К столетию со дня кончины князя П. И. Багратиона.

К столетию со дня кончины князя П. И. Багратиона.

 

Вековая годовщина со дня кончины незабвенного и славного героя Отечественной войны князя Петра Ивановича Багратиона дает мне повод поделиться содержанием некоторых документов, имеющих ближайшее отношение к биографии покойного. Кстати будет напомнить и о некоторых обстоятельствах, не всем известных, которые непосредственно касаются нынешней могилы князя Багратиона, нашедшего последнее упокоение на Бородинском поле, у памятника на батарее Раевского, после того, как прах его 27 лет покоился в с. Симы, Владимирской губернии, где был первоначально погребен.

Упоминаемые ниже документы сохранились в бумагах известного партизана Дениса Васильевича Давыдова, который до начала Отечественной войны в течение пяти лет состоял адъютантом при Бaгpaтионе и до конца своей жизни не только сохранял о нем самое светлое воспоминание, но питал к памяти его исключительное благоговейное чувство. В сочинениях Давыдова встречаем множество самых восторженных отзывов об его бывшем начальнике и «благодетеле», который, кстати сказать, благословил его на партизанские действия и даже снабдил его своею картою Юхновского уезда Смоленской губернии, где Денису Васильевичу пришлось потом много поработать. Можно предположить, что знаменитый партизан и писатель имел намерение составить подробное жизнеописание князя Петра Ивановича и с этою целью разыскивал и подбирал документы, касающиеся личности последнего. Судя по дошедшим до нас материалам, ему удалось собрать сравнительно немного и составить лишь самый краткий его биографический очерк, на восьми страницах рукописи листового формата. В этой рукописи, кроме некоторых характерных выражений автора, не находим ничего особенно замечательного. Зато с большим вниманием мы останавливаемся на подлинном письме некоего князя Георгия Грузинского, который отвечал на просьбу Дениса Васильевича сообщить ему об обстоятельствах чудесного спасения Багратиона, едва не погибшего в сражении с чеченцами. Приводим письмо это дословно, как рассказ самого князя Багратиона князю Грузинскому [1]:

«Милостивый Государь мой

Денис Васильевич!

Медленность в ответствии на почтеннейшее письмо Вашего Превосходительства от 20-го марта сего года произошло от того, что я не помнил название места, где убит Пиери и до сего времени не имел верных сведений, теперь же узнав подробно спешу Вам отвечать: Нещастное поражение Николая Юрьевича Пиери последовало на речке Свинше, в местечке Алда, близ местечка Гермечука, лежащим на берегах оной и не в дальнем расстоянии от несчастного места поражения, где совершенно погиб бы князь Петр Иванович Багратион, если б благодарность и признательность не чуждая даже варварам не была в его спасительницей. Родители князя всегдашнее местопребывание свое имели в Кизляре, и не в имея избыточества въ достатке, они не отказывали никому в пособии, кто только прибегал к ним; щедрая рука их открыта была для всех, самое вероисповедание не заграждало пути к благотворительности их, бедный, кто бы он ни был, находил всегда посильное вспомоществование; сия отличительная черта была не неизвестна и Чеченцам. Они знали о нем и по слухам, а некоторые бывав в Кизляре, видев родителей его, видели и его, и может быть ощущали их благотворительность, и посему то случаю, когда отряди Пиери был совершенно истреблен, сами Пиери убит, и князь Петр Иванович бывший в сие время его ординарцем, имея не более от роду 16 лет, израненный, лишенный чувств и почти мертвый, пал на месте поражения, и когда неистовая толпа Чеченцев утешаясь варварством своим и насыщая алчность корыстолюбия своего, - грабя тела убитых. Князь лежа, между тем, приближался к последнему своему издыханию, но промысел Всемогущего чудесным образом сохранил жизнь его; в последствии времени, столь много полезный (полезную?) Престолу и Отечеству. Некоторые из Чеченцев приближаясь к нему, дабы как и прочих обобрать, узнав его, они видят, что тот от руки родителя которого нередко может быть получали они благотворения, чувство сострадания и признательность тотчас заступают место жестокости и алчности, они замечают в нем знаки жизни, берут его, приводят в чувство, стараются по возможности сделать ему нужные пособия и такими образом спасают жизнь героя.

О сем происшествии мне рассказывал сам Князь Петр Иванович, и потому оно должно быть весьма верно. Извещая вас о сем, имею честь пребыть с истинным к вам почитанием и преданностью.

Милостивый Государь мой!

Вашего Превосходительства

Покорнейший слуга

Князь Георгий Грузинский.

Июля 3-го дня

1823 года

Лышово».

Описанный факт известен в биографии князя Багратиона; тем не менее приведенное выше письмо интересно, как достоверное сообщение лица, слышавшего о нем от будущего героя, жизнь которого висела на волоске в одном из первых же сражений, которыми Багратион начал на Кавказе свою боевую карьеру.

Как известно, в Бородинском бою он был тяжело ранен в берцовую кость правой ноги и должен был выбыть из строя. В своей рукописи, посвященной краткой биографии Багратиона, Д.В. Давыдов следующими словаки описывает конец жизни своего любимого начальника.

«Князь тяжело раненый отправляется в Москву ожидавшую с горестным томлением судьбы своей. Тут встретили его и печаль и внутреннее страдание; но при изнеможении телесных сил, не изнемогли в нем душевные силы до последнего часа жизни. 2-го сентября оставил он сию Древнюю столицу в величайшей горести. Признательные, московские жители провожали со слезами до Троицкой заставы, и он прощаясь с Москвою, простился с светом; ибо из Москвы удалился во Владимирскую губернию в Александровский уезд в село Князя Голицына называемое Сима. Там узнав о занятии Москвы, которую он всегда любил, сказал сии достопамятные слова: «Не рана наружная лишает меня жизни: но рана сердечная; злодей поразил в сердце мое Отечество».

Такими трогательными выражениями заканчивает Давыдов свое слово, посвященное памяти героя:

«Сей бессмертный делами муж в горести презрел лечение раны своей, сокрушаясь более о положении Отечества, нежели о своей жизни, и 12-го сентября 1812 года скончал знаменитую и добродетельную жизнь свою. Любовь его к ближним была не, ограниченна, с подчиненными делил он последний кусок хлеба, воинство оказывало к нему столь пламенную любовь, что при одном имени его и слабые становились героями; к равным оказывал братское дружество, к вышним беспрекословное послушание. Он приобрел любовь от всех и уважение. Слава и доблести сего героя отзовутся в тысячах благодарных к нему душах; а издатель описания сего с сокрушением сердца признается, что не имел возможности по достоинству описать все его добродетельные и героические деяния...».

Дань признательности своему герою Д.В. Давыдов постарался выразить иным, еще более достойным способом: в год 25-летия Бородинского боя, 30-го октября 1837 года Денис Васильевич подал записку графу Орлову, которого, просил исходатайствовать у Императора Николая Павловича перемещение праха князя II. И. Багратиона из пустынного села Симы. Орлов немедленно представил эту записку Государю, который передал ее военному министру и сказал, что прах Багратиона будет перенесен на Бородинское поле и погребен у памятника, сооружение которого тогда было предположено.

Подав мысль о перенесении дорогого праха, Давыдов, видимо, готовился к предстоявшему событию и вполне основательно предполагал, как это и выразил в письме к А. П. Ермолову 20-го марта 1839 года, что честь наблюдения за перемещением тела будет возложена на него. Действительно, Государь повелел перенести прах князя Багратиона на Бородинское поле в сопровождении Давыдова под конвоем одного из кавалерийских полков, расположенных во Владимирской губернии, о чем генерал-адъютант Клейнмихель известил Д.В. Давыдова письмом от 15-го марта 1839 года. Для конвоирования был назначен Киевский гусарский полк, который, как значится в маршруте, присланном Давыдову при отношении начальника штаба 6-го пехотного корпуса 6-го апреля 1839 года, - должен был выступить из г. Юрьева - Польского (Владим. губ.) 6-го июля и прибыть в Можайск 23 -го июля. К сожалению, Давыдову не суждено было исполнить свою заветную мечту. 22-го апреля он неожиданно скончался от апоплексического удара и перевезение праха Багратиона состоялось без него.

В бумагах партизана сохранился проект надписи на могилу Багратиона. Судя по почерку и слогу надписи, она составлена была Денисом Васильевичем! На полях, против некоторых строк, сделаны, как будто его же рукою, замечания, которые здесь не приводим.

Самую же надпись, хотя и не осуществленную, полагаем, интересным привести здесь в точной копии. Вот она:

Багратион

Князь Петр Иванович

На берегах Каспия в Кизляре

1767 года родился.

Воин - юноша покрытый ранами

Из-под груды мертвых тел

горскими враждебными народами

исторгнут

и возвращен к жизни.

Закален в боевом огне на приступах

Очакова и Праги,

Око и десница Суворова

в Италии,

Щит чести русского оружия

под Голабрюном.

Предстражею (sic) русской армии

в Австрии и в Пруссии,

в Финляндии корпусом,

во Фракии и в России армиями

предводительствовал.

Враг врагу противившемуся,

Друг побежденному,

Любовь и надежда русского солдата

всегда и всюду.

В роковой день священного Бородинского боя

Он пал...

Здесь покоится прах его -

благоговейте!

В сотую годовщину безвременной кончины Багратиона невольно вспоминается один из его ближайших боевых сотрудников и верных друзей - славный партизан Денис Давыдов, по мысли которого драгоценный прах его «благодетеля» перенесен на священное поле Бородинское, где отдал свою жизнь за Россию один из ее знаменитейших сынов.

В. Жерве.

1. Орфография подлинника.

 

Воспроизводится по тексту: Жерве В. К столетию со дня кончины князя П.И. Багратиона // Русский Инвалид. 1912. №200.