— Я должна найти его, — выдаю я.
— Ты уверена? — спрашивает Кери. — У других матерей тоже есть прекрасные сыновья.
— Но не такого как он, — настаиваю я и смотрю на морские нимфы. — Спасибо за ваше гостеприимство и кислород. Но теперь мне нужно наверх.
Марина усмехается. — Не в этом костюме. На тебе же только нижнее белье.
Почему мне каждый тыкает меня носом в это?
Прежде чем я успеваю возразить, Кери и Ондина берут меня под руки и тянут глубже в море, к входу в пещеру грунтовых вод. В пещере я узнаю маленькую, круглую дверь из дерева, за которой находится коллекция скелета.
Они тащат меня в расщелину, которую я знаю по иллюстрации, только картинки с тем, что меня ждет, в книге не было.
Маленькое помещение заполнено золотыми дублонами, драгоценными кубками и горами сверкающих драгоценных камней. — Это... Это целое состояние! — удивляюсь я.
Марина кивает. — Если на мысе приливов и отливов разбиваются корабли, мы подбираем то, что остается от них, — она хватает алмазную диадему.
— Никогда не знаешь, когда вещь может понадобиться.
Кери ныряет в кучу блестящих монет, после чего дублоны рассыпаются вокруг. Вскоре после этого она снова появляется, держа в руках синий бархатный материал.
— Он хорошо подчеркнет твои глаза, — говорит она и встряхивает одежду с красивой отделкой на рукавах и воротниках. Корсет расшит золотом. Это самая прекрасная одежда, которую я когда-либо видела.
Ондина расстегивает корсет, пока Кери помогает мне выбраться из одежды. Я влезаю в кучу материала. Морские нимфы помогают мне с одеванием и поправляют платье. Затем они слегка отплывают, чтобы посмотреть на меня.
— Как? — спрашиваю я. — Выглядит очень ужасно?
— Кое— чего не хватает..., — думает Марина. Она хватает деревянную коробочку и вытаскивает жемчужную нить, которую кладет на мою шею. — Ну вот. Отлично.
— Ты думаешь? — спрашиваю я робко, и вместо ответа они снова берут меня под руки, вытаскивают наружу из пещеры грунтовых вод, и поднимают на поверхность. Мгновение и я сижу на той же скале, на которой до этого рыдала.
С любопытством я рассматриваю свое отражение в воде. Я выгляжу невероятно, хотя и немного мокрая.
Морские нимфы качаются на волнах, прилипшие к голове волосы блестят на солнце.
— На этот раз, — пророчит Марина, — этот тип не сможет отвести от тебя взгляд.
Надеюсь на это. Я хотела бы домой, но Оливер должен пойти со мной. А это значит, что мы должны попросить прощение друг у друга.
— Я не могу вас отблагодарить, — говорю я и смотрю на морских нимф по очереди.
Они вздыхают, а может это шум воды, которая бьется о скалы, так как, когда я снова поднимаю взгляд, их уже нет, и если бы на мне не была одета мокрая одежда, я бы поверила, что только вообразила все это.
Я нахожусь на полпути к замку, когда земля под ногами начинает дрожать. Так как думаю о грозе, я смотрю в небо, где, как я знаю, находятся только фрагменты слов. Затем я вижу облако пыли и слышу ржание, и могу заметить Оливера, который скачет в мою сторону на полном ходу.
Когда он видит меня, он так сильно
натягивает поводья, что Сокс поднимается на дыбы и рассекает копытами воздух. Оливер спешивается и спешно подходит ко мне. Но прежде чем я успеваю извиниться, он обнимает меня. — Мне так жаль, — говорит он. — Я даже не подумал, как много ты потеряла. Только о том, сколько я выиграл бы.
Я отвечаю на его объятие. — Я знаю. Мы найдем способ отправить меня домой. И ты пойдешь со мной.
За спиной я слышу пыхтение.
— Ах, — глотает Сокс, — это так романтично!
Оливер откашливается. — Сокс? Ты, конечно, знаешь обратную дорогу?
— Само собой, разумеется, — отвечает он гордо.
— Хорошо. Почему тогда ты не уберешься отсюда?
И сейчас же.
— О! Ты имеешь в виду... Конечно, все в порядке, пятое колесо. Все понял, — смущенно поклонившись, он рысью направляется в обратную сторону, откуда пришел. Оливер и я опускаемся на траву.
— Мне кажется, теперь я понимаю, что значит непременно хотеть оказаться в другом месте, — признаюсь я.
— Я не должен был так нагружать тебя, — говорит Оливер. — Я хотел бы,
чтобы был путь отправить тебя к матери, чтобы с тобой все было в порядке.
При упоминании о моей матери настроение падает в одно мгновение.
Оливер нежно проводит по щеке. — Могу ли я что-то сделать, чтобы сделать тебя счастливой?
— Ты можешь крепко обнять меня, — говорю я, и он сразу же притягивает меня к себе. Я чувствую тепло его кожи, и как бьется сердце в одном ритме с моим.
Я чувствую его пальцы на спине. Он такой же реальный как я. — Оливер, — повторяю я медленно, когда это чудное мгновение кажется мне таким правильным. — Ты можешь крепко-крепко держать меня.
— И это еще не все, — возражает он. Он охватывает мою голову руками и очень мягко и нежно прижимает свои губы к моим.
Это совершенно не так как с Леонардо Уберхардтом, с которым у меня был первый поцелуй, или скорее сказать, он проглотил половину моего лица. Этот же поцелуй сладкий и мягкий. Он похож на то, как будто Оливер рассказывал мне историю без слов, в которой можно было бы понять, что он чувствовал, не на словах, а прочувствовав физически.
Когда мы отстраняемся друг от друга, я тяжело дышу и не могу отвести от него взгляд.
— Ты даже не можешь представить, как долго я ждал этого момента, — говорит Оливер.
Я обвиваю руки вокруг его шеи. — Тогда мы повторим это сейчас снова, — приманиваю я его.
Он хватает меня за запястья и отстраняет меня. — Ты лучше всех знаешь, что у нас есть дела по важнее.
Он, конечно, прав. Я хотела бы вернуться домой.
Все же я совсем немного разочарована.
Кажется, только сейчас Оливер замечает мое платье.
— Что с тобой произошло?
— Морские нимфы, — объясняю я.
— Я удивлен, что они не попытались настроить тебя против меня, — говорит он. — Они считают мужчин никчемными.
— Итак, каков твой план? Как мы вернемся домой?
— Хм, — думает Оливер и краснее. — Надо подумать.
— Но ты, же знаешь, что нужно делать. Все равно, в какой бы ситуации ты не оказался или в какие неприятности попадаешь, ты всегда находишь выход.
— Это только потому, что меня так написали, — объясняет Оливер. — Если бы я действительно был так хитер, меня бы уже давно не было бы в книге.
— Но в книге ты всегда...
— В книге я каждый раз влюбляюсь в Серафиму, — перебивает меня Оливер. — И поверь мне, это только спектакль.
Внезапно мне становится холодно. Я осознаю чудовищность ситуации. Я застряла в сказке, которую, возможно, больше никогда не откроют. После того, как я прочитала ее так много раз, я не могу больше отличить настоящего и выдуманного Оливера. Я больше не знаю, что реально.
Я понимаю, что произнесла это вслух только тогда, когда Оливер берет меня за руку. — Мы реальны, — говорит он.
— Это здесь реально.
Между тем солнце опустилось, и небо окрасилось в оранжевый цвет. — Теперь нам лучше отправиться домой, — говорит Оливер, и я сажусь более прямо.
И под домом я подразумеваю, — объясняет он и кривит лицо, — замок.
Он помогает мне подняться и ведет меня дорогой через луг. Я чувствую тепло от его плеча и вдыхаю аромат сосен, который исходит от его камзола. Перед нами танцуют феи, словно светлячки и выписывают наши инициалы в окрашенном заревом небе.
Я вынуждена улыбнуться их акробатическим трюкам, и удивляюсь тому, как я могу разглядеть эти крохотные существа перед моими глазами. Как бы сильно я не желала покинуть этот мир, от него у меня захватывает дух.
Погрузившись в приятное мгновение, я замечаю Серафиму только тогда, когда она стоит в метре перед нами с широко распахнутыми глазами. Белокурые волосы волнами спадают за спину,
на ее идеальном лице отображено замешательство. — Оливер? — спрашивает она.
— О, эм, привет, Серафима, — приветствует он ее.
— Ты знакома... с моей кузиной Делайлой? — говорит Оливер ей и шепчет мне: — Это не ее вина,что она так глупа. Я не хочу ее ранить. Просто подыграй.
Серафима одаривает меня милой улыбкой. — Делайла! — говорит она и берет меня за руки. — Мы определенно подружимся!
Я натягиваю улыбку. — Могу поспорить.
— Уже поздно, моя мама ждет нас, — говорит Оливер.
— Конечно! — отвечает Серафима и стихийно обнимает меня. — Завтра мы должны обязательно встретиться на рынке и отправиться за покупками.
— Ээ...
— У Делайлы все расписано на завтра, — бросает Оливер. — Но, возможно, послезавтра, — он тащит меня за собой, и мы продолжаем наш путь.
— Оливер! — кричит она позади нас. — Ты ничего не забыл?
Он останавливается и оборачивается.
— Я не знал бы, что..., — он натянуто улыбается.
Серафима подбегает к нему, обвивает руки вокруг шеи и целует его в губы. Затем отстраняется от него и хлопает ресницами.
— Пусть я тебе приснюсь во сне, — говорит она стыдливо.
Как только мы достигаем поворота, я пихаю Оливера в бок. — Твоя кузина?
— Это первое, что пришло мне в голову, — защищается он, — Мне жалко ее, окей?
— Ты все равно не должен был целовать ее!
— Она же меня поцеловала! — возражает Оливер.
— Ты особо— то и не сопротивлялся.
Оливер сияет. — Так тут кто-то кажется немного ревнив.
Я отбрасываю волосы. — Ты бы очень этого хотел!
Он переплетает пальцы с моими. — Хотел бы? — спрашивает он. — Мое желание уже исполнилось.
Когда мы достигаем замка, уже наступает ночь. Факелы освещают подъемный мост, который ведет к воротам, и мужчины, которые стоят справа и слева, кланяются, когда Оливер проходит мимо.
— Теперь я понимаю, почему ты такой самолюбивый, — бормочу я.
— Я бы лучше сказал, уверенный в себе, — говорит Оливер.
Через ворота замка мы попадаем сначала в огромный каменный зал. На стенных коврах изображены принцы и принцессы прошлых лет. Горящие свечи в кристальных подсвечниках у потолка бросают длинные тени на пол.
Лакей в темно-синем ливрее с вышитым гербом на груди подходит к нам. — Ваше Величество, — говорит он. — Королева Морин удалилась в покои из-за головных болей, но она сказала организовать для вас все, ваша гостья может остановиться в северной башне. Комната уже готова.
— Спасибо, — говорит Оливер. — Я сам провожу леди Делайлу.
— Как вы пожелаете, — говорит лакей и подает Оливеру подсвечник.
Мой живот урчит. — Можно мне быстро сделать сэндвич с арахисовым маслом или джемом, прежде чем мы пойдем наверх? — шепчу я.
— Что за сэндвич? — спрашивает Оливер.
— Немного перекусить, — исправляюсь я. — Я немного голодна.
Он ухмыляется. — Насколько я знаю королеву Морин, об этом тебе не стоит волноваться.
Лакей исчезает и оставляет нас в Большом Зале одних.
Я следую за Оливером и держусь за его руку, чтобы он мог вести меня через темноту. Когда мы поднимаемся по винтовой лестнице, беспокойный огонь отбрасывает на стену наши стены.
Мы взбираемся на седьмой этаж. На верхней лестничной площадке Оливер останавливается перед тяжелой деревянной дверью. — Я знаю, это не как дома, но я надеюсь, что тебе понравится, — говорит он и толкает ее.
У спальни высокий потолок и богатая резная кровать с балдахином. В камине горит огонь.
Перед ней стоят два странных обтянутых бархатом стула, а на низком деревянном столе накрыт банкет: жареная курица, чашка со свежими фруктами, многоярусный пирог, две пузанки хлеба и тарелка с овощами.
— Оливер, — говорю я, — сколько, она думает, я ем?
Он улыбается. — Повар иногда преувеличивает.
— Я не хочу, чтобы что-то испортилось. Заходи и хватай вилку.
— Я не могу зайти в твою комнату, — отвечает он ошарашено.
— Почему нет? Ты уже дюжину раз бывал в моей комнате.
Он краснеет. — Здесь все немного по— другому.
— Нет, не по— другому. Кроме того мы на седьмом этаже в башне. Кто может об этом узнать?
Следующие часы Оливер и я сидим перед камином и уничтожаем оставшуюся часть трапезы. Он веселит меня историями шутками, как он играл с Фрампом, и изображает мне каждого из персонажей, которых я, вероятно, встречу.
Я рассказываю ему про мою ссору с Джулс и как мама хотела развеселить меня. Наконец, мы обдумываем идеи, как мы могли бы покинуть сказку.
— Как только книгу откроют, ты исчезнешь, — говорит Оливер, — так как ты не являешься частью истории.
— Даже, если все произойдет, таким образом, в чем я не совсем уверена, и ты не исчезнешь вместе со мной. Мы снова окажемся в самом начале.
— Но разве не лучше, если хоть один из нас будет снаружи, чем никто?
Я не могу дать на это никакого ответа, по меньшей мере, не честный. Раньше я хотела,чтобы Оливер был со мной,но не знала, что я упускаю. Теперь знаю, как это быть рядом, и отказаться от этого тяжелее всего.
— Книга стоит на полке в моей комнате. Никто не заметит ее, не говоря о том, чтобы открыть.
— Тогда мы должны как-то вызвать это, — говорит Оливер. — Должен быть способ заставить книгу открыться самостоятельно.
— Волшебство, — шучу я.
Оливер смотрит на меня. — Конечно, — говорит он и поднимает брови. — Нам нужен Орвилль.
Я зеваю, закрыв рот рукой, но Оливер замечает это. — У тебя был довольно длинный день, — говорит он и встает. — Теперь тебе стоит пойти в кровать.
Он берет подсвечник, с которым он привел нас сюда и идет к двери. — Ты же не можешь оставить меня здесь одну, — говорю я в панике. И если я теперь усну, а проснувшись увижу, что все исчезло? Я не знаю правил этого мира. Я не знаю, что могло бы произойти.
— Я прямо под тобой, — говорит Оливер. — Всего одним этажом ниже. Просто постучи по полу, тогда я сразу же приду.
Мы стоим на пороге моей комнаты.
— Ты ничего не забыл? — говорю я, цитирую Серафиму.
Он ухмыляется, затем наклоняется ко мне и дарит мне поцелуй перед сном. Когда мы отрываемся друг от друга, мы все еще улыбаемся. Оливер спускается по каменным ступеням. — Встретимся во сне, кузен! — кричу я ему вслед.
Я слышу, как он смеется, пока спускается вниз.
Глава 22
Страница сорок четыре.
Оливер чувствовал строительные камни башни под ногами. Как долго он еще смог бы продержаться?
Под ним находились только бушующий прибой и остроконечные скалы. Неправильное движение, и он упал бы в объятия верной смерти.
Со всей силы он подтянулся вверх на широкую планку.
Но вместо прекрасной принцессы его мечты, ради которой он проделал этот длинный, опасный путь, он увидел, как высокий мужчина в накидке ходил туда сюда.
— Теперь? * настаивал мужчина.
Его голос был похож на туман, который растянулся на горизонте. Волосы падали ему на лицо как воронье крыло, и шрам, который рассекал через все лицо, опускал уголок его рта вниз. Длинными костлявыми пальцами, он барабанил по руке.
— У меня не так много времени, — объявил он.
Никто не предупредит Оливера, что его возлюбленная могла быть, вероятно, не в башне, однако он должен был бы предвидеть это. Если это было так легко
любой другой уже давно спас бы Серафиму.
Прежде чем он смог подумать о том, как он может победить, — парень, который никогда не держал в руках меч и который обещал матери, что не будет драться, — мошенника, который был выше сантиметров на пятнадцать и тяжелее килограммов двадцать, чем он, в башне появилась Серафима.
На ней было платье ослепительной белизны, ее украшенный вышивкой корсаж был расшит драгоценными камнями, а из длинных рукавов были видны только кончики пальцев. Волосы скрывала свадебная фата.
Она сразу заметила Оливера позади Раскуллио.
Взгляд Оливера скользнул по серебристым, блестящим волосам, заглянул в ее фиалковые глаза, ее лицо в форме сердца. И совсем неожиданно в нем произошло практически неуловимое изменение. Вдруг радостное наслаждение наполнило его, его дыхание было едино с ее, и кровь зашумела в его ушах.
Поэтому и есть музыка, понял он теперь. Так как есть чувства, которые нельзя выразить словами. Губы Серафимы слегка раскрылись.
— Наконец-то, — выдохнула она, как будто она уже знала, зачем он пришел.
Но одного слова хватило, чтобы Раскуллио обернулся. Накидка приподнялась как облако дыма. — Так-так, — сказал он, каждое слово как удар кнута. — Посмотри только, кто мешает празднику.
Глава 23
Оливер.
Следующим утром я покидаю башню, чтобы приготовить пикник для Делайлы. Мы должны подкрепиться, прежде чем мы отправляемся к хижине Орвилля.
Кроме того я хочу провести с ней еще несколько минут вместо того, чтобы смотреть,как королева Морин суетится над столом для банкета.
Я думал, что запомнил о ней всё, что только можно было — от веснушек над её любимой блузкой, до факта, что она всегда даёт своей рыбке дополнительную порцию корма — но теперь я знаю, что должен ещё много чего выучить.
Например, что её кожа нежна как перышко, и что её волосы пахнут яблоком. Её рука походит к моей как недостающая часть пазла.
Делайла поднимается передо мной по ступеням башни и придерживает юбку обоими руками.
— Проклятое платье, — бормочет она.
— Может оно и тупое, — ответил я, — но тебе очень идёт.
Она взглянула на меня из-за плеча — Могу поспорить, что ты чувствовал бы совсем по— другому, если бы сам должен был его носить. Ты когда-либо семенил на каблуках через поле? Определенно, нет...
— Я не семеню. Мужчины этого не делают. Мы...
шествуем.
Делайла покатилась со смеху. — Шествуете?
Ты?
Я обиженно останавливаюсь. — Что, прости? Что не так с моей походкой?
Ещё перед тем, как она смогла ответить, она дошла доверху, и у неё перехватило дух.
— Оливер,— говорит она. — Когда ты успел всё это приволочь?
Иногда это и, правда, выгодно, иметь в распоряжении замок, полный прислуги, — говорю я. Когда я заглядываю за ее плечо, я выясняю, что мои ожидание были превзойдены.
На полу расстелили овчинный ковёр, а на нем нас ожидал пир — жареный индюк, абрикосовый чатни, начинённый инжир, оливки, виноград и сливы громоздились в самых лучших фарфоровых блюдах королевы. Рядом с двумя золотыми бокалами стоит графин с черничным вином.
Я здесь поправлюсь на пять килограмм, — бормочет Делайла. — Это сделал бы и кусок тоста.
Голуби воркуя сидя на трезубцах башни вокруг нас, пока она опускается в своей ненавистном платье с шуршащими юбками. Она отправляет гроздь в рот и вздыхает.
— Это всё так нереально. Я чувствую себе принцессой.
Вряд ли можно было бы подобрать правильные слова для разговора, который я собираюсь начать.
— Странно, — говорю я. — Я подумал о том же.
Делайла хмурит лоб лоб. — Ты тоже чувствуешь себе как принцесса?
— Нет!— отвергаю я. — Это… просто..что я...
ну… я думаю, ты стала бы замечательной принцессой. — Я заставляю себя посмотреть ей в глаза. — Я ещё никогда не делал ничего подобного. Я имею в виду, во всяком случае, не серьёзно. — Я тяжело сглатываю, затем опускаюсь на колено и беру её руку в свою. Делайла, ты хочешь выйти за меня замуж?
— Что? Что! Что ты такое говоришь?— она отталкивает меня так, что я теряю равновесие. — Оливер, мне только пятнадцать! Я не выйду замуж до тех пор, пока у меня не будет как минимум среднего образования!
— Когда мы поженимся, я могу тебе купить всё, — заманиваю я её.
Она разочарованно встаёт. — Ты не понимаешь.
— Я думал, ты хочешь быть со мной, — возражаю я.
Она подходит к открытому окну, как Серафима в одной из сцен сказки, происходящих в замке. — В моём мире в 15 лет замуж не выходят, — говорит она.
— Только если забеременеют и выступают в шоу по МТV. Я хочу себе парня, с которым я могу ходить в кино, держаться за ручки и отпускать шуточки, которые кроме нас никто бы не понимал. Я хочу делать глупые фотографии с помощью телефона. Я хочу получить валентинку ко дню всех влюблённых, отправленную не моей мамой.— Делайла смотрит на меня. — Я хочу настоящее свидание с тобой.
— Свидание? Ты имеешь в виду, например... в первый четверг июля?
Она улыбается. — Что-то в этом роде. Свидание, это когда предпринимают что-то вместе и узнают друг друга немного лучше.
Неожиданно этот завтрак кажется мне чванливым. Совершенно глупая идея. — Мы не должны жениться,— говорю я — Единственное, чего я на самом деле хочу — это быть с тобой.
— Я думала точно так же — но оказалось, что это не так —, признаётся Делайла. — Я так же хочу просыпаться в моей собственной кровати. И носить штаны. И — о божечки, я не могу поверить, что я такое говорю— ходить в школу. — Она обхватывает руками моё лицо. — Я хочу, чтобы ты был частью моей жизни.
Но это должно оставаться моей жизнью.
Чувствуя вину, я немного отхожу.
— Я знаю, что это всё моя вина. Но как только мне стало ясно, что для нас не предназначена совместная жизнь, я не мог вынести этой мысли...
— Подожди— ка!, — говорит Делайла. — Откуда ты знаешь, что для нас не предназначена совместная жизнь?
Я краснею. — Когда я был у Орвилля, я видел своё будущее, — шепчу я. — Ты там не появилась.— я колеблюсь — В том моменте будущего, который он мне предоставил, я увидел другую девушку.
— Ты..что?—, возмущается Делайла. — Тогда кого?
Серафиму?
— Оо, пожалуйста. Не перегибай!
— Тогда кого?
— Не знаю. Я с ней не знаком.
Делайла задумывается. — Будущее развивается всегда по-разному,— констатирует она — Например, ещё неделю назад ты совсем не мог представить меня в этой книге. После всего, что мы знаем, твоё будущее могло стать совершенно другим, если Орвиллу удастся отправить меня домой с помощью заклинания.— Она берётся за мою руку и притягивает меня к себе. — Есть только одна возможность это узнать.
Если бы я не знал его лучше, то сказал бы, что Орвилл флиртует.
Я ещё никогда не видел этого чудака таким проворным на ногах. С тех пор, как я представил ему Делайлу, он всё время краснеет как школьница. Он уже впечатлил её всеми возможными волшебными штучками: Он заставил изчезнуть саламандру, заколдовал парящую в воздухе скрипку, которая играла сама по себе, и похвастался новым трюком — уткой, которая бегло говорила на венгерском.
В ответ, Делайла рассказывает ему то, что она учила на уроке химии. — Смешивают цинк с раствором едкого натра и нагревают всё это до точки кипения. Если добавить медную монету, то она превратится в серебряную. А если вслед за этим нагреть серебряную монету над огнём, то она станет золотой.
— Алхимия!— Орвилл ловит ртом воздух.
— Нет, вообще-то нет. Цинк и медь соединяются в жёлтую мель. Но это всё равно выглядит как золото,— объясняет она.
Нахмурившись, я складываю руки. — Если вы, наконец, обменялись опытом, я бы еще раз взглянул на свое будущее...
— О да, конечно, — говорит Орвилль. Он подводит Делайлу к черному постаменту и приносит разные стеклянные бутылочки. Затем добавляет ингредиенты в миске и начинает ритмично мешать.
Делайла и я разработали что-то вроде плана.
Благодаря моему эксперименту с Пиро, мы знаем, что маленькая книга, которую я ношу с собой, оригинальная копия сказки, в которой я живу, и которая способна вызвать изменения в мире Делайлы.
Наконец, мы позаботились о том, чтобы книга, в которой мы находимся начала гореть. Если мы сможем каким-то образом взорвать копию "Мое сердце между строк", тогда экземпляр, в котором мы находимся, вероятно, упал бы с полки Делайлы и осталась бы лежать открытым на полу.
В этот момент, вероятно, все персонажи снова займут свои позиции. Если книга заметит, что Делайла не принадлежит ей, ее отправят домой.
По крайней мере, я надеюсь на это.
Орвилль защищает свои напитки и ингредиенты колдовством, если не работает с ними. То есть мы не можем просто так ворваться в его хижину и самостоятельно найти какую-нибудь бурду, которая вызывает взрыв.
Вместо этого нам нужно отвлечь его, когда он собственноручно снимет колдовские чары. Это была идея Делайлы, еще раз попросить его, чтобы я еще раз взглянул на свое будущее.
Таким образом, вы убивает двух зайцев одним выстрелом.
Жидкость в миске булькает и практически в мгновение испаряется, образуя туман лавандового цвета. — Протестируем, — говорит Орвилль и оглядывается в поисках чего-нибудь, что можно бросить в дым. Делайла поднимает брови и формирует губами одно лишь слово: "Сейчас?"
Я качаю головой. — Еще нет, — шепчу я.
Взгляд Орвилля путешествует по бутылочкам и пузырькам
на полке позади него. Затем его лицо озаряется. Он засовывает руку в карман и вытаскивает маленькую полотняную сумку. — Чтобы утолить голод после обеда, — объясняет он, вытаскивает семечко и бросает в туман.
Темно-фиолетовый туман преобразовывается в высокий подсолнух.
— Сейчас, — говорю я Делайле. Она отступает назад, как будто для того, чтобы предоставить мне лучший обзор моего будущего, но на самом деле она хватает несколько бутылочек с полки позади Орвилля, до которых может дотянуться. Некоторые убирает в сумку, другие запихивает в рукава платья.
— Ну, теперь твоя очередь, — говорит волшебник. Он вырывает у меня волос и бросает в туман. Так же, как и в прошлый раз, туман образует высокую колонну образующую экран, на котором представляется мое будущее. Я вижу себя на диване в маленькой комнате с книжными полками.
Делайла останавливается, кулаки еще полны бутылочек и трав. Она тоже не может отвести взгляд от картины. — Что не так с твоим будущим? — спрашивает она.
— Секунду, — говорю я.
И в самом деле, входит девушка и обнимает меня. Я чувствую, как Делайла рядом со мной застывает.
— Будет еще хуже, — предупреждаю я ее.
Девушка поворачивается, и мы можем рассмотреть ее лицо. Сейчас, присмотревшись повнимательней, я замечаю, что это скорее женщина, чем девушка. Женщина, которую я никогда раньше не видел.
Делайла хватает воздух. — Я знаю ее!
— Правда?!
— Да! Это...
Но прежде чем она смогла закончить предложение, открывается дверь в хижину Орвилля и с треском ударяется о стену. Вбегает Фрамп и подскакивает ко мне оскалив зубы. Я парализован от страха. — Фрамп! — кричу я.
— Какого черта...
Он перебивает меня и прыгает на меня, целясь в горло. Мы падаем, превращаясь в клубок из шкуры и конечностей. Я еще не заметил, что и Серафима стоит в дверях, ее лицо заплакано.
— Ты проклятый лгун, — рычит Фрамп. — Ты разбил ей сердце.
— У тебя нет никакой кузины, — горюет Серафима.
— У тебя даже нет тети или дяди.
Прежде чем успеваю начать оправдываться, чувствую, как меня кто-то освобождает от веса неистовой собаки. Я смотрю вверх и вижу, что Делайла держит Фрампа за ошейник изо всех сил, чтобы он отпустил воротник моего камзола. Наконец, материал рвется, Делайла и Фрамп падает навзничь
на полки Орвилле, так что на него обрушивается град бутылок.
— Делайла, — кричу я и ползу к ней. — Все в порядке?
— Со мной все хорошо, — бормочет она и встает на ноги. На ее одежде мокрые пятна. — Но я воняю как немытые ноги.
Орвилль рассматривает хаос. — Выглядит как сопли тролля. Отвратительная вещь.
— Святые небеса, Фрамп, тебя, наверное, охватило бешенство? Что на тебя нашло? — кричу я на него.
Прежде чем он успевает ответить, взгляд Орвилля стреляет наверх. — Прочь оттуда! — шумит он. — Все в укрытие!
Он прячется под верстаком, а я защищаю Делайлу своим телом, когда сундук на верхней полке начинает угрожающе покачиваться. Он сделан из массивного железа и обмотан различными цепями и висячими замками.
— Не дайте ему...
Маленький сундук кувыркается вниз и летит на пол, где приземляется непосредственно между Делайлой и Фрампом, а затем подпрыгивает.
—...упасть... — заканчивает практически беззвучно предложение Орвилль.
Лучи света проникают между трещинами в железном ящике и формируются в трудно— определимый парящий шар. Затем он медленно начинает дрожать, потом вибрировать, пока не стреляет как фейерверк в сторону потолка.
Штукатурка сыпется на наши головы, но светлый шар продолжает неистовствовать, снова и снова ударяется о стены и землю. И при этом он, кажется, все больше и больше накапливает энергию.
— Что это за вещь? — визжит Делайла.
— Преисподняя, — говорит Орвилль. — Вы должны остановить это, прежде чем он уничтожит все.
Свет шипит всего в сантиметре от щеки Серафимы, она кричит и пытается отбросить его. Но она промахивается, и ее рука попадает в лицо Орвилля.
Он падает назад и тянет меня за собой на пол, пока свет стремительно скачет по полкам, все остальные бутылки разбиваются, и повешенные травы на поперечных балках падают.
Он ныряет в миску, так что искры лавандового цвета разлетаются в воздухе, затем это капает на глинистый пол и разъедает на нем глубокую, черную яму.
Одно мгновение мы все пытаемся собраться. Закончилось ли это? Орвилль и я подползаем ближе к дыре и смотрим вниз.
Тогда она взрывается как вулкан, светлый шар пролетает мимо Фрампа...
Фрамп?
Мой надежный, верный пес исчез. Вместо него на земле лежит человек, совершенно голый.
— Фрамп? — говорю я удивленно. — Это ты?
— Я не хотел кидаться на тебя, Олли, — объясняет он застенчиво. — Я просто был так разозлен, когда Серафима пришла ко мне все разбитая...
Голос Фрампа остался прежним. У него даже все тот же собачий взгляд. Но он однозначно больше не тот, кем был. — Приятель, — бормочу я. — Ээ... я показываю на его наготу.
Он смотрит на себя вниз, воет и хватает ближайший кусок ткани, который он может найти, скатерть украшенная вышивкой с вышитыми серебряными звездами, которую он обвязывает вокруг живота. Он того же возраста как и я, худой и мускулистый, с растрепанными волосами того же цвета, как и его старая шкура. — Что произошло? — шепчет он и широко улыбается, когда ощупывает его руки, ладони, нос.
— Фрамп? — теперь спрашивает Серафима. Она смотрит на него так, как всегда смотрела на меня, как будто не могла отвести взгляд.
Краем глаза я замечаю, что позади меня все еще неистовствует ящик и уничтожает все на своем пути, оставляет большую трещину на столе Орвилля и сжигает верхушку его шляпы.
Проклятье. Проклятье, которое превратило Фрампа в собаку, должно быть рассеилось, только как?
Я смотрю на Делайлу, но не могу больше своевременно предупредить ее до того, как шкатулка преисподней проносится под ее ногами. Она падает на землю, и теперь я замечаю пятна на ее одежде.
Какая-то смесь напитков и трав, которые украла Делайла, должно быть попали на Фрампа, когда они оба боролись. Я практически уверен, что она не смогла бы повторить это случайное колдовство, даже если бы захотела. Но результат состоит в том, что Фрамп снова стал человеком.
— Оливер! — я своевременно оставляю свое друга без внимания, чтобы увидеть, что шкатулка несется непосредственно на Делайлу.
— Спасайся! — кричит Орвилль.
Она несется на нее слишком быстро, чтобы она смогла убраться с ее дороги. Делайла беспомощно ищет взглядом что-нибудь, чтобы защититься. В последний момент она хватает что— то, что лежит в зоне досягаемости на земле.
Только, когда она раскрывает это перед лицом, я замечаю, что это.
Экземпляр "Мое сердце между строк", который я украл у Раскуллио и который должно быть выскользнул из камзола во время драки с Фрамп.
Преисподняя со всей силы в сторону, но все, же опаливает корешок.
Делайла закрывает книгу и улавливает там свет. — Попалась, противная штука! —, сказала она торжественно и прижала книгу к груди.
Книга начинает так сильно вибрировать, что Делайла с трудом может держать её закрытой. Я делаю к ней шаг, чтобы взять книгу, но прежде чем я я подхожу, книга со сказками вырывается и приземляется далеко. Преисподняя шипит и разрывает дырку в крыше хижины Орвилла.
Грязь, ветки и камни сыплются дождём. Я прикрываю глаза ладонью и протягиваю руку за Делайлой, чтобы спасти её. Но я у меня не получается её схватить. Как только книга вырвалась из её хватки, её руки застыли на посреди движения и огромная трещина тянется через её руку.
Она простирается и разветвляется по ее плечам, чтобы затем вскарабкаться по шее и расколоть ее лицо, ее вытаращенные глаза, ее открытый рот.
Я вижу это как в ускоренной съёмке — книга направляется к полу и как только касается его, Делайла разрывается на тысячи кусочков. Не остаётся ничего, кроме пыли.
