О САМОВОСПИТАНИИ

Из GA 61:

СКРЫТЫЕ ГЛУБИНЫ ДУШЕВНОЙ ЖИЗНИ

СЧАСТЬЕ, ЕГО СУЩНОСТЬ И ВИДИМОСТЬ

О САМОВОСПИТАНИИ

 

СКРЫТЫЕ ГЛУБИНЫ ДУШЕВНОЙ ЖИЗНИ Берлин, 23. ноябрь 1911

Если в какой-нибудь местности почва под ногами людей начинает колебаться, то большинство из них при этом охватывают чувства страха и ужаса. Причину подобных чувств следует искать главным образом не только в том, что человек стоит перед неведомым, перед тем, чего он не ожидал и чему не может дать соответствующего объяснения, но эти чувства вызваны чем-то другим - они вызваны тем ощущением, которое человек переживает в момент протекания событий: насколько же далеко это зайдёт, и что ещё могут преподнести неведомые глубины.

Подобное чувство может испытать человек, если даже в обычной жизни он не всегда относится к этому так, и перед тем, что время от времени, подобно землетрясению, извергается из скрытых глубин души, в которые уходят корни всей сознательной жизни, всех сознательных представлений и ощущений. По отношению к тому, что разыгрывается там не только в желаниях и влечениях, но и в неясных настроениях и переменах судьбы, что часто вторгается в нашу сознательную жизнь так же разрушительно, как землетрясения - человек, если он надеется познать самого себя, всегда будет испытывать мучительное ожидание: что же ещё может извергнуться из подоснов моей души? - Ибо человек, проникающий немного глубже в своё существо, вскоре замечает, что вся протекающая в сознании жизнь представлений, всё, что подвластно ему от пробуждения до засыпания, подобно ряби на поверхности моря, но стремящиеся вверх силы, сам род и образ их действий указываю обычному наблюдению на неведомые глубины. Об этом следует подумать тому, кто, опираясь на так называемый внешний научный опыт, постоянно приводит возражения против излагаемых в этих докладах данных духовной науки. Духовная наука видит в человеке не такое простое существе», каким его часто хотят видеть, и для этого сложного состава человеческой природы сама жизнь может предоставить доказательства, которые можно встретить на каждом шагу.

Для духовной науки человек состоит не только из того, что видят физические органы зрения, с чем имеет дело анатомия и физиология и чем можно овладеть с помощью естественнонаучного метода, но она противопоставляет физическому телу, то есть тому, что доступно внешнему восприятию и внешней науке, его высшие сверхчувственные члены. Эти сверхчувственные члены доступны только тому познанию, о котором здесь уже говорилось в общих чертах в докладе "Смерть и бессмертие" и будет говориться далее. Основываясь на непосредственном наблюдении над теми результатами исследования, которые не могут быть достигнуты в чувственном мире, но доступны лишь истинному ясновидческому сознанию, духовная наука противопоставляет воспринимаемому внешне физическому телу ближайший сверхчувственный член человека, - не следует пугаться этого слова, оно, как и все прочие, служит лишь для указания -который можно назвать жизненным или эфирным телом.

Духовная наука, опираясь на почву естествознания, находит в физическом теле человека те же силы и субстанции, которые находятся также и в его физическом окружении и действуют в этом физическом теле точно так же, как в физическом окружении. Но при этом духовная наука обращает внимание на то, что собственная деятельность этих сил и субстанций в физическом теле проявляется только тогда, когда человек проходит через врата смерти. Но в течение всей жизни, которую человек проводит в физическом мире, эти силы и субстанции охвачены более высокими силами эфирного или жизненного тела, которое противодействует распаду физических сил и субстанций; этот распад происходит сразу же, как только с наступлением смерти эфирное тело оставляет физическое. Если говорится о таком более высоком, чем физическое, теле человека, то это, как мы убедимся в ходе этого рассмотрения, совсем не противоречит всеохватывающему истинному опыту жизни, ибо в жизни повсюду наблюдается разделение, наблюдается двойственность человека, поскольку он обладает этим физическим телом, которое содержит всё, что находится обычно в физическом окружении, и поскольку это физическое тело пронизано телом жизни или телом эфирным.

Наряду с этим духовная наука имеет ясное представление о том, что всё происходящее в нашей сознательной жизни радикально отличается от той деятельности и тех сил, которые остаются действенными даже тогда, когда сознание погашается, как, например, у спящего человека. Ибо с точки зрения здравого смысла было бы нелепо полагать, что все волнения и страсти, представления и идеи, которые разыгрываются в подъёмах и спадах душевной жизни в течение дня, возникают каждое утро при пробуждении и вновь исчезают каждый вечер при засыпании. У человека при пробуждении мы находим физическое тело и всё, что поддерживает его деятельность в физическом мире, то есть, физическое тело и эфирное или жизненное тело, от которых нам следует отделить астральное тело, носителя сознания. Но если мы хотим правильно понять душевную жизнь, то в этом носителе явлений сознания нам, опять же, следует выделить то, что всегда нам подвластно, чем всегда можно овладеть силой наших мыслей и волевых решений. Это следует ясно отличать от того, что вздымается из глубочайших подоснов душевной жизни и наделяет её темпераментом, окраской и характером, но над чем мы не имеем власти. Итак, мы отделяем то, что наполняет нашу душевную жизнь и всегда живёт в нас с первых и до последних дней нашей жизни, что делает нас одарёнными или неодаренными, злыми или добрыми, наделенными чувством прекрасного или не имеющими его совсем, но что мы не в состоянии охватить нашим рассудочным сознанием, нашими чувствами и волей -всё это мы отделяем от остальной душевной жизни. Поэтому с точки зрения духовной науки мы различаем сначала в нашей душевной жизни две области: более обширную или - как её привыкли называть в последнее время, поскольку этого уже нельзя отрицать - подсознательную душевную жизнь и нашу сознательную душевную жизнь, которая находится во власти наших мыслей, волевых импульсов, суждений вкуса и прочих суждений.

Если подумать о неизбежности дальнейшего деления человеческого существа на четыре части, то, по меньшей мере, можно согласится, что это необходимо для рассмотрения жизни, ибо опыт свидетельствует о различии этих четырёх частей. При всестороннем и непредвзятом рассмотрении жизни повсюду находят доказательства того, о чём говорит духовная наука и что звучит сначала как утверждение. Это особенно ясно показывает более детальное рассмотрение доказательств духовной науки. Духовная наука, опираясь на свои познания, относит к эфирному или жизненному телу не только те силы, которые внутренне пронизывают наш организм настолько, что он из только физической структуры становится телом, которое является носителем нашей душевной жизни. В этом эфирном теле мы находим не только эти организующие силы, но, как показывают результаты духовной науки, в нём сохраняется то, что мы относим к нашей памяти, к нашим воспоминаниям. Ибо носителя памяти нам следует видеть не в астральном теле, но в эфирном, которое больше связано не с нашей душевной жизнью, но с физическим телом; эта связь в обычной жизни настолько крепка, что она не прерывается даже тогда,, когда Я и астральное тело выходят из физического тела и погружаются во время сна в бессознательное. Итак, память и всё, что мы несём в себе, но не всегда в данный момент охватываем своим сознанием, а должны извлекать из скрытых глубин душевной жизни, нам следует искать, в смысле духовного знания, в лежащем в основе нашего физического тела эфирном теле. Если это так, если есть основания считать эфирное тело, как носителя памяти, в некотором смысле самостоятельным в отношении физического тела, то следует допустить, что оно должно проявить эту самостоятельность в обычной жизни, например, независимость памяти от физического тела.

Если это вышеприведённое положение духовной науки верно, то возникает вопрос: как мы устанавливаем связь с внешним миром и как наше Я воспринимает сознательные впечатления душевной жизни, как оно воспринимает внешний мир? В отношении этого мы, как находящиеся в физическом мире люди, опираемся, прежде всего, на наши чувственные органы, которые являются внешними физическими органами, и на наш связанный с 'инструментом мозга рассудок. Поэтому всё, что человек имеет как образ мира, как сумму того, в чём он живёт своим повседневным сознанием, связано с внешним телом, с его здоровьем и болезнью, но прежде всего со здоровыми, хорошо сформированными органами чувств и с хорошо сформированным мозгом. - В праве ли мы утверждать: то, что покоится в нашем внутреннем существе, в скрытых глубинах душевной жизни, и что может быть извлечено лишь с помощью воспоминаний, следовательно принадлежит памяти, не связано в той же мере, как сознательная повседневная жизнь, с внешней организацией, но покоится больше во внутреннем существе, за порогом того, что связано с чувствами и инструментом мозга? Существует ли нечто, что даёт право говорить о самостоятельности памяти? Если это так, то можно в определённой степени утверждать, что в пределах физической, телесной организации эфирное, тело человека обладает самостоятельным бытием, бытием, которое обладает внутренним суверенитетом, поскольку независимо от внешних повреждений телесной организации. Мы можем поставить перед жизнью интересный вопрос: протекают ли обычные процессы сознания, которые связаны со здоровым мозгом, параллельно процессам памяти, или память, отличаясь некоторой самостоятельностью, проявляет свою независимость, если физическое тело больше не может быть носителем восприятий? Обратимся за ответом к жизни. Здесь мы находим удивительные факты, которые может проверить каждый, поскольку они встречаются в литературе. Все познания духовной науки сначала извлекаются из ясновидящего сознания. Но для других людей они, прежде всего, гипотезы. Но о предоставленных результатах можно спросить у жизни: подтверждает ли их сама жизнь?

Обратимся, например, к индивидуальности, трагическая судьба которой известна всем: Фридриху Ницше. После того как его затяжная болезнь, достигнув последней стадии, завершилась безумием, он был перевезён своим другом Овербеком из Турина в Базель. Берноулли в своей книге рассказывает об этом следующее. Я пропущу отдельные эпизоды переезда из Турина в Базель и остановлюсь лишь на тех фактах, которые особенно поразили Овербека. Ницше не испытывал особого интереса к окружающему миру, он оставался внешне совершенно безучастным и едва ли обращал внимание на то, что попадало в сферу его обычного сознания. Он легко дал перевести себя в пансионат для больных, где встретил старого знакомого, который заведовал этим пансионатом. Когда Ницше, не проявляющий никакого интереса к окружающему миру, услышал его имя, в нём нечто всколыхнулось, и он - к великому изумлению Овербека сразу же продолжил разговор, начатый с этим врачом много лет назад. Он продолжил разговор точно с того самого места, на котором тот был прерван семь лет назад! Настолько точна деятельность памяти, в то время как инструмент внешних восприятий, мозг, рассудок, обычное сознание повреждены: ведь он был равнодушен и невнимателен к тому, что мог бы воспринимать и наблюдать, если бы всё, принадлежащее к повседневному сознанию, исправно ему служило. Это убеждает нас в том, что в разрушенном организме продолжает действовать то, чему мы по праву можем приписать самостоятельность. Но пойдём дальше. Этот безупречно поставленный самой жизнью эксперимент показывает нам, в чём здесь дело, надо лишь обладать даром всестороннего наблюдения. Когда Ницше был перевезён в Йену, и его стали посещать Овербек и другие, равным образом оказалось, что с ним можно было говорить обо всём, что он пережил и испытал в ранние годы, но не о том, что происходило а данное время вокруг него, ибо эти наблюдения и восприятия связаны с инструментом физического тела. Напротив, сохранило независимость и в значительной степени осталось действенным то, что в духовной науке называют самостоятельно действующим эфирным телом, которое и есть носитель памяти. Этот пример можно дополнить множеством других. Мыслящий исключительно материалистически непременно скажет, что в данном случае определённая часть мозга, являющаяся носителем памяти, осталась нетронутой. Но подобное возражение опровергается реальным опытом, непосредственным рассмотрением жизни. Так за физическим телом мы как бы видим эфирное или жизненное тело, которое познаётся духовной наукой как одновременно и носитель памяти.

Рассматривая человека с другой стороны, со стороны его внутренней жизни, мы видим, что он действительно замечает, как из неведомых глубин вздымаются волны, которые им при обозрении своей душевной жизни обычно не осознаются так же, как то, что охватывает своим рассудком, чувствами и волевыми импульсами. Среди прочего, что показывает нам, как из нашей души, поскольку она гораздо шире сознания, вздымаются и достигают сознания неведомые глубины, находится также область сновидений, которая имеет большое значение для понимания человека в целом. Сновидения, несмотря на хаотичность, непредсказуемость и полное отсутствие явной упорядоченности, тем не менее, обладают тонкой, почти неуловимой внутренней закономерностью и, как мы вскоре увидим, являются частью того, что разыгрывается в подсознательных областях душевной жизни и, как бы извергаясь на поверхность, лишь касается более высокой области, оставаясь неподвластным человеку. Не в моих правилах давать в докладах что-то совершенно надуманное, но, как это делается в естествознании, лишь взятое из жизни, из опыта или духовнонаучного эксперимента. Наука о сновидениях, в отличие от химии и физики, едва ли известна широким кругам, но из скрытых глубин нашей души она может извлечь очень многое. Сначала пусть будет рассказан простой сон, который хотя и покажется комическим, но будет интересен тем, кто хочет глубже проникнуть в тайные глубины души.

Одной крестьянке однажды приснилось, что она по пути в город зашла в церковь. Она совершенно ясно увидела, как зашла в церковь, как священник стоит за кафедрой и проповедует. Она отчётливо слышит его проповедь. Пылкие слова проповеди глубоко запали ей в душу. Но особенно глубокое впечатление произвело на неё то, как священник распростёр руки. Этот неопределённый жест, который ещё производит на многих глубокое и вполне определённое впечатление, совершенно поразил женщину. Затем произошло нечто невероятное. Облик священника, как и его голос, внезапно изменился, и, наконец, когда сон прошёл через ряд промежуточных фаз, оказалось, что от прекрасных, волнующих слов священника ничего не осталось. Его голос больше не был таким, как раньше, но преобразился в крик петуха, а сам он стал петухом с соответствующими крыльями. Женщина проснулась - за окном пел петух!

Этот сон, если мы разбираемся в таких вещах, скажет нам о многом. Он говорит, что при его объяснении, нам не следует считаться с обычными представлениями о времени. Представления о времени, свойственные бодрствующей жизни, не подходят для рассмотрения сна. Сон этой крестьянки, как вы знаете из опыта собственных сновидений,. продолжался довольно долго: она постепенно приближалась к городу, затем зашла в церковь и увидела поднимающегося на кафедру священника, затем слушала проповедь и так далее. В физическом мире это заняло бы много времени. И петух, конечно же, так долго не поёт. Но она проснулась от его пения. То, что вызвало в её душе пение петуха, присоединилось к текущим вспять представлениям и образам сновидения. Она оглядывается на события, которые, как она полагает, пережила. Образы этих событий она заимствовала из обычной жизни.

Но повод, внешняя причина, то есть пение петуха, заняло очень мало времени. Посмотрев на это с внешней стороны, мы увидим, что время, как причина, вызвавшая в душе женщины эти переживания, было очень коротким по сравнению со временем, в течение которого, как полагала женщина, протекали события сна.

Когда духовная наука говорит, что человек от засыпания до пробуждения находится не в физическом или эфирном теле, но, отделившись от них, пребывает со своими астральным телом и Я в сверхчувственном, недоступным для внешних глаз мире, то нам следует сделать из этого вывод, что женщина была как бы вырвана из этого мира пением петуха. Необоснованным было бы предположение, что в том мире, в котором человек находится от засыпания до пробуждения, нет таких же переживаний, как в физическом. Но эти переживания имеют чисто душевную природу. Пробуждение женщины было вызвано криком петуха, и она, просыпаясь, оглядывается на свои переживания. Образы сновидения и всё, что ей наколдовано сном, нам следует принимать не за реальные переживания во время сна, но исходить из того, -только тогда мы правильно поймём все явления области сновидений - что женщине в принципе было недоступно то, что она переживала до утра, до момента пробуждения. Но в момент пробуждения она, сопоставив образы сновидений и реальную жизнь, поняла, что эти образы всего лишь сон. И это дало ей повод внести в жизнь сновидений образы, которые стали теперь символическими, иносказательными переживаниями дневной жизни. При этом женщина как бы присоединяет к образам сновидений то, что часто видит в обычной жизни, словно покрывая этим свои переживания во сне. Поэтому и течение времени не соответствует реальному, но у этих представлений, которые, подобно занавесу, опустились перед жизнью сна, свой хронометраж с тем временем, которое свойственно образам, если они переживаются как внешние физические восприятия. Поэтому образы сновидений являются сначала как покров, как оболочка того, что человек переживает во сне. Так образы сновидений, которые человек ставит перед своей жизнью сна, указывают на нечто такое, что происходит; они не отображают то, что происходит, а лишь указывают на то, что переживается во сне. Доказательством этого могут служить сновидения, которые различаются в зависимости от душевной жизни людей. У людей, которых мучают те или иные поступки или угрызения совести, образы сновидений другие, чем у тех, кто во время сна может погрузиться в удовлетворение или блаженство, вызванное наполняющим их жизнь смыслом благоприятным свершением или фактом, которые его душа может взять с собой в сверхчувственный мир. Свойство переживаний, не они сами, указывает на то, что они протекают в скрытых глубинах душевной жизни. Сон, в зависимости от его характера, может открыть многие тайны душевной жизни. И в качестве ключа к скрытым глубинам душевной жизни мы рассмотрим сон, который я здесь уже приводил по другому поводу. Этот повторяющийся периодически у одного человека сон вызван переживаниями юности.

Этот человек ещё в школе отличался талантом чертёжника, поэтому незадолго до окончания школы учитель дал ему очень трудное задание. И если ученик в определённое время делал прежде несколько чертежей, то с этим, поскольку он делал его очень тщательно, не справился даже за год, так что он всё чертил и чертил, а конца было не видно. Окончание школы было не за горами, а работа, к которой могли бы приступить ещё и другие,. была завершена лишь частично. Можно себе. представить, какой страх и беспокойство переживал ученик, поскольку понимал, что не закончит работу. Но страх, который он тогда испытал, был ничто, по сравнению с теми состояниями тревоги, которые в течение ряда лет возникали постоянно в его снах! После определённого времени, в течение которого этот сон не снился, он вновь видел во сне, что, будучи ещё учеником, он не может закончить чертёж, и его охватывал страх. Этот страх возрастал до тех пор, пока он не просыпался. Иногда этот сон повторялся через неделю. Затем сон опять оставлял его на год, затем вновь повторялся, потом повторялся через неделю, затем вновь оставлял его и так далее.

Понимание этих удивительных сновидений достигается только при рассмотрении прежней жизни этого человека. Он ещё в школе отличался талантом чертёжника, который развивался в течение всей его жизни постепенно, поэтапно. Точное рассмотрение показывает, что этот человек, развивая свою способность, достигал большего всякий раз после этого сна, который и возвещал об "определённых успехах. Поэтому после очередного сновидения этот человек чувствовал себя совершенно пропитанным и пронизанным гораздо большими способностями к черчению. Это одно из тех чрезвычайно интересных переживаний, которые происходят в человеческой жизни. Как же объясняет это духовная наука?

Если мы вспомним то, что нам известно о сверхчувственном средоточии человеческого существа, которое постоянно работает не только над преобразованием внутренних сил, но и над преобразованием внешней организации, если мы примем во внимание это лежащее в основе человека сверхчувственное сущностное ядро, то можем сказать: это сущностное ядро человека в течение всей жизни работает над его телесным инструментом, над всей его организацией, ибо ему, если оно желает постоянно развивать новые способности, нужно быть связанным с внешними навыками. В результате работы этого сущностного ядра над телесной организацией человека, он становится всё более искусным, более способным к постижению форм, ко всему, что выполнено в рисунке и выражено в формах.

Вплоть до тела работает сущностное ядро человека. До тех пор, пока это внутреннее сущностное ядро врабатывается в тело, пока оно изливает свою деятельность в тело, до тех пор оно не может вступить в сознание. Здесь все его силы изливаются в преобразование телесной организации, что затем проявляется как способность, в нашем случае - к черчению. Только когда достигнута определённая ступень и человек преобразован настолько, что это преобразование он может поднять в сознание, то есть становится способным к осознанному применению своей только что освоенной способности, только тогда его сущностное ядро вступает в сознание, только тогда он может осознать, что в нём произошло и что работало в скрытых глубинах душевной жизни. Но в нашем случае имеет место промежуточная ступень. Когда человек ещё совсем ничего не знает о работе сущностного ядра над его чертёжными способностями, когда он внешне не продвигается, тогда всё остаётся в глубинах душевной жизни. Но когда наступает момент вступления сущностного ядра в сознание, тогда это даёт знать о себе в своеобразном сновидении, которое облекается в такую форму, чтобы известить о том, что сущностное ядро подвело чертёжной способности определённый итог. Так этот сон всякий раз говорит о некотором достижении. До тех пор, пока сновидение не повторилось, в скрытых глубинах телесной организации душевные силы работают над постепенным формированием способности. Но перед тем, как эти силы, достаточно окрепнув, будут осознанны, а телесная организация будет готова для этой способности, происходит ещё один переход. Сначала они не полностью вступают в сознание, но изливаются в полубессознательные сновидения. Благодаря сну скрытая душевная жизнь прорывается в область сознания. Поэтому после сновидения человек всегда делает ещё шаг в развитии той способности, которая таким характерным образом выразилась символически в сновидении.

Так сущностное ядро человека работает сначала в подосновах чувственной и сверхчувственной организации, а затем, когда эта работа пришла к некоторому завершению и человек уже может поднять определённый результат в сознание, эта деятельность выражается в сновидениях, преобразуется в силы, которые вступают в область сознания. Наблюдая, как взаимодействует то, что находится внизу, с тем, что разыгрывается наверху в сознании, мы понимаем: почему очень многое не может проникнуть в сознательную жизнь, ибо в сознание не может подняться то, в чём человек ещё нуждается для формирования органа, чтобы выработать способность, которая затем становится орудием сознательной жизни. Поэтому в течение всей жизни можно наблюдать, как сущностное ядро человека работает над его организацией. Когда человек в детстве постепенно развивается изнутри наружу, то в нём, до появления Я-сознания, работает то же самое сущностное ядро, работает до того момента, о котором он позднее может вспомнить; это же ядро работает в нём и дальше. Целостное существо человека находится в постоянном самопреобразовании. Эта глубинная, творческая работа души сначала не осознаётся человеком, но затем она приостанавливается, поднимается из душевных глубин и становится его сознательной деятельностью. Так устанавливается связь между нашим обычным сознанием и тем, что происходит в нашем подсознании, в скрытых глубинах душевной жизни.

Эти скрытые глубины душевной жизни часто говорят на совсем другом языке, они раскрывают совсем другую мудрость, которой человек позволяет проявиться в своём обычном сознании лишь в сновидениях. Мысли человеческого сознания не совпадают с тем, что мы называем разумом вещей, который человеческое сознание как бы отражает, из чего мы можем сделать вывод, что разумную деятельность, правление разума мы встречаем также и там, где невозможно допустить проявление такого же разума, как у человека. Сравнивая в этом отношении человека с животным, мы видим, что у человек нет преимуществ перед животным в разумной деятельности, она лишь иначе освещается сознанием. В построениях бобра, осы - можно привести и другие примеры - мы видим правление разума, и это, в сущности, тот же самый разум, которым пользуется и человек, когда он своим сознанием освещает часть разумной деятельности мира. Лишь одну часть этой разумной деятельности может осветить человек своим сознанием, но наша подсознательная жизнь пронизана более всеобъемлющей деятельностью разума.

Здесь разум не только приходит к подсознательным выводам и образует понятия, на что указал даже естествоиспытатель Гельмгольц, но без участия человека творит здесь искусные, мудрые вещи.

Здесь можно указать на главу, которая уже упоминалась и которую можно было бы назвать "О философах и человеческой душе", здесь я имею в виду философов-пессимистов 19 века. Философ в основном имеет дело с разумом, с осознанной деятельностью разума, и обращается только к тому, что можно обосновать с помощью разума. Обратившись к таким философам, как Шопенгауэр, Манлэндер и Эдуард фон Гартман, мы найдём в основе их мировоззрения следующую идею: в том мире, который человек может охватить своим сознанием, несчастья, боли и страданий гораздо больше, чем радости и счастья. А Эдуард фон Гартман даже произвёл очень остроумные вычисления, в которых показал, что в мире преобладают боль и страдания. Он подвёл итог всем страданиям и боли, которые может пережить человек, и вычел из этой суммы всё, что переживает человек как радость и счастье. В результате страданий и боли оказалось больше. Так этот философ, исходя из рассудочных вычислений, с определённым правом утверждает: если в мире преобладают боль и страдания, то на жизнь следует смотреть только пессимистически. - Итак, разум, произведя эти вычисления, выносит сознательное суждение: этот мир, в определённой степени, далеко не лучший из миров.

В моей "Философии свободы" я указал на то, что эти рассудочные подсчёты вообще не применимы. Кто же совершает их, даже если они производятся в жизни не философом, а простым человеком? Они производятся всегда ясной, сознательной душевной жизнью. Но ясная, сознательная жизнь не выносит решения о ценности жизни и радостях бытия. Ибо на это нам указывает, опять же, сама жизнь. Если даже человек и произвёл такие подсчеты, то из них ещё не следует вывод, что жизнь не имеет ценности. Из этого, опять же, следует, - я уже говорил, что подсчёты Эдуарда фон Гартмана остроумны и верны - что человек, производя вычисления, приходит к результатам совсем не из сознательной жизни. Роберт Гамерлинг в "Атомистике воли" высказал мысль, что в этих подсчётах есть нечто ложное; если даже каждое живое существо, как и человек, испытывает в основном страдания, тем не менее, имеется стремление к утверждению бытия, а не к отрицанию его. И не из подсчётов, а из чего-то другого делает человек вывод, что жизнь всё же имеет ценность. В моей "Философии свободы" я указал на то, что этот пример с вычитанием не применим, потому что душевная жизнь в своих глубинах производит совсем другие подсчёты. Не примеры с вычитанием - их производит сознание. Подсознательная душевная жизнь производит деление: она делит количество радости на количество страданий и боли. Вы знаете, что при вычитании, если бы количество боли было бы равно восьми, а количество радости было бы равно также восьми, то результат, то есть ценность бытия, в этом случае равнялся бы "нулю". Но если не вычитают, а делят, то результат будет равен единице. В результате всегда получат единицу, а не ноль. И если даже знаменатель очень велик, если только он не "бесконечность", то в результате всегда останется все же стремление к бытию. Это деление человек производит в скрытых глубинах своей души, а то, что затем всплывает как результат и осознаётся ясной душевной жизнью, человек ощущает как ценность и радость бытия. В связи с этим я указал, что это удивительное явление, при котором человек, несмотря на явное преобладание страданий, тем не менее, радуется жизни, стремится к бытию и желает его, объясняется лишь тем, что он в своих душевных глубинах выполняет то, что мы затем можем объяснить научно на примере деления.

Мы видим, какие вычисления производит душа в своих глубинах, и как жизнь в своих проявлениях указывает на правящий в подсознании человека разум. Как в деятельности бобра или осы, когда они строят без всяких осознанных вычислений, правит не достигающий их сознания разум, так правит он и в душевных глубинах человека и, подобно вздымающей в море волны силе, устремляется в сознание, свет которого не достигает безграничных пределов душевной жизни, а освещает лишь незначительную область бытия. Мы с удивлением смотрим в бездонные глубины душевной жизни и видим, что лишь часть её освещается сознанием, которое как бы плавает в океане бессознательного. Наблюдя в повседневной жизни проявления правящих в душевных глубинах сил, мы всегда можем видеть, как одни и те же внешние события по-разному действуют на тех или иных людей. В глубинах нашей душевной жизни могут действовать вещи, которых мы не осознаём, которые пережиты нами настолько давно, что обычное сознание о них уже забыло, но они все же продолжают действовать. Духовный исследователь видит постоянно действующими в центральном существе человека, даже если их действие протекает не по шаблонам сознания. Может иметь место, например, следующий случай. В душевных глубинах человека может находиться нечто, что он пережил ещё в детстве и что глубоко его потрясло. Ребёнок, как известно, особенно восприимчив к несправедливости. Допустим, он в семи - восьмилетнем возрасте что-то сделал, что получило несправедливую оценку со стороны его родителей или кого-то из его окружения. В более позднем возрасте это может остаться на поверхности сознательно душевной жизни. Это может быть забыто, а не действовать в подсознательных душевных глубинах. Допустим, этот ребёнок растёт и в 16-17 лет вновь сталкивается с несправедливостью. Другой подросток, который не имел вышеназванного переживания, мог подвергнуться в этом возрасте такой же несправедливости. Он приходит домой, жалуется на несправедливое к нему отношение, плачет, возможно ругает учителя, но не более того - всё проходит, как будто бы ничего и не было, всё погружается в подсознательную душевную жизнь. Но другой ребёнок, который, в семь-восемь лет пережил несправедливость, о которой внешнее сознание забыло, может вновь пережить то же самое. Но теперь это не пройдёт бесследно, это может привести к самоубийству. В чём причина? Причину этого следует искать в том, что поднимается из подсознательных скрытых глубин и разыгрывается в ясной душевной жизни.

Мы очень часто можем наблюдать, как наша подсознательная душевная жизнь вступает таким способом в наше сознание. Возьмём следующее: мы постоянно сталкиваемся с тем, на что, к сожалению, не обращаем должного внимания. У некоторых людей в довольно позднем возрасте появляются признаки того, что можно назвать тоской. Она накатывает. И если их спросят, о чём - же они тоскуют, они ответят: самое ужасное, что сами не знают о чём. И все доводы и тому подобное, что приводится в таких случаях и что обычно может утешить, им не помогает. Если с теми же методами, которые применяет естествознание, методами наблюдения обратятся к ранней жизни такого человека, то увидят, что эта тоска вызвана совсем особыми ранними переживаниями. Тогда найдут, - в этом может убедиться каждый, кто наблюдает подобные явления - что эти люди в пору своей юности направляли внимание и интерес на то, что не было связано с глубочайшим существом их душ; они обращались к некой сфере душевной деятельности и их внимание было привлечено тем, к чему душа не стремилась. Поэтому во всём, что их душа хотела бы получить, ей отказывалось. Внимание направлялось на нечто совершенно иное, а не к чему они стремились; они развивались формально. Поэтому позднее проявилось следующее. Поскольку внимание и интерес прежде не удовлетворялись, поскольку человек стремился к тому, что ничего ему не давало, то этот ряд последовательных переживаний преобразовался теперь в неопределённое влечение, в некое стремление, в нечто такое, что действует как страсть, как инстинкт, что проявляется в неопределённой тоске, в тоскливом стремлении к чему-то. Раньше это стремление можно было бы удовлетворить, теперь же нет. Почему? Потому что в потоке душевной жизни отразились только те переживания, на которые было направлено внимание, но к которым душа не чувствовала стремления приблизиться. Теперь благодаря такому представлению мы установили, что человек совсем не понимает того, что прежде для него было подходящим. Прежде он не проявлял никакого внимания к тому, что властвует и творит в подосновах души, теперь он отвык от этого, не может с этим соединиться. Осталось лишь то, что, возможно, совсем не соответствует его душевной организации.

Итак, мы видим, как рядом с сознательной жизнью человека протекает подсознательный поток душевной жизни, проявления которого мы наблюдаем в обыденных явлениях жизни. Но как сознательная жизнь души вновь погружается в подсознательную и как человек может погружаться в подсознательные глубины душевной жизни - это показывают другие явления. Здесь мы подходим к той области духовной науки, которая показывает, как душевная жизнь простирается вплоть до эфирного тела, которое работает над физическим телом, где человек как бы сходит к своим собственным подосновам. Но что он находит там? Он находит то, что выводит его жизнь из узкой человеческой сферы и связывает со всей вселенной, ибо как физическим телом, так и эфирным мы связаны с со всем универсумом. Когда душевная жизнь изливается в эфирное тело, тогда наше существо устремляется в мировые дали, тогда наступает то, что мы можем назвать провозвестием неразрывной связи человека со всем миром, с тем, что является не только им самим, но всей вселенной. Затем мы проникаем в область человеческой фантазии. И чем глубже спускается человек, тем больше выходит его внутреннее существо за пределы обычных пространственные и временные отношения, тем больше переживает, как его физическое тело и эфирное соединяются со всем универсумом и определяются им. Так при погружении в физическое тело сознание человека освещает то, что находится вне его. Мы видели, как скрытая душевная жизнь может быть поднята в сознание и освещена им, а, с другой стороны, наше сознание должно погрузиться в скрытые глубины души. Мы достигает того же с помощью с помощью фантазии, если она действительная, настоящая фантазия, как понимал её Гёте, а не фантастика. Погружаясь ещё глубже, мы достигаем ясновидческих сил, которые не ограничиваются лишь тем, что обычно окружает человека как объекты в пространстве и времени, но простираются в мировые дали, которые прежде не воспринимались.

Спускаясь в скрытые г