Интерпретация деперсонализационных ощущений1. Бред громадности, «нелепый» 3 2. Бредовая трактовка, не поддающаяся разубеждению 2 2. Бредовая трактовка, частично поддающаяся разубеждению 1 4. Нет 0 Настроение 1. Нет настроения 4 2. Тяжелая витальная тоска 3 3. Тоска 2 4. Сниженное настроение 1 5. Нормальное настроение 0 6. Слегка повышенное настроение -1 7. Повышенное настроение -2
Приведенная шкала включает практически все известные симптомы из круга деперсонализационных расстройств, и применение ее позволяет выявлять даже редкие и слабо выраженные признаки, нередко просматриваемые при обычном клиническом обследовании. Тяжесть деперсонализации определялась суммой баллов, набранных по всем пунктам, а распространенность ее — количеством пунктов, по которым отмечались нарушения. Если они отмечались по всем (или почти по всем) пунктам, то мы говорили о тотальной деперсонализации. Одновременно с применением данной шкалы больные опрашивались по пунктам «тревога» и «настроение» оценочной шкалы депрессивной симптоматики, что давало материал для анализа взаимоотношений между деперсонализацией и аффективными нарушениями. Как указывалось выше, деперсонализация может возникнуть в рамках различных нозологических форм. Под нашим наблюдением была группа больных (более 50 человек), у которых деперсонализация была ведущим психопатологическим проявлением психического заболевания. У части из них деперсонализация возникала в рамках МДП или шизофрении, а у 30 была почти единственным нарушением, как, например, у больной К., так что условно в этих случаях была диагностирована «деперсонализационная болезнь», наиболее характерные клинические проявления которой мы приводим ниже. У всех этих больных отмечались общие черты в преморбиде: это были гиперэмоциональные личности, тревожные, впечатлительные, ранимые, обидчивые. В детстве многие из них постоянно боялись смерти родителей. Они крайне болезненно переживали не только свои, но и чужие несчастья, не переносили мучений животных. В то же время многие из них «умели радоваться», наслаждаться природой, музыкой, в компании они часто бывали лидерами, обладали веселым характером, были энергичными. Нередко у них наблюдались художественные способности. На неприятности они обычно реагировали сильной тревогой, но черты мнительности и ипохондричности отсутствовали в преморбиде у значительного числа этих больных. Характерен их соматический анамнез: они часто болели ангинами в детстве, у многих диагностировались хронический тонзиллит, холецистит, спастический колит, нередко была увеличена щитовидная железа, часто возникали радикулиты и миозиты (особенно шейные), мышечные спастические боли, неприятные ощущения в позвоночнике, в эпигастральной области, за грудиной в области сердца и т. д. При незначительных волнениях у них легко развивалась бессонница, иногда наблюдались подъемы артериального давления. У них часто появлялись навязчивости, приобретавшие в дальнейшем характер фобий. Психоз наступал остро: иногда после крайне сильной внезапной психотравмы (угроза жизни, угроза потери ребенка, сильный испуг) сразу возникала деперсонализация. В других случаях после соматической или психогенной провокации возникала тревога, затем к ней присоединялась тоска и далее — деперсонализация. В дебюте (первые недели и месяцы) преобладала сомато-психическая деперсонализация, а аутопсихическая была представлена в виде anaesthesia dolorosa. Деперсонализационная симптоматика в этот период сочеталась с тревогой, напряжением, сниженным настроением, иногда фобиями, хульными мыслями. Характерно, что тревога и депрессия больше проявлялись в мимике и поведении больных, чем в самоотчете. В это время наблюдались также перечисленные выше соматические жалобы и нарушения. Иногда у больных отмечался извращенный суточный ритм: к вечеру они в большей степени жалуются на тревогу и тоску, так как утром из-за более интенсивной деперсонализации эти аффективные нарушения подавляются. В дальнейшем, через несколько месяцев, а иногда лет, деперсонализация приобретала более монотонный характер, начинали преобладать явления аутопсихической деперсонализации без чувства душевной боли, исчезали или резко сглаживались аффективные расстройства и соматические нарушения. У значительной части больных отмечались ипохондрические идеи сверхценного или бредового характера. Отчетливо выявлялись психологические корни ипохондричности: чаще в их основе лежало подсознательное стремление больных объяснить непонятное им изменение своего психического состояния (безрадостность, тусклость) каким-то нераспознанным соматическим заболеванием. Часто больные фиксировались на мышечных болях, сенестопатиях. В некоторых случаях массивная соматическая деперсонализация (отсутствие чувства насыщения и голода, позывов на дефекацию и др.), развивающаяся на фоне тревоги, приводила к нигилистическим идеям, достигающим иногда степени бреда Котара. Таким образом, анамнез жизни у значительной части этих больных отражает постепенное нарастание проявлений тревоги, поскольку усиление неуверенности, появление навязчивостей, в особенности фобий, расстройства сна, характерные соматические нарушения, чаще связанные с мышечным гипертонусом и т. д., рассматриваются как признаки и следствия тревоги. В дальнейшем остро возникающая стресс-реакция: психогенная, соматогенная или же обусловленная приступом психотической тревоги, не связанным с экзогенными воздействиями, — приводит к «включению» деперсонализации.
|
