Попытка компромисса между Православием и монофизитством при императоре Ираклии. Моноэнергизм. Монофелитство

Ответ

 

Царствование Ираклия (611-641) совпало с вели­чайшими военными опасностями: с севера им­перии угрожали славяне, которые после паде­ния императора Маврикия почти беспрепят­ственно захватили всю Грецию, а с востока вторга­лись персы. В начале царствования Ираклия им удалось отторгнуть от империи обширные области – Сирию, Палестину, Египет, Армению. Захват таких церковных центров, как Александрия и Антиохия тоже имел большое значение.

 

Многие монофизиты искренне приветство­вали завоевателей, полагая, что им будет лег­че при язычниках-персах, чем под властью православной Константинопольской империи. В это время еретические общины до­вольно четко отождествились с отдельными нациями. Монофизитскими были коптская, западно-сирийская и армянская общины.

 

Но императору Ираклию, который опи­рался на новую организацию своей империи, удалось наголову разбить персов. Он проник в самое сердце Персии, одержал там решающие победы и этим обеспечил возвращение всех территорий, когда-либо захваченных персами у Рима, а, кроме того, обеспечил себе кон­троль над самой Персидской державой. На­стоящим триумфом Ираклия был его въезд в Иерусалим, куда он вернул Древо Креста Гос­подня. После разгрома персов вновь со всей остротой встала проблема взаимоотношений с монофизитами, во мно­жестве населявшими только что возвращенные восточные провинции, и деятельно сочувство­вавшими персидскому завоеванию.

 

Сам император Ираклий хотел устранить­ся от активного вмешательства в этот труд­нейший вопрос. Помощником императора был константинопольский патриарх Сергий, который не обладал настоящим богословским умом и не понял подлинного смысла формулы, предложенной им в качестве базы для объединения. По формуле Сергия, т.к. две природы Христа соединяются в ипостасном единстве и т.к. это означает единство одного активного субъекта, можно говорить лишь об одной богочеловеческой энергии, или действии. Так родился «моноэнергизм».

Патриарх Сергий увлекся учением о единой энергии, едином действии Богочеловека Христа. Это учение еще до него около 600 г. начали разрабатывать в Египте – опять-таки, как попытку компромисса между православи­ем и монофизитством. Сторонники этого нового учения ссылались на один текст св. Дионисия Ареопагита, хотя они тут же этот текст и фальсифицировали.

 

Выдвинув новое учение, патриарх Сергий сразу завязал переговоры. Эти переговоры вроде бы имели успех. Он встретил себе союзника в лице александрийского патриарха Кира. Кир тоже решил, что учение о едином действии – хорошая основа для объединения православных и монофизитов, ибо не отметает прямо Халкидонского догмата, но, так ска­зать, смягчает его указанием на экзистенци­альное, как сказали бы теперь, единство во Христе обеих природ.

 

Новое догматическое учение сразу же встретило противодействие в лице св. Софрония Иерусалимского «так как это доктрины Аполлинария» (отрицалась полнота человечества Христа). Константинопольская кафедра не мог решать догматические вопросы, совершенно игнорируя мнение Рима, и, вполне естествен­но, что патриарх Сергий, трудившийся над новым догматом о единой энергии, должен был вступить в переговоры с папой. На пап­ском престоле в то время был Гонорий. Он в целом одобрил мысли своего константинопольского собрата, но относительно деталей внес некото­рые новые предложения, а именно – не рас­суждать о единой или двух энергиях, а сосре­доточиться на выработке учения о единой воле во Христе. С этого момента моноэнергизм переходит в монофелизм. Таким образом, именно Гонорий оказался формальным и фактическим провоз­гласителем новой ереси, которая известна под названием монофелитства («монос» – один, «фелима» – воля). Монофелитство – единоволие, учение о единой воле во Христе. Как счи­тал папа, именно это учение могло стать при­емлемым для обеих сторон компромиссным ве­роисповеданием. С одной стороны, не проис­ходит отречения от Халкидонского догмата, с другой – в угоду монофизитам провозглашает­ся учение о единой воле во Христе, т.е. о единой Богочеловеческой воле.

 

Но, признавая в Господе два естества, Церковь признавала вместе с тем две воли, так как два самостоятельных естества – Божеское и человеческое – должны иметь каждое и самостоятельное действование,т.е. в Нем при двух естествах должны быть две воли. Противоположная же мысль, признание при двух естествах одной воли, есть само в себе противоречие: отдельное и самостоятельное естество немыслимо без отдельной и самостоятельной воли.

Должно быть что-нибудь одно: или в Иисусе Христе одно естество и одна воля, или два естества и две воли. Монофизиты, предлагавшие учение о единой воле, только дальше развивали свое еретическое учение; православные же, если бы приняли это учение, впали в противоречие сами с собой, признав монофизитское учение правильным.

 

Патриархом Сергием новое учение было переформулировано. Оно в принципе не изменилось, но получило иное выражение. Император Ираклий упорно желал остаться в стороне от вероисповедных баталий, но в кон­це концов патриарх Сергий принудил его под­писать указ, утверждавший новое учение о единой воле во Христе и запрещавший споры об энергиях,т. е. отменявший то учение, ко­торое сам Сергий провозглашал прежде. Этот указ был издан в 638 г. и получил название «Экфесис», т. е. буквально – «изложение веры». События разворачи­вались бурно.

 

Примерно в это же время иерусалимским патриархом становится св. Софроний, который свое известительное послание другим патриархам и церковным предстоятелям (такие послания каждый раз, по тради­ции, посылались после интронизации нового патриарха), сделал настоящим исповеданием веры, где опровергается новая монофелитская ересь и утверждается православное учение о двух действиях – Божественном и челове­ческом, и двух волях – Божественной и чело­веческой во Христе. Впоследствии это послание св. Софрония – «окружное послание», как оно называется, вошло в деяния VI Вселен­ского Собора.

 

Взаимная борьба Византии и Персии ослабили обе страны и открыли путь к исламскому завоеванию. Арабские вторжения полностью уничтожили всякую ценность моноэнергизма и монофелизма для дела объединения: все монофизитские восточные общины оказались под исламским игом, и вопрос о примирении православных с монофизитами утратил всякую актуальность.