Установление мотивов при квалификации преступлений экстремистской направленности

 

Преступления экстремистской направленности имеют высокую степень общественной опасности и по своим мотивам, и по объективным характеристикам деяний. Вместе с тем уголовное преследование лиц, совершивших экстремистские преступления, в настоящее время связано со значительными трудностями, поскольку доказательственная база по делам этой категории в существенной части относится к сфере умысла, т.е. субъективной стороне состава преступления. Отмечено, что в 2013 – 2014 гг. в Омской области общее число завершенных расследованием преступлений экстремистской направленности в отчетном периоде стало составлять менее половины от всех расследовавшихся. Исходя из этого сведения о мотивах совершения данных преступлений становятся все менее представительными и изученными.

Изучение данной категории уголовных дел и других материалов, представленных Управлением МВД России по Омской области показало, что при установлении мотивов совершения несовершеннолетними лицами преступлений экстремистской направленности в следственной практике часто допускаются ошибки[71]. В том числе специалисты называют следующие: мотивы указываются, но не доказываются, как того требует УПК РФ. Выводы о мотивах нередко формируются на основе только анализа объективной стороны преступления и очевидных характеристик подозреваемых и потерпевших: разной национальности – значит на национальной почве. Соответственно, не учитывается возможность длительных межличностных отношений потерпевшего и обвиняемого, наличие между ними конфликтов, не связанных с национальностью, религией, враждой, ненавистью, мести на почве только принадлежности к разным социальным группам; за побудительные мотивы выдаются смыслообразующие. Вместе с тем в уголовном судопроизводстве устанавливаются именно побудительные мотивы преступлений.

Кроме этого, трудность расследования преступлений экстремистской направленности представляет установление именно экстремистского мотива. Во многих случаях экстремизм «исчезал» после определения мотива совершенного несовершеннолетним преступления и видоизменялся в хулиганство, что имело совсем иную квалификацию содеянного. В данном случае признавалась конкуренция мотивов, и основным считался хулиганский мотив, а экстремистский считался вспомогательным, хотя и допускался.

Реакция правоохранительных органов на проявления экстремизма, как видится, не носит системный характер по ряду причин.

Во-первых, реагирование на экстремистскую деятельность различных национальных, религиозных и других социальных групп происходит выборочно, как правило, с учетом степени их публичной активности.

Во-вторых, наблюдается стремление в большей степени сделать отчет о проведенной работе, нежели внедрить действенные меры по предупреждению данного вида преступлений.

В-третьих, трудности в практике правоприменения вызывает толкование понятия «социальная группа». В действующем законодательстве нет определения данного явления. Так, в качестве преступления по мотивам вражды и ненависти к определенной социальной группе судами было признано нападение семи подростков на двух своих сверстников из других неформальных группировок. Очевидно, что до принятия соответствующих разъяснений Верховным Судом РФ следует руководствоваться складывающейся судебной практикой. Становится очевидным, что при квалификации преступлений экстремистской направленности сегодня недостаточно знаний о психологическом наполнении субъективной стороны соответствующих составов.

УПК РФ в ст. 73 предписывает, что наряду с другими обстоятельствами при производстве по уголовному делу подлежат доказыванию виновность лица в совершении преступления, форма его вины и мотивы. В этой связи по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности особое внимание необходимо уделять выяснению обстоятельств, оказывающих определяющее влияние на формирование мотива преступления, побуждения лица, которым оно руководствовалось при совершении экстремистских преступлений. К таким обстоятельствам следует отнести членство в каких-либо объединениях или группировках (53% осужденных за экстремистские преступления являлись членами неформальных группировок), что должно свидетельствовать об устойчивости определенных личностных установок, отличающих их от «ситуационного», «спонтанного» принятия решения.

Согласно п. 2 примечания к ст. 282.1 УК РФ «под преступлениями экстремистской направленности в настоящем Кодексе понимаются преступления, совершенные по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти, или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, предусмотренные соответствующими статьями Особенной части настоящего Кодекса и пунктом "е" части первой статьи 63 настоящего Кодекса».

УК РФ выделяет мотив как специфический уголовно-правовой признак, присущий преступлениям экстремистской направленности:

а) являющийся отягчающим наказание обстоятельством;

б) являющийся одним из квалифицирующих признаков.

Кроме того, законодатель в диспозиции ряда статей УК РФ прямо говорит о преступлениях «экстремистской направленности».

Деление преступлений экстремистской направленности в зависимости от мотивов совершения и обстоятельств, отягчающих наказание, имеет не только научное, но и практическое значение, поскольку способствует правильному определению обстоятельств доказывания, предусмотренных ст. 73 УПК РФ: событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления); виновность лица в совершении преступления, форма его вины и мотивы и др. Под мотивом поведения понимается внутреннее побуждение к действию, желание, определяемое потребностями, интересами, чувствами, возникшими и обострившимися под влиянием внешней среды и конкретной ситуации. Вслед за мотивом формируется цель как предвидимый и желаемый результат определенного деяния. Окончательное заключение о мотивах преступления можно сделать только по расследованным и рассмотренным судами уголовным делам. До этого момента выводы о мотивах могут носить лишь предварительный характер и корректироваться в дальнейшем. В частности, это нередко бывает при рассмотрении дел о соответствующих преступлениях судами с участием присяжных заседателей.

Преступления экстремистской направленности, совершаемые несовершеннолетними по мотивам национальной вражды или ненависти, могут совершаться (и в большинстве своем совершаются) организованными этническими преступными группами или могут быть направлены против этнической группы, в силу чего их следует отнести к такому виду преступности, как этническая преступность. Безусловно, экстремизм как негативное явление может вытекать и пересекаться с другими видами преступности.

Предтечей к выделению преступлений этнической направленности были так называемые преступления на почве ненависти. Преступление на почве ненависти – специальная юридическая квалификация особого рода преступлений против личности, совершаемых под влиянием ненависти к лицам иной расы или национальности, вероисповедания, этнического происхождения, политических убеждений, пола и сексуальной ориентации[72].

Исходя из вышеизложенного, целесообразно детально изучить психологические факторы в структуре механизма детерминации этнической преступности, что позволит более взвешенно подойти к изучению субъективной стороны в преступлениях экстремистской направленности и их правильной квалификации. Этническое самосознание и его рост играют большую роль в системе детерминант этнической преступности, развертывании любого межэтнического конфликта, так как в «психологическом этаже» этнического самосознания содержится много конфликтогенных факторов. Однако мы не склонны определять рост этнического самосознания как основную причину «взрыва этничности» в конце XX в. Этническое самосознание и его рост – это, скорее, необходимая сопровождающая компонента структурных и функциональных этнополитикосоциальных сдвигов и процессов, происходящих и в общемировых, и в региональных масштабах.

Детальное изучение эмпирических индикаторов этнического самосознания позволило вычленить его основной конфликтогенный потенциал. Чаще всего причиной межэтнических конфликтов становится воинствующий национализм. Он выражает тенденцию к суверенизации больших и малых этнолингвистических общностей с целью создания независимой государственности; проявляется в растущей нетерпимости по отношению к этническим меньшинствам, усилению ксенофобии.

Современная этническая психология также дает некоторое разъяснения феномена массовой мобилизации при возникновении межэтнической напряженности. Ю.П. Платонов делает диагностику особенностей социальной направленности этнической группы и этнического субъекта[73]. В частности, он выделяет следующие группы социогенных потребностей этноса: 1) потребность в сотрудничестве, совместных коллективных действиях; 2) потребность в лидерстве и руководстве; 3) потребность в самовыражении, самоутверждении, в престиже и успехе, и др. Наличие данных потребностей и мотивирует изначальную силу группового стремления к самоутверждению и даже к автономии, а также к жертвенности. Потребность в совместных коллективных действиях объясняет достаточно быструю массовую мобилизацию этнических групп в развертывании конфликта.

И наконец, в межэтнических конфликтах и этнической преступности много иррационального. Конфликтующие стороны очень часто игнорируют открывающиеся возможности для предотвращения углубления конфликтов. Получается, что люди зачастую намеренно идут на конфликт, который впоследствии выходит из-под контроля противоборствующих сил и развертывается по своей собственной логике.

В заключение необходимо отметить, что этнические конфликты и этническая преступность как сложные социальные явления обусловлены системой детерминант. В этой системе наряду с объективными детерминантами целесообразно выделять субъективные детерминанты, к которым и относятся социально-психологические явления, порождающие преступность, в том числе экстремизм, и конфликты. Роль и место психологических факторов в детерминирующих связях этнической преступности, экстремизма и конфликтов требует более детальных эмпирических и теоретических разработок.

 

 

Заключение

Проанализировав современные проблемы борьбы с преступлениями несовершеннолетних экстремистской направленности, можно заключить, что необходимость дальнейшего совершенствования уголовно-правовых форм борьбы с преступлениями экстремистской направленности обусловлена следующими моментами: продолжающей оставаться напряженной социокультурной ситуацией; действием в стране многочисленных националистических группировок, которые превращаются в серьезную политическую силу; проблемой незаконных мигрантов на территории России.

Поскольку экстремистский мотив (как системообразующий признак преступлений экстремистской направленности) в одних случаях предопределяет основы конституционного строя как основной объект посягательства этих преступлений, а в других составах эти же отношения представлены в качестве дополнительного объекта, то объединение законодателем в одну группу преступлений экстремистской направленности как деяний, посягающих на различные непосредственные объекты уголовно-правовой охраны, является методологически неверным. Единая группа должна объединяться единым системообразующим критерием, как первоосновой, единым основанием, стержнем, главной причиной. Мотив, как факультативный признак в рамках состава преступления, не может быть главным, основным системообразующим критерием. Именно тот объект посягательства, который предопределяется экстремистским мотивом и должен быть положен в основу этого единого системного критерия. Общественные отношения в сфере охраны основ конституционного строя РФ, предопределяемые экстремистскими мотивами, должны быть объединяющим критерием всех преступлениях экстремистской направленности.

Содержание экстремистского мотива (вражды, ненависти как активной деятельности) указывает, что действия виновного несовершеннолетнего направлены не на конкретного человека (потерпевшего), а на отношение его к определенной политической, идеологической, расовой, национальной, религиозной или какой-либо социальной группе. Мотив ненависти или вражды предопределяет основную цель преступлений – разжигание ненависти или вражды, нарушение основ конституционного строя, равноправия и единства. Причинение вреда конкретной личности в результате совершения преступлений экстремисткой направленности (вреда жизни, здоровью, интересам несовершеннолетних, имуществу и т.п.) является промежуточной, второстепенной целью, предопределяющей дополнительный объект преступления.

Все преступления экстремистской направленности, совершаемых несовершеннолетними, можно объединить по признакам единства потерпевших, на которых направлено посягательство – представителей и той или иной политической, идеологической, расовой, национальной, религиозной или социальной группы. Данное объединение возможно в рамках единого видового объекта уголовно-правовой охраны, поскольку предмет преступления (потерпевший) и объект преступления взаимосвязаны и взаимообусловлены, предопределяют друг друга. Это обусловлено также тем, что объект преступления (в том числе преступлений экстремистской направленности) определяется не объективно, то есть не от фактически причиненного вреда потерпевшему (вреда жизни, здоровью и т.п.), а от сферы общественных отношений, в определении которой преимущественно играет главенствующую роль потерпевший, как участник данных общественных отношений.

Потерпевшим, как участником общественных отношений, формирующим объект уголовно-правовой охраны при совершении преступлений экстремистской направленности могут быть как отдельные физические лица, так и политические, идеологические, расовые, национальные, религиозные либо социальные общности, группы, как представители общества, которым непосредственно или опосредованно причиняется физический, моральный или материальный вред, либо создается реальная угроза причинения такого вреда в связи с принадлежностью к данной общности или группе.

Поскольку мотив как первооснова преступного поведения несовершеннолетнего лежит в основе формирования цели, в основе осознания общественной опасности преступления, направленности умысла, как желания совершить преступление, выполнить конкретное противоправное деяние, тем самым причинить потерпевшему конкретный вред, постольку именно мотив, определяет направленность деяния, цель преступления, и таким образом - сферу противоправного поведения. Мотив может лежать в основе определения объекта преступного посягательства. В ряде случаев исключительно с мотивами и целями уголовный закон связывает установление уголовной ответственности за конкретные деяния, за посягательства на конкретный объект охраны. Особенно это очевидно на примере неоконченных преступлений, когда именно по мотивам и цели определяется объект уголовно-правовой охраны, на который было направленно преступление.

При совершении преступлений экстремистской направленности (убийства, хулиганства, вандализма и других преступлений по экстремистским мотивам) действительным намерением несовершеннолетнего преступника является в первую очередь не жизнь или здоровье конкретного человека, не его имущество и т.п., а стремление осуществить посягательство на политическое, идеологическое, расовое, национальное или религиозное равноправие, показать свое превосходство, ненависть или неприязнь к названным отношениям. Посеять вражду или распри в обществе, которое является многонациональным, поддерживающим равные интересы различных религиозных воззрений и политических взглядов и идей.

Значение мотива и цели преступления можно свести к следующим основным моментам: 1) мотив и цель как криминообразующие признаки (есть мотив и цель – есть и преступление и наоборот), влияющие на определение общего объекта уголовно-правовой охраны; 2) мотив и цель как признаки, разграничивающие смежные составы (разграничивающий видовые объекты смежных посягательств при совпадении всех иных признаков данных составов); 3) мотив и цель как признаки, объединяющие преступления в главы (определяющие видовой объект охраны).

В условиях современного общества отношения в сфере обеспечения безопасности основ конституционного строя РФ требуют повышенного внимания со стороны уголовного законодательства. Увеличение количества преступлений экстремисткой направленности внутри многонационального государства, усиление их общественной опасности в условиях современных внутренних и внешних угроз требуют системного подхода к ним, осуществления борьбы с ними системными методами. Осуществить данную задачу предлагается путем систематизации УК РФ – выделения самостоятельного объекта уголовно-правовой охраны в целях повышения эффективности борьбы с преступлениями против основ конституционного строя Российской Федерации. Основанием выделения самостоятельного объекта станет однотипность интересов потерпевших, на которые указывают мотивы совершения преступлений против указанных лиц как представителей расовой, религиозной, политической, идеологической или иной социальной общности.

Мотив политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо мотив ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы четко указывает на характер совершаемого деяния, на его природу. Четко прописывает, каким общественным отношениям причиняется вред путем нанесения ущерба тем или иным ценностям, благам. Причиненный вред, несоизмеримо больше, чем те непосредственные последствия, которые указаны в отдельной норме о преступлении экстремистской направленности (причинение вреда жизни, здоровью, имуществу и т.п.). Общественное благо обладает большей социальной ценностью, чем личное. Поэтому возникает целесообразность переноса всех преступлений экстремисткой направленности в единую главу - по признакам общности объекта уголовно-правовой охраны - в главу о преступлениях против основ конституционного строя РФ раздела X УК РФ «Преступления против государственной власти». Определение данного раздела обусловлено расположением ст. 282 УК РФ «Возбуждение ненависти или вражды, а равно унижение человеческого достоинства», которая является по сути общим составом по отношению ко всем преступлениям экстремистской направленности. Предлагаемое нами такое законодательное решение о систематизации преступлений экстремисткой направленности в рамках самостоятельного раздела УК РФ не понизит «статус», общественную опасность отдельных преступлений экстремисткой направленности. Наоборот, включение нормы в главу 29 УК РФ будет свидетельствовать о важности охраняемых общественных отношений, о приоритете общественных интересов над личными.

Видовым объектом данных посягательств следует считать общественные отношения в сфере конституционно закрепленного равенства людей независимо от политических, идеологических, расовых, национальных, религиозных или социальных интересов, то есть общественные отношения в сфере обеспечения основ конституционного строя РФ. Основным непосредственным объектом посягательств экстремистской направленности следует считать общественные отношения в сфере неприкосновенности и равноправия той или иной политической, идеологической, расовой, национальной, религиозной или какой-либо социальной группы или представителя данной группы. Дополнительным объектом данных преступлений следует считать общественные отношения в сфере охраны жизни, здоровья, имущества, общественного порядка или общественной нравственности.