Послание царя и великого князя Иоанна Васильевича всея Росии ко князю Андрею Курбскому, против его князя Андреева письма, что он писал из града Волмер.

Бог наш Троица, иже прежде век сый, ныне есть, Отец и Сын и Святый Дух, ниже начала имать, ниже конца, о немже живем и движемся есмы, и имже царие царьствуют и сильнии пишут правду; иже дана бысть единороднаго слова Божия Иисус Христом, Богом нашим, победоносная херугви и крест честный, и николи же победима есть, первому во благочестии царю Констянтину и всем православным царем и содержателем православия, и понеже смотрения Божия слова всюду исполняшеся, божественным слугам Божия слова всю вселенную, яко же орли летание отекше, даже искра благочестия доиде и до Руского царьства: самодержавство Божиим изволением почин от великого князя Владимера, просветившего всю Рускую землю святым крещением, и великого царя Владимера Манамаха, иже от грек высокодостойнейшую честь восприемшу, и храброго великого государя Александра Невского, иже над безбожными немцы победу показавшего, и хвалам достойного великого государя Дмитрея, иже за Доном над безбожными агаряны велику победу показавшаго, даже и до мстителя неправдам, деда нашего, великого государя Иванна, и в закосненных прародительствиях земля обретателя, блаженные памяти отца нашего, великого государя Василия, даже доиде и до нас, смиренных скипетродержания Руского царьствия. Мы же хвалим за премногую милость, произшедшую на нас, еже не попусти доселе десницы нашей единоплеменною кровию обагритися, понеже не восхитихом ни под ним же царьства, но Божиим изволением и прародителей и родителей своих благословением, яко же родихомся во царьствии, тако и возрастохом и воцарихомся Божиим велением, и родителей своих благословением свое взяхом, а не чюжее восхитихом. Сего нравославнаго истинного христианского самодержства, многими владычествы владеющего, повеление, нам же христианский смиренный ответ бывшему прежде православнаго истиннаго христианства и нашего содержания боярину и советнику и воеводе, ныне же преступнику честнаго и животворящаго креста Господня, и губителю христианскому, и ко врагом христианским слуга таю, отступъльшим божественнаго иконного поклоняния и поправшим вся священный повеления, и святые храмы разорившим, осквернившим и поправшим со священными сосудами и образы, яко же Исавр, и Гноетесный, и Армейский (Так Пг; Ар М Армейским), сим всем соединителю, - князю Андрею Михайловичи) Курбскому, восхотевшему своим изменным обычаем быти Ярославскому владыце, ведомо да есть.

Первое послание Курбскому. Л. 123 об. из 'сборника Курбского (ЦГАДА)'

Почто, о княже, аще мнишися благочестие имети, единородную свою душу отвергл еси? Что даси измену на ней в день Страшнаго суда? Аще и весь мир приобрящеши, последи смерть всяко восхитит тя: чесо на теле душу предал еси, аще и убоялся еси смерти, по своих бесех и вышних друзех и назирателей ложному слову, и всю? Яко же беси на весь мир, тако же и ваши извельшия быти друзи и служебники, нас же отвергшеся, преступжвше крестное целование, бесов подражающе, на многообразный ми воды всюду сети поляцающе, и бесовским обычаем на всячески назирающе, блюдуще хожения и глаголания, мняше нас яко безплотным быти, и от сего многия сшивающи поношения и укоризны на нас, и весь мир позорующих и к вам приносящих. Вы же им воздаяние много за сие злодейство даровали есте нашею же землею и казною, вазываючи их ложно слугами; от сих бесовских слухов наполнилися есте на мя ярости, яко же ехидна яда смертоносна, и везъярився на мя и душу свою погубив, и на церковное разорение стали есте. Не мни, праведный, на человека возъярився, Богу приразитися; ино бо человеческо есть, аще и порфиру носит ино же божественное. Или мниши, окаянне, яко убрежешися? Никако же! Аще ти с ними воевати, тогда и церкви ти разоряти, и иконы попирати, христиан (Так Пг; Ар М християнам.) погубляти; аще же где и руками не держнеши, но мыслию да своего смертоноснаго много сия злобы сотвориши. Помысли же, како бранным пришествием мягкая младенишная удеса конскими ногами стираема и растерзаема! Егда же убо зиме належати, сия наипаче злоба совершается. И сие убо твое злобесное умышление, како не уподобится Иродову неистовству, еже о младенцах убиство показа! Сие ли мниши благочестие, еже сицевая зла творити? Аще множае нас глаголеши воюющих на християн, еже на германы и литаоны, ино несть сие. Аще бы християне были в тех странах, и мы воюем по прародителей своих обычаем, яко же и преже сего многажды случалося; ныне вемы, в тех странах несть християн, развее малейших служителей церковных и сокровенных раб Господень. К сему же и литовская брань учинилося вашею же изменою и недоброхотством и нерадением безсоветным.

Ты же, тела ради, душу погубил еси, и славы ради мимотекущия, нелепотную славу приобрел еси, и не на человека возъярився, но на Бога востал еси. Разумей же, бедник, от каковы высоты и в какову пропасть душею и телом сшел еси! Збысться на тобе реченное: «И еже имея мнится, взято будет от него». Се твое благочестие, еже самолюбия ради погубил еси, а не Бога ради. Могут же разумети тамо сущий, разум имущий, твой злобный яд, яко, славы желая мимотекущия и богатства, сие сотворил еси, а не от смерти бегая. Аще праведен и благочестив еси по твоему гласу, почто убоялся еси неповинныя смерти, еже несть смерть, но приобретение? Последи всяко же умрети. Аще ли же убоялся еси ложнаго на тя отречения смертнаго, по твоих друзей, сатанинских слуг, злоденственному ж солганию, се убо явственно есть ваше изменное умышление от начала и доныне. Почто и апостола Павла презрел еси, яко же рече: «Всяка душа владыкам предвладущим да повинуются: никая же бо владычества, еже не от Бога, учинена суть; тем же противляяйся власти, Божию повелению противится»? Смотри же сего и разумевай, яко противляяся власти Богу противится; и, аще кто Богу противится, спи отступник именуются, еже убо горчайшие согрешение. И сии же убо реченно есть о всякой власти, еже убо кровми и бранмп приемлют власть. Разумей же вышереченное, яко не восхищением прияхом царство (Так Пг М; Ар крестъво.); тем же наипаче, противляяся (Так Пг М; Ар противляюся.) власти Богу противится! Тако же, яко же инде рече апостол Павел, иже ты сия словеса презрел еси: «Раби! послушайте господей своих, не пред очима точшо работающе, яко человекоугодницы, но яко Богу, и не токмо благим, но и строптивым, не токмо за гнев, но и за совесть». Се бо есть воля Господня - еже, благое творяще, пострадати. И аще праведен еси и благочестив, почто не изволил еси от мене, строптиваго владыки, страдати и венец жизни наследити? Но ради привременныя славы, и сребролюбия, и сладости мира сего, а се свое благочестие душевное со христианскою верою и законом попрал еси, уподобился еси к семени, подающему на камени, и возрастшему; и возсиявшу солнцу со зноем, абие, словесе ради ложнаго, соблазнился еси, и отпал еси и плода не сотворил есн; о по ложных словесех убо, подобно на путь подающему, сотворил еси; еже уже - подобно на путь - веру и враг из сердца твоего восхитил есть и сотворил тя во всей воли ходити. Тем же и вся божественная писания исповедуют, яко не повелевают чадом отцем противитися и рабом - господем, кроме веры. И аще убо сие от отца твоего, диавола, воспрпем, много ложными словесы соплетеши, яко веры ради, - жив Господь Бог мой, жива душа моя, - яко не токмо ты, но и все твои согласники и бесовския служители не могут в нас сего обрести. На се же уповаем, Божия слова воплощением и пресвятыя Его Матери, заступницы христанския, милостию и всех святых молитвами, не токмо тебе сему ответ дати, но и противу поправших святые иконы, н всю христианскую божественную тайну отвергшим и Бога отступльшим - к ним же ты любительно соединился еси, - словесы их нечестие изобличити и благочестие явити и воспроповедати, яко же благодать возсия.

Како же не усрамипшся раба своего Васки Шибанова? Еже бо он благочестие свое соблюде, и пред царем и предо всем народом, при смертных вратех стоя, и ради крестнаго целования тебе не отвержеся, и похваляя и всячески за тя умрети тшашеся. Ты же убо сего благочестия не поревновал еси: единого ради моего слова гневна, не токмо свою едину душу, но н всех прародителей души погубил еси, понеже Божиим изволением, деду нашему, великому государю, Бог их поручил в работу, и оне, дав свои души, и до смерти своей служили, и вам, своим детем, приказали служити и деда нашего детем и внучатом. И ты то все забыл, собацким изменным обычаем преступил крестное целование, ко врагом християнским соединился еси; и к тому, своея злобы не разсмотряя, сицевыми и скудоумными глаголы, яко на небо каменем меща, нелепая глаголеши, и раба своего во благочестия не стыдишися, и подобная тому сотворити своему владъще отвергался еси.

Писание же твое приято быстъ и разумлено внятельно. И понеже убо положил еси яд аспиден под устнами своими, наполнено меда и сота, по твоему разуму, горчайше же пелыни обретающеся, по пророку глаголющему: «умякнуша словеса их паче елея, и та суть стрелы». Тако ли убо навыкл еси, християнин будучи, християнскому государю подобно служити, и тако ли убо честь подобная воздаяти от Бога данному владыце, яко же бесовским обычаем яд отрыгавши? Начало убо твоего писания, яже убо не разумевая написал еси, наводцкое помышляя, еже бо не о покаянии, но выше человеческого естества мниши человеком быти, яко же и Нават. Еже убо нас вся написал еси, и сие убо тако есть: яко же тогда, тако и ныне веруем, верою истинною, Богу живу и истинну. А еже убо сопротивным разумевая и совесть прокаженна имуще, се убо навадцкое помышляеши, и не разсуждаеши евангельского слова, еже реченно есть: «Горе миру от соблазн. Нужно есть, иже не прийти соблазном; горе же человеку тому, имже соблазн приходит. Уне бы было ему, дабы жернов осельский обвязан был о выи его и потонет в пучине морстей». И много слепотствующия твоея злобы, не можеши истинны видети: како, мняйся стояти у престола владычня и повсегда со ангелы служите, своими руками агнец жремый закалати за мирское спасение сподобися, и сия вся поправшу с своими злобесовскими советники, на нас своими лукавыми умышлении многая томления подвигосте? И сего ради, еже от юности моея благочестие, бесом подобно, поколебасте, и еже от Бога державу, данную ми от прародителей наших, под свою власть отторгосте. Ино се ли совесть прокаженная, яко свое царьство во своей руце держати, а работным своим владети не давати? И сему сопротивен разуму, еже не хотети быти работными своими владенну? И се ли православие пресветлое, еже рабы обладаему и повеленну быти?

Сие убо от внешних; и от душевленных и о церковном аще есть малое согрешение, но сие от вашего же соблазна и измены; паче же и человек есмь: несть бо человека без греха, токмо един Бог; а не яко же ты, яко мнишися быти выше человека, со ангелы равен. А о безбожных человецех что и глаголати! Понеже тии все царьствии своими не владеют: како им повелят работныя их, тако и владеют. А Росийское самодержство изначала сами владеют всеми гоеударьствы, а не бояре и вельможи! И того своей злобе не мог еси разсудити,. нарицая благочестие, еже под властию нарицаемого попа и вашего (Так М; Ар вашею.) злочестия повеления самодержству быть! А се по твоему разуму нечестие, еже от Бога данной нам власти самим владети и не восхотехом под властию быти попа и вашего злодеяния! Се ли разумеваемая «сопротив», яко вашему злобесиому умышлению тогда, Божиею милостию и пречистыя Богородицы заступлением, всех святых молитвами и родителей своих благословением, погубити себе не дал есми? А какова злая от вас тогда пострадах! Се убо пространнейший напреди слово известит.

Аще ли же о сем помышляеши, яко церковное предание не тако, имыи гром бытие, се убо вашего же ради лукаваго умышления, понеже мя исторгаете от духовного и покойнаго жития, и бремя, фарисейским обычаем, бедне носимо, на мя наложисте, сами же и ни единым перстом не прикоснустеся; и сего ради церковное предстояние не твердо, ово убо царских правлений, еже вами разрешено, ово же ваших злолукавых умышления бегая. И гром же сходяще немощи человечестей; понеже много народ во след своего пагубного умышления отторгосте, и того ради, - яко же мати детей всяческий попущает глумления, ради младенства, и егда совершени будут, тогда сие отвергут, или убо от родителей разумом на унылее возведутся, или яко же Израилю Бог попустить, аще и жертвы приносити, токмо Богови, а не бесом, - того ради и аз сотворихом, сходящее (Так Пг М; Ар ксходя.) к немощи их, точию дабы нас, своих господарей, познали, а не вас, изменников. И чим у вас извыкли прохлажатися? И се ли вам супротивно явися, еже вам погубити себя не дал есми? А ты о чем супротивно разума, души твоей, крестнаго целования, сотворил еси, ложнаго ради страха смертнаго? Сам убо сего не твориши, нам же сие советуеши! Си убо навацкое и фарисейское мудръствуеши: навацкое убо, еже выше по естеству человеческого велишь человеком быти; фарисейское же, еже, сам не творя, иным повелевавши творити. Паче же сия поносы и укоризны, яко же исперва начали есте, тако и ныне не престаете, всяческим образом дивияго зверя распыхаяся, измену свою совершаете: се ли ваша (Так Пг М; Ар ваши.) доброхотная, прямая служба, еже поношати и укоряти? Бедному подобящеся, колеблетеся, и Божий суд восхищающе и преже Божия суда своим злолукавым самохотным изложением, яко же своими начальники, попом и Алексеем, изложили есте, собацки осужающе. И сего ради Богу противляющеся, яко же и святых всех преподобных, иже в посте и в подвизех просиявших милованием, еже грешным, отвергаете; много бо в них обрящешь (Так Пг М; Ар обряшших.) падших и воставших (возстание не бедно!) и стражущи руку помощи подавши, и от рова согрешения милователне возведших, по апостолу, «яко же братию, а не яко врагов имуще», - еже ты отвергл еси! И якова от оних бесов пострадаша, таковая и аз от вас пострадах.

Что же, собака, и пишешь и болезнуеши, совершив такую злобу? К чесому убо совет твой подобен будет, паче кала смердяй? Или мниши праведно быти, еже от единомысленников твоих зловерных учинено, еже иноческое одеяние свергше и на християн воевати? Или се есть вам отвещание, яко невольное пострижение? Ино несть сие, несть. Како убо Лествечник видех неволею ко иночеству пришедших и паче вольных исправишася? Чесо убо сему слову не подражаете, аще благочстиви есте? Многи же и не в Тимохину версту обрящеши, тако же святых, и не поправшим иноческого образа, глаголю же и до царей. Аще ли же кои дерзнуша сия отворити, ничим же пользоваша, наипаче в горшая телесная и душевная погибели приидоша, яко же князь великий Рюрик Ростиславич Смоленский, пострижен от зятя своего Романа Галического. Смотри же благочестие и княгиню ево: восхотевши взяти ее из невольнаго пострижения, она же не восхоте мимотекущаго царьствия паче нетленного, - пострижеся и во схиму; он же убо, разстригши ея, многи крови християнския и святыя церкви и монастыря пограби, игуменов и попов и черноризцев, почему и до конца княжения не возможно удержати; ино имя его без вести бысть. Тако же и во Цариграде (Так Пг М; Ар Цариграда.) множайшим сего обрящеши: овем убо носы урезаны; инем же, во мнишеская одеяния бывшим и на царьство паки наскочившим, и зде убогорчайша смерти прияша, тамо же безконечны муки прияша, понеже самолюбия ради и гордости сие сотвориша. Сие же от владычествующих, кольми же паче от работных! Божий суд ожидает, иже ангельский образ поправшим! Многи желе не в давных летех пострижены от синклитов, превелика паче же первых сие дерзнуша сотворити, аще и в прежнюю паки приидоша. Таково ли благочестие держите, еже сие злобесным своим обычаем нечестие сотворяете?

Или мнишися, яко ты еси Авенир сын Ниров, есть храбрейший возрастом? Или, еже та сия писания злобесным своим обычаем нечестия сотворяете, или мнишися гордостию дмяся писати? И от того да что бы есть? Егда убо уби его Иоав, сын Саруи, тогда оскудели во Израили. Не пресветлые ли победы з Божиею помощию на противныя показаша? Се убо, гордостию дмяся, всуе хвалишися! Смотри же и сего, еже подобно тебе сотворшаго; аще ветхословие любиши, к сему тя и приложим; что убо поможе ему бранная храбрость, еже господина своего нечестие, еже убо поят подругу Саулю Ресфу, и рекшу ему о сем сыну Саулю Мумъфиосу, он же, разгневався, отступи от дому Сауля и тако погибе. Ему же и ты уподобися злобесным своим обычаем, желая гордостно излише чести и богатства. Яко же Авенир на подружив посягну господина своего, тако же убо и ты от Бога данные грады и села посягая, равно тому нечестие, бесуяся, сотворяеши. Или убо предложи ми плач Давыдов? Ни убо царь праведен (Так Пг М; Ар приведен.) сы? И не хотя убиение сотвори; нечестивий же в своей погибели погибе. Смотри же, яко бранная храбрость не помогает, аще кто господина не чествует. Но и еще предложу ти Ахитофела, подобно тебе, лукав совет совещевающе Авесолому на отца: и како потрясе? Но последуя сия, единаго старца разумом совет его разсыпася, и весь Израиль побежден бысть малейшими людьми. Он же удавления конец погибельный обрете. Яко же тогда, тако и ныне обычай - благодать Божия в немощи совершатися, и ваша злобесная на церковь востания разсъшает сам Христос. Смотри же и древняго отступника Иеровоама сына Наваща: како отступи со десятью колены Израилевамя, и сотвори царьство в Самарии Самарий и отступи от Бога жива и поклонися тельцу, и како убо смятеся царьство Самарии тое неудержанием царей и вскоре погибе; Июдино же, аще и мало бысть, но странно, и пребысть до изволения Божия, яко же рече пророк: «разверепе, яко юница, Ефрем»; и паки инде реченно бысть: «сынове Ефремли, наляцающе и спеюще луки, возвратишася в день брани, зане не сохраниша повеления Господня и в законе его не изволиша ходити». «Человеке, останися рати: аще убо со человеком борешися, то одолеет тя, или одолееши; аще с церковию борешися, то всяко одолеет тя, жестоко бо ти есть против рожну прати: не бо и вступиши, на нозе свои окровавиши. Да ся пенит море и бесит; но Исусова корабля не может потопити, на камени бо стоит; имамы в нем кормчию Христа; вместо же гребца - апостоли, вместо кормник - пророки, вместо правителей - мученики и преподобный; и сия убо вся имущи, аще и весь мир возмутится, но не убоимся погрязновения: мене убо светлейши творите, сам же свою погибель содеваеши».

Како ж и сего не могл еси разумети, яко подобает властелеи не зверски яритися, ниже безсловесно смирятися? Яко же рече апостол: «овех убо милуете разсуждающе, овех же страхом спасайте, от огня восхищающа». Видиши ли, яко апостол повелевает страхом спасати? Тако же и во благочестивых царех временех много борящеся злейшее мучение. Како же убо, по твоему безумному разуму, единоко быти царю, а не по настоящему времени? То убо разбойницы ц татие мукам неповинни, паче же и злейшая сих лукавая умышления; то убо вся царьствия невстроении и межоусобными браньми вся растлятся. И тако ли убо пастырю подобает, еже не разсмотряти о нестроении от подовластных своих?

Како же не стыдишися, злодеев мученики нарицая, не разсужая, за что кто постражет? Апостолу вопиющу: «аще кто незаконно мучен будет, сиречь не за веру, не венчается»; божественному убо Златоусту и великому Афонасию во всем исповедании глаголющим: мучими убо суть татие, и разбойницы, и злодея, и прелюбодея: такови ли убо блаженнии? Понеже грех ради своих мучими бысть, а не Бога ради. Божественному же апостолу Петру глаголющу: «лутче убо благотворяще пострадати, неже зло творящим мучения». Вы же, злобесным своим обычаем подобящеся ехитнину отрыганию, ядь изливающи, ничто же повиновения человек, и законопреступления, и времен разсужающе, свою злолукавую измену бесовским умышлением, лестию языка покрыти хотяще. Се ли убо сопротивно разуму, еже по настоящему времени жити? Воспомяни же и во царех великого Констянтина: како, царьствия ради, сына своего, рожденного от себе, убил есть! Князь Феодор Ростиславич, прародитель ваш, в Смоленске на Пасху колики крови пролиял есть! И во святых причитаются. Како же убо и Давыд, иже обретеся Богу по сердцу и хотению, како (Так Пг М; Ар кто.) повеле и Давыд, да всяк убивает Усеина: и хромыя, и слепыя о ненавидящих душа Давыдовы, егда не прияша его во Иеросалим, како убогих причитательных в вотчинники, яко не восхотеша от Бога даннаго им царя прияти? Како же разсудиши и се, еже таково благочестие царь на немошней чади силу свою и гнев показа? Или убо нынешнее изменники не ровно сим злобу сотвориша? Но паче и злейше. Они убо точию возбраниша приход н не успеша ничто же; сии того, и ятово от них, Богом им даннаго, и рождынагося у них на царьстве, царю преступив крестную, крестную клятву, отвергоша, и елико возмогоша злая сотвориша, всячески, словом и делом, и тайными умышлении: и чесому убо они сих подобнее злейшим казнем? Аще-ли речеши: «она явна есть, сия же не явна», по сему убо злейший есть ваш злобесный (Так М; Пг Ар злобесные.) обычай; яко человеком видимо есть доброхотство и служба, от сердец ваших исходит помышления, злодеяние, пагуба смертная к разорению; усты своими убо благословляете, сердцем своим кленете. Многа ж и ина обрящеши во царьствии царей своих: царьства во всяких нестроениих исправиша и злобесных человек разумы и злодеяния возразите. И повсегда убо царем подобает ово зрительным быти, овогда кротчайшим, овогда же ярым; ко благим убо милость и кротость, к злым же ярость и мучение. Аще ли же сего не имея, несть царь, царь бо несть боязнь делом благим, но злым. Хощеши ли бо не боятися власть? Благо твори; аще ли злое твориши, бойся, не бо туне мечь носит - в месть злодеем, в похвалу же добродеем. Аще благ еси, почто имея в сингклите пламени палящи, не погасил еси, но паче разжегл еси? Где было ти советом разума своего злодейственный совет исторгнута, ты же убо больми плевел наполнил еси! И збысться на тебе пророческое слово: се всеявый огнь, зжете и ходите по свету пламени огня вашего, егоже сами себе разжегосте. Како же убо ты не со Июдою ли предателем равно причтеся? Яко же бо он на общаго Владыку всех, богатства ради, возбесися и на убиение предаст, со ученики водворящеся, со иудеи же веселящеся, тако же убо и ты, с нами пребывая, и хлеб наш ядяше, и нам служити соглашаше, на нас злая в сердцы собирайте. Тако ли убо исправил еси крестное целование, еже хотети добро во всем безо всякие хитрости? И что убо твоего злохитрия умышления злее? Яко же рече премудрый: «несть главы, паче главы змиевы», паче же иныя несть злобы твоея.

Почесому же и учитель еси души моей и телу моему? Кто убо постави судию или властеля над нами? Или ты даси ответ за душу мою в день Страшнаго суда? Апостолу Павлу глаголющу: како убо веруют бес проповедующего, како же и проповедуют, а не послани будут? И се убо бысть в пришествие Христово: ты же от кого послан еси? И кто тя рукополагателя постави, яко учительский сан восхищающи? Апостолу Иякову сие отрицающи: «Не мнози учители бывайте, братие, ведящеи, яко вящей грех приемлем, много бо согрешаем вси: иже словом не грешити, сей совершен муж, силен обуздати и все тело. Се и коням бразды во уста влагаем, да повинуются нам, и все тело (Так Пг М; Ар се и коням бразды во уста влагаем, да повинуются нам и все тело нет.) их обращаем. Се и корабли, толицы суще, от жестоких ветров заточаеми, обращаются малым кормильцем, яко же хощем: тако и язык мал уд есть, и вельми хвалится. Се мал огнь колику вещь сожигает! И язык лепота неправде; тако и язык водворялся во удех наших, сквернящи все тело и опаляющи коло рожества, и опаляем от геенны; всяко убо естество зверей и птиц, гад же и рыб мучатся и умучится естеством человеческим; язык же никто же от человек муже умучити, содержимо бо зло, исполнь яда смертоносна. Тем благословим Господа и Отца, и тем кленем человеки, иже по подобию Божию бывшая; от тех же уст исходит благословение и клятва. Не подобает, братия моя возлюбленная, сим тако бывати. Егда убо источник от того же истицания точит сладкое и горькое? Егда может, братия моя, смоковница маслины творити, или лоза смоквы? Тако ни един же источник сланну и сладку творит воду. Кто мудр и худог в вас, да покажет от доброго жития дела своя, в кротости и в премудрости. Аще ли зависть горьку имать и веру в сердцех ваших, не хвалитеся и не лжите на истинну. Несть премудрость свыше низходяще, но земна, душевна, бесовска. Идеже бо зависть и рвения, ту нестроения и всяка зла вещь; а вышня премудрость первое убо чиста, потом же смирна и кротка, благопокорлива, исполнь милости, плодов благих, несуменна и нелицемерна. Плод же правды во смирении сеетца творящим мир. Откуду брани и свары в вас? Не отсюду ли, от сластей ваших воюющих? Желаете, и не имате; убиваете, и завидите, и не можете улучити; сваряетеся и борете, и не имате, зане не просите; просите, и не приемлете, зане зле просите, да в сластех изживете. Приближитеся Богу, и приближится вам; очистите руце, грешницы, и очистите сердца двоедушнии. И не оклеветайте друг друга, братие: оклеветан или осуждая брата своего, оклеветает закон и осуждает закон; аще ли закон осуждавши, неси творец закону и осуждает закон, еще ли закон осуждавши, неси творец закону многи спасти и погубити. Ты же кто еси, осуждаяй друга?».

Или мниши сие быти светлость благочестивая, еже обладатися царьству от попа невежи, от злодейственных, изменных человек, и царю повелеваему быти? И сие ли супротивно разуму и совесть прокаженна, еже невежу взустити (Так Пг; Ар възстити; М возвестити.) от Бога данному царю воцаритися? Нигде же бо обрящеши, иже не разоритися царству, еже от попов владому. Ты же убо почто ревнуеши? иже во грецех (Так Пг М; Ар гресех.) царьствие погубивших и турком повинувшимся? Сию убо погибель и нам советуеши? И сия убо погибель на твою главу паче да будет! К сему же и сему подобен еси, яко апостол пишет к Тимофею, глаголя: «Чадо Тимофее, се же веждь, яко в последняя дни настанут времена люта; будут человецы самолюбцы, сребролюбцы, оплазивы, горды, хульницы, родителем противляющеся, неблагодарни, непреподобни, нелюбивы, невестохранителп, прелагатели, невоздержницы, некротцы, неблаголюбцы, предателе, предерзливы, возносливы, имуща образ благочестия, силы же его отвергшася. И сих отвращайся. Водимо похотьми различными; всегда учащася, и николи же в разум истинный прийти могуща. Яко же Ианни и Амврий противистася Моисею, тако и сии противятся истинне, человецы растлевше умом, неискушени о вере. Но преуспеют паче о мнозе: безумие бо их яве будет всем, яко же и онех бысть».

Или убо сие светло, попу и прегордым, лукавым рабом владети, царю же токмо председаннем и царьствия честию почтену быти, властию же ничим же лутчи быти раба? А се ли тьма, яко царю содержати повеленная? Како же и самодержец наречется, аще не сам строит? Яко же рече апостол Павел к галатом пиша: «В неколико лет наследник есть младенец, ничим же есть лутче раба, но под повелительми и приставники есть, до нарока отча». Мы же, благодатию Христовою, и доидохом лет нарока отча, и под повелительми и приставники быти нам не пригоже.

Речеши же убо, яко едино слово обращая семо и овамо, пишу? Понеже бо есть вина всем делом вашим злобеснаго умышления, понеже с попом положисте совет, дабы аз словом был государь, а вы б с попом владели: сего ради вся сия сключишася, понеже и додне не престаете, умышляюще советы злыя. Воспомяни же, егда Бог извожаще Израиля из работы, егда убо постави священника владати людьми, или многих рядников? Но единаго Моисея, яко царю, постави владателя над ними: священствовати же ему не повеле, но Аарону брату его повеле священствовати, людскаго же строения ничего не творити; егда же Аарон сотвори людский строй, тогда и от Бога люди (Так Пг М; Ар люди нет) отведе. Смотри же сего, яко не подобает священником царская творити. Тако же Дафан и Авирон хотеша схитити себе власть, и сами погибоша, и какову Израилю погибель наведоша? Еже вам, бояром, прилично! После того же, бысть судия Израилю Исус Наввин, священъник же Елиозар; оттоле, даже и до Лию жерца, обладаху судия: Июда, и Варак, и Евфай, и Гедеон и инии многи, и каковы советы и победы на противный поставляху и Израиль спасаху! Егда же Илия жрец взя (Так Пг М; Ар вся.) на ся священство и царьство, аще сам праведен вяще и благ, но понеже обоюду припадши богатству (Так М; Пг Ар; богатство.) и славе, како сынове его Офний и Финиос заблудиша от истинны, и како сам и сынове его злою смертию погибоша, и весь Израиль побежден бысть до дни Давыда царя. Видиши ли, яко священство и рядничество не прилично царским владати? Се же убо в Ветхом; в Римском же царьствии, и в новой благодати, по Греческих, еже по вашему злобесному хотению разуму случися. Како убо Август кесарь всею вселенною обладаша: Аламаниею, и Долматиею, свои Талиская места, и Готвы, и Савроматы, Кафине, и Сиреею, и Киликеею, и Асиею, и Азонею, и Междоречием, и Каппадокическими странами, и Дамаском градом, и Еросалимом, и Александрея, и Египетская власть, даже и до Перския державы; вся сия под единою державою бяху много лет, даже и до первого во благочестии великого царя Констянтина Влафла. И после его, чада его разделиша власть: Констянтин убо во Цариграде, Констянтин иже в Риме, Констянтин же в Долматии. И оттоле убо Греческая власть делится и скудость приимати. И паки, во царство Маркияне, во Италии мнози князи и местоблюстители восташа, подобно вашему злобесному умышлению; во царство же Льва Великого, и обладаша коиждо своими месты, яко же во Африкии Зинзирих рига и ины, и оттоле убо всяко строение и царьствия Греческая проста: токмо убо упражняхуся на власти и чести и богатства, и междоусобными браньми растлевахуся. Во царьство Анастасия Дикотра Драчанина не больми нача оскудевати.

Хотению ублажиши ли людей сих, имже сия суть? Но како рече пророк Божий? Людие (имже Господь Бог их, яко же рече Исайя пророк), «что и еще уязвистеся, прилагающая беззакония? Всяка глава и болезнь, и всяка сердца и печаль. От ногу даже и до главы несть целости, на них же рана паляща, несть пластыря приложите, ниже масла, ниже от беззакония ваша пуста, гради ваши огнем созжени, страны ваши пред вами чужие поядают, и запусте развращенно от людей чюжих. Оставится дщи Сиона, яко селение в винограде, яко овощное хранилище в вертограде. Како бысть блудница град верных Сион исполнь суда; в немже правда успе, ныне убийца. Сребро ваше не искусно, корчемницы твои смешают вино с водою. Князи твои не веруют, обещницы татем, любяще мзды, гоняще воздаяние, сирым не судяще, и к суду вдовиц не емлюще. Сего ради тако глаголет Господь Владыка Саваоф, сильный Израилев: „О горе крепким во Израили! Не престанет моя ярость на противныя, и суд мой от враг моих сотворю: и наведу руку мою на тя, и разжегу тя в чистоту, неверующих же погублю, и отъиму всех беззаконных от тебе, и всех гордых смирю. И положу судия твоя яко преже, советники твоя яко от начала; и по сих наречешися град правды, мати градом, верный Сион. Со судбою спасется и с милостынею. И стрыется беззаконнии грешнех вкупе, и оставших господа скончаются, занеже постыдятся и о делех своих, ихже тии советоваху (Так Пг М; Ар советояху.)), и посрамлятся о истуканных своих, от ихже тии сотвориша, и постыдятся о вертоградех своих, о ихже тии восхотеша. Будут бо яко сади, отметнувши листвия своя, и яко вертоград, не имый вины. И будет крепость их и яко стебли изгребию, и делания их яко искра огненны, и сожгутся беззаконный и грешнии вкупе, и не будет погашаяй»».

Потом же во царьство Асшшарово и Филипиков и Феодосия Брады Адраминческого, персом Египетскую власть и Дамаск от грек изобладавшим, такожде при Констянтине Гноетезном, скифом отложившимся, по сем же во царьство Арменина, и Михаила Аморена и Феофила Римскаго со всею Италию от Греческаго царьства оттого же вся, избраша убо себе царя от Латынскаго от ваутреннейша Фругия, и тако убо во многих странах Италийских поставиша собе краля и князя, властодержца и местоблюстителя. И яко же Настрия, и Испания, и Долматия, и фронцуги, и вышний немецкий язык, и поляки, и литаоны, и готфы, и влахи и мутьяны, тако же и сербом и болгаром, у себя власть держится, поставившим и от Греческого царьствия отторгшеся; и от сего Греческому царьствию зле к раззорению приходящу; во царьство же Михаила и Феодоры царицы благочестивых, Божий град Иеросалим и Палестинскую землю и страны Финическия и персы изобладаша; царьствующими грады отвсюду во утеснении велице начаша пребывати, и отвсюду частыми нахождении и браньми и ратьми часто колеблющеся, епархом и синклиту всему не престающе от всего своего злаго перваго обычая никако же, о селице разорити царьства помысл полагающе. Тако же и вы, сему подобно, своим злобесным хотением, выше меры, славы и чести и богатства, к разорению християнскому, желающу! Та же убо отселе греком во многих странах дани взимаху; потом же, нестроения ради, а не Бога ради, подобно и вашему злолукавому злому совету, сами дани даяти начаша, и тако убо царьствующему граду во обтеснении велице пребывающе, даже до царьства Алексея, нарицаемаго Дуки Мурцуфла, при немже взят бысть царьствующи град от фряг и пленен бысть зельнейшим пленением; и тако убо все благолепие (Так Пг М; Ар благолепне.) и красота Греческие власти погибе. Потом же Михаил первый Палеолог изгна латини из царьствующаго града, и паки убожество царьства воздвиг, и даже до лет царя Констянтина, нарицаемого Дрогмас, при немже, грех ради наших, народа христианскаго, безбожный Магмет Греческую власть погаси, и, яко же ветр и буря зельна, вся без вести сотвори.

Смотри же убо се и разумей, каково правление составляется в разных началех и властех; и понеже убо тамо быша царие послушны епархом и сигклитом, и в какову погибель приидоша. Сия ли убо нам советуеши, еже к таковой погибели прийти? И се ли убо благочестие, еже не строити царства, и злодейственных человек не взустити и к разорению иноплеменных подати? Или речеши ми, яко святительская поучения тако примаху? И благо, и прикладно! Иное же свою душу спасти, иное же многими душами и телесами пещися: ино убо есть постническое пребывание, иио же во общем житии сожитие, ино же святительская власть, ино же царское правление. Постническое убо правление - подобно быти агнцу непротивну ничесому же, или яко птице, иже не сеявшу, ни жнущу, ни в житницу собирающу; во общем же житии, аще и мира отрекшися, но обаче строения и попечения имеют, та же и наказания; аще ли же сего невнимателие будут, то общее житие разорится; святительская власть требует зельнаго запрещения языком, по благословенней же в ней ярости, и славы, и чести, и украшения, и председания, еже иноком неприлично; царскому же правлению - страха, и запрещения, и обуздание и конечнешаго запрещения, по безумию злейших человек лукавых. Се же убо разумей разнство посническому и общежительству: очима видел еси; и от сего можеши разумети, что сие есть. К сему же пророк рече: Горе дому, имже домом жена обладает, горе граду, имже мнози овладают. Видиши ли, яко подобно женскому безумию многих владение: аще и не под единою властию будут, аще и крепки, аще и храбры, аще и разумны, но обаче женскому безумию подобно есть. Се убо указах ти, како благо есть нам на грех сидети и мимо царей царьством владети: от сего убо многи могут разумети имущий разум. Воспомяни же: к хотению имения, рекшаго злата, аще ся ринет, не прилагайте сердца. Кто же убо сия глаголы глагола? Не до власти ли царей бе? Не бе ли ему злата? Не бо на злато взираше, но повсегда бе ему ум к Богу и строй воинский. Понеже убо Гииозиову прокажению уподобился еси, яко же он благодать Божию на злате продаде, тако убо и ты, злата ради, на христиан воздвигл еси. Тако ж апостолу Павлу вопиющу: Блюдите ны, блюдите злы делателя, яко многажды глаголал вам, вине плача, глаголю о вразумех креста Господня, имже Бог чрево, и слово в студе их, иже земная мудръствующе. Како же убо ты не наречешися враг креста Христова, яко славы ради, и чести мимотекущаго света сего желая насладитися, будущая же приснотекущая призирая, своим крестопреступным обычаем, извыкши от прародителей своих измену, во многи времена на сердцы своем злая избирая, «яды хлеб мой, возвеличи на мя пяту свою», - на христиан воевати вооружился еси? Не, то убо самое победоносное оружие, крест Христов, силою Христа Бога нашего, вам сопротивник да будет. Како же убо доброхотных сих изменников наречеши? Яко же убо во Израили, еже со Авимелехом от жены Гедеоновы, сиречь наложницы, лжею согласившеся, лестию и лесть сокрывше, во един день избиша семьдесят сынов Гедеоновых, еже убо от законных жен ему, и воцариша Авимелеха; тако же убо и вы, собацким своим, изменным своим обычаем, хотесте во царьствии царей достойных истребити, и, аще не от наложницы, и от царьствия растоящася колена хотеста воцарити, И се ли убо доброхотны есте и душу за мя полагаете, еже, подобно Ироду, и сущая млеко младенца се ли смертню пагубною хотесте света сего лишити, чюжаго же царьствия воцарьствити? Се ли убо за мя душу полагаете и доброхотствуете? И тако ли убо своим чадом хощете сотворит, егда убо в яйца место подадите им скорпию, или в рыбы место камень? Аще-убо вы, злые суще, умеете даяние благо даяти чадом вашим, и аще убо доброхотны и благи наречетеся, - почто убо таких благих даяний не приносите чадом вашим, яко же своим? Но понеже убо извыкосте от прародителей своих измену чинити, яко же дед твой, князь Михайло Карамыш, со князем Андреем Углецким на деда нашего, великого государя Ивана, умышляя изменные обычаи; тако же и отец твой, князь Михаиле, с великим князем Дмитреем внуком на отца нашего, блаженныя памяти великого государя Василия, многи пагубныя смерти умышленном; тако же и мати твоя, дед (Так Пг М; Ар дед твои.) Василей и Иван Тучко многая поносная и укоризная словеса деду нашему, великому государю Ивану износили; тако же и дед твой Михаиле Тучков, на преставление матери нашей, великие царицы Елены, дьяку нашему Елизару Цыплятеву многая надменная словеса изрече, - и понеже еси рождение изчадия ехитнова, посему тако и яд отрыгавши. Се убо довольно указах, чесого убо ради по твоему злобесному разуму сопротивным обретается. Разумевая разумей совесть прокаженну имущаго. Не мни, яже никакого же от державы моея несть. А отцу твоему, князю Михаилу, гонения было (Так Пг; И зло; Ар бло.) много, да и убожества, а измены такой, что ты, не учинил.

А еже писал еси: «Про что емя во Израили побили и воевод, от Бога данных нам на враги наша, различными смертьми есмя и победоносную их святую кровь в церквах Божиих пролили есмя, и мученическими кровьми праги церковный обагрили есмя, и на доброхотных своих, душу за нас полагающих, неслыханный муки, смерти и гонения умыслили есмя, изменами и чародействы их и иными неподобными обличая православных», - и то еси писал и лгал ложно, яко же отец твой диавол тя научил есть; понеже рече же Христос: «Вы отца вашего хощете творити, яко же он человекоубийца бе искони, и во истинне не стоит, яко истинны в нем несть, и егда же ложь глаголет, от своих глаголет: ложь бо есть и отцу его». А сильных есмя во Израили не погубили, и не вемы, кто есть сильнейший во Израили, и не побили и не вемы; земля правится Божиим милосердием, и пречистые Богородицы милостию, и всех святых молитвами, и родителей наших благословением, и последи нами, государи своими, а не судьями и воеводы, и еже ипаты и стратиги. И еже воевод своих различными смертьми расторгали есмя, - а Божиею помощию имеем (ТакПг; Ар М имением.) у себя воевод множество, и опричь вас, изменников. А жаловати есмя своих холопей вольны, а и казнити вольны же есмя.

Крови же во церквах никакие не проливали есмя. Победоносец же и святыя крови во своей земли в нынешнее время, - ничего си явленно, не вемы. «Праги (Так Пг; М Ар враги.) же церковные», - елико сила ваша и разум осязает, и яко же подвластные наши к нам службу свою являют, сице украшенными всякими церкви Божия светится, всякими благостынями, елико после вашия бесовския державы сотворихом, не токмо праги и номост, но и предверия, елика всем видима есть иноплеменным украшения. Кровию же никакою праги церковныя не обагряем; мучеником же в сие время за веру у нас нет; доброхотных же своих и душу свою за нас полагающих истинно, а не лестию, не языком глаголюще благая, а сердцем злая собирающе, и похваляюще, а не расточающе и укоряюще, - подобно зерцалу, егда смотря, и тогда видит, каков бе, егда же отъидет, абие забудет, каков бе, - и, егда кого обрящем (Так М; Ар обряшем.), всем сим злых свобожения, а к нам прямую свою службу содевающе и не забывающе поручныя ему службы, яко в зерцале, и мы того жалуем велршим всяким жалованьем; а иже обрящется в супротивных, еже выше рехом, то по своей вине и казнь приемлют. А в ынех землях сам узришь, елико со девается злым злая: там не по здешнему! То вы своим злобесным обычаем утвердили изменников любити; а в ыных землях израдец не любят: казнят их, да тем утвержаются. А мук и гонения и смертей многообразных ни на кого не умышливали есмя; а еже о изменах и чародействе воспомянул еси, - ино, таких собак везде казнят. А еже нечто мы облыгаем православных, - и не, понеже убо уподобился еси аспиду глухому, по пророку глаголющему: «яко аспид глухий затыкает уши свои, иже не слышит гласа обавающаго, обаче обаваем обавается от премудра, понеже зубы их во устех их сокрушил есть Господь, и членовныя львом сокрушил есть»; и аще аз облыгаю, о ином же истинна о ком явится? Ино то, изменниче, они сотворят: обличения несть им. По твоему злобесному умышлеыию, чесо ради нам сих облыгаете? власте ли своих работных желая, или рубища их худа, или коли бы их насыщатися? како у кого? Не смеху ли подлежит твой разум? Заец потреба множество псом, на враги ж множество вой: како убо безлепо казнити подвластных разум!

Яко же выше рех, какова злая пострадах от вас от юности даждь и доселе, пространнейше изобличим. Се убо являет (аще убо и юн (Так Пг М; Ар он.) еси сих лет, но обаче видети можеши): егда Божиими судьбами отец наш, великий государь царь Василей, пременив порфиру ангельским пременением, тленное се и мимотекущее земное царьствие оставль, прииде на небесная во онь век некончаемый, предстояти Царю царем и Господу господем, мне же оставшу со единородным братом, свято почившим Георгием, мне убо третию летю сущу, брату же моему лета единаго, родительницы же нашей благочестивей царицы Елене в сицевых бедна вдовстве оставлыне, яко же в пленении отвсюду пребывающу, ово убо иноплеменных язык от круг приседящих, брани непримирительныя приемлюще от всех язык, Литаонска, и Поляков, и Перекопи, и Адчитархана, и Нагаи, и Казани, овоже от вас изменников беды и скорби и различными виды приемлюще, яко же подобно тебе, бешеной собаке, князь Семен Бельской да Иван Лятцкой оттекоша в Литву и тамо скакавше бесящеся и в Царьград, и в Крым, и в Нагаи, и отвсюду на православия рати воздвизающе; но ничто же успеша: Богу заступающу, и пречистая Богородица, и великим чюдотворцом, и родителей наших молитвами и благословением, вся сия яко же Ахитофелъ совет разсыпася. Тако же потом дядю нашего, князя Андрея Ивановича, изменника на нас подъяша, и с теми изменники пошел было к Новуграду (ино которых хвалиши! доброхотных нам и душу за нас полагающих называешь!) и се в те поры были от нас отступили, а к дяде нашему князю Андрею приложилися, а в головах твой брат князь Иван княж Семенов сын, княж Петрова Львова Романовича, иные многие; и тако з Божиею помощию тот совет не сотворися. Ино то ли тех доброхотство, которых ты хвалишь? И тако ли душу свою за нас полагают, еже нас хотели погубити, а дядю нашего воцарити? Потом же, изменным обычаем, недругу нашему Литовскому почали отчину нашу отдавати, грады Радогощ, Стародуб, Гомей: и тако ли доброхотствуют? Егда несть на всей земли, кем погубити от земля и славу в прелесть вселити, и тогда иноплеменным примешаются любовию, точию да погубят безпамятно!

Тако же изволися судьбами Божиими быти, родительницы нашей благочестивей царицы Елене прийти от земнаго царьствия на небесное; намь же со свято почившим братом Георгием сродствующим, отстав родителей своих, ни откуду промышления уповающе, и на пречистые Богородицы милость и всех святых молитвы и на родителей своих благословение упование положихом. Мне же осмому лету от рождения тогда преходящу, подовластным нашим хотение свое улучившим, еже царъство без владетеля обретоша, нас убо, государей своих, никоего промышления добротнаго бо не сподобиша, сами же премесишася богатства и славе, и тако скончаша - друг на друга. И елико сотвориша! Колико бояр и доброхотных отца нашего и воевод избиша! И дворы и села и имения дядь наших восхитиша себе и водворишася в них! И казну матери нашея перенесли в Большую казну, неистова ногами пхающе и осны колюще; а иное же себе разъяша. А дед твой Михаиле Тучков то сотворил. И тако князь Василей и князь Иван Шуйские самовольством у меня в береженье учинилися, и тако воцаришася; а тех всех, которые отцу нашему и матери нашей главные изменники, и с поимания (Так Пг М; Ар поимачия.) повыпускали и к себе их примирили. А князь Василей Шуйской на дядей наших княж Андреева дворе, сонмишем и содейских, отца нашего и нашего дьяка ближняго, Федора Мишурина изымав, поворовавши, убили; и князь Ивана Федоровича Бельскаго и иных многих в розная места заточиша, и на царьство вооружишася, и Данила митрополита сведши с митрополия в заточении послаша: и тако свое хотение во всем улучиша, и сами убо царьствовати начата. Нас же, со единородным братом, свято почившим Георгием, питати начата яко иностранных, или яко убожайшую чадь. Якова же пострадах во одеянии и во алкании! Во всем бо сем воли несть; но вся не по своей воли и не по времени юности. Едино воспомяну: нам бо во юности детства играюще, а князь Иван Василевичь Шуйской седит (Так Пг; М Ар судит.) на лавке, локтем отвергшеся, от отца нашего о постелю ногу положив; к нам же не приклоняйся не токмо яко родительски, но еже властелински, яко рабское же, ниже начало обретеся. И таковая гордыня кто может понести? Како же исчести таковыя бедне страдания многая, яже в юности пострадах? Многажды поздо ядох не по своей воле. Что же убо о казне родительского ми достояния? Вся восхитиша лукавым умышлением, будто детем боярским жалованье, а все себе у них поимаша во мздоимание; а их не по делужалуючи, верстая не по достоинству; а казну деда и отца нашего бесчисленную себе поимаша; и тако в той нашей казне исковавши себе сосуды злати и сребряни и имена на них родителей своих подписаша,, бутто их родительское стяжание; а всем людем ведомо: при матери нашей и у князя Ивана Шуйского шуба была мухояр зелен на куницах, да и те ветхи; и коли бы то их была старина, и чем было суды ковати, ино лутчи бы шуба переменити, да во излишнем суды ковати. Что же о казне дядь наших и глаголати? Все себе восхитиша. По сем на грады и села наскочиша, и тако горчайшим мучением, многоразличными виды (Так Пг М; Ар воды.), имения ту живущих без милости пограбиша. Сосетствующим же от них напасти кто может исчести? Подвластных же всех аки раби себе сотвориша, своя ж рабы аки вельможа устроите, правити же мнящеся и строити, и, вместо сего, неправды и нестроения многая устроиша, мзду же безмерную от всяких избирающе, и вся по мзде творяще и глаголюще.

И тако им на много время жившим, мне же в возраст достигшу, не восхотех под рабскою властию быти, и того ради князя Ивана Василевича Шуйского от себя отослал на службу, а у себя велел есми быть боярину князю Ивану Федоровичу Бельскому. И князь Иван Шуйской, присовокупя к себе всех людей, к целованию приведе, пришед ратию к Москве, и боярина нашего князя Ивана Федоровича Бельского и иных бояр и дворян переимали советники сего Кубенской и иные, до его приезду, да сослав на Белоозеро и убили; да и митрополита Иоасафа с великим бесчестием с митрополии согнаша. Потом же князь Андрей Шуйской со единомысленики своими, пришед к нам в столовую избу, неистовым обычаем, и перед нами боярина нашего Семена Федоровича Воронцова восхитпвше безчестно и оборвавши, вынесли из нашей столовой избы и хотели ево убить. И мы послали к ним митрополита Макария, да бояр своих Ивана, да Василья Григорьевича Морозовых своим словом, чтоб его не убили, и они едва нашего слова послушали, а сослали ево на Кострому; а митрополита в то время безчесно (Так Пг М; Ар безчетно.) затеснили и мантию на нем со источники исодрали; а бояр наших тако же безчесно толкали. Ино то ли их к нам доброхотство, что бояр наших угодных нам, супротивяся им, и велели их переимати и побили и различными муками и гонении мучили? То тако ли душу свою за государей, своих полагают, что к нашему государьству ратьми приходити и перед нами июдейским сонмищем бояр имати, и с нами, государи, холопу ссылатися, или государю у своего холопа упрашивати? То ли к нам прямая их служба? Воистину, сие всем окрестным в подсмеяние, слыша такое их неистовство и гонение! Како могу изрещи, колики беды случишамися от них от преставления матере нашей и до того лета? Шесть лет и пол не престаша сия злая содевающе!

Егда же достигохом лета пятагонадесят возраста нашеко, тогда, Богом наставляеми, сами яхомся царство свое строити, и за помощию всесильнаго Бога, начася строити и царьство наше мирно и немятежно по воле нашей. Но тогда случися, грех ради наших, от произволения Божия, распростершуся пламени огненному, царьствующий град Москву попалиша; наши же изменники бояре, иже от тебя нарицаеми мученики (их же имена волею (Так М; Ар воею.) премину), аки благополучно время изменной (Так Пг М; Ар изменно.) своей злобе улучиша, наустиша скудожайших умов народ, что бутто матери нашей мати, княгиня Анна Глинская, со своими детьми и с людьми сердца человеческая внимали и таковым чародейством Москву попалили; да бутто и мы тот их совет ведали. И таковых их изменников наших наущением, множество народа неистовых, воскричав, июдейским обычаем, приидоша соборныя и апостольский церкви в придел святаго великомученика Димитрия Селунского и, изымав боярина нашего князя Юрья Васильевича Глинского, безчеловечне выволокли в соборную церковь Успения пресвятыя Богородицы, и убиша в церкви безвинно, против митрополича места, и кровию его помост церковный окравовивше, и вывлекше тело его в предние двери церьковныя и положиша, яко осужденика, на торжищи. И сие во церкви святой убийство его всем ведомо. Нам же тогда живущим в своем селе Воробьеве, да те же наши изменники возмутили народ, яко бы и нас убитп, за то, яко же ты, собака, лжеши, что бутто мы князь Юрьеву матерь Глинского, княгиню Анну, и брата его, князя Михаила, у себя хороним от них. И сия суемудръствия како смеху не подлежат! О чесо ради убо нам царьству своему запалители самым быти? Такова убо стяжания прародителей наших благословение у нас погибе, еже от иных вещей и во вселенней обрестися не может. Кто безумен или яр отаков может явитися, еже бы гневаяся на своя рабы, да погубит стяжания своя, могл бы их погубити, а своя сохранити? Посему во всем ваша разумеется собачья измена. Такожде на таковую высоту, еже Иван святый, водою кропити: се убо безумие явственно. И тако ли достойно служити нам бояром нашим и воеводам, еже таким собацким собрании безчеловечне бояр наших доброхотных убивати, еще же в черте нам кровной, не помышляя в себе страха нашего? И тако ли душу свою за нас полагают, еже во всем нам супротивная устрояют? Нам убо закон полагающе во святыню, сами же с нами путь шествовати не хотяще! Почто и хвалишнся, собака, в гордости, такожде, и инех собак и изменников, бранною храбростию? Господу нашему Исусу Христу глаголющу: «аще царство на ся разделит, не может стати»; такожде кто может бранная понести противу врагов, аще растлится междуусобия браньми царство? Яко же убо древо како цвести может, аще корени сущу суху; тако же и сие: аще не прежде строения во царстве благая будут, како бранная храбре поставятся?

Яко же убо предводитель множае полк утвержает, тогда множае побеждаем паче бывает. Ты же, вся сия презрев, едину храбрость похваляешь; а о чесом же храбрости состоятися, сия ни во что полагаешь, и являлся не токмо утвержая храбрость, но паче разрушая, яко же ничто же еси: в дому изменник в ратных же пребывании разсуждения не имея, понеже хощешь междоусобными браньми, паче же самовольством, храбрость утвердити, емуже быти не возможно.

До того же времяни бывшу сему собаке Алексею, вашему начальнику, в нашего царьствия дворе, в юности нашей, не вем, каким обычаем из батожников водворивъшуся, нам же такие измены от вельмож своих видевше, и тако взяв сего от гноища и учиних с вельможами, чающе от него прямые службы. Каких же честей и богатств его не наполних, не токмо его, но и род его! Кое же служение праведно от него за сие приях? Слыши напреди. Посем же, совета ради духовнаго и спасения ради души своея, приях попа Селивестра, а чая того, что он, предстояния ради у престола Владычня, побережит души своей; а он, поправ священныя обеты и хиротонию и иже у престола Владычня предстояния, и где же желают ангели приникнут, идеже повсегда агнец Божий жремый за мирское спасение, и никогда же пожремый (Так Пг М; Ар пожрем.), - он же, во плоти сый, серафимския службы своима рукама сподобися, и сия вся убо поправ, лукавым обычаем, сперва убо яко благо нача, последовавше божественному писанию; мне видевшу в божественном писании, како подобает наставником благим покорятися без всякого разсужения, и ему, совета ради духовнаго, повинухся в колебании, в невидении; он же возхитихся властию, яко же Илии (Так Пг М; Ар или.) жрец, нача совокуплятися в дружбы подобно мирским. Потом же собрахом вся архиепископы, и епископы, и весь священный собор Руския митрополия, и еже убо во юности нашей, еже нам содеянная, на вас бояр наших наши опалы, та же и от вас бояр наших еже нам супротивное и проступъки, сами убо пред отцем своим и богомольцем, пред Макарием, митрополитом всеа Русии, во всем в том соборне простихомся; вас же, бояр наших, и всех людей своих в проступках пожаловал (Так Пг М; Ар пожалован.) и впредь того не воспоминати и тако убо мы всех вас яко благии начахом держати.

Вы же перваго своего лукавого обычая не остависте, но паки на первое возвратистеся, и паки начасте лукавым советом служити нам, а не истинною, и вся с умышлением, а не простотою творити. Тако же Селивестр и со Алексеем здружился и начата советовати отаи нас, мневша нас неразсудных суща; и тако, вместо духовных, мирская начаша советовати, и тако помалу всех вас бояр начаша в сомовольство приводити, нашу же власть с вас снимающе, и в сю противословие вас приводяще, и честию мало вас не с нами ровняюще, молодых же детей боярских с вами честию подобяще. И тако помалу сотвердися сия злоба, и вас почал причитати к вотчинам ко градом и к селом; еже деда нашего великого государя уложением, которые вотчины у вас взимали и которым вотчинам еже несть потреба от вас даятися, и те вотчины ветру подобно роздал неподобно, и то деда нашего уложения разрушил, и тех многих людей к себе примирил. И во том единомысленика своего, князя Дмитрея Курлятева, к нам в синклитию препустил; нас же предходя лукавым обычаем, духовного ради совета, бутто души ради то творит, а не лукавством; и тако с тем своим единомысленником начаша злый свой совет утвержати, ни единые власти не оставиша, идеже своя угодники не поставиша, и тако во всем свое хотение улучиша. Посем же с тем своим единомысленником от прародителей наших данную нам власть от нас отъяша, еже вас бояром нашим по нашему жалованью честию председание почтенным быти; сия убо вся во своей власти и в вашей положиша, яко же вам годе, и яко же кто каковое восхощет: потому же утвердися дружбами, и вся властию во всей своей воли имый, нечто же от нас пытая аки несть нас, вся строения и утвержения (Так Пг М; Ар увержения.). по своей воли и своих советников хотение творяще. Нам же что аще и благо советующе, сия вся непотребна им учинихомся, они же аще что непотребно им учиняху, они же что и стропътиво и развращено советоваху, но сия вся благо творяху!

И тако убо ниже во внешних, во внутренних, ниже в малейших и худейших, глаголю же до обуща и спания, вся не по своей воли бяху, но по их хотению творяхуся; нам же аки младенцем пребывающим. Ино сему противно разуму, еже восхотехом в совершенном возрасте младенищем быти? Та же посем и сия утвердися: си, еже нам сотворити словие, ни единому же от худейших советников ево тогда потреба рещи, но сия вся аки злочестива творяхуся, яко же в твоей бе составной грамоте написано; от его же советников, аще кто худейших нам но яко ко владыце или яко к брату, - яко к худейшему чесому надменная словеса неистове изношаху, и сия вся благочестиво вменяхуся; хто убо мало послушание или покой нам сотворит, тому убо гонение и мучение; аще ли же кто раздражит нас чем или кое принесет нам утеснение, тому богатство, слава и честь; и аще не тако, то души пагуба и царству разорение! И тако убо нам в сицевом гонении и утеснении пребывающим, и таковая злая не токмо от дни до дни, но от часу растяху; а еже убо нам послушно и покойно, сия умоляхуся. Таково убо тогда православие сияше! Хто же убо может подробну исчести, еже убо в житейских пребываниих, и хождениих, и в покое, и та же в церковном предстоянии и во всяком своем житии и гонении и утеснении? И тако убо сим бывающим: мнящи убо, яко дневныя ради пользы сицевая убо утеснения творят нам, а не лукавства ради.

Та же, по Божию изволению, со кърестоносною хоруговию сего православнаго ради християнского воинства, православного ради християнства заступления, нам двигшимся на безбожный язык Казанский, и тако неизреченным Божиим милосердием, иже над тем бесерменским языком победу давше, со всем воинством православнаго християнства здраво восвояси возвратихомся: что же убо изреку от тебе нарицаемых мученик доброхотство к себе? Тако убо: аки пленника всадив в судно, везяху с малейшими людьми сквозе безбожную и неверную землю! Аще бы не бы всемогущая десница Вышняго защитила мое смирение, то всячески живота гонзнул бы. Таково тех доброхотство к нам, за кого ты глаголеши, и как за нас душу полагают, еже нашу душу во иноплеменных руки тщатся предати!

Та же, нам прешедшим во царьствующий град Москву, Божие милосердие к нам множащи и наследника нам тогда давшу сына Димитрия. Мало же времени минувшу, еже убо владыкам быти случается, немощию одержиму быти и зелию, изнемогшу. Тогда убо еже от тебе нарицаемыя доброхоты возшаташася, яко пьяни, с попом Селивестром и с начальником нашим Алексеем, мневше нас в небытию быти, забывше благодеяний наших и еже и своих душ, еже отцу нашему целовали крест и нам, еже кроме наших детей, иного государя себе не искати: они же хотеша воцарити, еже от нас разстоящася в колене, князя Володимера; младенища же нашего, еже от Бога даннаго нам, хотеша подобно Ироду погубити, воцарив князя Володимера. Понеже бо аще и во внешних писаниих древних речено, но обаче прилично есть: «царь убо царю не кланяется; но, единому умершему, другий обладает». Се убо нам живым сущим таковая от своих подовластных доброхотства насладихомся: что же убо по нас будет! Та же Божиим милосердием, нам оздравевшим, и тако сии совет разсыпася, попу же Селивестру и Алексею оттоле не престающе, вся злая советующе, и утеснение горчайшее сотворити; на доброхотных же нам гонения разными виды умышляюще, князю же Володимеру во всем убо хотение удержаще; та же и на нашу царицу Анастасию ненависть зельную воздвигше и уподобляюще ко всем нечестивым царицам; чад же наших ниже помянути могоша.

Та же по всем собака изменник старой Ростовской князь Семен, иже по нашей милости, а не по своему досужству, «подобен быти от нас синклитства, своим изменным обычаем литовским послом, пану Станиславу Давойну с товарыщи наши думу изнесе, нас укоряя и нашу царицу и наших детей; и мы то ево злодейство сыскавши, и еще милостиво казнь свою над ним учинили. И после того поп Селивестр, и с вами злыми своими советники, того собаку почал в велицем брежении держати и помогати ему всеми благими, и не токмо ему, и всему ево роду. И тако убо оттоле всем изменником благо время улучися; нам же бо оттоле в большем утеснении пребывающим; от них же во едином и ты был еси: явлено, еже с Курлятевым нас хотесте судити про Ситцкого.

Та же убо наченшася войне, еже на Германе, - о сем же убо напреди слово пространнейший явит, - попу же убо Селивестру и с вами своими советники о том на нас люте належаще, и еже убо, согрешений наших ради, приключающихся болезнех на нас и на царице нашей и на чадех наших, и сия убо вся вменяху, аких ради, еже нашего к ним непослушания сия бываху! Како же убо воспомяну, и еже во царьствующий град с нашею царицею Анастасиею с немощною от Можайска немилостивъное путное прехождение? Единаго ради мала слова непотребна. Молитвы же убо и прехождения по святым местам, и еже убо приношения и обеты ко святыни о душевном спасении, и о телесном здравии, и о своем благом пребывании нашем и о царице нашей и чад наших, и сия вся вашим лукавым умышлением от нас отнюдь взяшася, врачевстве же и хитрости, своего ради здравия, ниже помянути тогда бяше.

И сице убо нам в таковех зельнех скорбех пребывающим, и понеже убо таково отягчения не могохом понести, еже не человечески сотвористе, и сего ради, сыскав измены собаки Алексея Адашева со (Так Пг М; Ар ко.) всеми его советники, милостивной свой гнев учинили: смертные казни не положили, но по розным местом розослали. Попу же Селивестру, видевше своих советников ни во что же бывше, сего ради своею волею отъиде, нам же его благословение отпустившу, не яко устыдевшися, но яко не хотевши судити здесь, но в будущем веце, пред агнецем (Так М; Ар ангцем, Пг ангнецем.) Божиим, еже он повсегда служа и презрев лукавым обычаем, злая сотвори ми: тамо хощу суд прияти, елико от него пострадах душевно и телесне. Того ради и чаду его сотворих и по се время во благоденствии пребывати; точию убо лица нашего не зря. И аще убо, подобно тебе, хто смеху быти глаголет, еже попу повиноватися? И понеже убо до конца не весте християнского мнишескаго устава, како подобает наставником покорятися; понеже бо немощни бысте слухи, требующе учителя лета ради, и ныне же бысте требующе млека, а не крепкия пища; сего ради тако сия глаголет; и того ради убо попу Селивестру ничего зла не сотворих, яко же выше рех. А еже убо мирским, яже под властию нашею сущим, сим убег по них измене, тако и сотворихом: исперва же убо казнию конечною ни единому коснухомся; всем же убо, иже к ним не преставши, повелехом от них отлучитися, и к ним не престаяти, и сию убо заповедь положивши и крестным целованием утвердихом; и понеже убо от нарицаемых тобою мучеников и согласных им наша заповедь ни во что же положиша и крестное целование преступивша, не токмо осташа от тех изменников, но и большими начата им помогати и всячески промышлять, дабы их на первый чин возвратити и на нас лютейшее составити умышление; и понеже убо злоба неутолима явися и разум неприклонен обличися, - сего ради повинныя по своей вине таков суд прияли. Се убо по твоему разуму «сопротивно обретеся, разумевая», еже вашей воле не повинухомся? Понеже убо, сами имуще совесть непостоянную и крестоприступну и малого ради блистания злата пременену, се убо и нам советуете! Сего ради реку: о Июдино окаянство сие хотение! от негоже избави, Боже, душа наша и всех православных християн! Яко убо Июда, злата ради, предаде Христа, тако убо и вы, наслаждения ради мира сего, православное християнство и нас, своих государей, предали есте, свои души забыв, крестное целованье преступив.

В церквах же, яко ты лжеши, сия несть было. Се убо, яко же выше рех, сего ради повинныя прияша казнь по своим винам, а не яко ты лжеши, неподобие изменников и блудников мученики нарицая и их кровь победоносну и святу, иным сопротивных сильных нарицая, и отступъников наших воеводами нарицая, доброхотство же их и души их полагая за нас: сия вся изъявлена есть, яко же выше рехом. И не можеши щи яко не оболгани есть, но сия измены всей вселенней ведомы, аще восхощеши, и варварских язык увеси и самовидцов сим злым деянием можеши обрести, иже куплю творящих в нашем царствии и в посольственных прихождениих приходящим. Но сия убо быша ине, иже бо всем, иже в нашем согласии бывшим, всякого блага и свободы наслаждающимся и богатеющим, и никоя же злоба им первыя поминаются, в первом своем достоянии и чести суще.

И что еще? И на церкви востаете и не престающе нас всякими озлоблении гонити, иноплеменных язык на нас присовокупляюще всякими виды, гонения ради и разорения на християнство; яко же выше рех, на человека возъярився, на Бога вооружилися есте и на церковное разорение; гонению же - яко же рече божественный Павел: аз же, братие, аще обрезание единаче проповедаю, что еще гоним есмь; убо упразднися соблазн креста. Но да и содрогнутся развещевающи сия! И аще убо, яко же вместо креста, обрезание тогда потребна быша; тако и вам, вместо государьскаго владения, потребно самовольство. Иное сподобно есть: почто и еще не престаете гонити? Се убо вся известно ти есть пространнейший, чтоб твоему разуму сопротивным обрестися: разумевая совесть прокаженна! О безбожных что глаголати, яко ни во вселенней обрящеши подобно согласно твоему бесовскому хотению! И сия вся явлена суть, яже от тебе сильным нарицаемым и воеводам и мучеником, аще кая приличная им суть истинною, а не яко же ты, подобно Ангенору и Енеим, предателем Троянским, много соткав, лжеши. Доброхотство же и души полагание их выше речено есть; облыгание же их и зрады всем явлено есть во всей вселенней.

Света же во тьму прелагати не тщуся, и сладкое горькое не прозываю. А се ли убо свет, или сладко, еже рабом владети? А се ли тьма и горько, еже от Бога данному государю владети, о