Глава XIV Западня

Осень я ненавидел. Воздух отдавал влажной прохладой, которой тянуло со стороны Рейна, с нотками чего-то мускусного и горького. Тяжелые тучи нависли над городом, накрапывал мелкий дождь, обещающий перерасти в ливень.

Впереди виднелись очертания Кафедрального Базельского собора — его высокие шпили тянулись к самому небу. По площади перед храмом прогуливались туристы, но их становилось все меньше.

— В детстве я очень любила это место, — тихий голос Мари заставил меня отвлечься от хмурых, под стать погоде, мыслей. Она сидела рядом и задумчиво смотрела в окно. На ее губах играла улыбка.

— Я часами могла гулять по площади и любоваться этими удивительными фигурами.

Ее восхищение этим местом и воспоминания были очень яркими. Я слушал Мари с улыбкой и с интересом ловил каждое ее слово. Для меня стало важно слышать ее голос и смех каждый день. И неважно, о чем она говорила, что делала, главное, я точно знал, что не безразличен ей. Тот поцелуй оказался красноречивее любых слов. Мне стоило огромных усилий отстраниться от нее и не поддаться желанию. Давно я не испытывал ничего подобного. Настолько давно, что забыл, каково это. Ведь я любил лишь однажды, а после просто брал что хотел, не растрачиваясь на то, что считал ненужным — на чувства.

С появлением Мари все изменилось. Стена, благодаря которой я отгораживался от эмоций и подавлял в себе монстра, постепенно разрушалась. Зверя сдерживали магические ловушки, а рядом была та, кому удалось достучаться до Гаррета, умевшего любить. Было невыносимо волнующе прикасаться к ней и чувствовать ответные ласки и поцелуи. Но поступить так, как поступал всегда, я не мог. Она заслуживала большего.

— Ты был там? — она кивнула на собор.

— Давно.

— Как давно? Лет пятьсот назад?

— Четыреста, — в тон ответил я, и мы засмеялись.

— Давай сходим туда? — она с надеждой посмотрела на меня.

— Боюсь, Мариус не обрадуется, если мы задержимся.

Заклинатель не разделил моего энтузиазма, когда услышал об обереге, и будто воды в рот набрал. Его молчание действовало мне на нервы. Вытягивать клещами все, что ему известно, у меня не было ни желания, ни времени.

Я уговаривал Мари остаться, но она оказалась непреклонна. За поместьем постоянно следили, и нам пришлось выжидать. Несколько дней в стенах пыльного особняка показались мне самыми долгими за все мое существование. А новости о том, что происходило в обществе заклинателей, не радовали.

Лиам собрал Совет, на котором присутствовали даже инквизиторы, и объявил себя законным наследником королевского трона, и что отныне, все они должны подчиняться Братству. Те, кто осмелятся пойти против, будут уничтожены. В могуществе восставшего из мертвых Рималли никто не сомневался, так что если верить юному стражу Мариуса, почти все лидеры семей присягнули новому королю.

Аластар Редмонд — глава Ордена, не остался в стороне и заключил союз с новым главой Совета Верат. Александр был в бешенстве. Мальчишка постоянно повторял, что его отец не предатель и знает, что делает. Я не стал разочаровывать юного инквизитора. Его слепая вера в отца была слишком сильна. Придет время, и он поймет, как сильно заблуждается.

Моргот, укрывший нас в своем доме и не явившийся на ковер к новому лидеру, стал персоной нон грата [11]. Теперь не только члены Братства, но и другие заклинатели, желающие выслужиться перед королем, пойдут на все, чтобы захватить беглецов. Мы оказались между молотом и наковальней — удара можно ожидать с обеих сторон.

Новости поступали ежечасно, а время тянулось как резина. Когда Мариусу удалось отвлечь внимание верных псов Братства, мы направились в Базель. Заклинатель дал ключи от коттеджа своей семьи, который находился в пригороде столицы кантона, и рассказал Мари как активировать магическую защиту, на случай, если возникнут проблемы.

Мы выехали на рассвете. Я гнал автомобиль на запредельной скорости, словно нас преследовала стая разъяренных ликанов. И только когда до города осталась пара миль, я позволил себе расслабиться. Почти. Я волновался за свою подопечную. Даже несмотря на то, что она обещала использовать нашу связь, если что-то пойдет не так. Кэт искренне обрадовалась, узнав, что теперь у нее есть кузина. Это помогло ей отвлечься от мыслей об отце. Принцесса была единственным ребенком в семье и всегда мечтала о сестре или брате, о чем не раз мне говорила.

— Да, ты прав, — разочарованно вздохнула Мари, соглашаясь.

— Когда все это безумие закончится, — тихо проговорил я, подавшись вперед. — Я покажу тебе места куда более красивые: Нотр-Дам де Пари, Руанский собор.

— Обещаешь? — так же тихо спросила она, глядя на меня искрящимися от восторга глазами.

— Даю слово.

Крупные капли дождя звонко забарабанили по крыши «форда». Машину нам любезно одолжил Моргот. Но я несколько скучал по своему автомобилю, оставшемуся в гараже резиденции Рималли. Теперь путь туда был заказан.

Мне совершенно не хотелось выходить, но времени оставалось все меньше. Пусть нас и не преследовали, дурное предчувствие не покидало меня ни на минуту.

— Ты можешь остаться в машине, — предложил я, заранее зная каков будет ответ.

— Нет, я хочу ее увидеть! — уверенно заявила Мари. — Наверное, это странно. Она отказалась от меня, ее стараниями я оказалась в клинике, но... Она единственный родной мне человек, была им. Я действительно скучала по ней.

— Разговор может получиться непростым. Дело в том, что... — я не успел договорить, Мари взяла меня за руку.

— Все будет в порядке, правда. Я и так слишком долго жила в неведении. Настало время расставить все по своим местам.

* * *

Машину пришлось оставить ниже по улице, чтобы не привлекать внимания. Почти бегом, под усилившимся дождем мы преодолели несколько кварталов, и Мари указала на нужный дом. Облицованный серым гранитом, с декоративными башенками и узкими окнами. Задний двор, обнесенный низкой оградой из кованого ажура, был усажен подстриженными кустарниками и каштанами. Мы поднялись по ступенькам на полукруглое крыльцо, и Мари в нерешительности замерла перед дверью. Я уверенно кивнул ей, и она постучала. Ждать долго не пришлось.

Дверь открылась и тут же закрылась прямо у нас перед носом.

— Тетя Элизабет? — Мари растерялась.

— Убирайтесь прочь! — раздался голос женщины.

Радушный прием, ничего не скажешь. Марилли посмотрела на меня, а я понял, что пришло время брать инициативу в свои руки.

— Элизабет, откройте дверь! Иначе, клянусь Тьмой, я вышибу ее! Прошло несколько долгих минут, прежде чем дверь все-таки открыли.

— Так вот как ты отплатила мне за все, что я для тебя сделала?! Привела на порог моего дома убийцу! Монстра!

Тучная женщина, далеко за пятьдесят, в круглых очках с толстыми линзами смотрела на меня в упор, но обращалась к Мари. У Элизабет были рыжие волосы, собранные на затылке в тугой пучок и стянутые сеткой. В карих глазах полыхал гнев. Она поправила пестрый платок на плечах и ткнула в меня пальцем, на котором красовался вычурный перстень с рубином.

— Кровавый след тянется за ним с незапамятных времен!

— Я тоже рад знакомству, мадам, — ядовито отчеканил я и бесцеремонно перешагнул через порог, оттесняя женщину в сторону.

— Как ты узнала, кто он? — удивилась Мари.

Элизабет отступила, и она неуверенно вошла в дом следом за мной.

— Она Видящая, — осматриваясь, пояснил я, прежде чем та успела открыть рот. — Есть люди, которые способны видеть магию и все, чего она касалась. Их не обманешь ни иллюзией, ни мороком. Сегодня во всем мире видящих наберется не больше сотни.

Спасибо Мадлен. Благодаря ей я знал об этой женщине все. Мари назвала тетку экстрасенсом, и я сразу попросил леди Хастис о помощи. Конечно, Элизабет могла оказаться и обычной шарлатанкой, как тысячи других, но учитывая происходящее, стоило проверить. Я оказался прав.

Способности видящих передавались от родителя к ребенку. Редкий феномен, с которым я почти не сталкивался. После деяний Папской Инквизиции, людей с даром видеть магию заклинателей значительно поубавилось. Вспоминать об этом не принято, но бытует мнение, что все проходило не без ведома самих магов. Все видящие находились под неусыпным контролем Совета и Ордена. Мадлен нашла об этой женщине немногое, так как последние двадцать пять лет она считалась без вести пропавшей.

— Ведь я прав, Элизабет? Или Ингрид?

Ингрид Вебер — ее настоящее имя. Именно под ним она числилась в записях Ордена и Совета, как и многие из ее предков. Веберы иммигрировали в Швейцарию из Берлина в начале прошлого века. Ингрид исчезла из поля зрения заклинателей, скрывшись за магией амулета. Изменила имя и переехала из одного конца города в другой. Она пряталась у них под самым носом.

Лиам наверняка перевернул мир в поисках дочери — в то время как сила древних артефактов укрывала Мари в его родном городе. Я бы позлорадствовал, но для начала мне хотелось выяснить, кто столь виртуозно обвел вокруг пальца Братство. После встречи с Эрнессой открылось много интересных деталей. Ее мать, Эрика Ланье, помогла Давине сбежать от Лиама. Только я сомневался в том, что Эрика действовала в одиночку. Что-то ускользало от меня, и я никак не мог понять, что именно.

— Я отказалась от своей прежней жизни. Сейчас это не имеет значения.

Я почти не слушал ее и осматривался по сторонам. Непримечательные пастельные тона, удобная мебель. Серая кошка, дремавшая на диване в гостиной, навострила уши и уставилась на меня. С животными я не ладил. Они спешили прочь, чуя Зверя. Этот клубок меха не стал исключением. Она вскочила, выгнула дугой спину, зашипела и убежала.

— У меня нет того, за чем вы пришли. Лучше уходите. Я ожидал услышать нечто подобное.

Бегло просмотрев немногочисленные фотографии над каминной полкой, я остановил взгляд на одной из них. На фото Мари было не больше пятнадцати. Заплетенные в две косы темные волосы, легкий летний сарафан и блеск золотой цепочки на шее. Она обнимала Элизабет, которая выглядела гораздо моложе. Открытые и искренние улыбки на лицах. Похоже, что тогда они были счастливы, были настоящей семьей. Пока Ингрид не выставила свою воспитанницу из дома.

Глядя на Элизабет, я понимал, почему она так поступила. Она боялась, что Лиам найдет их. Видящая избавилась от дочери заклинателя, предоставляя той заботиться о себе самостоятельно. Тот же страх заставил ее отправить Мари в клинику. Эта женщина делала все, чтобы не пересекаться с миром, видеть деяния которого была способна с рождения. Я хорошо знал вкус этого страха, пусть и не ощущал его из-за магического металла. Мерзкий, как скисшее молоко. Трусов и предателей я презирал. Эта женщина была мне противна.

— Все серьезно, Элизабет, — я вернул фото на место. — Нам нужен оберег, без него мы не уйдем. Ингрид рассмеялась.

— Я гораздо раньше тебя осознала насколько все серьезно, ликан! Повторяю еще раз, у меня нет того, что вам нужно.

Она обхватила себя за плечи и старалась не смотреть ни на меня, ни на свою воспитанницу.

— Элизабет, — мягко попросила Мари.

— Вы не слышите меня? — взвилась женщина. — Она забрала его, как и обещала!

— Она?

Нехорошее предчувствие, горечь догадки мгновенно овладели мной. Выражение лица Элизабет говорило само за себя. Не единожды мне доводилось видеть маску отвращения и ужаса, когда люди говорили о ней. Я понял, кто эта «она» еще до того, как задал свой вопрос. Понял, и в то же время не хотел верить.

— Она всегда являлась под ложной личиной, но я видела ее истинный лик! Обезображенное чудовище. Слуга Мааре и последовательница Мойр, которая видит чужие жизни!

— Вы слишком хорошо осведомлены. Этих имен сегодня не произносят даже заклинатели.

— Заклинатели добровольно пожелали забыть о своей страшной истории. Они предпочли ей сладкую ложь и укрыли ее вуалью легенд. Но ей известно все! Ради этого она и живет столько веков!

— Ты понимаешь, о ком она говорит? — Мари в недоумении обратилась ко мне.

— Понимает, прекрасно понимает! — Ингрид осмелела. — С ней он прошел через Вечность, и до сих пор остается послушной марионеткой в ее руках, как и мы все!

Я сделал шаг, видящая отступила и победно улыбнулась. Ей удалось задеть меня.

— Ты думаешь, Давине удалось сбежать только потому, что заклинательница Ланье была столь великодушна? — она смотрела с вызовом. — Оракул стоит за всем! Столетиями, она предавала заклинателей и Братство, играя то за одних, то за других. У нее свой интерес!

Я отвернулся.

Многоликая! Проклятая бестия! Какую бы игру она ни вела, она проиграла. Посланное мне видение было знаком отчаяния. Лиам явно догадался, кто обманывал его. Я бы и сам с удовольствием придушил ее. Мне было плевать, когда это все началось и что ее связывает с Братством. Она знала, что Лиам выжил, и что затевает.

Теперь все встало на свои места. Достать древние артефакты могла только Многоликая. Она спрятала Марилли, а когда пришло время, забрала амулет. Но такая магия не иссякает сразу. Мари носила украшение всю жизнь, и прошли годы, прежде чем сила развеялась. Хитрая ведьма все рассчитала. Но где она сейчас? Это было частью ее плана, или же что-то вышло из-под контроля? Ясно только одно — я был непроходимым идиотом. Пешкой на шахматной доске.

В камине что-то затрещало. Поленья давно догорели, остались только тлеющие угли и странный запах. Я приблизился и зачерпнул горсть золы. Пропустив пепел сквозь пальцы, отряхнул руки и недобро посмотрел на хозяйку дома.

— Вам пора уходить, — напряженно произнесла видящая.

Если бы не оковы, я бы ощутил этот запах еще за порогом дома. Запах аконита.

Элизабет отпрянула, но наткнулась на стену. Мари тихо охнула, когда я сжал горло ее опекунши. На лбу женщины выступил пот, очки съехали на бок. Она вся тряслась. Ее страх доставлял мне удовольствие. Она считала меня чудовищем, и я решил показать насколько она права. Чудовище — отличная маска, чтобы заставить окружающих бояться.

— Неужели тебе безразлична ее судьба? — я почти рычал и с превеликим удовольствием свернул бы ей шею. — Ты растила ее как дочь!

— Гаррет, прошу. — Марилли осторожно коснулась моей руки, с тревогой заглядывая в глаза.

— Она никогда не была мне дочерью!

Мари вздрогнула. Сказанное ударило, как пощечина, а от следующих слов, она сжала губы, чтобы не заплакать.

— Мерзкая тварь, вот кто она! Ей не место в нашем мире! Давина обрушила на мою голову гнев Братства, когда оказалась на пороге этого дома. Только потому, что Многоликая, — имя Оракула она почти выплюнула мне в лицо, — предоставила защиту, я согласилась помочь. Я отказалась ото всего: от семьи, от нормальной жизни — ради нее. И что я получила взамен? Страх? Пожизненное заточение в четырех стенах и ожидание неизбежного...

Элизабет захрипела — я сдавил ее горло, а затем резко отпустил. Видящая рухнула на колени, давясь слезами и судорожными рыданиями.

— Лиам... он... сказал, что вы придете...

Я присел рядом, чтобы смотреть в глаза трусливой предательницей.

— И ты решила оказать ему услугу? Чтобы сберечь свою шкуру? — из моего голоса пропал гнев, и взамен появился леденящий душу холод.

Раскрасневшаяся и растрепанная, она взирала на меня с ненавистью.

— Будь ты проклят! — осипшим голосом произнесла женщина.

— Уже давно, — равнодушно отозвался я. Раздался вой. Протяжный и далекий.

— Это еще что такое? — Мари вытирала слезы, когда я повернулся к ней. Вой повторился вновь, и она подняла на меня испуганный взгляд.

— Берсеркеры.

Только эти твари чуют аконит за многие мили. Ликаны, на всю жизнь заключенные в волчьей шкуре. Вплоть до пятнадцатого века, пока Совет не запретил лишать ликанов человеческой сущности, большинство семей осознанно обращали своих стражей в берсеркеров. Они были намного свирепее и выносливее, невосприимчивы к магии. Заклинатели намеренно жгли аконит перед битвой, приводя их в неистовство.

Сталкиваться в бою с этими существами мне не доводилось. Меня обратили, когда мир и относительный порядок были уже установлены, а ожесточенные схватки за власть и территории уступили место деловым переговорам. Но для Лима и его Братства запреты отныне не в чести. Я знал одно: берсеркерам рубили головы или, если удавалось, пронзали сердце. Это единственное, что могло их остановить. Они проходят сквозь преграды и щиты, им нипочем сильнейшие боевые заклятия.

— Быстрее! Нужно уходить, — я потянул Мари к выходу, и заметил, как Элизабет взяла ее за руку.

— Прости меня, Марилли, — пробормотала женщина.

Девушка кивнула и нагнала меня у дверей. Мне было невыносимо видеть ее разбитой и опустошенной, но времени на разговоры и утешения не оставалось. Мы в спешке покинули дом, и оказались на улице.

Дождь лил как из ведра. Он прибивал к земле все запахи, застилал зрение и заглушал звуки. Ливень делал ликанов уязвимыми, но Берсеркеры были не просто ликанами. Они не дышали, не полагались на запах, чтобы перемещаться, им не нужна была скорость тела, лишь скорость мысли. Существа, не знающие пощады и усталости, отменные охотники и бойцы. На ходу я объяснял Мари, кто такие берсерки.

Улицы оказались пустынными. Город как будто вымер, утопая в потоках воды и магических волнах. Ненастье, порожденное магией. Иллюзия, призванная укрыть от людских глаз то, что видеть им не полагается. Творение не одного заклинателя. Члены Братства объединили силы, чтобы сплести заклятие, которое не использовалось со времен кровопролитных войн.

Рычание, вой и лязг зубов, сравнимый с лязгом стали, раздались совсем близко. Так просто убежать не получится — я прекрасно это понимал.

Вымокшие до нитки, мы остановились посреди улицы.

— Слушай меня внимательно! Ты должна снять с меня ловушки и бежать к машине, — я вложил ей в руку ключи. — Будешь ехать, не останавливаясь, до самого Беттингена!

Рык за спиной говорил, что мы уже оказались в западне.

Их было двое. Огромные, с широкой холкой, мощными челюстями и сильными лапами. Они наступали неотвратимо. Тот, что шел первым — крепкий, статный грязно-серый волкодав с всклокоченной шерстью и черными глазами. Он смотрел прямо на меня, в его глотке клокотал низкий рык. Второй был куда мельче своего сородича и держался позади. Неоднородный цвет шерсти с темными вкраплениями. Морда более вытянутая и узкая, янтарная радужка глаз с вертикальным зрачком. Надорванное левое ухо.

Это были матерые убийцы, и отнюдь не молодые волки. Раньше стражей обращали как только они достигали переходного возраста. Молодых мальчишек готовили с самого рождения, обучали. Стать берсеркером считалось высшей привилегией. Но заключение в волчью шкуру без возможности обратного превращения со временем лишало их человеческого мышления. Они становились заложниками инстинктов. Как и эти двое. Их целью было загнать добычу, подобно охотничьим псам, и ожидать, пока не подоспеет охотник. Мы продолжали пятиться, а они наступать. Я чувствовал, как дрожит Мари в насквозь промокшей одежде. Ливень усиливался.

Я прикидывал, сколько времени мне потребуется на обращение, если она разрушит магию браслетов и побежит. Успею ли я перехватить псов, чтобы они не кинулись следом за ней? Думать, как после справлюсь с внутренним Зверем, я не стал. Решать проблемы нужно по мере их поступления.

Мари вскрикнула и с силой сжала мою руку. Смазанная темная тень вынырнула из переулка и пелены дождя и обрушилась на берсеркера с янтарными глазами.

Это был ликан.

Дождевая мгла, бесшумное появление — все это дало ему преимущество. Воспарив в прыжке, он приземлился на волка и вцепился ему в горло, разрывая плоть, мышцы и сухожилия. Кровь хлынула на асфальт сплошным потоком, а болезненное рычание утонуло в булькающих звуках. Мокрая бурая шерсть ликана стала черной. Он метнулся в сторону, поднимая столб алых брызг — как раз в тот миг, когда второй берсеркер обернулся. Преимущество было потеряно. Серый волкодав яростно взвыл и бросился на того, кто расправился с его собратом.

Мне оставалось только наблюдать за разворачивающимся безумием. Напасть на двух берсеркеров

— сродни самоубийству. У меня все еще была возможность обратиться и спасти шкуру глупца, но я не успел.

Прогремел гром. Он заглушил болезненный вопль ликана, когда пасть волкодава сомкнулась на его лапе. Сорвался порыв пронизывающего до костей ледяного ветра. Я обернулся и увидел отступающую Мари. По ее лицу стекала дождевая вода, а руки были охвачены индиговым светом.

Вновь громыхнуло — и волков отбросило друг от друга. Ликан вписался в припаркованное у обочины авто, а берсеркер с шипящим рыком пролетел кувырками несколько метров, вскочил и вновь ринулся в бой. Он не успел подобраться для прыжка, как его, словно плюшевую игрушку, подкинуло в воздух. Ветер закрутил дождевые струи в воронку, образовывая над завывающим волкодавом мешок, постепенно заполняющийся водой. Мне доводилось видеть многое, но подобное управление стихией я наблюдал впервые, равно как и магическое воздействие на берсеркера. Волк тонул в коконе, закручивающемся спиралью. И вновь это чувство — время как будто остановилось, а с третьим громовым раскатом мешок лопнул, обрушив всю воду на наши головы. Бесчувственное тело берсерка шлепнулось на дорогу.

Бурый ликан отряхнулся и застыл каменным истуканом, а затем, щелкнув острыми зубами, сорвался с места и скрылся в переулке, из которого появился.

— Со мной все хорошо, — поспешно ответила Мари, предупреждая мой вопрос. Она смотрела туда, где только что стоял ликан. — Кто это был, и куда он убежал?

— Он вернется, — ответил я, обнимая ее. — Ты вся дрожишь. В машине есть плед. Пошли, тебя нужно согреть.

Автомобиль стоял там, где мы его оставили, и стоило нам оказаться возле него, как дождь резко прекратился. Отыскав в багажнике плед, я накинул его на плечи Мари. Она вымученно улыбнулась и собиралась что-то сказать, но так и не произнесла ни слова. Во все глаза она смотрела на кого-то за моей спиной.

— Эдгар? — удивленно выдохнула она.

Бывший страж короля широко ухмыльнулся. Он подошел к нам и закинул в багажник мокрую рубашку. Глубокие царапины от когтей на его плече постепенно затягивались.

— Кажется, я должен сказать тебе спасибо, красавица. Ты спасла мне жизнь.

— Ты как тут оказался? — вопрос прозвучал несколько жестче, чем я рассчитывал. Его улыбка слегка поблекла.

— Я явился на зов и надеялся, что вы объясните, что происходит.