Н. К. Гарбовский 3 страница

159. Никакое конкретное явление ни в какой момент не может быть признано абсолютно неструктурируемым, а только – пока неструктурированным. Концепция будет продолжать работу над собой, пока не станет пригодной для принятия явления в свою структуру.

160. В то же время достаточно емкая (высокосознательная) концепция, исходя из принципа запредельности может допускать (продуцировать) бесструктурное в пределах своей структуры. Этому способствует осознание панконцептуальности мира: если концепция не отражает, а творит реальность, она вполне может (для неё желательно, интересно) реализовать любые свои крайности, например, островки бесструктурности – зоны отдыха от законов.

161. Следует отдавать себе отчет в том, что внутри предельность и запредельность неравнозначны и неравноправны. Запредельность не является механическим отрицанием внутрипредельных принципов. Её отношение к внутрипредельному не описывается внутрипредельной логикой. Граница между ними односторонняя. Она существует только с внутренней стороны, так же как и само понятие “запредельность”. Внутрипредельное тождественно себе внутри себя, запредельное для себя не существует (как запредельное).

162. Запредельное изнутри пределов представляется как нечто более общее, включающее пределы как частность. Однако структура никак не может быть частным проявлением беструктурного. Потому последнее не является запредельностью структуры (такой вывод механистичен), запредельностью структуры может быть только другая структура, более общая.

163. Между структурным и принципиально бесструктурным не может быть границы, поскольку бесструктурное есть полное небытие (то, что не существует) с любой возможной точки зрения. Граница может разделять два “нечто”, но не “нечто” и “ничто”.

164. В концепции, которая допускает в себе бесструктурное, это – момент отказа от себя, отрицание концепции, – гипотеза о смерти, небытии.

Панконцептуализм как таковой не имеет запредельности, он исчерпывает всё. Это – запредельность самого принципа запредельности, область где он не работает. Это можно объяснить тем, что принцип запредельности примерно равносилен принципу панконцептуализма, и один из них не может обуславливать другой.

165. Естественно, что под концепцией нельзя понимать только логическую систему взглядов. Концепция – это то, что предполагается за границей ситуации и включает в себя последнюю как свою конкретизацию. Концепция – это любая (а не только логическая или логизируемая) система связей, позволяющая сохранить целостность мира.

На уровне субъекта это – представление о мире, модель, позволяющая проявить активность, то есть прогнозировать ситуацию и влиять на неё.

166. Полная пассивность сознания – “созерцание без интерпретаций” позволяет свести концепцию к ситуации и далее – к факту, сознанию (элементарному ощущению). В пределе должно быть нечто абсолютно не дифференцированное, бесструктурное, “ничто”, но поскольку “ничто” не имеет никакого бытия, этот предел абсолютно недостижим ни для кого (ни для какой концепции).

167. Путь освобождения от условных уровней бытия приводит к абсолютному бытию возможностей, вместо “ничто” – Всё, вместо абсолютного отрицания – абсолютное утверждение, поскольку абсолютное отрицание есть абсолютная нереальность, а абсолютное утверждение – абсолютная реальность.

168. Нелогизируемые реальности представляются разуму бесструктурными, однако они обладают структурой (внутренней организованностью) иного рода. Если есть точка зрения, признающая их (этих реальностей) бытие, то она должна находиться в некоторых отношениях с элементами этого бытия, а это уже структурность, хоть в ней могут отсутствовать некоторые привычные нам (и кажущиеся необходимыми) параметры, например, пространство, время, причинность.

169. Абсолютная взаимосвязанность (детерминированность) мира – для нас гипотетическое предельное состояние и рабочий принцип, позволяющий (стремиться) включить в структуру любое событие, а не разводить перед ним беспомощно руками. Он принят нами только из практических соображений: он продуктивен, в то время, как допущение случайного, бесструктурного, хаоса ставит перед сознанием непреодолимый барьер.

170. Не веря в справедливость людей, сжалься над собой: оставь себе хотя бы веру в высшую справедливость.

171. Справедливость может иметь реальность только как вера в высшую справедливость. Человеческая справедливость – фикция. Нельзя предъявлять одинаковые требования к больному и здоровому, нельзя давать одинаковые права разумному и дураку. Все люди в разной степени здоровы или больны, умны или глупы, низки или благородны. Все они – разные. О каком же равенстве перед законом можно говорить? Можно только верить в равенство потенциальное, равенство перед самым высшим, равенство по большому счету. Но оно неисчислимо умом.

172. Человеку дано право на доброту и любовь, но творить справедливость – самообман человеческой гордыни.

173. Говоря о неописуемой, нелогизируемой структуре, мы как бы утверждаем, не данную субъекту объективность. Однако не следует забывать, что здесь имеется в виду мир возможностей, а не действительность, – потенция, мечта, если хотите, но мечта в силу некоторых условий – необходимая.

174. Так мы верим в Бога, Единство, Высшую Гармонию и Справедливость не потому, что полагает их “объективно” существующими, а скорее по тому, что такой веры – плохо, что неверие – неприятно, потому, что неверие в высшее – это неверие в свои возможности.

175. Если подойти к вопросу прагматически, то можно сказать, что неверие непродуктивно, оно не дает критериев правильности пути, движения, не дает возможности развития, совершенствования. Если же посмотреть глубже, такая вера есть внутренняя необходимость. Те, кто выбирают другое, знают, что предпочли не то, ненастоящее, неистинное. Естественно выбирать то (пусть даже предположение), которое дает надежду, а не лишает её, повышает устойчивость сознания, служа ему опорой, а не создает внутренний дискомфорт (эмоциональный прагматизм).

176. Это объяснение весьма важно. Всегда следует помнить, что нумен – это только модель, гипотеза, возникшая в силу некоторых причин и принятая только по тому, что она в некоторых обстоятельствах оказалась более приемлемой, чем другая.

177. Всякий выход за пределы бытующей концепции мира неизбежно порождает кажущиеся противоречия, поскольку, снимая некоторые ограничения, совмещает то, что ранее считалось несовместимым. Корпускулярные и волновые свойства микрочастиц кажутся противоречивыми только в силу традиции (так же сочли противоречивым сочетание твердости и прозрачности те, кто никогда не видел стекла и льда): то, что в микро мире нормально и элементарно, кажется нам противоречивым только по тому, что на языке макромира нет соответствующего понятия.

Аналогично, преодолев некоторую косность, примат материи и примат сознания мы можем принять не как взаимоисключающие, а взаимодополняющие свойства мира.

178. ВСЕГДА МОЖНО НАЙТИ ТОЧКУ ЗРЕНИЯ, В КОТОРОЙ ПРЕКРАСНО УЖИВАЮТСЯ ЛЮБЫЕ (КАЗАЛОСЬ БЫ) ВЗАИМОИСКЛЮЧАЮЩИЕ МНЕНИЯ.

179. Положительно всегда не равнозначно отрицательному. Симметрия – это упрощенческий самообман, как оказывается при более пристальном исследовании. Даже в математике проявляется асимметрия положительных и отрицательных чисел, если возвести их в четвертую степень.

180. Когда мы говорим о (якобы) взаимооисключающих противоположностях (например, необходимость выбора и, вместе с тем его иллюзорность), всегда имеются разные аспекты (уровни, точки зрения) их проявлений.

181. Противоположности, взятые в своих (разных) аспектах, уже не являются противоположностями.

182. Противоположности возникают только на определенных уровнях мышления в результате неспособности увидеть многоаспектность проблемы. Противоположности и их борьба – следствие недостаточно глубокого осмысливания. Борьбу двух сущностей (сил, лиц или кланов) можно уподобить борьбе двух кукол, ведомых одним кукловодом.

Диалектика – один из способов взаимодействия с миром (описания, исчисления ситуации), не от природы мира, а только от ума на некотором ограниченном уровне сознательности.

183. Расставив все сущности и явления по соответствующим аспектам (степеням и формам обусловленности), мы увидим абсолютную Гармонию, высшую красоту, в природе которой нет места конфликтам и противоречиям, хотя таковые имеются (как и всё прочее) в определенных местах и аспектах, – скорее как элементы картины, чем её реальный материал (краски, холст).

184. Там нет места отрицанию, а потому этот мир – само утверждение (как видится нам, классифицирующим).

В мире нет отрицания. Слово “нет” – обман нашего словесного уровня восприятия (описания) мира. Истинная природа Единого бытия – абсолютное утверждение.

185. Конфликт между человеком и миром во многом обусловлен принципиально неверным подходом к его описанию (восприятию). В природе нет слова “нет”, нет отрицания. Там всё есть, а то чего нет, додумываем сами. Язык в котором отсутствует отрицание (абсолютно-утверждающий язык), должен явиться основой новой фазы бытия, более высокой степени единства человека (ли еще?) в мире.

186. Чем ближе к Истине, тем в большие противоречия N1впадает наш несовершенный язык.

187. Непротиворечивость не есть необходимый принцип описания мира (концепции). Она – только следствие самосохранения системы, именуемое “логикой”.

188. Часто ложь кажется правдоподобнее самой правды. Ложь заботится о правдоподобии, а правде до этого нет дела.

Непротиворечивая система – это лишь правдоподобие. Честнее противоречить себе и традиционной логике, чем грешить против Истины.

189. К истине ведет не разрешение и примирение противоречий (чреватое натяжками и деформациями), а устранение корня всякой противоречивости – антитезности мышления.

В природе нет отрицания. В наших силах привести язык и мышление в соответствие с природой. Для этого следует исключить всякое отрицание, создать абсолютно-утверждающий язык. Обновление слова, есть обновление мира.

190. На примере бесструктурного (как противоположного структуре) можно видеть, какую опасность таит в себе всякая огульная диалектика. Нужно всегда учитывать возможность попасть во власть принципа.

Ни один принцип не абсолютен, каждый имеет исключения (запредельность). Сознательное отношение к принципу анитезности показывает, что противоположности неравноправны, неравнозначны, а часто и неравнореальны.

191. Всякий принцип (определитель), определяющий положение элементов в структуре Концепции на одних уровнях, на других сам становится элементом структуры. Это относится и к принципам, разделяющим уровни даже в самых высоких аспектах (например, разделение на три основных аспекта – полис, монос, тотус – дереализуется в тотусе).

Если учесть, что такая двойственность свойственна принципам вариационности, вероятности, относительности, а также континуальности, то станет понятным, почему самобытующая структура Концепции не может быть исчислена интеллектом, которому доступны только отдельные отражения (искажения) некоторых её срезов.

192. Ясно, что ни один принцип не может быть абсолютным. Абсолютизация принципа есть подмена живой сущности самобытующей Концепции мертвым её слепком, отражением среза по данному принципу.

В этом плане следует различать автоматическое поведение мертвых механизмов (действующих по схеме косных установок) и спонтанное самопроявление жизни.

193. Жизнь в самой себе есть Абсолют, Мертвое не противоположно Жизни, – это её объекты, представления, средства самопроявления, саморефлексии, её срезы, склепки, отпечатки, мазки.

194. МЕРТВОЕ ИМЕЕТ БЫТИЕ ТОЛЬКО В ОТНОШЕНИЕ К ЖИВОМУ.

195. Живое – абсолютно самосущное, и только рефлексирует (пытаясь схватить себя) оно разделяется на субъекты и объекты: множество мертвых объектов в восприятии абсолютного субъекта, затем мертвые и условно-живые объекты, соотнесенные с относительными субъектами – таково самовыражение жизни, самозацикливание Концепции. Это – точка зрения, схватывающая самое себя.

196. В полисе различают множество живых сущностей и множество неживых.

В моносе неживое – это обьекты-представления, существующие в поле сознания абсолютного субъекта.

В тотусе всё – части единой живой структуры.

197. Единый субъект отдает часть своей жизни бытующим объектам – существам, как бы оживляя их и омертвляя себя в мертвую форму, втискивая себя в мертвую форму подобного существа и частично подчиняя себя другим мертвым программам-принципам.

198. В этом смысле жизнь как бы противопоставлена бытию, то есть своим объектам, тому, что существует, имеет бытие по отношению к своим объектам, тому, что существует, имеет бытие по отношению к субъекту, который свое бытие может обнаружить только при отождествлении себя с мертвым объектом: чтобы увидеть себя, надо стать объектом, объектировать себя.

199. В высшем наиболее безусловном смысле Всё есть Жизнь, нет ничего мертвого.

Жизнь проявляет себя в структуре Концепции, Жизнь обнаруживает себя в сознании живого существа, все содержание сознания которого вместе с его самозацикливанием – это и есть структура Жизни.

200. То, что через “меня” чувствует, мыслит, сознает, – это и есть Жизнь. Или Бог, если хотите.

201. Пытаясь представить себе предельную Концепцию, мы исходим не из представления о высшей реальности (“какова она есть”), а из представления о высшей возможности, что вполне уместно назвать “сверхреальностью”, ментальное видение которой основано на гипотезе (мечте) о том, какой она может (и не может) быть – какой она “должна бы” быть.

202. Метафизика (философия в высших аспектах) – это наука (ли?) фантастическая, живущая возможным, а не действительным. Скорее это мечта в своей высшей абстракции, вечная мечта или мечта о вечной мечте.

203. Всё реальное – конечно, лишь мечта, возможность может быть вечной. Потому смертны те, кто для себя слишком реальны, самоочевидны. Потому не бессмертны те учителя, которые в своей гордыне выдают себя за то, что есть “на самом деле”.

204. Спрашивая, как устроен мир, мы заранее предполагаем устройство определенного рода, а именно устройство физическое, которое в лучшем случае сводится к структуре пространственно-временных форм. Тем самым мы программируем ответ, втискивая его в рамки формальных отношений.

205. Но устройство мира как Целого должно заключать в себе не только физические, но и метафизические принципы: в него должны быть включены не только свойства объекта познания, но и категории познающего сознания и познавательного процесса: такие понятия как абсолютное – относительное, реальное – идеальное, конкретное – абстрактное, истинное – ложное и т.п. должны быть включены в общую структуру мироздания в качестве его важнейших элементов-определителей.

206. Завершенный Мир-Концепция тождественен Единству бесконечных возможностей, в нем все условно (пейзаж, а не холст). На каждом новом уровне возможностей всё новые реалии оказываются лишь правилами игры, даже время оказывается только словом, а слово – только звуком.

Это можно представить себе настолько глубоко, насколько сознание способно удалить из себя слово и понятие “я”.

207. “Я” – это ключевое слово рефлексии, разделения, самозацикливания Концепции, это имя самообмана самосознания, – беса гордыни, противопоставляющего вас миру, лишающего Единства и обрекающего на одиночество.

208. Вне отношения к субъекту всё оказывается самим собой – разными позициями взаимообусловливания возможностей в бесконечномерной системе определителей (“координат”). Причем всякая условность, являясь бытием в одном аспекте, оказывается определителем в другом.

209. Разумеется, слово трудно изъять из сознания, но его можно дереализовать путем внимательного осознавания. Тогда окажется, что нет никакого феномена, соответствующего звуку “я”.

Представь себе: мысль “я” оказывается просто звоном серебряных колокольчиков.

210. Дереализация “я” устраняет разделение на “я” и “не я”, делает его условным, из определителя превращает в рядовой элемент Структуры. Затем дереализуются все разделения (определители координаты), существующие только относительно субъекта: реальное – идеальное, конкретное – абстрактное, предмет – символ, расстояние и пространство утрачивают реальность (сравни стерео-кино). Можно дойти даже до дереализации времени, – тогда вчера-сегодня-завтра станут условными значениями, как странички календаря.

211. В древних методиках содержатся намеки, но нигде не освещается достаточно ясно простейшая вещь, так и не понятая теософией, заискивающей перед позитивной наукой. Планы бытия – они же планы сознания и главное их различие – в субъект-объектном отношении.

212. То, что теософы называют “Астралом”, есть полная или частичная дереализация реальности как понятия. Различие между внешним и внутренним, бытием и сознанием, там почти отсутствуют, как и само понятие “объективность”. Астрал можно объективировать только через физический план (который принято считать “объективной реальностью”) путем сопоставления телепатического контакта двух или более личностей.

213. В ментале дереализуется сам субъект, превращаясь только в понятие о субъекте. Чистый ментал – это внесубъектный аспект, где мысли – не суть мысли субъекта, а некие самобытующие образования (структуры). Эти высшие уровни ментала здесь названы “трансменталом” только в угоду бытующему мнению о ментале как о сфере интеллектуальных процессов, где мысли – это еще все-таки мысли, а не то (более безусловное), что за ними.

214. Трансментальное видение развивается от ментальной медитации (высшие формы размышления) через видение структур до непосредственного восприятия высших фундаментальных принципов (очевидность невыразимых или почти невыразимых абстракций, таких, как “вечность”, “бессмертие”, “совершенная Гармония”, “высшая Справедливость” и т.п.), достигая в пределе полного слияния со всеми аспектами мира.

215. Углубление планов бытия происходит за счет дереализации феноменов и реализации нуменов (переализация), но такое определение условно в той мере, в которой дереализуется само понятие “реальность”.

216. Чтобы концепция стала миром, она должна обрести статус веримой реальности, интуитивного представления.

Умозрительно можно представить себе любые концепции. Это значит немного, хотя то, что принято умозрительно, имеет больше шансов перейти в интуитивное представление. Это подобно процессу обретения навыка.

217. В своей концепции я чувствую себя естественно, ориентация на чужую (воспринятую лишь умозрительно) вызывает чувство неправильности.

Достаточно высокая сознательность позволяет разобраться, какова моя реальная концепция (каков я), а то, что мною воспринято поверхностно, не может служить основанием для моих действий.

218. Размышление и восприятие внешних учений может служить стимулом для расширения (изменения) концепции, хоть само по себе таким расширением не является. Восприятие новых мыслей (через посредство текста, беседы или непосредственно) – способ самореализации концепции.

219. Этот текст не дает рецептов, он может только подсказать пути самоосознания, дающего возможность разработки для себя любых рецептов и технологий, если в них остается необходимость.

220. Кто жаждет рецептов правильной жизни, тот тяготится своим высочайшим даром – свободой воли, тот кто хочет переложить ответственность за свою жизнь на другие, более мощные плечи – учителей, пророков, философов. Однако это – тоже выбор, – выбор слабости, иногда хитро скрывающейся под видимостью силы. В высшем смысле это – только отсрочка правильного выбора.

221. В том ведь и смысл этого реального состояния бытия, именуемого “человеком”, чтобы, воспринимая мир как скопище противоречий, а себя как арену сомнений и не имея перед собой абсолютно-непререкаемого авторитета, всё-таки сделать свой выбор – правильный и прекрасный, достойный другого, идеального состояния, именуемого “Богом”, если (еще) хотите.

222. Утешительно думать, что кто-то мудрый стоит за тобой и руководит твоими действиями. Из неверия в себя, чтобы утвердить свою правоту, ты моделируешь высокого покровителя.

В плане внесубъектности (но во временном аспекте) Мир-Концепция развивается как бы сама собой, что определяет все поступки и ощущения человека (ситуация), но это не имеет ничего общего со стоящим за спиной “человекообразным покровителем”, хотя для того, кто в это верит, так оно и есть.

223. Жизнь – это эксперимент, но никто не может сказать, удался он или нет.

224. “Смысл жизни” каждый находит для себя в своей частной концепции. В аспекте завершенной Мир-Концепции мир в настоящий момент есть то, что считается миром в настоящий момент. Также и смысл жизни есть то, что сейчас считается смыслом жизни.

225. Никто не может сказать тебе, что надо жить ради этого, а не ради другого. Каждый строит свою жизнь так, как он считает нужным. Каждый делает свой выбор самостоятельно.

Учителя и философы могут (и имеют право) помочь лишь в одном: сделать этот выбор более осознанным.

226. Понятно, что к завершенной Структуре неприменимы вопросы о “смысле” её существования, они уместны лишь в тех аспектах Структуры, где есть двойственность, выбор, цель, воля, то есть в сфере волевого бытия.

227. Вопрос о смысле жизни уместен лишь по отношению к себе. Тому, для кого это вопрос кажется сейчас нерешенным, имеет смысл сделать решение этого вопроса смыслом своей жизни.

228. Смотри на жизнь как на задачу, которую надо решить.

229. Затрудненность восприятия некоторых моментов Мир-Концепции проистекает из того (и свидетельствует о том), что интеллектуально-знаковая система не исчерпывает Концепцию, а, скорее, составляет её небольшую часть, некоторый уровень, аспект.

230. Невозможно стать человеком, узнавая о мире только по книжным описаниям, но можно стать неплохим роботом.

Человеческое сознание – это развивающаяся Концепция во всей её полноте, “сознание” робота – лишь некоторая её формальная часть.

231. Формально-логическое изложение (особенно в синтезе с элементами поэзии), воспринимаемое не буквально, а метафорически, может служить канвой для воспроизведения в сознании неформальных (интуитивных) уровней Концепции.

232. Текст достигает цели только тогда, когда он способствует уяснению интуитивных представлений (повышение интуитивной ясности).

Каждое слово для читателя обладает некоторой своей интуитивной ясностью. В результате взаимодействия слов в тексте интуитивная ясность может повышаться, а может и снижаться.

233. Задачей философского текста является уяснение интуитивного представления о мире, что достигается далеко не всегда, особенно если сам автор недостаточно ясно осознал предмет своего труда, пытаясь это скрыть за неоправданной терминологической и структурной усложненностью (что особенно характерно для современной европейской философии, тяжко страдающей недугом “высоконаучного” позерства), тогда как достаточно простое и ясное изложение проблемы позволяет передать читателю то, что принципиально неформализуемо, невыразимо.

234. Со стороны читателя этому способствует многоаспектное, вариационное восприятие каждого момента текста. Всё парадоксальное и противоречивое должно быть использовано как наиболее эффективное средство для восприятия невыразимого.

235. В результате может быть достигнуто восприятие глубочайших невыразимых аспектов Мира-Концепции (трансментальное видение), в пределе – “видение Бога” – совершеннейшая гармония, охватывающая все уровни, все возможности. Такое видение не имеет ничего общего с чувственным и квазичувственным (галлюцинаторным) переживание. Мистики разных толков часто впадают в заблуждение, стремясь к видению почти в буквальном смысле (галлюцинаций и псевдогаллюцинаций). Таким способом можно увидеть только самые конкретные (низшие, наиболее условные уровни Мира-Концепции (даже если это – “образ Божий”).

236. Истинное “видение Бога” (а точнее самоосуществление завершенной Концепции во всей полноте) – это трансментальное видение – то, что “за” мыслями, а не впереди них – более абстрактное, а не более конкретное. Развитое ментальное видение делает эти области самых абстрактных принципиальных структур более “реальными” (конкретно, непосредственно воспринимаемыми), чем любой чувственно постигаемый феномен.

237. Единое как предельно полная Концепция проявляется в трех ипостасях, представляющих самообнаружение Единого в трех аспектах, или основных концепциях мира (полис, монос и тотус), в пределах которых возможно множество частных подконцепций (гипотез, моделей, версий, например, физико-механистическая, психологическая и др.).

238. Три высших концепции находятся в отношении взаимоподчиненности по принципу безусловности (что не делает их неравнореальными). Наиболее безусловная концепция (тотус) содержит в себе монос (как частность, ограниченную реализацией понятия субъекта, “я”); монос в свою очередь конкретизируется в полис (путем реализации представления о других, допустимых субъектах). Не исключен путь конкретизации Единого по иным принципам.

239. Различные частные модели (подконцепции) не подлежат оценке по критерию истинности. Кроме широты (всеобщности, абстрактности) они могут быть различаемы по критерию работоспособности (в данных условиях), полезности, целесообразности, определяемой с позиции концепции более высокого ранга.

240. Наиболее общий принцип целесообразности (правильности) определяется с позиции Единства, проявляя себя как иррациональное “чувство правильности”, “голос сердца”, совесть в высшем (внесоциальном, неформальном) смысле.

В общем, правильно всё, ведущее к Гармонии, к Единству (это – “от Бога”), обратное является обманом, заблуждением (“от лукавого”).

241. Не будет излишним напомнить, что эти различения правомерны только с позиции человека, с позиции дуальности, но обойти их (выбор) для человека невозможно. В высшем смысле “все благо, ибо всё от Бога”, но для человека это – лишь надежда.

242. Зло существует только для того, чтобы стало возможным высокое явление добровольного отказа от блага.

243. Воля – не только путь к цели, но еще и расстояние.

244. ЧТО ДЕЛАТЬ? НАДО ИДТИ!

245. Если волю представить себе как разность потенциалов между реальным и желаемым, между внешним и глубоко внутренним (идеальное), промежуточные планы внутреннего можно рассматривать как реализационные механизмы воли и восприятия.

246. Слияние с Целым невозможно, пока воля не дереализована (пока она присутствует только в аспекте реальности).

247. Преобразование восприятия в реакцию в разных аспектах.

Полис: внешние впечатления механизмом обработки восприятия абстрагируется до сопоставления с идеалом дальнего желания (“высокий идеал”) или ближнего желания (“низкий идеал”). В результате выбора вырабатывается решение, которое затем конкретизируется и осуществляется механизмом волеизъявления. Недостаток информации делает выбор невозможным и приводит к запаздыванию реакции до получения новой информации или изменения условий. В полисе организм рассматривается как автоматический преобразователь восприятия в реакцию.

Монос: здесь желание делается рядовым объектом созерцания. Что-то происходит во мне: один образ почему-то сменяет другой, вызывает третий, возникает чувство неудовлетворенности (желание) каким-то образом изменяет ощущение тела (движение тела), сменяются образы. Интерпретационная схема последовательности объектов сознания (мыслей, образов, ощущений, эмоций, в том числе и желаний) могла бы стать конкретизацией психологической концепции. Эта “наука” субъективного мира, тесно включая субъект в мировой процесс и дереализуя грань между внешним и внутренним, фактически (в пределе) ведет к их слиянию без дереализации субъекта (человеко-бог, “дживан-мукти”), но это состояние уже содержит в себе дереализованный аспект эго и не требует времени для перехода к высшей внесубъектности. Только в моносе возможна воля субъекта как таковая, не интерпретируемая как ступень автоматического преобразования восприятия в реакцию.

Тотус: Что-то происходит. Интерпретация невозможна. Воля (как и эго) полностью дереализована.

248. Проявление воли можно представить в трех фазах: желание (хотение), намерение, осуществление. Однако последние две – это уже реализация воли посредством веры: намерение – это вера в возможную реальность, осуществление – вера в действительную реальность. Сила воли – это вера в свои возможности осуществления.

249. Воля в чистом виде – это только желание, хотение. Только желание свободно, вольно, не подчинено ни чему, ничем не обусловлено, как это представляется субъекту с его внутренней позиции. (Имеется в виду первичное желание, до которого удается проследить цепочку желаний, направленных на реализацию первого).

Воля – это способность иметь желания (волить – хотеть).

250. Любые другие проявления воли, сужающие значение этого понятия до намерения, целеустремленности, способности управлять своими действиями и даже способности преодолевать трудности, следует отбросить, поскольку, не достигая своим проникновением элементарного свойства психики, они подменяют его комплексом различных проявлений. Очевидно это происходит под влиянием бытовых понятий “сила воли”, “волевой человек” и т.п.

То, что принято называть “силой воли” есть сила желания, подкрепленная верой в его осуществимость (верой в свои возможности) и побеждающая другие желания (нежелания). Так, желание работать побеждает желание спать, желание исполнения долга побеждает желание удовольствия.

Сильная воля – это сильное желание, способное подавить противодействующие факторы, поддержанное верой в свои возможности.