II. Дадим обоснование завершенной целостности анализируемого текста.

Как можно аргументировать структурную целостность этого публицистического текста? Как выделяются структурные компоненты в звучащем тексте и в письменном?

– Интонационно и графически. Перед нами запись устного текста, его графический рисунок очень своеобразен: много коротких строк, много абзацев (26 абзацев в тексте, состоящем из 41 строки).

– Если бы текст изначально создавался как письменный, графический рисунок, вероятно, был бы другим: он не характерен для текста газеты.

Можно ли рассматривать каждый абзац как границу микротемы?

– Здесь иной принцип структурирования: в письменном тексте словно бы подчеркивается вертикальное эмоционально-смысловое объединение (интегрирование) текста и значимость каждой фразы.

– Границы фразы и абзаца совпадают, более того, при перечислении (строки клятвы) абзацем выделяется часть фразы. В звучащем тексте здесь явно было выделение интонационное, прежде всего – паузой, повышением и понижением голоса.

– Это подчеркивает весомость каждой фразы, эмоциональную насыщенность текста, особенно в начале и в конце его.

Попробуйте «переформатировать» текст для его расположения на газетном листе (устно). Где можно убрать абзац, а в каких местах его сохранение обязательно? О выделении каких структурных частей текста следует подумать в первую очередь?

– О трехчастной композиции: начало, основная часть и концовка.

– Начало и конец – сильные позиции текста. Их соотнесенность помогает выявить эмоционально-смысловую и структурную целостность текста.

Выделите и прокомментируйте вступление: какие риторические средства воссоздают эмоциональный настрой зачина, выявляя главную тему?

– Высота эмоциональной ноты первых четырех строк (риторическое восклицание) передает нарастание пафоса торжества, логическое ударение и паузы выделяют смысловые опоры текста – перифраз заголовка: ликует мир –свершилось – враг раздавлен – победили! Далее, после большой паузы идет значительное снижение тона (следующая строка – уже начало основной части текста).

Выделите и прокомментируйте концовку, сопоставьте со вступлением (лексическая перекличка, но своеобразие синтаксиса): как происходит переход от заключительной фразы основной части (победил человек) к лозунговому ритму последних четырех строк? (Обратитесь к тексту).

– Объединение текста по вертикали, использование лейтмотивной лексики завершает текст, возвращая слушателя (читателя) к началу: Мы победили – победил человек (зверя). Враг раздавлен – повергнут зверь.

– Важна эмоционально-смысловая функция последнего слова-«абзаца»: решительно поставлена точка. Звучит как заклинание: навеки.

– Интонация концовки повествовательно-утвердительная, а не восклицательная: подчеркивается уверенность, звучит утверждение, не снижающее торжественности основного тона, но подчеркивающее убежденность автора, его стремление передать слушателям (внушить) безоговорочность этой веры.

Сделаем вывод о том, что речевой замысел оратора – прославление Победы, Реквием и Призыв – реализован в тексте целостном, отличающемся ярко выраженной публицистичностью стиля, речевая форма предъявления стиля характерна для жанра «слова».

III. Какими риторическими приемами обеспечивается эмоциональная действенность «Слова»? Прокомментируем особенности отбора, сочетания, взаимодействия риторических приемов и языковых средств, использованных автором.

Использованием каких риторических приемов в основной части текста (о начале и концовке уже было сказано) обеспечивается внутритекстовая связь микротем?

– Градация (расположение компонентов текста в порядке нарастания их эмоционально-смысловой значимости) и анафора (единоначатие) – вот приемы, обеспечивающие четкость композиции, выразительность и силу воздействия звучащего слова.

Конкретизируем это положение: обозначим микротемы основной части и дополнительную градацию текста внутри микротем (смысловая и эстетическая функция языковых выразительных средств рассматриваются параллельно – во взаимосвязи).

– Содержание основной части «Слова» составляют три печали: «Первая о том, что...», «Вторая печаль моя о тех, кто...», «Но третья, главная печаль моя в том, что...».

– Градация и анафора используются одновременно: внимание концентрируется не столько четким цифровым обозначением последовательности, сколько языковыми средствами усиления: используется инверсия (печаль моя), появляются дополнительные определения (но третья, главная печаль моя), союз «но» в таком контексте означает не противопоставление, а усиление.

– Сочетание градации и анафоры придает тексту особую силу воздействия.

– Последовательность микротем с позиции их эмоционально-смыслового содержания не может быть расценена однозначно.

Разве вторая печаль не самая главная? Разверните аргументацию: объем фрагмента текста, наличие трех микротем, каждая из которых содержит по три образных суждения (проверьте по тексту), уточняющих тему и начинающихся анафорой.

– Да. Вторая Печаль-клятва – кульминация Слова. Но, с другой стороны, автор не случайно начинает определение третьей печали с этого союза, неожиданного для перечисления.

Не случайно вводит уточнение – «главная печаль моя».

Почему? Можно ли говорить о нарушении закона градации (нарастание), если автор объясняет: «третья, главная печаль моя в том, что у меня не тысяча глоток и не многомиллионное горло, чтобы прокричать по всему миру славу тем, кто освободил человечество от войны»? Вспомните о категории личностности как признаке жанра. Что мы знаем об авторе «Слова»?

– Отличительная черта кинорежиссера Сергея Эйзенштейна – гражданственность в самом высоком смысле этого слова (вспомним фильмы, принесшие ему славу). Может быть, в этом начало ответа?

– Вторая печаль – общечеловеческая, главная для всех. Память о павших, неоплатный долг – это долг Человечества, миллионов людей, в том числе и автора. Но ритор, создавший Слово, – прежде всего Художник, и у него есть еще острое сознание личного долга – самого главного для человека искусства: запечатлеть великое событие, «прокричать по всему миру славу тем, кто освободил человечество от войны». Вот почему эта печаль названа третьей, а словосочетание «главная печаль моя» отражает личностный характер утверждения: возрастает эмоциональность авторского отношения к теме.

(Согласны ли вы с таким объяснением?)

Какова функция в тексте других риторических фигур? Найдите их в тексте, прокомментируйте.

– Риторические восклицания. Характерно, что в жанре слова они сосредоточены в зачине: эпидейктическая речь начинается с высокой торжественной ноты. Так звучит тема Победы, величайшего события, которое прославляется в День Победы.

– Перифразы – как образные определения этого Дня. Это: «День всемирного ликования», «сверкание сегодня», «лучезарный День Победы»... (Найдите в тексте, объясните функцию.)

– Гипербола. Этот прием усиливает экспрессивность текста. Например, гипербола фольклорного образа – «чудо-богатыри». Или гипербола, создающая представление о грандиозности художественного отклика, соответствующего масштабам события: «тысяча глоток, многомиллионное горло, чтобы пропрокричать по всему миру славу...».

– Непосредственно работают на усиление художественной функции гиперболы эпитеты, определяющие экспрессивность словесного образа, наивысшую степень качества, подчеркивающие небывалость, уникальность явления: героизм – беспримерный, всходы – невиданные, долг – неоплатный, борьба – вековечная.

– Использование тропов создает торжественность ораторской речи, усиливает эффект воздействия. Уникальна экспрессия концентрации эпитетов (фигура амплификации) в такой, например, метафоре: «кровь вспоила невиданные всходы небывалых побед».

Можно отметить и прием синтаксического параллелизма («быть сынами..., быть братьями..., быть отцами...» или «только в борьбе..., только в беспощадной расправе..., только в неумолимой последовательности...» (опять тройное повторение!), и широкое использование инверсии. Можно расширить разговор об особой экспрессивности тропов и о том, что их обилие стоит рассматривать как элементы художественной речи в публицистическом тексте. (Приведите примеры, прокомментируйте их.)

Вопросом, завершающим наши аналитические наблюдения и подводящим к выводу, будет вопрос о главном композиционном приеме речи С. Эйзенштейна – антитезе.

– Основная антитеза, организующая текст – «Человек – Зверь, “вековечная борьба человека и зверя”».

– Функция этого риторического приема: утверждение главной мысли автора, создание смысловой и коммуникативной целостности текста, обеспечение обобщенно-философского восприятия темы.

– Борьба Человека и Зверя – это борьба света и тьмы, добра и зла, гуманизма и фашизма. Победил Человек –повергнут Зверь. «Зверь фашизма» (выделено отдельным абзацем в концовке текста). Таково образное выражение идеи речи, обретающее философское звучание. Прием антитезы вызывает у слушателя полярно окрашенные ассоциации, становится активным средством и убеждения, и внушения.

Как сформулировать оценочное суждение-вывод на основе проведенных аналитических наблюдений?

– Можно сказать, что это образец современной эпидейктической речи, отличающейся значительностью и актуальностью темы, четкостью речевого замысла автора, ориентацией на массового слушателя.

– Следует отметить, что результатом авторского использования жанрово-стилистических возможностей «слова» стал высокий потенциал эмоционального воздействия на слушателя.

– Тезис о «потенциале воздействия» может быть аргументирован следующим образом: действенность «Слова» предопределена коммуникативной целостностью, завершенностью текста, талантливым использованием риторических приемов и тропов (в соответствии с речевым замыслом автора и темой). Средством воздействия становится и индивидуально-авторское соединение в речи элементов публицистического и художественного стилей. Причем образность (отличительная черта стиля художественного) в контексте речи работает, прежде всего, на обеспечение воздействующей функции текста.

Самостоятельно подготовьте заключительное оценочное суждение, используя предложенный материал.

 

] ] ]

 

Примечание. Мы анализировали текст, который по праву может быть назван образцовым. Однако учебный анализ предполагает и выявление возможных языковых несоответствий, нарушений стиля. Нет ли их в «Слове» Эйзенштейна?

Студенты, работавшие над текстом, отметили два случая (найдите их в тексте, подумайте: убеждает ли вас предложенное объяснение).

1. Несоответствие грамматической формы ключевого существительного в риторическом вопросе и риторическом ответствовании:

– Чем сумеем оплатить неоплатный долг перед павшими?

– Только в борьбе..., Только в беспощадной расправе...,

– Только в неумолимой последовательности...

(Что это? Стилистическая ошибка? Или риторический прием: «неправильность», подчеркивающая энергичность, эмоциональную лозунговость призыва? Сопоставьте звучание: только (чем?) – борьбой и только (как?) – в борьбе.

2. Есть одна – очень тяжелая, с отпечатком газетного штампа, фраза, стилистически выбивающаяся из текста:

Только в неумолимой последовательности проведения в жизнь того, что запечатлели лучшие умы человечества на скрижалях конференции в Крыму (речь идет о встрече в Крыму трех руководителей главных держав антифашистского блока – Сталина, Рузвельта, Черчилля).

Объяснение студентов: это дань цензуре (вспомним – идет 1945-й год), неважно – официальной или «внутренней». В тексте нет обязательных для такого рода публичных выступлений слов (Сталин, партия), но совсем обойти это требование Эйзенштейн не смог. Отсюда – надуманность, стилистическая чужеродность этой фразы. (Вы согласны?)

 

] ] ]

 

Таким образом, в этой главе мы попытались одновременно решить две дидактические задачи:

Ø представить характеристику жанрово-стилистических особенностей исконно русского и вместе с тем малоизученного в теории журналистики жанра «слово»;

Ø дать «модель» анализа «слова» как произведения художественно-публицистического с максимальной опорой на самостоятельные аналитические наблюдения студентов.