайхе? — спросил Вельмидревний Отче.

— Быстро? Барка идет туда восемь дней.

— Но ты быстро бегаешь, — многозначительно напомнил Вельмидревний Отче, — Если ты двинешься напрямик пешком, с редкими остановками, как скоро ты будешь на побережье?

Джуаниарэ опустил взгляд:

— Если двигаться не только днем, но и ночью, я бы мог добраться до побережья дней за пять… а возможно, и раньше.

— Отлично, я так и думал. Отправляйся сегодня же вечером. Найди Авранверд и заключи с ней соглашение об услугах.

Джуаниарэ моргнул:

— Ты еще не разговаривал с ней?

Неужели он сознательно прикидывается таким тупицей? Джуаниарэ рекомендовали в помощники Вельмидревнего Отче на том основании, что он расторопен, умен и владеет пятью людскими наречиями.

— Об этом деле — нет, — ответил Вельмидревний Отче. — По счастью, она уже стюард на судне, предоставленном Магьер, вот почему нам сейчас так нужна ее помощь. Я отказал ей во вступлении в нашу касту, поскольку она уже миновала возраст, приемлемый для начала обучения. Поговори с ней с глазу на глаз. Объясни суть миссии, которую мы ей предлагаем, и намекни, что, если она возьмется за это дело, я буду более склонен заново рассмотреть ее прошение.

— Обещать, что ее примут в касту? — быстро уточнил Джуаниарэ. — А это в моей власти?

— Это в моей власти, а ты будешь говорить от моего имени! — отрезал Вельмидревний Отче. — Хкуандув не может обнаружить свое присутствие, а значит, ему нужны зрение и слух Авранверд. Обещай ей все, что она захочет получить, и любой ценой добейся ее согласия.

— Добьюсь. — Джуаниарэ решительно выпрямился.

Вельмидревний Отче жестом указал на выход из кельи:

— В моем личном хранилище ты найдешь шкатулку из кедра, на которой вырезаны мачта и парус. В этой шкатулке лежит словодрево от судна, на котором поплывет Хкуандув. Отдашь его Авранверд.

Эльфийские суда были гораздо древнее тех, кто ступал на их палубу. Иные могли сравняться возрастом с самыми величественными деревьями леса, поскольку на то, чтобы изваять корабль, требовалось немало лет. Эти корабли были намного старше тех посудин, что ходят под парусом в людских водах. Долгие годы Вельмидревний Отче предусмотрительно собирал различные редкости и диковины, и большинство предметов его коллекции со временем оказались весьма полезным.

— Отче, — с поклоном проговорил Джуаниарэ, — я дам знать из Гайне Айджайхе, как только исполню свое дело.

Вельмидревний Отче прикрыл усталые глаза, надеясь, что его новый помощник оправдает свою незаурядную репутацию.

 

* * *

 

На столике у кровати тускло горела свеча. Лисил лежал без сна в трактирной постели, а рядом беспокойно ворочалась Магьер. Она что-то бормотала в беспокойном сне, и Лисил старался не шевелиться, чтобы не потревожить ее.

После ужина ему пришлось всеми правдами и неправдами уговаривать Магьер вернуться в комнату и отдохнуть. Эльфийский город, в отличие от эльфийского леса, не настолько обильно питал ее жизненной силой, чтобы она могла обойтись без сна. И все же с самой первой ночи в городе Магьер почти не спала… а ей и так немало довелось пережить в этих краях, причем по его вине.

Как ни наслаждался Лисил тем, что ему и Магьер снова выпала возможность побыть наедине, но с того вечера, когда Сгэйль впервые показал предназначенный для них корабль, миновало уже целых пять дней, и терпение Магьер иссякало на глазах. Ее желание поскорее отправиться в путь переросло в навязчивое стремление на юг. И состояние Магьер тревожило Лисила даже сильнее, чем имя, которое попытались навязать ему предки — призраки древних эльфов.

Лиишиарэлаохк.

В ту самую ночь, когда Лисил освободил свою мать и привел ее в Криджеахэ, он отправил Магьер, Винн и Мальца отдыхать. Сам он остался на страже у входа в древесное жилище Нейны, дабы она могла как следует отдохнуть в эту первую для нее за много лет ночь на свободе.

И тогда появился Бротан — этот хитроумный и двоедушный убийца, — а с ним шла престарелая женщина-эльф в темно-красной мантии и плаще того же цвета.

— Ты меня помнишь? — спросила она. — Помнишь слушание перед Советом старейшин?

Она говорила по-белашкийски с явственным эльфийским акцентом, но на удивление чисто. Не многие эльфы, если не считать анмаглахков, владели людскими наречиями.

— Я — Тосанлеаг, — прибавила она. — Старейшина клана Пепельной Реки.

Лисил узнал эту женщину. Во время слушания она стояла позади него, на склоне, окруженная эльфами из клана «ученых». Опершись на руку Бротана, Тосанлеаг осторожно опустилась на колени. Взгляд ее не отрывался от лица Лисила.

— Расскажи ей, что ты увидел перед Роис Хармун, — сказал Бротан. — Опиши лица предков… передай их слова.

Лисил не имел ни малейшего желания что-либо рассказывать Бротану, но тут старая эльфийка протянула руку и потрогала кончик его заостренного уха. Старуха проделала это настолько проворно, что он не успел отшатнуться. Женщина покачала головой и вздохнула, словно ухо Лисила не вызвало у нее одобрения, а затем кивнула:

— Расскажи мне, что ты видел и слышал. Я помогу тебе понять суть того, что произошло.

Лисилу совершенно не хотелось понимать суеверную чушь, которой были так привержены эльфы, но старуха все так же пристально, изучающе глядела на него. Наконец Лисил заговорил — только ради того, чтобы все это поскорее закончилось:

— Там была женщина со шрамами на левом предплечье и кинжалами на поясе. Не эльфийскими, а человеческими кинжалами. И в руке она держала короткое копье со стальным древком. Волосы у нее были растрепаны, глаза безумные, и… и она улыбнулась мне.

Тосанлеаг неодобрительно сдвинула брови, но тоже улыбнулась:

— Это была, скорее всего, Хойллхан, чье имя означает «Яркий Луч». Считается, что она была великой воительницей… и, вероятно, первым анмаглахком, задолго до того, как стали использовать это название. Хойллхан говорила с тобой?

— Нет, — ответил Лисил, и в его воображении соткались образы других призраков, которых ему довелось увидеть на прогалине у нагого ясеня. — Сначала со мной говорил мужчина, рослый воин со шрамом у виска. Сказал, что его имя — Сна… Снаха…

— Снехакроэ… Проникающий в Игольное Ушко. — Старуха кивнула, и блеск в ее блеклых глазах стал ярче.

— Рядом с ним была еще одна женщина, — прибавил Лисил, — одетая так же, как ты. Эти двое держались рядом… и назвали имя, которое они мне дали.

— Это была Лиишиара, — прошептала Тосанлеаг. — Она была великой целительницей и наставницей, а позднее стала… как сказали бы сейчас, «супругой» Снехакроэ. Я поняла, что ты ее видел, едва только услышала твое имя. Считается, что она была последней из тех, кто в давно забытые времена входил в Высший Совет. Ее имя означает «Печаль-Слеза».

Как мало ни разбирался Лисил в эльфийском языке, от его внимания не ускользнуло, насколько имя призрачной женщины созвучно имени, которое дали ему предки Ан'Кроан.

Тосанлеаг чуть подалась к Лисилу.

— Твое имя означает «Защитник Печали-Слезы»… или «Спаситель»… или другое близкое по смыслу значение в людских наречиях. Не забудь об этом. Твое имя и сам ты имеете великое значение для твоих соплеменников.

Лисил отшатнулся от нее.

Эльфы не его соплеменники. Он больше не хотел этого слышать. Он хотел сейчас только одного — охранять сон своей матери.

Тосанлеаг подняла руку, и Бротан помог ей встать. Долго еще после того, как эти двое растворились в окружавшей Лисила тьме, в ушах его звучало, перекатываясь эхом, имя, которое упомянула старуха.

Лиишиарэлаохк — Защитник Печали-Слезы… Спаситель.

Если бы только это значило что-то еще, что-то помимо туманной судьбы, порожденной призраками, и обыкновенной чуши.

Сейчас в тускло освещенной комнате эльфийского трактира Лисил прогнал эти мысли единственным известным ему способом. Засмотрелся на женщину, которая спала, прижавшись к его груди.

Магьер была обнажена, и ее бледная рука лежала на плече Лисила.

Лисил бережно отодвинул пряди густых черных волос, чтобы видеть ее прекрасное лицо. Магьер что-то пробормотала, на сей раз громче, и нахмурилась в беспокойном сне. Лисилу очень хотелось дать ей выспаться, пока есть такая возможность, и все же он не мог не думать о приятных способах, которыми ее можно было бы разбудить.

Магьер вдруг резко выдохнула, и пальцы ее скрючились, впиваясь в его плечо.

— Уй-ю-юй… Магьер!

Прежде чем Лисил успел обхватить ее руками, она отпрянула, едва не скатившись с кровати.

— Магьер, Магьер, все хорошо! Проснись!

Магьер выгнулась, глубоко вонзая пальцы в соломенный матрас. Передернулась, выгнув спину, и ее радужки залила чернота. Увидев Лисила, она торопливо отползла подальше.

Сердце Лисила сжалось от боли.

Как же долго пришлось Магьер бороться с собой, прежде чем она признала, что ее дампирская натура Лисилу не опасна. Когда эта темная половина Магьер брала верх, Лисил был единственным, кого она узнавала, кому дозволяла быть рядом с собой. И все же где-то в глубине души Магьер по-прежнему страшилась причинить ему боль.

Лисил обнял ее за плечи и притянул к себе. Магьер дрожала всем телом, и кожа ее на ошупь была холодной и липкой.

— Все хорошо, — прошептал он.

— Я снова видела этот сон! — прошипела она в ответ. — Замок… лед… нам надо идти на юг…

Магьер дико огляделась, и взгляд ее остановился на прикрытом ставнями окне, которое располагалось в дальнем конце комнаты. Завернувшись в одеяло, она поднялась с кровати, и Лисил не стал ее удерживать. Магьер распахнула ставни и высунулась в окно, глядя влево.

Лисил знал, что она смотрит на стоящий у причала корабль. Магьер проделывала это по десяти раз на дню.

— Когда же мы наконец выберемся отсюда? — пробормотала она.

— Скоро, — заверил Лисил, готовый на все, лишь бы ей стало легче. — Сгэйль сказал, что надо подождать всего пару дней.

— Мне… нам надо отправляться, — прошептала она и опустила голову.

Лисил подошел к ней, встал рядом у окна, не зная, что еще сказать или сделать. Прижавшись к спине Магьер, он обвил руками ее талию, и ладони его, скользнув под одеяло, очертили плавные изгибы бедер и живота.

Магьер выпрямилась, крепко сжимая обеими руками подоконник. Затем она откинулась назад, и Лисил зарылся лицом в ее волосы. Наконец, когда Магьер повернула голову вправо, Лисил оторвался от ее волос и тогда увидел, что она неотрывно смотрит в темноту — только уже не на гавань. Губы Магьер шевельнулись, беззвучно произнося одно-единственное слово.

Юг.

 

* * *

 

Время текло, как журчащая вода по камням. Чейн проснулся на полу возле очага в прихожей. Скоро ему предстоит подняться на второй этаж, чтобы, исполняя приказ Вельстила, сторожить обращенных. Так было каждую ночь.

Чейн еще не был готов идти наверх. Встав на четвереньки, он прислушался к голодным воплям, которые разносились по коридору второго этажа. С наступлением сумерек они всегда становились громче.

С каждым отдаленным криком в Чейне нарастало неистовое желание охотиться… а с ним нарастал и ложный голод. Он выхватил из очага ветку, на которой еще плясал язычок пламени, поднялся на ноги и прошел в мастерскую. На столе, ближайшем ко входу, под низками сушеных трав, свисавшими с потолка, стоял фонарь. Чейн зажег его, а затем потушил дымящуюся ветку.

Несколько ночей назад он заметил в дальней стене мастерской арочные проемы, но тогда у него не возникло желания пройти в них и продолжить исследование обители.

Сегодня же Чейн никак не мог собраться с духом, чтобы подняться на второй этаж, а потому направился в дальний левый угол мастерской и бесшумно шагнул в темноту арочного проема.

В глубине души ему отчаянно не хотелось идти дальше, он боялся убедиться в том, что эта обитель не просто забытый миром приют фанатичных монахов.

По обе стороны коридора тянулись двери, но, прежде чем Чейн решился приоткрыть хотя бы одну из них, в самом конце коридора, куда не доходил свет фонаря, его взгляд уловил сгусток темноты. Там оказался еще один проход, не прикрытый дверью, а за ним стояла тьма.

Когда свет фонаря пронизил эту тьму и осветил ветхий угловой столик, Чейн сбавил шаг и теперь шел все медленнее. На стеллаже, закрепленном на стене, стояли рядами склянки, сосуды, глиняные бутылочки всевозможных форм и размеров, одни запечатаны пробками, другие — латунными крышечками. На столике высилась стопка небольших, переплетенных в кожу книжек, рядом лежал свиток на истертом деревянном стержне.

Чейн замер в полушаге от входа, оцепенело глядя на это неоднозначное собрание предметов.

Сначала в запахе комнаты, таком слабом и сложном, было нелегко различить отдельные ароматы. Травы, цветочные масла, жженый воск, старая кожа, затхлая сухость бумаги и пергамента…

Чейн не хотел входить, но повернуть назад уже не мог и в конце концов вынудил себя сделать шаг в комнату.

По обе стороны от входа выстроились вдоль стен другие столики — все завалены письменными принадлежностями, металлическими сосудами, разнообразными рукописями. Внимание Чейна привлек стоявший слева в дальнем конце комнаты широкий стол, к которому было придвинуто потертое кресло с жесткой спинкой.

Это был рабочий кабинет, быть может личный кабинет того, кто возглавлял эту обитель. Чейн заметил прямо за книжным шкафом, стоящим у правой стены, дощатую, выцветшую от времени дверь. Она была приотворена, словно кто-то, убегая в спешке, позабыл ее захлопнуть… но Чейн вернулся к импровизированной кафедре и, обойдя ее, остановился возле кресла.

По всему столу в беспорядке были разбросаны листы пергамента, ветхие связки бумаг и даже довольно древнего вида свитки. Чейн уселся в кресло и открыл небольшую рукопись, оказавшуюся прямо перед ним, — толстую тетрадь, дневник, который велся на старинном стравинском диалекте. Перелистывая страницы и читая записи, которые не имели отношения к лечебной практике, Чейн обнаружил целые главы, написанные на других языках. Подобные главы были написаны разным почерком, как будто дневник переходил от одного хозяина к другому в течение многих лет.

Заброшенный горный форт служил приютом ордена целителей. Скорее монахи, нежели жрецы, они следовали учению некоего давно позабытого святого, целителя, который скитался по этому континенту много веков назад. Это была обитель Служобнек Сутцит — Слуг Сострадания.

Чейн оглядел комнату — и снова взгляд его упал на приоткрытую дверь за книжным шкафом. Зная, что зашел далеко и не сможет повернуть назад, пока не увидит всего, что находится в этих стенах, он поднял фонарь, обогнул стол и распахнул дощатую дверь. Неяркий свет озарил то, что скрывалось за ней.

Книжные стеллажи были расставлены в ряд поперек комнаты, упираясь торцами в дальнюю стену, что облегчало доступ к полкам с обеих сторон. Вершины стеллажей были прикреплены к каменному потолку.

Библиотека была невелика, немногим больше, чем Чейну при жизни доводилось видеть в захудалых дворянских домах. Однако тут хранились не нарядно переплетенные тома, большинство из которых высокомерный хозяин аристократического поместья в жизни не стал бы читать. Нет, на всем здесь лежал отсвет старины и святости, все содержалось в порядке и заботе — от футляров со свитками до кожаных накладок на книгах, защищавших уголки страниц. Каждое сокровище этой библиотеки читали — усердно читали — ценили и берегли.

Взгляд Чейна скользил по сноскам рукописей, корешкам книг, выцветшим ярлыкам на футлярах со свитками, отыскивая знакомые надписи на белашкийском и современном стравинском.

Надписи, которые было проще всего прочесть, гласили: «Процесс перегонки и изготовления экстракта» и «Пряности Сумана: свойства, истинные и ложные». Не без труда Чейн разобрал «Ранние труды мастера Ивара Восковискана», затем… что-то там «…на лугу» и название тоненькой книжки «Семь листьев…», последнее слово он не сумел перевести. Под конец ему попался на глаза футляр, заключавший в себе сразу несколько томов. На ярлычке футляра красовалась надпись «Антитезис. Полное издание с комментариями, тома 1–8».

Чейн пятился до тех пор, пока не ударился спиной о дверной косяк. Развернувшись лицом к наружной комнате, он бессильно сполз по стене на пол, и фонарь выскользнул из его пальцев.

Расплавленный воск расплескался по стеклянной колбе, залил фитиль — и огонек погас.

Сколько раз до этой минуты Чейн силой воображения переносился в некий уединенный уголок в мире Винн, уголок, в котором царят знания и разум? Уголок, каким была и эта малая, забытая людьми и миром обитель, пока в одну страшную ночь на нее не обрушилось безумие бездушного чудовища.

Чейн подтянул колени, обхватил руками голову, которая раскалывалась от боли. Скорбь захлестывала его, но он не мог выдавить из себя ни слезинки.

Мертвецы не умеют плакать.

 

* * *

 

Авранверд, Песнь Луга, бежала по темным улицам Гайне Айджайхе, торопясь вернуться на свой корабль, и толстая коса, подпрыгивая в такт бегу, молотила ее по спине.

Уже дважды с тех пор, как они пришли в порт, хкомас — шкипер судна — отчитывал Авранверд за то, что она слишком медленно исполняет его поручения. Ей вовсе не хотелось выслушивать занудные разглагольствования в третий раз. Будь на то ее воля, сказала бы ему в лицо, чтобы искал себе другого стюарда, а утомительные нотации оставил при себе.

Нынче вечером Авранверд управилась с делами вовремя и добыла для хкомаса его драгоценные перья, чернила и пергамент — обменяла, причем вполне выгодно, на короткую веревку и шесть свечей. На сей раз у него не будет причины занудствовать. Улучив минутку, Авранверд остановилась и с волнением огляделась по сторонам.

Днем, бегая по делам, она видела трех эльфов в серо-зеленой одежде, которые сопровождали двух людей и полукровку. Слухи об этих пришельцах разлетелись по Гайне Айджайхе быстрее, чем бегала Авранверд, однако люди ее совершенно не интересовали. Она надеялась только еще разок увидеть анмаглахков.

Самый младший из них был всего на пару лет старше Авранверд, но с виду невзрачный, неуклюжий и в целом заурядный. Второй анмаглахк был совершенно иного сорта — греймасга!

Рослый, широкоплечий Бротандуиве вызвал у Авранверд такой священный трепет, что она не могла оторвать от него взгляда и совсем не обратила внимания на третьего анмаглахка. И только потом вспомнила, кто он такой — последний из одетой в серо-зеленое троицы.

Сгэйльшеллеахэ… Сгэйльшеллеахэ а Ошагэйреа ган'Койлехкроталл — В Тени Ивы, сын Смех Порыва Ветра из клана Мшистых Лесов. Авранверд его знала и даже один раз недолго говорила с ним. Корабль ее клана доставил его к берегам Белы, одного из вонючих людских портов. В отличие от экипажа судна Сгэйльшеллеахэ высадился на берег, дабы исследовать чужие земли и изучать другие народы. Глядя, как легкая шлюпка несет его в темноте к берегу, Авранверд поняла, что сделает все, только бы стать анмаглахком.

Ей обрыдло прислуживать на судах, как принадлежавших ее клану, так и — в порядке обучения — на судах других кланов. Она хотела путешествовать по чужеземным краям и видеть их собственными глазами. А такая привилегия давалась только анмаглахкам.

Авранверд знала, что по возрасту ей уже поздно проситься в касту. Большинство будущих анмаглахков начинало обучение вскоре после обряда имянаречения. Хотя Авранверд слишком поздно осознала свое призвание, она стремилась к нему всем сердцем и всем своим существом — и тем горше было ее отчаяние, когда она получила от Вельмидревнего Отче отказ. Но вот в Гайне Айджайхе откуда ни возьмись явились трое анмаглахков. Они поселились в городском трактире, а двои даже видели на причале в тот самый день, когда корабль Авранверд вошел в гавань.

Это неспроста, это знак — ее судьба должна перемениться. Если только она сумеет набраться смелости и заговорить с греймасгой, он увидит страстную мечту в ее глазах и все поймет. Авранверд не могла больше оставаться на судне, а прозябание на твердой суше было еще невыносимее. Однако, если великий Бротандуиве замолвит за нее словечко перед Вельмидревним Отче, патриарх касты не сможет вдругорядь ответить ей отказом.

Улицы были почти пусты. Нигде так и не мелькнул вожделенный серо-зеленый плащ.

Авранверд побрела по дорожкам к берегу залива, миновала кожевенную мастерскую и коптильню. Аппетитный аромат рыбы напомнил ей, что она еще не ужинала. При виде закрытой, с погашенными огнями сапожной мастерской в ней с новой силой вспыхнуло неутоленное желание. Ее собственные башмаки были чересчур велики. Подобно рубашке, штанам, блузе и даже плащу с каймой, эти башмаки достались Авранверд от старшего брата… а обменять новые ей было не на что.

Все это изменится, когда она наконец станет анмаглахком. Они носят мягкие, на плоской подошве сапожки, в которых удобно и бегать, и ступать бесшумно, — такую обувь шьют специально для анмаглахков. И обменивать им ничего не нужно. Все их потребности удовлетворяются немедля — только попроси.

Далеко в гавани, за песчаной полосой пляжа, Авранверд разглядела огни своего судна. Спустившись по тропе к берегу, она вышла на причалы и направилась к своему крохотному ялику, пришвартованному на самом краю пирса. Обшарила напоследок свертки, проверяя, все ли поручения хкомаса исполнила, и нагнулась, чтобы отвязать ялик.

— Погоди! — окликнул негромкий голос.

Авранверд от неожиданности подпрыгнула и резко обернулась.

На берегу, у самых причалов, маячил, словно возникнув из ниоткуда, силуэт в плаще. Незнакомец ступил на причал, прошел под одиноко горящим фонарем — и Авранверд разглядела серо-зеленого цвета плащ.

— Ты — Авранверд? — спросил он и двинулся вперед по пирсу, тянувшемуся далеко в море. — Стюард с того торгового судна?

Авранверд лишилась дара речи. Она видела своего собеседника впервые в жизни, но он был анмаглахк. И он знал, как ее зовут. Откуда? Почему? Мысли Авранверд тотчас обратились к величайшей ее надежде. Неужели Вельмидревний Отче переменил свое решение?

— Да… да, это я, — наконец, запинаясь, выдавила она.

Анмаглахк был довольно худосочен, его молодое невзрачное лицо лоснилось от обильного пота. К его плащу прилипли листья и клочки лесной травы. Он огляделся, словно желая убедиться, что они одни, а затем испустил долгий утомленный вздох.

— Я пришел к тебе с просьбой от Вельмидревнего Отче. — Он шагнул к Авранверд так близко, что она почувствовала исходивший от него запах сырой земли. — Дело нетрудное, однако требует строжайшего соблюдения тайны. Готова ли ты меня выс